Тот, кто будет рядом с ним, по
пытается отвлечь его внимание, но Клевинджер все равно заметит то, что не
льзя будет не заметить: тело под простыней будет без головы. Через час или
полтора ему разрешат лишь заглянуть в дверь. Его сын Оскар Клевинджер бу
дет спокойно спать. По своему собственному опыту Клевинджер-старший зна
ет, как медленно идет выздоровление, как медленно прорастают нервы. Перв
ое время и говорить ведь нельзя, поэтому мистер Клевинджер улетит в полн
ой уверенности, что операция прошла успешно, и будет ждать сына дома.
Ц А дальше?
Ц Во-первых, Лопо не слепок…
Ц Не слепок? Это точно?
Ц Джервоне научила его говорить.
Ц Я знаю.
Ц Я предложил Дики подарить Лопо бинокль со встроенным туда миниатюрны
м микрофончиком. Все получилось как нельзя лучше, и Дики вчера поздно веч
ером передал мне запись. Лопо разговаривал с Заикой. Он говорит. Он рассуж
дает, экстраполирует… В нашем распоряжении будет пара месяцев, и мы пост
араемся подготовить Лопо для роли Оскара Клевинджера. Будут, конечно, ка
кие-то шероховатости, но их можно будет списать на не совсем удачную опер
ацию… Это, как вы понимаете, уже совсем другое дело. Я думаю, что с Лопо смож
ет подзаняться Дики. Лопо, похоже, ему доверяет больше…
Ц Немедленно сюда Лопо, Дина Дики, подготовить операционную.

Глава 17

Телефон зазвенел оглушительно громко, и я разом проснулся. Сердце у меня
колотилось. Я нащупал в темноте трубку.
Ц Мистер Дики, Ц услышал я чей-то незнакомый голос, Ц немедленно явит
есь в Первый корпус. Вас ждет доктор Грейсон. Пожалуйста, поторопитесь. Он
ждет вас немедленно.
Я зажег свет и посмотрел на часы. Половина четвертого. Что им нужно от меня
? Я торопливо оделся и помчался к Первому корпусу. У дверей стоял охранник
. Он молча кивнул мне и рукой показал, что мне нужно подняться. На втором эт
аже я увидел доктора Халперна, и он сказал мне:
Ц Вторая дверь налево. Доктор Грейсон ждет вас.
Все происходило слишком быстро. Мои эмоции просто не поспевали за происх
одившим. Я толкнул дверь и очутился в операционной. Стол под огромной бес
теневой лампой был пуст, но на маленьком узком топчанчике у стены лежало
чье-то тело, покрытое простыней. Я смотрел на топчанчик и не сразу заметил
доктора Грейсона, который надевал халат.
Ц Вы мне не завяжете сзади завязки? Ц попросил он, и меня поразил его гол
ос.
Я начал молча завязывать тесемки хирургического халата и вдруг понял, чт
о именно поразило меня. Впервые он попросил о чем-то. Он не вещал, не приказ
ывал, он просил. Он не сказал «завяжите». Он спросил: «Не завяжете ли?» И сто
ял ко мне спиной. Боги и супермены никогда не поворачиваются спиной. Особ
енно если спина у них самая обыкновенная, как у доктора Грейсона. Я завяза
л последнюю завязку и молча разогнулся.
Ц Вы не догадываетесь, кто лежит там? Ц Доктор Грейсон кивнул на топчан.

И опять вопрос. Не изрекает, не вещает, а спрашивает. Я не знал. Я знал тольк
о, что там пока еще не я, не Грейсон и не Халперн. А кроме нас, там мог быть кто
угодно Странно только, что сначала в операционной появляется труп Ц а в
том, что это был труп, я не сомневался, я видел их слишком много, Ц а врач то
лько готовится. Обычно бывает наоборот.
Ц Это Оскар Клевинджер. Его убила в припадке безумия Изабелла Джервоне.

