К концу недели моя библиотека от книг, из
плоти человеческой сделанных, очищена будет. Негоже их в доме держать.
А куда их еще деть, коли не в землю освященную положить? - Отдай их
нам, базилевс! - крикнул монах. - Отдай обители Евагрия! - Ты что-то
сказал, Ираклий? - остановившись, обернулся император. - Отдай эти
книги нашей обители, о великий... - опустился на колени монах. - В них
мудрость веков, базилевс, в них тайны забытых богов и неведомых магов,
в них откровения ангелов и демонов. Не истребляй их, именем Господа
умоляю тебя, Василий! - Наверное, послышалось, - кивнул император и
снова двинулся к лестнице. - Я сделаю это, базилевс! - Монах тяжело
вздохнул и поднялся с колен. - Я поеду на Русь, наведу морок на народы
тамошние, подыму брата на брата и отца на сына. Ты можешь больше не
беспокоиться об этой стране. Считай, ее больше нет. Но за это ты
отдашь нашей обители писанные на языческом пергаменте книги. - Я же
говорил, что слабое место есть у каждого, Ираклий, - усмехнулся
Василий. - Ты был упрямым, но я не злопамятен, колдун. Вы получите все
богопротивные книги, прости, Господи, меня за грех мой. Ты получишь от
меня милостивые письма к князю Киевскому, дары ему и двору княжескому.
Поедешь туда, дабы доказать любовь нашу к соседям северным, желание
дружбы, мира и общего благополучия. Ну, а что делать... Что делать, ты
знаешь.
Опочка
Тропинка неприятно чавкала под ногами, и в такт ее чмоканью болото
неизменно отзывалось крупными шумными пузырями. Правда, примотанный к
запястью серебряный крестик не нагревался - значит, колдовства не
было. Над ухом, словно зуммер старого пейджера, непрерывно жужжали
комары, надеясь выискать не натертое полынью место, по ноге постоянно
стучала прицепленная к ремню сабля, да вдобавок богатырская лошадь
постоянно норовила сжевать что-то у ведуна с правого плеча.
Богатырская - не в смысле сверхмогучая, просто эта лошадь принадлежала
богатырю Радулу, киевскому боярину. Впрочем, она и на самом деле
выглядела настоящим першероном. Боярин ехал за Олегом верхом, ведя в
поводу свою заводную кобылу и обоих Серединских скакунов. Что же, и на
том спасибо.
Болото выпустило очередную серию гнилостных бульков, и ведун
недовольно покосился в их сторону. Вот из таких, сказывают,
новорожденные криксы по ночам и выскакивают. А еще - навки светящиеся
лезут да болотницы зеленоволосые. В общем, не стоит в здешних местах
надолго задерживаться. Это мелкая нечисть темноты ждет, а леший или
болотник может и днем закружить-заморочить.
- Не иначе, сговорились душегубы с водяным, - проворчал Середин,
ускоряя шаг. - Дары да жертвы ему приносят, а он их от слуг своих
прикрывает. Али колдуна сильного в ватаге имеют.
- Ты мне токмо покажи, - низко пробасил Радул. - А уж там их
никакая черная ворожба не спасет.
Олег вздохнул, глядя под ноги. Предполагалось, что он должен
искать в траве следы неведомых татей, которые на тракте от Пскова к
Великим Лукам балуют, однако разбойнички ухитрились протоптать среди
рыхлых торфяников такую колею - с завязанными глазами не заблудишься.
Непонятно только, почему при подобной открытости душегубов ни
псковский воевода их до сих пор по березкам не развесил, ни местные
охотники. Опочка-то - селение большое, сотни полторы дворов. Тоже
пытались лихих людишек заловить, когда девки, скотина али телеги с
добром пропадали.
Не нашли...
От быстрой ходьбы на лице у ведуна проступил пот, потек тонкими
струйками, принося на губы легкую, с горчинкой, солоноватость. Значит,
полынь скоро смоется. Комары жрать начнут.
- Когда же она петлять-то перестанет, электрическая сила?
Тропинка, словно услышав мольбу ведуна, сделала последний зигзаг и
уткнулась в самую топь, в широкое гнилостное окно, немедленно надувшее
перед гостями большой, радужно поблескивающий на свету пузырь.
- Ну вот, приехали... - сплюнул Олег и потер запястье, которого
коснулся легкой теплотой крест.
Середин с самого начала не хотел браться за это дело. Когда они с
боярином накануне въехали в связанные из заостренных жердей ворота
Опочки и стали договариваться со старостой о ночлеге, Олег мимоходом
предложил вывести нечисть какую местную, коли досаждает. Он во многих
селениях так столовался: ему предоставляли кров, еду, а иногда и
приплату давали небольшую; ведун же, в свою очередь, выкуривал из
домов рохлей, чертил борозду от коровьей смерти, отпугивал ночных
крикунов.
