Он не может меня видеть отчетливо, подумал Харви, бедный старик.
Но до того, как очки достигли переносицы мужчины, за спиной его появилась женщина, и ноги Харви почти подогнулись, когда он ее увидел.
Она была стара, эта женщина, волосы почти такие же бесцветные, как и у ее мужа, а лицо даже еще более морщинистое и печальное. И все-таки Харви знал это лицо лучше, чем любое другое на свете. Это было самое любимое из лиц, какие он когда-нибудь любил. Это была его Мама.
«Мам?» — прошептал он.
Женщина посмотрела через открытую дверь на мальчика, стоящего у порога, и глаза ее наполнились слезами. Она едва смогла выдохнуть слово, которое произнесла затем.
«Харви?»
«Мам?.. Мам, это ты, да?»
Теперь мужчина надел свои очки и уставился сквозь стекла широко раскрытыми глазами.
«Это невозможно, — ровным голосом сказал он. — Это не может быть Харви».
«Это он, — ответила его жена. — Это наш Харви. Он пришел домой».
Мужчина покачал головой. «После стольких лет? — сказал он. — Теперь он должен быть мужчиной. Взрослым мужчиной. А это просто мальчик».
«Это он, говорю тебе».
«Нет! — ответил мужчина уже сердито. — Глупый розыгрыш. Кто-то опять хочет разбить наши сердца. Будто они и так не разбиты».
Он стал закрывать дверь, но Мама Харви удержала его.
«Посмотри, — сказала она. — Посмотри на одежду. В ней он был в ту ночь, когда нас покинул».
«Откуда ты знаешь?»
«Думаешь, я не помню?»
«Это было тридцать один год назад, — сказал Папа Харви, все еще глядя на мальчика у порога. — Этого не может быть... не может быть...» Он запнулся, узнавание медленно распространилось по его лицу. «О, Боже... — сказал он упавшим до хриплого шепота голосом, — это он, да?»
«Я говорила тебе», — ответила жена.
«Ты что-то вроде привидения?» — спросил он Харви.
«О, ради Бога, — сказала Мама. — Он не привидение!» И проскользнула мимо мужа на крыльцо. «Я не знаю, как такое возможно, но не беспокоюсь, — сказала она, раскрывая Харви объятия. — Я знаю только то, что наш маленький мальчик вернулся домой».
Харви не мог говорить. В его горле были слезы. Слезы были и в глазах. Все, что он смог сделать, — упасть в объятия матери. Чудесно было ощущать, как ее руки гладят его волосы и ее пальцы вытирают его щеки.
«О Харви, Харви, Харви, — всхлипывала она. — Мы думали, что никогда больше не увидим тебя». Она целовала его снова и снова. «Мы думали, ты ушел навсегда».
«Как такое возможно?» — все еще хотел знать Папа.
«Я молилась», — сказала Мама.
У Харви был другой ответ, хотя он и не высказал его. В тот момент, когда он увидел свою мать — столь изменившуюся и такую печальную, — ему мгновенно стало ясно, какой ужасный фокус сыграл со всеми ними Дом Худа. Ибо каждый день, проведенный там, был в реальном мире ушедшим годом. За одно утро, пока он играл в весеннем тепле, проходили месяцы. В полдень, пока он нежился на летнем солнце, то же самое. И те полные призраков сумерки, которые казались столь краткими, были еще одним поворотом месяцев, так же как и Рождественские ночи, полные снега и подарков.
Все они проскользнули столь беспечно. И хотя он повзрослел только на месяц, его Мама и Папа жили в печали тридцать один год, думая, что их маленький мальчик ушел навсегда.
Тому было подтверждение. Если бы он остался в Доме Иллюзий, привлеченный милыми удовольствиями, вся жизнь прошла бы здесь в реальном мире, и его душа стала бы собственностью Худа. Он присоединился бы к рыбам, кружащим, кружащим, кружащим в озере. Он содрогнулся от такой мысли.
