Цап взглянул на нее с видом оскорбленного достоинства:— Прошу прощения, но мы не корабельные крысы. Меня зовут Цап, я повар. А это мой приятель Хвастопуз, он… э-э-э… плотник.Теперь вопросы стал задавать Тарквин:— Но вы еще не сказали, что вы тут делаете. Цап шмыгнул носом:— Ну, видите ли… Мы с «Грязной утки» — это наш корабль. Он затонул во время шторма, а все остальные погибли. Правда, приятель? — Цап украдкой пихнул локтем Хвастопуза.— Ох, то есть да, конечно, капитан, — стал подвывать Хвастопуз. — «Испачканный лебедь» сгинул в морской пучине. Только мы и остались в живых…Маллен тем временем изучал зазубренное лезвие сабли.— Так как же ваш корабль называется по-настоящему?Крысы уставились друг на друга.— «Грязный лебедь»… э-э-э… «Испачканная утка»… э-э… «Испачканная грязь»… э-э-э… «Лебедевая утка»… «Грязная испач…»— Вы хотите сказать, что не помните, как назывался ваш корабль? — прервала их Шалфея.Цап повалился на землю, прикрыл глаза лапами и разразился рыданиями:— Это все горе и голод! Ужасно! Ужасно!— Ладно, — сказал Тарквин. — Малыши нашлись, и, похоже, именно вас мы должны благодарить за это. Полагаю, вам лучше отправиться с нами в аббатство.Том, Роза, вы пойдете за нами, чтобы больше никто не потерялся, хорошо?Но белки уже исчезли в зарослях Леса Цветущих Мхов.Вечером ужин накрыли в Пещерном Зале, он был не такой большой и красивый, как Большой, но очень уютный. Слепой Симеон сидел рядом с матушкой Меллус.— Вот видишь, Меллус, твои малыши вернулись целыми и невредимыми, — сказал он.Барсучиха кивнула:— Да, оба съели по миске супа, вымылись в ванне и отправились прямехонько в спальню.Сакстус посмотрел в их сторону:— Просто счастье, что эти крысы нашли малышей. Кстати, что мы с ними будем делать?Меллус неодобрительно посмотрела на крыс, те жадно заглатывали все, что им попадалось на глаза.— Не нравятся мне они, я им не доверяю! Как же, повар и плотник, — корабельные крысы по всем повадкам!— Верно, — сказал Сакстус. — Но кто знает, что случилось бы с малышами, если бы не эти двое? Они никому не причинили вреда, и мы не можем отказать им в гостеприимстве. Их надо принять как обычных заблудившихся путешественников.Хвастопуз запустил ложку в миску с фруктами, залитыми медом.— Вот это жизнь, а, капитан? — сказал он, разгребая содержимое миски. — В жизни не ел ничего вкуснее! Жалко только, что нет грога! У-ух! — Он подпрыгнул, потому что Цап ущипнул его за живот. Тут капитан увидел, что на него внимательно смотрит барсучиха. Улыбнувшись ей, он угрожающе пробормотал бывшему боцману:— Слушай, ты, безголовый, скажешь еще хоть раз о гроге, я тебе нос оторву, понял? Если они услышат, что ты говоришь о гроге, то уж точно поймут, что мы — корабельные крысы!Рэдволльцы терпели ужасные манеры своих гостей, правда, Меллус и сестра Шалфея не могли удержаться от комментариев, но и они умолкали, когда аббат Сакстус с упреком смотрел на них поверх очков. После еды обитатели аббатства с облегчением разошлись по спальням: сидеть за одним столом с теми, кто ведет себя как свинья, было крайне утомительно.Стены комнаты для гостей сияли в лунном свете. Цап лежал уставившись в потолок и вслушиваясь в тишину. В голове у него один за другим рождались все новые и новые планы. Он был полностью одет и к тому же вооружен ножом, который успел стащить со стола. На другой кровати громко сопел Хвастопуз; в это мгновение он повернулся на спину, и сопение превратилось в оглушительный храп. Цап швырнул ему в голову подушку — бывший боцман «Жемчужной королевы» проснулся:— В чем дело, капитан? Чего это ты будишь меня посреди ночи, я так сладко спал.