В ответ на мою просьбу об интермедиации она перешла в визуальный формат, и передо мной оказалась женщина чуть старше пятидесяти лет со спокойным, серьёзным лицом; она носила очки для дали и сидела в небольшой, чисто прибранной комнате, наверное, в своём кабинете. Её порядковый номер, 31, уже сам по себе был довольно неожиданным; она объяснила, что весь род Эстер унаследовал почечный изъян своей основоположницы и, как следствие, отличался укороченной продолжительностью жизни. Естественно, она была в курсе ухода Марии23: она тоже считала, что на месте бывшего Лансароте поселилось сообщество развитых приматов; в этой зоне Атлантики, объяснила она, происходили сильные геологические изменения: остров целиком ушёл под воду в момент Первого Сокращения, но потом, в результате вулканической активности, вновь вышел на поверхность океана; после Второго Сокращения он превратился в полуостров и, судя по последним данным, до сих пор соединён узким перешейком с африканским побережьем. В отличие от Марии23, Эстер31 полагала, что сообщество, поселившееся в этом регионе, состоит не из дикарей, а из неолюдей, отвергнувших наставления Верховной Сестры. Правда, фотографии, полученные со спутника, не позволяют сделать окончательных выводов: речь может идти о существах как подвергшихся СГР, так и нет; однако, заметила она, гетеротрофы вряд ли сумели бы выжить в местах, где, по-видимому, не было никаких следов растительности. Она была уверена, что Мария23, полагая, будто встретит людей прежней расы, на самом деле столкнётся с неолюдьми, проделавшими тот же путь, что и она сама.— Возможно, она, по сути, именно этого и хотела, — сказал я.Эстер31 долго думала, а потом произнесла ровным тоном:— Возможно. Даниель1,26 Венсан оборудовал себе мастерскую в большом, метров в пятьдесят, гараже без окон, находившемся рядом с офисом церкви и соединённом с ним крытым переходом. В офисе, несмотря на ранний час, уже деловито всматривались в компьютерные мониторы секретари, делопроизводители, бухгалтеры, и я, проходя мимо, в очередной раз поразился тому, насколько эта мощная, процветающая духовная организация, уже сравнявшаяся по числу сторонников в Северной Европе с основными христианскими конфессиями, напоминала своим устройством предприятие малого бизнеса. Я знал, что Копу по душе эта скромная, рабочая атмосфера, отвечающая его системе ценностей; что на самом деле присущая пророку страсть устраивать шоу и швыряться деньгами всегда была ему глубоко чужда. В новой же своей жизни он чувствовал себя совершенно естественно, держался как глава фирмы, считающийся с нуждами подчинённых, всегда готовый предоставить им отгул или выплатить пораньше зарплату. Дела в организации обстояли просто превосходно благодаря имуществу, полученному по завещаниям покойных адептов, её капитал, по некоторым оценкам, уже вдвое превышал капитал секты Муна; ДНК элохимитов, в пяти экземплярах, содержалась при низкой температуре в герметичных подземных хранилищах, защищённых от большинства известных видов радиации и способных выдержать термоядерный взрыв. Лаборатории, возглавляемые Учёным, представляли собой не просто nec plus ultra Nec plus ultra (лат.) — здесь: последнее слово.

современных технологий — на самом деле ни в частном, ни в государственном секторе не было вообще ничего сопоставимого с ними; в области генной инженерии и в сфере нейронных сетей с плавающими соединениями он со своими сотрудниками обогнал всех и навсегда, не выходя при этом за рамки действующего законодательства, и теперь самые перспективные студенты в большинстве американских и европейских технологических университетов боролись за право работать в его команде.После того как вероучение церкви, её ритуал и нормы поведения окончательно сложились, а опасные отклонения были устранены, Венсан очень мало появлялся в СМИ; по ходу кратких интервью он позволял себе роскошь быть толерантным, соглашался с представителями монотеистических религий, что у них есть общее духовное измерение, однако не скрывал, что цели они преследуют прямо противоположные. Эта примиренческая стратегия принесла плоды, и два нападения на офисы церкви — одно, в Стамбуле, взяла на себя какая-то исламистская группировка, а другое, в Таксоне, штат Аризона, считалось делом рук протестантов-фундаменталистов, — вызвали всеобщее осуждение и обернулись против их подстрекателей. Пропагандой смелых, новаторских жизненных принципов элохимитов теперь занимался в основном язвительный, ироничный Лукас: он беспощадно высмеивал отцовство, дерзко, но расчётливо играл на сексуальной неоднозначности маленьких девочек, развенчивал — не в лоб, обиняками — древнее табу на инцест; каждая кампания с его участием получала в прессе размах, несопоставимый с вложенными средствами, тем более что он находил способы заручиться самой широкой поддержкой, воспевая господствующие гедонистические ценности и уделяя особое внимание восточным техникам секса; все это подавалось в стилистически выдержанной и в то же время очень откровенной визуальной оболочке, положившей начало целой школе (за роликом ВЕЧНОСТЬ. ВО ВЛАСТИ ПОКОЯ последовали ВЕЧНОСТЬ. ВО ВЛАСТИ ЧУВСТВ и ВЕЧНОСТЬ. ВО ВЛАСТИ ЛЮБВИ, ставшие, вне всякого сомнения, новым словом в области религиозной рекламной продукции). Существующие церкви без сопротивления, даже не пытаясь дать отпор, наблюдали, как за несколько лет звезда их закатилась, а большинство верующих обратились к новому культу, который, помимо прочего, вербовал многочисленных сторонников в среде современных, успешных, образованных атеистов — «менеджеров среднего и высшего звена», в терминологии Лукаса, — в среде, доступ к которой для традиционных религий уже давно был закрыт.