Староста тут же пожаловался на ватагу душегубов, что не первый год
на дороге безобразничали. И из Пскова супротив них дважды дозоры
присылали, и сами мужики ловить пытались - не дались хитрые тати,
никому не попались.
Олег от подобной просьбы попытался откреститься - его дело, мол, с
нежитью бороться, а не с людьми. Тем более - одному супротив добрых
двух десятков. Но тут вперед пролез Радул и клятвенно пообещал погань
нерусскую извести.
- А почему ты решил, что душегубы - нерусские, боярин? -
поинтересовался Середин, вглядываясь в болотный простор, местами
парящий теплыми окнами, местами - кивающий ветвями чахлых березок.
- Да разве ж русский человек руки свои душегубством марать станет?
- громко возмутился богатырь. - Не может такого быть!
- Это, конечно, аргумент... - задумчиво ответил Олег.
- Ну, чего там, ведун? - Боярин спрыгнул наземь, и рыхлая,
напитанная водой земля затряслась.
- По виду, в топь тати ушли, - почесал в затылке Середин. -
Тропинку через вязь, похоже, знают. А не знаючи, лучше не соваться.
Вмиг к болотнику в гости попадешь. Ни меток не видно, ни следа от
тропы тайной... Нет, не найти.
- А как же мы их рубить станем, коли не найти? - удивился Радул.
- Хороший вопрос, боярин, - усмехнулся Олег. - Я должен отвечать?
- Ты давай, давай, ищи, - нетерпеливо подергал себя за курчавую
бородку богатырь. - Я их всех побить обещал. Дабы не водилось люда
такого на земле русской!
- Я вот одного не понимаю, боярин, - прикрыл глаза от солнца
Середин. - Куда они ушли? Ведь не у русалок же под водой отсиживаются!
Болотная нечисть - не та компания, чтобы так долго и часто гостей на
волю отпускать. Рядились не рядились, а на уговор с болотниками
полагаться нельзя. За пару лет обязательно должны были обмануть. Опять
же, и добро в топи под водой не спрячешь, и оружие. Попортится всё.
- Не, ведун, ты не дело молвишь, - решительно покачал головой
богатырь. - Где это видано, чтобы тати под тиной логово себе рыли? Не,
на острове они где-то сидят. Тропу разведали али гать настелили. Вот
теперь и прячутся.
- Где? - развел руками Олег. - Я тоже так подумал, да только где
острова-то, чтобы отсидеться? Смотри, топь какая до горизонта.
- Вижу, - согласился Радул.
- И я вижу... - опять почесал в затылке ведун. - Не, не сходится
тут что-то. Что-то здесь не то...
Середин закрутился на месте, дошел до заводного коня, приоткрыл
клапан на чересседельной сумке, заглянул в нее, пошарил рукой...
- Ага, одна осталась. Куриная. Курица, конечно, не птица, но
должно сойти.
- Ты чего затеял, мил человек? - забеспокоился богатырь.
- Всё хорошо, боярин, - вглядываясь в траву, ответил Олег. - Мне
нужна птичья косточка, чистотел и земля здешняя. Здесь место открытое,
влажное... Чистотел наверняка расти должен. А ты, боярин, сделай пока
доброе дело, костерок запали. А то мне всё это сушить надо будет.
Как ведун и полагал, желтенькие цветки чистотела попались ему на
глаза уже минут через десять. Он ощипал несколько листочков, ковырнул
из земли щепоть торфа и вернулся к боярину Радулу, который уже успел
насбивать с деревьев сухих нижних веток и запалить у самого берега
скромный костерок.
Середин развязал узел с кузнечным инструментом, достал лопатку для
углей, кинул все приготовленные компоненты на нее и придвинул к огню,
следя, чтобы травка, торф и костяшка грелись, но не сгорели. На
хорошем жаре процесс шел быстро. Примерно через полчаса Олег смог без
особого труда растереть рукоятью ножа в мелкий порошок кость, а торф и
листья пропустил просто между пальцами. Затем смешал все в единую
массу и направился к концу тропинки:
- Как Ярило красное на небо поднимало, свет пускало, закоулки
открывало. Закоулки черные, закоулки белые, норы глубокие, гнезда
высокие. Как птице с гнезда под Ярилом далеко видать, так бы и мне всё
видеть. Как чистотел тело чистит, так бы и землю сию от черноты
избавил, свету открыл... - Ведун ухватил щепоть наговоренного порошка
и, просыпая перед собой, сдул его к краю берега.
Простор впереди заплясал, задергался, словно разрываясь на
лохмотья, и метрах в трехстах проявился поросший ольхой и березами
горбатый остров, на котором стояли два сруба, навес и горел костер,
пуская к небу сизый дымок. Несколько мужиков в серых рубахах сидели у
очага, передавая по кругу большой козий мех. Видать, ждали, пока
спечется что-то, а пока пивком баловались. Еще трое стояли на берегу и
без всякой опаски наблюдали за манипуляциями Середина и стараниями
Радула, что продолжал ломать хворост для костра - про запас.
