Почва была предательски скользкой и усеянной щебнем. Он упал через шесть шагов и, оглянувшись, увидел, что Худ мчится за ним с мстительным криком. Он с трудом поднялся на ноги проржавевшие когти Худа просвистели, промахнувшись на дюйм, и Харви, спотыкаясь, удалился еще на три шага от тени Худа, когда услышал голос Лулу, звавший его по имени.
Он повернул в сторону этого голоса, но Худ схватил его за воротник куртки.
«Поймал тебя, маленький вор!» — проревел он, таща Харви обратно в свои разломанные объятия.
Однако прежде чем Худ смог вцепиться покрепче, Харви отбросил его руки и рванулся вперед. Куртка слетела, и он сделал третий рывок к свободе, взгляд его был устремлен на Лулу, которая звала его к себе.
Она стояла на берегу озера, осознал он, в считанных дюймах от кружащейся воды. Не считала же она на самом деле, что они смогут убежать в озеро? Водоворот разорвал бы их на куски.
«Мы не можем...» — проорал он Лулу.
«Мы должны! — крикнула она в ответ. — Это единственный путь!»
Теперь Харви был в трех шагах от нее. Он видел, как ее босые ноги скользят и срываются на скользких камнях, хотя она старается сохранить равновесие. Харви потянулся к ней, надеясь увести ее с этого шаткого места, до того как она упадет, но Лулу смотрела не на него. Она смотрела на чудовище за его спиной.
«Лулу! — кричал он ей. — Не гляди!»
Однако взгляд ее точно прирос к Худу, рот открылся, и Харви не смог удержаться, чтобы не взглянуть назад, пытаясь увидеть, что же ее так заворожило.
Погоня привела облачение Худа, состоящее из лохмотьев, в беспорядок, и между складками Харви увидел нечто более темное, чем ночное небо или неосвещенный погреб. Что это было? Суть его волшебства, возможно, охраняющее его безлюбое сердце?
«Ты передумал? — спросил Худ, оттаскивая Харви обратно на камни рядом с Лулу. — Ты же ведь не предпочел этот водоворот мне?»
«Пошли...» — прошептал Харви Лулу, не сводя глаз с тайны под одеянием Худа.
Он только мгновение ощущал пожатие ее руки. «Это единственный путь», — сказала она. Затем ее пальцы исчезли, и он один стоял на камнях.
«Если бы ты выбрал поток, ты бы умер ужасно, — произнес Худ. — Он бы разорвал тебя на части, завертев. В то время, как я...» Он протянул Харви свою приглашающую руку, одновременно ступая на камень. «...Я предлагаю тебе легкую смерть — быть убаюканным на ложе иллюзий». Он изобразил улыбку, и это было мерзейшим зрелищем, какое когда-либо видел Харви. «Выбирай», — сказал он.
Краем глаза Харви увидел Лулу. Она не убежала, как думал он, она просто пошла отыскивать оружие. И нашла: кусок балки, найденный среди щебня. Харви знал, что в борьбе против гнусности Худа от всего этого мало проку, но он радовался, что не одинок в свои последние мгновения.
Он посмотрел в лицо Худу.
«Может, мне и надо бы уснуть...» — сказал он.
Король Вампиров улыбнулся. «Мудрый маленький вор», — ответил он, раскрывая объятия, чтобы пригласить мальчика в свою тень.
Харви ступил на камень, двигаясь в сторону Худа и поднимая при этом руку. Лицо его отразилось в расколотых зеркалах глаз вампира: два вора в одной голове.
«Спи», — сказал Худ.
Но Харви не обратил внимания на его слова. Прежде чем Худ смог остановить его, он ухватился за одеяние твари и дернул. Лоскутки упали с мокрым звуком рвущейся материи, и Худ издал вопль ярости, когда предстал неприкрытый.
В его сердце не было огромного волшебства. На самом деле там вовсе и не было сердца. Там была только пустота — не холодная и не горячая, не живая и не мертвая, — сделанная не из тайны, а из пустоты. Иллюзия иллюзиониста.
Взбешенный этим разоблачением, Худ издал еще один яростный рык и потянулся вниз, пытаясь забрать лохмотья своего одеяния из рук вора. Однако Харви сделал быстрый шаг назад, чтобы благодаря маневру спастись от пальцев врага. Худ в бешенстве побежал за ним, причем его подошвы визжали на камнях. Он не оставлял Харви ничего иного, как отступить еще на один шаг, и так до тех пор, пока Харви стало некуда идти, кроме как в поток.
И вновь Худ вцепился в украденные лохмотья и схватил бы и пальто, и вора одной роковой хваткой, если бы Лулу не подбежала к нему сзади, размахивая своей деревяшкой словно бейсбольной битой. Она так сильно ударила по обратной стороне колена Худа, что ее оружие треснуло, а столкновение отбросило ее на землю.
Однако удар не прошел даром. Равновесие Худа было нарушено, и он неистово замолотил руками, громыхание водоворота сотрясало камень, на котором Худ и Харви громоздились, и угрожало сбросить их обоих в водоворот. Даже теперь Худ намеревался заполучить свои лохмотья обратно и прикрыть пустоту внутри себя.