Венсан понимал, что дела церкви обстоят превосходно, что его персонал — лучший, какой только можно представить, и в последние недели занимался почти исключительно своим великим проектом; я с удивлением заметил, что к нему вдруг снова вернулась та же робость, застенчивость, сбивчивая, неловкая манера говорить, что и в начале нашего знакомства. В то утро он долго колебался, прежде чем показать мне главное творение своей жизни. Мы выпили по чашке кофе из автомата; потом по второй. Вертя в руках пустой стаканчик, он наконец проговорил:— Думаю, это моя последняя работа… — И добавил, опустив глаза: — Сьюзен согласна… Когда настанет момент… в общем, когда настанет время покинуть этот мир и перейти в ожидание будущей инкарнации, мы с ней вместе войдём в этот зал; мы встанем в центре и вместе выпьем смертельный напиток. Мы построим и другие залы по этому образцу, чтобы все адепты могли получить в них доступ. Мне кажется… Мне кажется, что полезно будет как-то оформить этот момент. — Он умолк, посмотрел мне прямо в глаза. — Это был тяжкий труд… — произнёс он. — Я много думал о «Смерти бедняков» Бодлера; мне это невероятно помогло.
Великолепные, высокие стихи сразу возникли в моей памяти, словно всегда жили где-то в дальнем уголке моего мозга, словно вся моя жизнь была всего лишь их более или менее эксплицитным комментарием: Лишь смерть утешит нас и к жизни вновь пробудит,Лишь смерть — надежда тем, кто наг, и нищ, и сир,Лишь смерть до вечера руководить нас будетИ в нашу грудь вольёт свой сладкий эликсир! В холодном инее и в снежном урагане,На горизонте мрак лишь твой прорежет свет,Смерть, ты — гостиница, что нам сдана заранее,Где всех усталых ждёт и ложе и обед! Перевод Эллиса.

Я кивнул; что мне ещё оставалось делать? Потом направился по коридору к гаражу. Едва я открыл герметичную бронированную дверь во внутреннее помещение, на меня обрушились потоки слепящего света, и с полминуты я вообще ничего не видел; дверь за моей спиной закрылась с почти беззвучным шлепком.Постепенно глаза привыкли, я начал различать какие-то формы и линии; это отчасти напоминало компьютерную модель, которую я видел на Лансароте, но свет стал ещё сильнее и ярче, Венсан действительно здорово поработал белым по белому, зато музыки не осталось совсем, только какие-то лёгкие колебания, смутные, еле уловимые вибрации воздуха. Мне казалось, что я двигаюсь в молочно-белом изотропном пространстве, иногда оно вдруг уплотнялось, в нём на миг возникали зернистые микрообразования — подойдя ближе, я смог различить горы, долины, целые пейзажи, они быстро усложнялись, но почти сразу же исчезали, и все вокруг вновь сливалось в сплошную размытую белизну с вкраплениями зыбких потенциальных очертаний. Странно: я больше не видел ни своих рук, ни других частей тела. Скоро я утратил всякое понятие о направлении, и тогда мне показалось, что я слышу шаги, вторящие моим шагам; когда я останавливался, они останавливались тоже, но слегка запаздывая. Я повернул голову вправо и заметил силуэт, повторявший каждое моё движение: он проступал на фоне ослепительно белой атмосферы, выделяясь лишь некоторой матовостью. Меня охватило лёгкое беспокойство: силуэт тут же исчез. Тревога рассеялась — и силуэт материализовался снова, словно из небытия. Вскоре я привык к его присутствию и двинулся дальше; постепенно мне стало ясно, что Венсан использовал фрактальные структуры, я узнавал коврики Серпинского, множества Мандельброта, и по мере того как я это осознавал, сама инсталляция, казалось, меняла свои очертания. Когда мне почудилось, что пространство вокруг меня дробится на треугольные множества Кантора, силуэт вдруг исчез и настала полная тишина. Я не слышал даже собственного дыхания, и тогда я понял, что сам стал пространством; я был вселенной и был феноменальной экзистенцией, поблёскивающие микроструктуры, что возникали, застывали и истаивали в пространстве, были частью меня самого, я чувствовал, как они являются и исчезают во мне, внутри моего собственного тела. И меня затопило острое желание исчезнуть, раствориться в этом небытии — светозарном, деятельном, постоянно вибрирующем новыми потенциалами и вероятностями; свет снова воссиял с ослепительной силой, пространство вокруг меня, казалось, взорвалось, распалось на частицы света, перестав быть привычным для нас пространством, и обрело множество измерений, всякое иное восприятие исчезло — это пространство не содержало, в привычном смысле слова, ничего. Не знаю, как долго я оставался там, среди лишённых формы потенциалов, по ту сторону формы и бесформенности; а потом что-то возникло во мне, сперва почти незаметно, словно смутное воспоминание или сон о силе тяготения; и тогда я вновь осознал, что дышу, а пространство имеет три измерения, оно постепенно застыло, вокруг меня опять возникли, словно дискретные эманации белого цвета, какие-то предметы, и мне удалось наконец выйти из помещения.