«Ты замерз, золотко, — сказала Мама. — Заходи в дом».
Он громко шмыгнул носом и отер слезы тыльной стороной ладони.
«Я так устал», — произнес он.
«Я тотчас же постелю тебе постель».
«Нет, я хочу рассказать вам, что произошло, до того как пойду спать, — ответил Харви. — Это долгая история. Длиной в тридцать один год».
15
Новые кошмары
Оказалось, рассказать историю труднее, чем он ожидал. Хотя некоторые детали были ясны в его голове — первое появление Риктуса, потонувший ковчег, его с Венделлом побег, — было много больше, чего он не мог четко вспомнить. Как будто бы туман, через который он прошел, просочился в мысли и набросил покров на Дом и на то, что он содержал.
«Я помню, что разговаривал с тобой по телефону два или три раза», — сказал Харви.
«Ты не говорил с нами, дорогой», — ответила Мама.
«Значит это был просто еще один трюк, — сказал Харви. — Я должен был догадаться».
«Но кто подстраивал все эти трюки? — требовательно спросил Папа. — Если Дом существует — я говорю если, — тогда тот, кто им владеет, похитил тебя и каким-то образом удержал от взросления. Может быть, он заморозил тебя...»
«Нет, — сказал Харви. — Там было тепло. Конечно, кроме тех моментов, когда падал снег».
«Но должно же быть какое-то здравое объяснение».
«Оно есть, — ответил Харви. — Это волшебство».
Папа покачал головой. «Детский ответ, — сказал он. — А я больше не ребенок».
«Я знаю то, что знаю», — твердо сказал Харви.
«Это, дорогой, не очень много», — возразил Папа.
«Хотел бы я помнить больше».
Мама обняла его за плечи, успокаивая. «Не беспокойся, — сказала она, — мы поговорим об этом, когда ты отдохнешь».
«Ты бы смог отыскать этот Дом снова?» — спросил его Папа.
«Да, — ответил Харви, хотя по спине его пробежали мурашки при мысли о возвращении обратно. — Думаю, да».
«Тогда мы так и сделаем».
«Я не хочу, чтобы он возвращался туда», — сказала Мама.
«Мы должны знать, что Дом существует, прежде чем сообщим о нем в полицию. Ты же понимаешь, сын?»
Харви кивнул. «Звучит так, будто я все выдумал, я понимаю. Но это не так, я клянусь, не так».
«Давай же, радость моя, — сказала Мама. — Боюсь, твоя комната немного изменилась. Но она еще уютнее. Я хранила ее в таком виде, как ты оставил ее много-много лет назад. Я надеялась, что ты отыщешь дорогу домой. Потом я поняла, что если ты когда-нибудь действительно вернешься обратно, ты будешь взрослым мужчиной и не захочешь, чтобы она была украшена ракетами и попугаями. Поэтому мы пригласили дизайнеров. Теперь она совершенно другая».
«Не важно, — сказал Харви. — Это мой дом. И это все, что мне нужно».
Пока он днем спал в своей старой комнате, шел дождь, тяжелый мартовский дождь, который бил в окна и шлепал по подоконнику. Этот звук разбудил его. Он сел на кровати, со вздыбившимися на затылке волосами, и понял, что ему снилась Лулу. Бедная, пропавшая Лулу, тащившая свое изуродованное тело сквозь кусты, рукой-плавником стискивающая животных с ковчега, которых она выловила из грязи.
Мысль о ее несчастье была непереносимой. Как он мог когда-либо надеяться жить в мире, куда вернулся, зная, что она остается узницей Худа?
«Я отыщу тебя, — пробормотал он. — Отыщу, я клянусь...»
Затем он опять лег на холодную подушку и слушал звуки дождя до тех пор, пока сон не подкрался к нему.
Вымотанный путешествиями и потерями, он не просыпался до следующего утра. Дождь прошел, настало время строить планы.