- Они думают, мы их не видим, боярин, - оглянулся на товарища
Олег.
- Ух ты! - восхищенно охнул богатырь, подняв голову. - Снял, стало
быть, заклятие колдовское? Ай да ведун, ай да молодец!
- Толку-то? - пожал плечами Середин. - Пути на остров мы всё едино
не знаем. Наугад через такие окна сунешься - и семи шагов не
проживешь. А ночевать здесь я ни за что не останусь, и тебе не дам. Не
знаю, как душегубы тут договорились, но нас до рассвета нежить точно
изведет, не сдержу. Так что в засаде мы тут тоже засесть не сможем.
Разве только у россоха, что на холме. А до него версты две. Такую
засаду обойти проще простого.
- Эт-то точно, - кивнул боярин, отходя к коню.
Он снял крышки с колчанов саадака, вытащил из кармашка на его боку
серебряный с чернением браслет и серебряное же кольцо с глубокой
бороздой посередине. Браслет нацепил на левое запястье, кольцо натянул
на большой палец правой. Аккуратно вытянул из лубья поблескивающий
золотистым лаком лук, словно составленный из двух толстых, круто
выгнутых луков, соединенных короткой прямой кибитью. Середин изумленно
закашлялся: толщина плеч лука почти вдвое превышала ту, что была у
купленного им в Изборске. Но если сила натяжения даже на его луке
была, на глазок, килограммов пятьдесят-шестьдесят - то сколько же
тогда в этом? Четверть тонны?
На острове пока никакого беспокойства не ощущалось. С одной
стороны, разбойники пребывали в уверенности, что парочка на берегу их
не видит сквозь навороженный колдуном морок, с другой - приготовления
Радула до поры скрывал широкий бок богатырского коня. Между тем боярин
взял лук в руку, проверил кольцом натяжение тетивы, перекинул колчан
на седло, чтобы удобнее было выдергивать стрелы, повернул голову к
острову, примериваясь для стрельбы, коротко выдохнул...
Трень... Трень... Трень... Трень... Трень...
Стрелы устремлялись к острову с интервалом в секунду, с тихим
зловещим шелестом разрезая воздух. Из троицы на берегу двое татей
осели, пробитые навылет, и только после этого последний осознал
опасность и дернулся в сторону. Предназначенная ему вестница смерти на
всю длину вошла в землю, а боярин мгновенно перевел взгляд к костру.
Один мужик упал вперед, лицом в огонь, второй отвалился на бок.
Оставшиеся вскочили, непонимающе оглядываясь, и это стоило жизни еще
троим: вжик, вжик, вжик...
Наконец послышался испуганный крик, душегубы припустили на
противоположный берег, за холм. Богатырь же продолжал мерно работать,
опустошая колчан. Правда, теперь, при стрельбе по движущимся мишеням,
точность его руки и глазомера начала давать сбои. Вот один из
разбойников, который убегал, пригнувшись, от костра, свалился и вместо
того, чтобы замереть, забился на земле, держась за высунувшийся меж
ребер наконечник. Вот другой упавший вскочил и, приволакивая ногу,
продолжил бегство. Третий, пришпиленный стрелой к дереву, заорал
дурным голосом, не желая уходить к Калинову мосту.
Наконец боярин замер, удерживая в кулаке наложенную на тетиву
стрелу и оглядывая затихший остров. В этот миг кто-то полуодетый
высунулся из двери сруба, видимо привлеченный недавним шумом. Понять,
что случилось, он не успел: тренькнула тетива, кратко шелестнула
стрела - и широкий стальной наконечник впился ему в ухо, обрезая
жизненный путь. И опять над болотом повисла тишина.
- Эхе-хе-х, - помотал головой Середин, в глубине души даже жалея
попавших, как кур в ощип, разбойничков. Сидеть под прицелом и не иметь
возможности чем-либо ответить - удовольствие куда как ниже среднего. -
Меда с пирогами достать, боярин?
- Не, ведун, - отмахнулся богатырь. - Надобно сперва татей
извести.
- Как знаешь. - Олег достал из котомки один из расстегаев,
которыми в достатке снабдили их крестьяне, глиняную флягу с хмельным
медом и уселся на подгнивший ствол недавно упавшей березы, наблюдая за
дальнейшим развитием событий.
С одной стороны, шансов хоть как-то навредить киевскому ратнику у
татей не было. Лук - это ведь не винтовка, с которой только и дела,
что на цель наводи да гашетку нажимай. Тут помимо точности силушка
изрядная нужна, чтобы стрелу до цели добросить. Опять же, хороший
боевой лук немалых денег стоит. Вряд ли такая драгоценность найдется в
обычной придорожной банде. А всякие дешевые поделки из ясеня, вяза,
акации или тиса - на приличной дистанции только комаров годятся
смешить. С другой стороны, прохода на остров они с Радулом не знают, а
разбойники не такие дураки, чтобы добровольно под выстрел
высовываться.
1 2 3 4 5 6 7