Скорее всего, в таком месте действительно нельзя оставаться в живых дольше десяти минут, чуть позже говорил я Венсану. «Я называю это место любовь,- ответил он. — Человеку не дано было любить нигде, — нигде, кроме вечности; наверное, поэтому женщины и стояли ближе к любви, пока их высшим предназначением было давать жизнь. Мы вновь обрели бессмертие, соприсутствие с миром; мир больше не властен нас уничтожить, наоборот, мы властны создать его силой нашего взгляда. Пребывая в невинности, обретая радость только во взгляде, мы тем самым пребываем в любви».Только распрощавшись с Венсаном и сев в такси, я постепенно успокоился; однако, пока мы не въехали в город, в голове моей по-прежнему царил некоторый хаос; лишь миновав Порт-д'Итали, я вновь нашёл в себе силы иронизировать и все повторял про себя: «Неужели! Неужели этот величайший художник, творец высших ценностей, так до сих пор и не понял, что любовь умерла!» И тут же с лёгкой грустью убедился, что так и остался тем, чем был на протяжении всей своей артистической карьеры — чем-то вроде Заратустры для среднего класса.Портье в «Лютеции» спросил, хорошо ли мне у них жилось.— Превосходно, — ответил я, шаря по карманам в поисках карты Visa Premier. Он осведомился, будут ли они иметь счастье в скором времени увидеть меня снова. — Нет, не думаю… — сказал я, — не думаю, что у меня будет повод вернуться скоро. Даниель25,15 «Мы обращаем взоры к небесам, но небеса пусты», — пишет Фердинанд12 в своём комментарии. Первые сомнения относительно пришествия Грядущих возникли примерно в двенадцатом поколении неолюдей, то есть примерно через тысячу лет после событий, описанных Даниелем1; примерно тогда же среди нас появились первые отступники.С тех пор прошла ещё тысяча лет, но ситуация не изменилась, процент уходящих остался прежним. Фридрих Ницше, мыслитель-человек, положивший начало традиции бесцеремонного обращения с научными фактами, которая в конце концов и погубила философию, полагал, что «человек есть ещё не установившийся животный тип». Ницше Ф. Поту сторону добра и зла. Перевод H. Полилова.

Люди ни в коей мере не заслуживали подобной оценки — во всяком случае, меньше, чем большинство животных видов, — и тем более она неприменима к неолюдям, пришедшим им на смену. Можно даже сказать, что главная наша особенность по сравнению с предшественниками состоит именно в своеобразном консерватизме. Люди, по крайней мере в последний период своего существования, судя по всему, необычайно легко включались во всякое новое начинание, причём более или менее независимо оттого, в какую сторону им предлагалось двигаться: они ценили перемены как таковые. Мы же, напротив, встречаем все новое крайне сдержанно и принимаем его лишь в том случае, если оно представляется бесспорным улучшением. Со времени Стандартной Генетической Ректификации, превратившей нас в первый автотрофный животный вид, мы не претерпели ни одного столь же масштабного изменения. Научные инстанции Центрального Населённого пункта выносили на наше обсуждение различные проекты, предлагая, в частности, привить нам способность летать или жить глубоко под водой, но после долгого, очень долгого обсуждения их в конце концов отвергли. По своим генетическим характеристикам я почти не отличаюсь от Даниеля2, первого моего неочеловеческого предшественника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48