Цап презрительно посмотрел на своего боцмана:— Слушай внимательно, у меня есть план. Совершенно ясно, что где-то здесь спрятаны сокровища. — Хвастопуз молча кивнул, и Цап продолжил: — Значит, мы будем искать их по ночам, а днем — держать ухо востро. Ну, пошли!— Куда, капитан?— Маргаритки собирать, бестолковый! Мы начинаем поиски сокровищ!Крысы нашли свечку и зажгли ее от факела, торчавшего в стене Большого Зала. Они обшаривали все ниши и щели.— А что мы ищем, капитан? — прошептал Хвастопуз, который как раз приподнимал угол гобелена.Капитан слегка постучал в стену:— Что-то вроде потайной двери или секретной панели. Я бы спрятал награбленное добро как-нибудь так.Хвастопуз поднес свечу к гобелену и осветил фигуру Мартина Воителя.— Посмотри на этого парня, капитан. Не хотел бы я скрестить шпаги с этаким воином — настоящий бандит!— Глупец, это всего лишь картина. Посвети вниз! Поиски продолжались, но безрезультатно. Крысы дошли до Пещерного Зала, но ничего не нашли, зато Хвастопуз почуял запах пищи.— Сокровищ здесь нет, капитан. Может, зайдем туда — так хорошо пахнет.— На кухню? Да ты спятил! Кто прячет сокровища на кухне?Хвастопуз пожал плечами:— Почему бы и нет.Цап как-то странно посмотрел на него:— А в этом что-то есть. Никто не додумается искать здесь спрятанную добычу. Пошли!Полумрак кухни рассеивал лишь неяркий красноватый свет от печей. Хвастопуз схватил теплый хлебец с подноса и зачавкал.Цап обжег лапу о дверцу печи и тихонько ругнулся. В раздражении он выхватил из лап боцмана свечу, и та упала. Цап шарил по полу, пытаясь найти ее, когда в него вцепился Хвастопуз:— Нас заметили, капитан. Смотри!В красноватом свете печей к ним приближалась закутанная в черное фигура. Таинственный незнакомец немного помедлил на пороге. Казалось, он явился посмотреть на нарушителей его спокойствия. Цап и Хвастопуз пригнулись и замерли в невыразимом ужасе, а черная фигура вдруг исчезла так же внезапно, как и появилась.С подавленным криком Хвастопуз подпрыгнул, уронил кувшин, и тот разбился о каменный пол. Цап уже выпрямился и толкнул боцмана в сторону. Тот споткнулся и врезался в полку с горшками и кастрюлями, которые с грохотом посыпались на пол. Крысы вылетели из кухни, промчались через Пещерный Зал, взбежали по ступенькам и через секунду были уже в комнате для гостей. Из спален выходили рэдволльцы, чтобы выяснить, что это за шум. Цап тихо прикрыл дверь дрожащими лапами.— Быстро в кровать — и храпи! — хрипло сказал он.Хвастопузу не надо было приказывать дважды. Он бросился в кровать, натянул на голову простыню и захрапел. Цап сделал то же самое. В ту же минуту дверь отворилась, и он услышал голос аббата Сакстуса:— Что бы там ни было, эти двое тут ни при чем — храпят, как объевшиеся свиньи.Ему вторил брат Фингл:— Да, отец аббат, свиньи — за столом, и в кровати — свиньи. Пойдем проверим малышей!Дверь закрылась, послышались удаляющиеся по коридору шаги. Цап уселся на кровати, он уже совсем было приготовился сказать, что он думает о тех, кто назвал его свиньей, как неожиданно вспомнил нечто странное:— Хвастопуз, когда ты только что запрыгнул в кровать, она была в беспорядке, как ты ее и оставил?— Нет, капитан, она была заправлена.Пока они бродили внизу, кто-то приходил в их комнату и застлал кровати! ГЛАВА 22 Глоккпод снова полетел из долины в башню. Айрис смотрела, как он исчезает в темной пелене дождя, и беспокойно качала головой:— Уже четвертая попытка. Веревка слишком тяжелая.