«Отдай мне мое пальто, вор!» — завывал он.
«Оно целиком твое!» — завопил Харви и швырнул украденные лохмотья в воду.
Худ устремился за ними, и когда он это сделал, Харви бросился обратно в сторону твердой почвы. Он услыхал за спиной пронзительный вопль Худа и обернулся, чтобы увидеть, как Король Вампиров, с лохмотьями, зажатыми в кулаке, кинулся головой вперед в неистовствующие воды.
Гривастая голова мгновением позже поднялась над поверхностью, и Худ энергично поплыл к берегу, но как ни был он силен, водоворот был сильнее. Он сносил его от камней, таща обратно к центру, где вода спиралью уходила в землю.
В ужасе он начал умолять о помощи, его жалкие уговоры были слышны только тогда, когда водоворот подносил его к берегу, где теперь стояли Харви и Лулу.
«Вор! — вопил он. — Помоги мне, и... я дам тебе... мир! На... веки... веков...»
Затем свирепая вода начала раздирать его временное тело, выбивая ему зубы, смывая его гриву из щепок и разрывая связки, на которых держались конечности. Превращенный в живой мусор, схожий с обломками кораблекрушения, он был унесен в белые воды в центре водоворота и, пронзительно крича от бешенства, отправился туда, куда в конечном счете должно отправляться все зло: в никуда.
На берегу Харви обнял Лулу, смеясь и всхлипывая одновременно.
«Получилось...» — сказал он.
«Что получилось?» — спросил кто-то сзади. Они обернулись и увидели, что к ним бредет Венделл, жизнерадостный, как всегда. Каждый предмет одежды, который он отыскал в развалинах, был либо слишком большим, либо слишком маленьким.
«Что происходит? — хотел знать он. — Над чем вы смеетесь? Из-за чего вы плачете?» Он взглянул через плечо Харви как раз вовремя, чтобы увидеть, как последние частицы тела Худа исчезают с затихающим завыванием. «Так что это такое?» — требовательно спросил он.
Харви вытер слезы со щек и поднялся на ноги. Наконец у него была возможность ответить обычным венделловским ответом.
«Какая разница?» — сказал он.
26
Живое доказательство
Стена тумана все еще нависала над краем владения Худа, и именно там выжившие собрались, чтобы попрощаться. Конечно, ни один не знал в точности, какие приключения лежат по другую сторону тумана. Все дети пришли в Дом в разные годы. Найдет ли каждый, что его век — плюс-минус месяц или два — поджидает их на другой стороне?
«Даже если мы не получим обратно похищенные у нас годы, — сказала Лулу, когда они приготовились шагнуть в туман, — мы освободились благодаря тебе, Харви».
Был шепот благодарности от маленькой толпы и немного благодарных слез.
«Скажи что-нибудь», — прошипел Венделл Харви.
«Зачем?»
«Потому что ты герой».
«Я себя таким не чувствую».
«Так и скажи им это».
Харви поднял руки, чтобы прекратить шепот. «Я просто хочу сказать... все мы, возможно, скоро позабудем о том, что были здесь...» Послышалось что-то вроде: нет, не забудем; или: мы всегда будем помнить тебя. Но Харви настаивал. «Забудем, — сказал он. — Мы вырастем и забудем. Если не...»
«Если — что?» — спросила Лулу.
«Если не будем напоминать себе каждое утро. Или сделаем из этого рассказ и расскажем каждому, кого встретим».
«Нам не поверят», — сказал один из детей.
«Это неважно, — сказал Харви. — Мы будем знать, что это правда и это идет в счет».
Слова его встретили одобрение со всех сторон.
«А теперь пойдем домой, — сказал Харви. — Мы уже и так потеряли слишком много времени».
Венделл легонько пихнул его в ребра, когда группа рассыпалась. «А как насчет того, чтобы сказать им, что ты не герой?» — спросил он.
«О, да, — ответил Харви с озорной улыбкой. — Я и забыл».
Первые дети уже штурмовали стену тумана, стремясь как можно скорее оставить ужасы худовской тюрьмы позади. Харви наблюдал, как с каждым последующим шагом они становятся видны все хуже, и хотел, чтобы у него нашлось мгновение поговорить с ними, чтобы узнать, кем они были и почему попали в объятия Худа. Были ли они сиротами, у которых нет иного места, чтобы назвать его домом, или беглецами, как Венделл и Лулу, или им просто наскучила их жизнь, как однажды заскучал и Харви, и они были соблазнены иллюзиями?
Он никогда не узнает. Дети исчезали один за другим, пока перед стеной не остались только Лулу, Венделл и он сам.
«Ну, — сказал Венделл Харви, — если снаружи время по-настоящему восстановлено в своих правах, тогда я вернусь на несколько лет раньше, чем ты».
«Это правда».
«Если мы встретимся снова, я буду намного старше. Может быть, ты даже не узнаешь меня».
«Я тебя узнаю», — ответил Харви.
«Обещаешь?» — спросил Венделл.
«Обещаю».
Они пожали друг другу руки, и Венделл удалился в туман. Венделл ушел всего в три шага.