Я по-прежнему молчал. Вряд ли доктор Грейсон просто избрал меня конфидан
том, который не может не поделиться со мной самыми свежими новостями. Отл
ично, выходит, отпраздновала свой день рождения Изабелла Джервоне…
Ц Как по-вашему, мистер Дики, сможет ли Лопо сыграть роль Оскара Клевинд
жера? Как вы прекрасно понимаете, это наш единственный шанс. Генри Клевин
джер ничего не знает. Мы покажем ему спящего Лопо и скажем, что операция пр
ошла успешно.
И опять передо мной был не всемогущий повелитель Новы, сумевший привязат
ь к себе таинственными нитями по крайней мере половину моего «я», а обыкн
овенный человек, и в словах его сквозили беспокойство, надежда, просьба, к
ак в словах обычного человека. И чары вдруг спали. Что-то лопнуло во мне, и д
ве мои разрозненные половины соединились, как соединяется раздвоенное
изображение в видоискателе фотоаппарата, когда наводишь его на резкост
ь. И я стал самим собой. И человек передо мной больше не имел надо мной влас
ти. Он мог, разумеется, сделать со мной все, что ему угодно, но он уже не влад
ел моими мозгами и моим сердцем. Передо мной был жалкий гений, и я больше н
е трепетал перед ним.
На малую долю мгновения я испугался. Меня охватила паника. Я освободился
от заклятия, стал самим собой и, стало быть, принял на себя всю ответственн
ость за свои поступки, мысли и чувства.
О, свобода не так-то проста. Освобождая, она закабаляет. А совесть бывает к
уда более требовательным и придирчивым хозяином, чем даже рабовладелец
А мне было в чем держать перед собой ответ, ох как было…
А Грейсон, казалось, и не заметил того, что случилось. Он все еще вопросите
льно смотрел на меня.
Ц Спящий Лопо безусловно может сыграть роль спящего Оскара Клевинджер
а. Вот только загар.
Ц С этим Мы что-нибудь придумаем. Может быть, свет…
Ц Тогда безусловно.
Ц А потом?
Ц Что значит потом?
Ц Спустя несколько месяцев, когда Лопо под видом Оскара придет время во
звращаться домой?
Ц Не знаю… Ц Я действительно не знал. Идея была слишком фантастической,
и она не сразу проникла в мой бедный маленький мозг… Отцы-программисты, ч
тобы Лопо стал Оскаром Клевинджером! Из Новы Ц в университет, а из слепко
в Ц в наследники Генри Клевинджера!
С одной стороны, мне не слишком хотелось, чтобы у доктора Грейсона что-то
выходило. Я бы желал, чтобы он подавился очередным глотком воздуха, но у ме
ня было смутное предчувствие, что вся эта затея как-то отразится на мне.
Ц Я хочу вас просить, чтобы вы взяли подготовку Лопо на себя. Я понимаю, ка
кая эта задача, но вы, по крайней мере, совсем недавно попали в Нову. Вы лучш
е знаете мир. И для Лопо вы новый человек… А вот и он.
В комнату ввели Лопо. Он посмотрел на меня и не опустил тут же глаза. И зана
весочки в них не задернулись. Он пришел в Первый корпус и знал, что больше
никогда отсюда не выйдет. И можно было хоть раз в жизни не прятать глаза от
людей. Он молчал, и я почувствовал, как во мне поднимается восхищение. Гла
за его были печальны Ц должно быть, он думал о Заике, о покровительнице, о
б ощущении пота, высыхающего на лбу после окончания работы…
Ц Лопо, Ц сказал я, Ц я знаю, ты умеешь разговаривать. Ты знаешь слова. Ты
хорошо скрывал это от людей, но теперь это не нужно.
Ц Я знаю, Ц сказал тихо Лопо, и в его голосе звучало достоинство, которог
о так не хватало мне, Ц я пришел в Первый корпус. Я знаю, что привезли моего
больного человека-брата. А когда привозят человека-брата, слепок-брат у
ходит в Первый корпус. Я пришел.
Ц Нет, Лопо, Ц как можно мягче сказал я. Ц С тобой так не будет. Ты многого
не понимаешь, но еще увидишь и твою Заику и других.