Рыбинг всмотрелся в туман — не приближаются ли крысы.— Для пленников эта птица — последняя надежда. Если Глоккпод не донесет веревку — они погибли.Сорокопут уже был на полпути к башне, когда стало казаться, что силы оставляют его. Он заколебался и немного снизился. Три веревки, связанные в одну и накрученные вокруг его шеи, тянули его к земле. Он неуклюже хлопал крыльями, пытаясь удержаться в воздухе.Дандин прикусил губу.— Веревки слишком тяжелые, они тянут его вниз, — встревоженно произнес он.Гаэль Белкинг потерял всякую надежду и упавшим голосом сказал:— Он никогда не доберется сюда. Слишком высоко. Мельдрам налег животом на перекладину и теперь следил за Глоккподом.— У меня есть идея. Только вы молчите, что бы я ни говорил. — И старый заяц во весь голос стал ругать сорокопута: — И ты еще называешь себя птицей? Червяк и то летает лучше тебя! Наверное, твоим отцом был дохлый селезень, а матерью — хромая кукушка! Давай-давай, спускайся, тебе никогда не долететь! Ты, бесполезный комок перьев, хвастун кривоклювый!— Рэк-качаккк! Я убью тебя!Глаза сорокопута кровожадно блеснули, и он снова начал набирать высоту. Мельдрам подкрутил обвисшие от дождя усы и продолжал:— Ты и муху-то не сможешь прибить, не то что меня! Если бы у меня были крылья, я бы пятьдесят раз облетел вокруг тебя, пока ты тут кувыркаешься!— Ки-ир-рр! Я убью тебя, жирный заяц! — Не обращая больше внимания на дождь, усталость и тяжелые веревки, Глоккпод рванул вверх.Хлопая крыльями, сорокопут оказался наконец рядом с беглецами. Мэриел, Дандин и Гаэль бросились между разъяренным Глоккподом и Мельдрамом. Заяц держался на расстоянии, пытаясь утихомирить птицу:— Успокойся, старина! Я тебя специально дразнил, чтобы ты добрался сюда.Но Глоккпод не унимался. Он придвигался к Мельдраму все ближе и ближе, угрожая ему клювом:— Считай себя мертвецом, длинноухий! Я тебя убью!Мэриел ничего не оставалось, как снять с шеи сорокопута веревку и толкнуть его изо всех сил. Глоккпод потерял равновесие, упал с крыши, взмыл вверх и стал описывать круги вокруг башни, зловеще крича:— Трус длинноухий! Трус!К одной веревке привязали другую, Дандин перекинул конец через самую прочную балку и проверил, достает ли веревка до зубцов западной стены. Гаэль схватил ее и полез вниз, объясняя изумленным товарищам:— Позвольте мне быть первым. Если уж белка не сможет спуститься, то никто не сможет!Проклинай проскользнул в дверь и склонился в почтительном поклоне перед горой подушек, которая служила ложем его господину. Наверху показалась голова Нагру.— Ну что на этот раз, сплетник?— Господин, я стоял у двери в башню и слушал — сорокопут принес им веревку. Они хотят спуститься на зубцы западной стены. Оттуда они смогут спрыгнуть в ров. Гаэль уже спускается, а сорокопут поссорился с зайцем и улетел. Вряд ли он вернется! Нагру соскользнул с подушек:— Скажи госпоже Сильваморте, что я хочу поговорить с ней.Гаэль не лазил с ранней юности. Теперь он постарел, но белка всегда остается белкой, и вскоре он висел, ухватившись за веревку и раскачиваясь туда-сюда. Вот сквозь туман и дождь он увидел западную стену, зубцы становились все ближе и ближе.А внизу сидела Айрис и думала о том, что беглецам нужна помощь, иначе план не удастся.— Рыбинг, возьми половину отряда, поднимайтесь к замку и смотрите, когда опустят мост. Если крысы попробуют выйти — задержите их. Гринбек, оставайся здесь, помоги нашим друзьям, чем сможешь. Я пойду с Рыбингом. Когда Нагру обнаружит, что пленники пытаются сбежать, — начнется бой.