«Я принес карту всего Миллсэпа, — сказал Папа, кладя покупку на кухонный стол и разворачивая ее. — Вот наш дом. — Он уже отметил это место крестом. — Ты помнишь название какой-нибудь улицы вокруг владений Худа?»
Харви покачал головой. «Я был слишком занят, когда убегал», — ответил он.
«А ты видел там какие-нибудь необычные здания?»
«Было темно и шел дождь».
«Значит, мы просто должны довериться счастливому случаю».
«Мы найдем, — сказал Харви. — Даже если поиски займут всю неделю».
Сказать было легче, чем сделать. Более тридцати лет прошло с тех пор, как он впервые прошел через город с Риктусом. Изменилось бесчисленное количество вещей. Новые площади и новые трущобы, новые машины на улицах и новые самолеты над головой. Так много всего, что сбивало Харви со следа.
«Я не знаю, где какая дорога, — признался Харви после того, как они искали полдня. — Ничего от той дороги, которую я помню».
«Продолжим поиски, — сказал Папа. — Все станет ясным».
Не стало. Они потратили остаток дня, бессмысленно бродя, надеясь, что какой-нибудь вид всколыхнет память. Но только испытали разочарование. Снова и снова на какой-нибудь площади или улице Харви говорил:
«Может, это».
И они направлялись в ту или другую сторону лишь для того, чтобы обнаружить: след уже остыл.
Тем вечером Папа расспрашивал его опять.
«Если бы ты мог вспомнить, на что похож Дом, — заявил он. — Я мог бы описать его людям».
«Он большой, это я помню. И старый. Я уверен, что очень старый».
«А ты можешь нарисовать его?»
«Могу попытаться».
Именно так он и поступил. И хотя был не слишком силен в рисовании, рука его, казалось, помнила больше, чем его голова, потому что через полчаса он изобразил Дом во множестве деталей. Папе это понравилось.
«Завтра возьмем рисунок с собой, — сказал он. — Может, кто-нибудь узнает».
Но следующий день разочаровал точно так же, как и предыдущий. Никто не знал Дома, нарисованного Харви, и не знал ничего даже отдаленно похожего на него. К концу дня Папа потерял терпение.
«Это бесполезно! — сказал он — Я опросил чуть ли не пятьсот человек, и ни один из них — ни один — даже смутно не узнал этого места».
«Ничего удивительного, — ответил Харви. — Не думаю, что кто-нибудь из тех, кто видел Дом, кроме меня и Венделла, сбежал».
«Мы должны просто все сообщить полиции, — сказала Мама. — И пусть они этим занимаются».
«И что мы скажем? — спросил Папа, повышая голос. — Что мы думаем, будто где-то здесь существует Дом, который прячется в тумане и волшебством похищает детей? Нелепость!»
«Успокойся, успокойся, — сказала Мама. — Поговорим после, когда поедим».
Они потащились домой, поели и вновь обсудили проблему, но не пришли ни к какому решению. Мистер Худ в течение долгих лет тщательно расставлял ловушки, защищая себя от законов реального мира. Находясь в безопасности, за туманами своих иллюзий, он, возможно, уже нашел двух новых, ни о чем не ведающих узников, чтобы заменить Харви и Венделла. Казалось, зло будет длиться, не раскрытое и не наказанное.
На следующий день Папа заявил:
«Поиск завел нас в никуда. Надо его прекратить».
«Ты собираешься в полицию?» — спросила его жена.
«Да. И они захотят, чтобы Харви рассказал все, что он знает. Это будет трудно, сын».
«Они не поверят мне», — сказал Харви.
«Вот почему я сначала хочу с ними поговорить, — сказал Папа. — Я найду кого-нибудь, кто выслушает».
Он ушел вскоре после завтрака с выражением беспокойства на лице.
«Это я виноват, — сказал Харви Маме. — Мы потеряли все это время, которое могли бы провести вместе, просто потому что я скучал».