Ц Разве она тоже идет в Первый корпус? Ц спросил Лопо, и лицо его на мгнов
ение потеряло выражение отрешенного спокойствия.
Ц Нет, ты увидишь ее не здесь.
Ц А, я понимаю. Мне дадут здесь твердую ногу. Протез…
Ц Нет, не беспокойся. Все будет хорошо. Ц В горло у меня стоял комок, и я ни
как не мог проглотить его. Я повернулся к доктору Грейсону: Ц Я вам больше
не нужен?
Ц У меня к вам еще одна просьба. Через четверть часа мы начнем инсцениров
ку операции и вызовем сюда мистера Клевинджера. Вы встретите его и посид
ите с ним в прихожей. Скажите, что состояние его сына резко ухудшилось и пр
ишлось срочно провести операцию.
В голосе доктора Грейсона звучало беспокойство: сумею ли я сыграть свою
роль. Священный Алгоритм, и этот человек совсем еще недавно владел моей в
олей, командовал мною…
Я вышел из операционной и уселся в кресло. Я не выспался, голова гудела, но
я был полон торжествующей легкости. Потом, потом я буду думать, как все это
случилось, а сейчас я был свободен, из моего носа исчезло кольцо, через ко
торое доктор Грейсон продел было веревку и дергал меня, куда ему заблаго
рассудится. Дьявольская эта вещь Ц темная сурдокамера, если с ее помощь
ю, без побоев и пыток, они сумели заполонить мой разум и командовать мною,
как заводным человечком. Отцы-программисты, неужели же это я шпионил аз н
есчастным пареньком, которого одичавшая в здешнем аду простая женщина н
аучила словам и научила прятать глаза от людей? Мне было бесконечно стыд
но, но стыд не тяготил меня, он очищал меня, как поток кармы.
Я подумал, что лучшего времени для погружения у меня не будет никогда. Я не
сомневался, что теперь уже сумею погрузиться в гармонию быстро и карма о
тмоет меня от всей накопившейся во мне дряни.
Я закрыл глаза и начал расслабляться, так, чтобы волна мягкой теплоты под
нималась от самых кончиков больших пальцев ног. Мне не нужно было прилаг
ать для погружения какое-либо сознательное усилие. За тысячи погружений
оно стало для меня таким же естественным, как дыхание, ходьба.
Вот уже теплая волна расслабления, которую мы называем сбрасыванием бал
ласта, коснулась кончиков пальцев на ногах и плавно покатилась вверх, ос
тавляя за собой ничто. Еще минута, и наступит полное отрешение, я окунусь в
гулкую тишину, отыщу свое место в гармонии и окунусь в ток кармы. О, как я бу
ду купаться в ней, как буду подставлять ей каждую клеточку, каждый атом св
ой!
И вдруг вместе с тревожным сжатием сердца я почувствовал, что не могу отр
ешиться. Перед глазами у меня стояло лицо Лопо. Я вздохнул. Если в момент о
трешения сознание разрывается, значит, ты не готов к погружению. Это очен
ь опасное состояние. Пактор Браун говорил: «Погружение Ц духовная пища,
без которой нельзя обойтись. Но если уж ты начинаешь обходиться без нее, в
ряд ли ты скоро почувствуешь голод».
И все же в отличие от предыдущих дней, когда я тоже не мог погрузиться, сег
одня я не испытал шока. Не было почему-то ощущения потери. К своему удивле
нию, я почувствовал, что не потерял даже странного ощущения торжествующе
й легкости, которое испытал, выйдя из операционной.
Когда-то такое ощущение уже овладевало мною. Когда-то давно. Совсем давно
. Да, это было давно. Отец уже умер. Я остался совсем один. Мать не замечала м
еня. Она считала меня сыном отца, а отцу она Ц так мне казалось Ц не могла
простить нашей жалкой квартирки, где было так тяжело поддерживать симме
трию, долгих месяцев болезни, молящий и жалкий его взгляд, нищеты.
