Н.Вел.БОМЖ
МОЙ КЕНТ


1
Раньше он со мной никогда не советовался. Просто называл мне место и
время, когда я должен там быть с Матильдой. За день или два до
назначенного времени, я изучал ходы и выходы, близлежащие улицы, подъезды
домов (нет ли сквозных, через которые можно с улицы войти во двор и
наоборот).
В условленное время я стоял с Матильдой и ждал. Если он от места
действия отправлялся на машине или каким-то другим видом транспорта, то
мне подавался условный знак и мы с Матильдой спокойно убирались восвояси.
На размере моей доли это не отражалось - мое участие в деле заключалось в
том, чтобы я стоял и ждал, и, в случае необходимости отвозил Юрку таким
образом, чтобы нас невозможно было догнать на машине. В том числе на
милицейской.
Несмотря на твердую позицию по отношению ко мне - "чем меньше будешь
знать, тем лучше для тебя" - на этот раз он вынужден был слегка приоткрыть
завесу секретности.
Я был ошеломлен:
- Всю партию?! Но это же не меньше сотни коробок! А может и больше.
- Может и больше. Твой гонорар тоже будет соответственно больше.
- Да дело не в моем гонораре. Ты не думаешь о том, что они за эти
деньги, за эти бешеные деньги могут принять меры предосторожности? Это же
самое маленькое полмиллиона рублей!
- Самое маленькое. - Он был невозмутим, как полководец, хорошо
оснащенным войскам которого противостояла жалкая кучка туземцев. - Могут и
принять меры предосторожности, поэтому со мной будешь ты а не кто-нибудь
другой. Ты и твоя Матильда Ивановна.
- Мак, - не унимался я, - давай посмотрим на это дело с другой
стороны. Представь себе десять тысяч рублей.
- Представил.
- Это не червонец и не стольник. Ты выходишь из дома и у тебя в
кармане десять тысяч рублей. Ты садишься в троллейбус, в метро или на
такси и едешь куда тебе надо. И какой бы ты не был крутой парень, до тех
пор пока ты их не отдашь или не потратишь, ты все время испытываешь
некоторое беспокойство: как бы чего не вышло. Даже если ты идешь просто в
сберкассу, чтобы положить их на книжку. Когда ты их будешь сдавать в
окошко кассиру, за тобой будут стоять два-три человека. Ты их краем глаза,
но осмотришь этих двух-трех, что за люди. Маленький-маленький, ну совсем
малюсенький мандраж ты будешь обязательно испытывать. КАК БЫ ЧЕГО НЕ
ВЫШЛО. А уж если какой-нибудь амбал находится среди этих трех, то мандраж
будет самый настоящий. Деньги-то огромные, два Жигуля, а ты один.
- Ну и что? К чему ты гнешь?
- Как к чему? А если вместо десяти тысяч у тебя больше полмиллиона?
Ты на улицу и носа не высунешь, если у тебя по крайней мере человек
двенадцать охраны не будет. Вооруженной до зубов.
Он от души расхохотался, обнажив великолепные зубы, которым
позавидовал бы Фернандель:
- Ты хочешь сказать, что с этими деньгами половина их республики
приедет?
- Не половина. Но они постараются предусмотреть все. У дураков таких
денег не бывает. Не надо считать их за дураков.
- Я их не считаю за дураков. Они отдадут деньги и получат товар. Эти
бумаги, которые я им вручу, на девяносто процентов настоящие Остальные
десять процентов сделаны самым лучшим мастером в Европе. Шаманом. И ты это
знаешь не хуже меня. Честно говоря, я мог бы вполне обойтись без твоей
помощи, но береженого Бог бережет.
Лучше лишний раз подстраховаться. Нет никакой гарантии, что получив
товар, они не захотят отнять и деньги, сделав вид, что это дело рук
кого-то третьего.
- Мак, ты в общем исходишь из того, что они не знают обо мне и
Матильде, что мы тебя будем ждать там, где им в голову не придет. Это один
из основных козырей в твоем рукаве. А если ты ошибаешься? А если пока ты
изучал их, вернее возможность отнять у них деньги, они в свою очередь
изучали тебя? Предположим что они прекрасно знают о нас с Матильдой.
Предположим, что они так же хорошо изучили месторасположение базы и
подробную карту местности, где обозначены не только крупные транспортные
магистрали, но и тропинки в лесу. Такие карты существуют. С грифом "ДЛЯ
СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ". И в этом случае им нет необходимости везти за
собой половину республики. Достаточно организовать в двух местах засаду, и
они не только получают товар, но и возвращают свои деньги.
- Ты хочешь сказать, что нам следует отказаться от этой затеи?
- Нет. Я хочу сказать, что нам следует принять дополнительные меры
предосторожности.