«Не вини себя, — ответила она. — Нас всех охватывает искушение делать вещи, о которых рано или поздно мы сожалеем. Иногда из-за неправильного выбора мы совершаем ошибки».
«Я только хочу знать, как переделать это», — объяснил Харви.
Потом Мама отправилась по магазинам и оставила Харви с его навязчивой идеей. Существовал ли какой-нибудь способ исправить нанесенный вред? Вернуть обратно похищенные годы и прожить их здесь, с людьми, которые любят его и которых он в свою очередь горячо любит?
Он сидел у окна своей спальни, пытаясь разрешить проблему, когда увидел жалкую фигурку на углу улицы. Он рывком распахнул окно и завопил:
«Венделл! Венделл, я здесь!»
Затем он опустился вниз по лестнице. Когда он отворил дверь, его друг был на ступеньках с красным и мокрым от слез и пота лицом.
«Что происходит? — спросил он. — Все изменилось». Его слова перемежались всхлипами. «Мой папа развелся с моей мамой и моя мама такая старая, Харви, и толстая, как дом». Он вытер текущие сопли тыльной стороной ладони и громко шмыгнул носом. «Кто знал, что так будет? — сказал он. — Да?»
Харви изо всех сил попытался объяснить, как Дом обманул их, но Венделл не был расположен к теоретизированию. Он просто хотел, чтобы кошмар закончился.
«Пусть все будет таким, как было», — заскулил он.
«Мой Папа пошел в полицию, — сказал Харви. — Он собирается рассказать им все».
«Ничего они не сделают, — безнадежно промямлил Венделл. — Они никогда не найдут Дом».
«Ты прав, — согласился Харви. — Я ходил искать его с Мамой и Папой. Все бесполезно. Дом прячется».
«Да он и обязан прятаться от них, тупица, — завопил Венделл. — Ему не нужны взрослые».
«Ты прав, — опять согласился Харви. — Дом хочет детей, и, клянусь, он хочет тебя и меня больше, чем когда-либо».
«Почему ты так считаешь?»
«Он уже владел нами. Он почти съел нас живьем».
«Значит, ты считаешь, он вошел во вкус?»
«Я в этом уверен».
Венделл какое-то время разглядывал свои ноги.
«Ты думаешь, мы должны вернуться, да?»
«Я думаю, что взрослые — мой Папа, моя Мама или даже полиция — никогда не смогут отыскать Дом. Если мы хотим вернуть все эти годы, мы должны вернуть их сами».
«Мне не слишком нравится эта мысль», — признался Венделл.
«И мне тоже», — сказал Харви, думая, пока тот говорил, что должен оставить записку Маме и Папе, чтобы они не считали его возвращение обыкновенным сном. «Мы должны идти, — сказал он. — У нас нет выбора».
«Итак, когда отправляемся?»
«Сейчас! — угрюмо заявил Харви. — Мы уже и так потеряли слишком много времени».
16
Обратно в счастливую землю
Это было так, как будто Дом знал, что они возвращаются, и звал их. Лишь только они ступили на улицу, их ноги, казалось, узнали дорогу. Все, что они должны были делать, — позволять вести себя.
«А что мы сделаем, когда попадем туда? — хотел знать Венделл. — Я имею в виду, что мы едва спаслись в прошлый раз...».
«Миссис Гриффин нам поможет», — сказал Харви.
Дыхание Венделла участилось. «А если Карна откусил ей голову?» — спросил он.
«Тогда мы должны все сделать сами».
«Что сделать?»
«Найти Худа».
«Но ты сказал, что он мертв».
«Не думаю, что быть мертвым много значит для такого создания! Он где-то в доме, Венделл, и мы должны его выследить, хочется нам или нет. Он тот, кто похитил все эти годы. И мы не получим их обратно, пока с ним не встретимся».
«Просто у тебя все получается», — сказал Венделл.
«Дом — ящик с фокусами, — напомнил ему Харви. — Времена года, подарки. Сплошные иллюзии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16