Нагру сообщил Сильваморте о побеге, и она презрительно фыркнула:— Что, по-твоему, должна сделать я? Ты же воин!— Вот что. С небольшим отрядом ты могла бы спуститься в долину и поймать беглецов, когда они слезут со стены.Сильваморта холодно сказала:— Это в твоем стиле, у меня идея получше. Почему бы не послать крыс двадцать на зубцы западной стены и не перехватать пленников одного за другим, пока они будут спускаться?— Прекрасно! — сказал Лисоволк, улыбнувшись. — Но меня удивляет, почему ты не хочешь спуститься в долину. Ты что, уже побывала там?Сильваморта бросила злобный взгляд на Проклиная и повернулась к Нагру:— У тебя везде глаза и уши!Пока они шли к крысиным казармам, чтобы набрать добровольцев, к Сильваморте подошла Сикант. Лисица прошептала ей на ухо:— Твоего мужа Серотрава убил Проклинай.Веревка коснулась стены, Гаэль лапами и хвостом вцепился в выступающие камни и отпустил конец. Сверху долетел голос Мэриел:— Гаэль, ты в порядке?Приложив лапы рупором ко рту, Белкинг крикнул в ответ:— Да, я на зубцах! Мэриел, мне не нужна веревка, я могу спуститься на плато по стене, а там перебраться через ров.Тут же донесся голос мышки:— Тогда не жди нас. Беги, а мы — за тобой. Гаэль полез вниз. Он двигался ловко и уверенно — ведь впереди его ждала свобода!Мэриел кивнула Дандину:— Твоя очередь.— Нет уж, только после тебя. Я полезу последним!— Старший офицер здесь я, вот я и пойду последним! — обиделся Мельдрам. — Так что не спорьте.Мэриел в отчаянии всплеснула лапами:— Мы не можем спорить до бесконечности! Ну, кто следующий?Мельдрам и Дандин твердо указали на нее:— Ты!!!Вооруженные пиками и луками, тридцать крыс во главе с Нагру и Сильвамортой крадучись пробирались вдоль крепостной стены. Они прятались в тени, Сильваморта шепнула Нагру:— Мы изловим их, когда они слезут, да? Лисоволк накинул на себя волчью шкуру, чтобы укрыться от дождя. Увиливая от ответа, он заявил:— Твоя идея, красавица. Так что действуй! Вооруженная какой-то особой пикой с изогнутым в виде крюка острием, Сильваморта медленно двинулась вперед. Затем она вручила пику Проклинаю.— Зацепишь их этим за лапы, — прошипела она, — а мы будем наготове и схватим их.Мэриел уже добралась до конца веревки и раскачивалась на ней. Сквозь стену дождя она пыталась разглядеть западную стену.— Госпожа, это не Белкинг, а мышь!Из-под волчьей шкуры Нагру донеслось сердитое ворчание:— Все равно, кто это! Хватай, и все! Проклинай приготовился. Он стоял во весь рост, ухватившись одной лапой за зубец, а в другой держал пику с крюком.Мэриел видела крысу, которая стояла на стене и целилась в нее пикой, но остановиться мышка уже не могла. Она сильно оттолкнулась от стены и, избежав удара пики, перелетела через голову Проклиная, затем ударилась о стену и выпустила веревку из лап. Сзади донесся свист — и стрела вонзилась Проклинаю между глаз, он свалился, а Мэриел приземлилась прямо на макушку Нагру. От неожиданности Лисоволк упал, мышка спрыгнула с него и помчалась вдоль стены. От удара волчья голова сползла Нагру на лоб, волчьи клыки оставили глубокие царапины на его щеках, он лежал на камнях и рычал:— Убейте мерзавку!Первую же крысу, бросившуюся исполнять приказ, настигла стрела. Сильваморта опустилась на все четыре лапы и помчалась за Мэриел. За ней побежали и остальные крысы.Дандин, перегнувшись через стропила, вглядывался в туман, но из-за дождя и темноты ничего не было видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23