- Самая лучшая мера - это сидеть дома и никуда не выходить.
- А что ты скажешь, если в нужный момент появляется некто, слегка
похожий не тебя, так же одетый, с точно такой же сумкой через плечо и
отвлекает их внимание хотя бы на десять минут? За десять минут я довезу
тебя до канадской границы.
- А еще лучше, если мы и тебе двойника найдем, одетого так же как ты,
найдем еще одну Матильду Ивановну, нет, лучше двух, и устроим опереточный
спектакль перед базой для наших чересчур доверчивых клиентов и под гром
аплодисментов, осыпанные конфетти, увитые серпантином, со следами поцелуев
на щеках от восторженных поклонниц увозим заслуженный гонорар.
Тебе следует понять, Вадик, одну вещь. Эта операция - хорошо
выверенный механизм. И он сработает как надо. Должен сработать. И это
совсем не значит, что каждая деталь, каждый винтик, должен знать о
конечной цели. Для успешного завершения дела каждая деталь, каждый винтик
должны хорошо выполнить СВОЮ работу. Только свою. И только в этом случае
операция завершится успешно.
Над ней работала не одна светлая голова, в том числе и вашего
покорного слуги. Будут и контрмеры, будет и прикрытие, мы с тобой не
одиноки в этом представлении.

Товарная база была очень большая. Ее бетонный забор тянулся вдоль
железнодорожного полотна километра полтора. Въездные ворота с проходной
выходили на шоссе, которое пересекало железную дорогу под прямым углом.
Справа от ворот - стоянка для автотранспорта. Задняя стена склада
находилась на территории дачного поселка. К ней примыкали несколько
стареньких домиков с небольшими участками.
Я сидел на корточках перед Матильдой на одном из них у самой бетонной
стены и делал вид, что вожусь с двигателем.
Похоже, что в доме никого не было, впрочем меня это меньше всего
интересовало, Юрка дал мне ключ от калитки и сказал, чтобы мы с Матильдой
были каждую секунду наготове - когда Юрка перевалится через забор, секунды
будут ценой в жизнь.
Позднее майское утро. Свежая, только что распустившаяся листва на
деревьях, ласковое, уже начинающее по-летнему припекать, солнце. Как
всегда в эти минуты, я начинал остро и отчетливо представлять себе, чем
сейчас занимается Юрка.
К стоянке подъезжает крытая грузовая машина с номерами одной из южных
республик. Ее сопровождает Волга с Юркиными клиентами.
Выхаживал он их долго: помог приобрести несколько легковых
автомобилей, крупную партию запчастей, партию дефицитного продовольствия и
кое-что по мелочам - все с минимальным для себя "наваром". Доверие было
завоевано. Теперь они приехали за фирменными видеомагнитофонами.
На базу действительно поступила крупная партия видеомагнитофонов,
гости с юга узнали это сами, по своим каналам, и решили купить всю.
Вот Юрка выходит из одноэтажного административного корпуса,
расположенного слева от проходной, и направляется к Волге, со своей
неизменной папкой подмышкой, в неизменном синем халате, с уверенностью,
которая буквально подавляла окружающих, даже меня, знавшего его с детства.
Садится в машину, коротко здоровается, не подавая руки, деловито открывает
папку и начинает перебирать накладные, квитанции, заявки особенно заостряя
внимание на печатях, подписях, резолюциях. Бумаги, как всегда, производят
магическое действие, последние сомнения у клиентов уступают место
нетерпению быстрее получить и погрузить товар. Но Юрка уверен и
нетороплив. Распоряжается подогнать грузовик через въездные ворота (благо,
что на въезд никаких документов не нужно), к одной из платформ
блок-склада. Передает папку с документами, берет сумку с деньгами и, в
сопровождении одного из клиентов, неторопливо идет к административному
зданию. В одном из кабинетов в уголке на стульчике лежит его сумка.
"Девушка, можно я сумочку у вас оставлю - неудобно с ней по базе
болтаться". "Да, пожалуйста, пожалуйста". Юрка кладет сумку с деньгами в
свою и, немного поболтав с девушками в кабинете, выходит, отдает мастерски
сделанную Лехой-Шаманом квитанцию об оплате клиенту и предлагает ему
пройти к блок-складу для получения товара, а он "сейчас пойдет и приведет
кладовщика".
Клиента совершенно не волнует, что деньги оплачены не в банке - в
предыдущих случаях было так же.
Клиент уходит. В одном из кабинетов есть выход непосредственно на
базу. На улицу выходить нельзя...

Я услышал, как Юрка карабкается по прислоненным к стене ящикам и тут
же на землю рядом со мной шлепнулась битком набитая спортивная сумка,
внушительных размеров.