Я жил тогда практически на улице, и асфальтовый мир был единственным мир
ом, который я знал. Я знал, как пахнет разлагающийся на солнце мусор, как па
хнет рвота нарков, как пахнет облупившаяся штукатурка.
Был жаркий летний день. По двору и мостовой были разбросаны голубые озер
ца, но я знал, что это мираж. Воздух был густой, и смрад обладал физической п
лотностью. Я сидел у пожарной лестницы. Я был убит. Мне не хотелось жить. Я д
умал о том, что нужно схватиться за ржавое железо лестницы, подтянуться
Ц нижней ступеньки не было, Ц залезть повыше и броситься вниз. И всё. Мат
ь, наверное, и не заплачет, а Джои пожмет плечами. «Все-таки не заплатил»,
Ц скажет он и подмигнет неизвестно кому своим единственным и жестоким г
лазом. Я должен был ему семнадцать НД и знал, что во всем мире нет человека,
который мог бы дать мне эти семнадцать НД или спасти меня от Джои. Я уже в д
вадцатый раз бросался с лестницы вниз и ощущал на лице последний, страшн
ый ток воздуха, когда на голову мне вдруг опустилась рука.
«Ты чем-то расстроен?» Ц спросила рука.
Я не мог ответить. Я поднял глаза и увидел маленького человека в одежде па
ктора. Он улыбался мне, и рука его словно отняла у меня часть страха. Это бы
л пактор Браун, и я пошел за ним, как увязавшаяся собака. И когда я понял, что
он не гонит меня и мне не нужно будет возвращаться к одноглазому Джои, жду
щему свои семнадцать НД, я испытал чувство торжествующей легкости.
«Нет ничего слаще, Ц сказал мне потом пактор Браун, Ц чем чувство невып
олненного долга. Или неотданного».
Послышались быстрые шаги. Я открыл глаза. Генри Клевинджер, в отличие от м
еня, успел побриться и причесаться. Готов спорить, что и в день Страшного с
уда он явится чисто выбритым, тщательно одетым и нетерпеливым: «Меня, каж
ется, кто-то звал. Какой-то трубой. В чем дело? Я тороплюсь. Ах, Страшный суд?
Нельзя ли побыстрее?»
Ц В чем дело, вы не знаете? Ц спросил он меня.
Ц Садитесь, мистер Клевинджер. Во время нашего свидания у вас в доме, есл
и не ошибаюсь, вы тоже меня приглашали сесть. (На мгновение в его глазах пр
омелькнул испуг, но тут же исчез.) Садитесь, садитесь. Доктор Грейсон проси
л меня встретить вас, потому что все остальные заняты.
Ц В такое время… Ц пробормотал Клевинджер и посмотрел на часы, но я заме
тил, что он уже потерял долю своей самоуверенности. Ц Что же случилось? Ч
то-нибудь с Оскаром?
Ц Да. Ночью ему стало хуже. Что-то со второй почкой. Возникла опасность, и
операцию решили провести незамедлительно. Она уже идет.
Ц Как?! Ц подпрыгнул Генри Клевинджер, но подпрыгнул как-то респектабе
льно, элегантно. Я бы так не смог подпрыгнуть, если даже тренировался меся
ц.
Ц Очень просто.
Ц И…
Ц Пока я знаю столько же, сколько и вы.
«Отцы-программисты, Ц подумал я, Ц как же все-таки легко лгать. Наскольк
о труднее говорить правду. Впрочем, оно и понятно. Мать-природа позаботил
ась о том, чтобы все живое лгало друг другу. Все маскируется, прячется, скр
ывает свои намерения. Включая и гомо сапиенс. Может быть, он и стал сапиенс
только потому, что обманывал и лгал лучше бедных обезьян…»
Генри Клевинджер откинулся в кресле и искоса посмотрел на меня. Должно б
ыть, он решил, что обязан передо мной извиниться, потому что солидно откаш
лялся и сказал:
Ц Мистер Дики, я, разумеется, понимаю, что наше прошлое свидание у меня в д
оме было…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22