Лулу тяжело вздохнула. «Ты когда-нибудь хотел две вещи одновременно, — спросила она Харви, — но при этом знал, что одновременно иметь их не можешь?».
«Раз или два, — сказал Харви. — А в чем дело?»
«Потому что мне бы хотелось вырасти с тобой и быть твоим другом, — ответила она. — Но я также хочу пойти домой. И я думаю, что в год, который ожидает меня по другую сторону этой стены, ты даже еще не родился».
Харви печально кивнул, бросив взгляд на руины. «Я полагаю, что у нас действительно есть одна вещь, за которую мы можем благодарить Худа».
«Что?»
«Здесь мы были детьми вместе, — сказал он, взяв ее за руку. — Хоть и недолго».
Лулу пыталась улыбнуться, но ее глаза были полны слез.
«Давай пойдем вместе столько, сколько сможем», — сказал Харви.
«Да, мне бы этого хотелось», — ответила Лулу, и рука об руку они пошли к стене. В последний момент, прежде чем туман закрыл их, они посмотрели друг на друга, и Харви сказал:
«Домой...»
Затем они шагнули в стену. Пока длился первый шаг, он чувствовал руку Лулу в своей, но в следующую секунду она стала слабоощутима, а к третьему шагу — когда он вышел на улицу — Лулу исчезла совсем, очутившись во времени, из которого она пришла, все эти времена года тому назад.
Харви посмотрел на небо. Солнце садилось, но его розоватый свет все еще доставал до края облака, лежавшего высоко вверху. Ветер был порывистым и высушивал пот страха и усилий на лице и спине.
С клацающими зубами Харви отправился домой темнеющими улицами, не уверенный в том, что поджидало его.
Было странным, что после столь многих побед простое дело ходьбы домой смогло нанести ему поражение, но оно действительно нанесло ему поражение. После часа странствований рассудок и сила — которые предохраняли Харви от любого ужаса, который Худ мог наслать — изменили ему. Голова начала кружиться, ноги под ним подогнулись, и он в изнеможении упал на тротуар.
К счастью двое прохожих пожалели его и мягко расспросили, где он живет. Он смутно припомнил, что опасно доверять свою жизнь абсолютно незнакомым людям, но у него не было выбора.
Он мог только поручить себя их заботам и надеяться, что мир, в который он возвратился, все еще содержит капельку доброты.
Он пробудился во тьме и одно мгновение между ударами сердца думал, что черное озеро в конце концов заполучило его и он находится в его глубинах узником.
Вскрикнув от ужаса, он сел и к своему бесконечному облегчению увидел в ногах кровати окно со слегка раздвинутыми занавесками и услышал легкое постукиванье дождя о подоконник. Он был дома.
Он спустил ноги с кровати и встал. Все его тело ныло, как будто он провел десять раундов с боксером-тяжеловесом, но он оказался достаточно силен, чтобы доковылять до двери и распахнуть ее.
Звучание двух знакомых голосов донеслось с нижней площадки лестницы.
«Я счастлива просто оттого, что он дома», — услышал он, как говорила его Мама.
«Я тоже, — сказал его Папа. — Но нам нужны хоть какие-то объяснения».
«Мы их получим, — продолжала Мама. — Но мы не должны слишком сильно давить на него».
Цепляясь за перила, Харви начал спускаться по лестнице, а Мама и Папа продолжали разговор.
«Нам необходимо побыстрее узнать правду, — сказал Папа. — Я имею в виду, вдруг он вовлечен во что-нибудь преступное».
«Харви? Нет».
«Да, Харви. Ты видела, в каком он состоянии. Весь в грязи и в крови. Он явно не розы рвал».
У подножия лестницы Харви замер, немного опасаясь встретиться лицом к лицу с правдой. Изменилось ли что-нибудь, или эти двое невидимых сейчас людей все еще стары и болезненны?
Он подошел к двери и толкнул ее. Его Мама и Папа стояли у окна спиной к нему, глядя на дождь.
«Привет», — сказал он.
Они оба одновременно повернулись, и Харви испустил восторженный вопль, увидев, что преодолевал печали и ужасы Дома не напрасно. Его вознаграждение смотрело на него: Мама и Папа, выглядящие так, как выглядели до того, как за ним пришел Риктус. Похищенные годы вернулись обратно к тому, кому они принадлежали, в его собственность.
«Я славный вор», — заявил он сам себе.
«О, мой дорогой», — сказала Мама, подходя к нему с раскрытыми объятиями.
Он обнял сначала ее, затем Папу.
«Чему ты радуешься, сынок?» — хотел знать Папа.
Харви вспомнил, как трудно было объяснить все в последний раз, поэтому вместо того, чтобы даже попытаться это сделать, он сказал:
«Я просто бродил по окрестностям и заблудился. Я не предполагал, что вы так расстроитесь».
«Ты что-то сказал насчет вора».
«Разве?»
«Ты знаешь, что сказал», — сурово произнес Папа.
«Ну... являешься ли ты вором, если забираешь то, что принадлежало тебе первому?» — спросил его Харви.
Мама и Папа обменялись озадаченными взглядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16