Когда он уже переваливался через стену, послышался гортанный крик с
сильным кавказским акцентом:
- Стой, подожди... Кому говорю, стой, - обладатель гортанного голоса
бездоказательно утверждал, что он имел любовную связь с Юркиной матерью,
что должно было по его мнению превратить Юрку по крайней мере в соляной
столб. Видя, что это не принесло желаемого эффекта, обладатель гортанного
голоса прошелся и насчет самого Юрки, который якобы тоже не избежал участи
собственной матери, но Юрка был непреклонен и успел развалить ящики, по
которым он взбирался на стену. Через мгновение он уже вставал с корточек,
лихорадочно снимая свой синий халат.
Я прислонился левым плечом к стене, держа в руках заранее
приготовленный шест, которым хозяйка дома подпирала бельевую веревку и,
когда надо мной появилась голова, увенчанная кепкой с огромным козырьком и
рука с пистолетом, я ударил по ней шестом изо всех сил. Пистолет отлетел
далеко к забору, заросшему кустами крыжовника, голова бисексуального
любовника исчезла за стеной с тонким визгливым криком: "Ай-яй-яй-яй..."
Я быстро оседлал Матильду, Юрка, поправляя ремни сумки, одетой
наподобие рюкзака, уже усаживался на заднее сиденье и торопливо застегивал
карабины для соединения двух широких кожаных ремней, заранее одетых на
нас. Это сильно облегчало езду и освобождало Юркины руки: он мог переодеть
уже на ходу свой синий халат на ветровку, одеть шлем, вырвать сумку у
прохожего или отстреливаться, хотя до этого дело никогда не доходило. Юрка
был против любого вида оружия, он никогда не носил даже перочинного ножа,
а мне оружие надоело в Афгане.
Мы выскочили из калитки, оставив ее открытой, свернули налево к
железной дороге пересекли ее по пешеходному настилу и я прибавил газу,
хотя дорога была грунтовой.
Перед этим я тщательно изучил карту, предназначенную для служебного
пользования, которую мне предоставил Юрка, не спеша проехал по выбранному
мной маршруту и запомнил все что нужно.
Мы быстро миновали дачный поселок и, проскочив небольшую полоску
леса, замыкавшую его, свернули направо, на тропинку, идущую по краю леса.
Слева раскинулось засеянное чем-то поле.
Поле кончилось, уступив место лесу, мы выехали на просеку, тянувшуюся
километра четыре. Ехать стало значительно труднее. Наконец просека
уперлась в бетонную дорогу, которая была проложена от войсковой части до
крупной железнодорожной станции. На огромном щите красовалась надпись:
"ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПРОЕЗД И ПРОХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН". Юрка сзади нервно
заерзал, но ничего не сказал: каждый из нас знал свое дело. Оставив за
собой небольшое облачко поднятой Матильдой пыли, мы устремились по прямой
как линейка бетонке. Километра через два - поворот налево. Примерно на
половине этого расстояния, справа, раскинулось еще не видимое нам поле.
"Поворот - идеальное место для засады", - вдруг подумал я, сбросил газ и
остановил Матильду.
- Мак, - обернулся я к Юрке (Мак - детдомовская Юркина кличка, его
фамилия была Мокров, сокращенно - Мак). - Мак, ты не думаешь, что вон на
том повороте нас могут поджидать?
- До чего же Афган может хорошего человека довести - за каждым кустом
душман мерещится, - Юрка слез с Матильды и разминал затекшие ноги.
Я заменил номерной знак, пластинкой старого знака выкопал небольшое
углубление положил в него номерной знак и как мог замаскировал, все время
бросая взгляд на место поворота бетонки.

Он был уверен в себе и чувствовал себя в полной безопасности. Я снова
устроился в седле Матильды, обернувшись подождал пока он усядется позади
меня и сказал ему, чтобы он вновь пристегнул карабины к поясам. Он это
проделал с явной неохотой, и, хотя я не видел его лица, почувствовал его
снисходительную усмешку.
Тем не менее, я решил, не доезжая поворота, свернуть налево в лес,
чтобы срезать опасный угол.
Приближался поворот. Справа открылось широкое поле, я прижался как
можно ближе к левой стороне бетонки и сбросил газ.
Когда на середине дороги появилась фигура в темном плаще я уже
сворачивал в лес. Боковым зрением я видел, что тот правой рукой
выхватывает из-за пазухи автомат и вкрадчивое урчание Матильды утонуло в
оглушительной очереди автомата Калашникова. Я почувствовал удар в правое
плечо и сначала подумал, что задел плечом дерево но уже секунду спустя
понял, что ранен. Теплые струйки крови текли по руке и по правому боку, но
останавливаться еще было нельзя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13