Сердце было покрыто тонкой жировой пленкой. В зависимости от того, как падал свет, оно казалось то желтоватым, то белым. Его размер был несколько больше среднего. Триста двадцать граммов. Ровно столько весило сердце Рюдзи Такаямы. То есть тридцать шесть сотых процента от общего веса его тела.
Андо было достаточно всего лишь один раз взглянуть на поверхность сердечной мышцы (которая еще двенадцать часов назад сокращалась, заставляя пульсировать кровь), чтобы заметить широкую зону омертвения. Почти вся левая сторона сердца, а также нижняя часть мембраны были коричнево-красного цвета, гораздо более темными, чем обычно. Коронарная артерия, которая, разветвляясь, покрывала всю поверхность сердца, в одном месте была закупорена, скорее всего, тромбом. Из-за этого приток крови к сердцу прекратился, и сердце остановилось.
Исходя из размеров омертвевшей поверхности, Андо прикинул, где именно произошла закупорка, – похоже, в левой коронарной артерии, как раз в районе ее разветвления. Тромб в этом месте особенно опасен, и вероятность смертного исхода очень велика. Причина смерти становилась очевидной. Хотя все равно надо будет ждать результатов анализа, чтобы определить, что именно вызвало закупорку артерии.
Андо уверенно произнес: «Инфаркт миокарда вследствие закупорки левой коронарной артерии», – и перешел к извлечению печени. Потом он проверил почки, селезенку и кишечник, осмотрел брюшную полость, но ничего подозрительного не обнаружил.
Он уже собирался вскрывать череп, когда техник, с сомнением покачав головой, негромко сказал:
– Доктор, взгляните, пожалуйста, на глотку... – и с этими словами он указал пальцем в середину глубокого разреза. Слизистая оболочка на стенках глотки была частично повреждена. Повреждения были незначительными, и если бы не замечание техника, Андо вполне мог бы их проглядеть. Честно говоря, Андо ничего подобного раньше не видел. Он был уверен в том, что эти повреждения не имели к причине смерти никакого отношения, но на всякий случай взял пробу слизистой. После анализа станет ясно, что это такое и чем вызвано.
Потом Андо сделал надрезы на коже вокруг головы и снял с Рюдзи скальп – от затылка ко лбу. Жесткие, как проволока, волосы легли покойнику на лицо, закрыли его глаза, нос и рот. Освещаемый падающими вертикально лучами яркого света, обнажился белый череп, в который раз доказывая, что человеческое лицо – это всего лишь хитро сложенный пласт кожи. Андо отпилил верхушку черепа и извлек мозг.
Мозг на вид – белесая масса, прорезанная множеством морщин. Студенты-медики считаются интеллектуальной элитой. Рюдзи был самым одаренным среди своих однокурсников. Он прекрасно владел английским, французским и немецким и задавал на лекциях такие вопросы, которые мог задавать только тот, кто был в курсе всех последних научных публикаций. Рюдзи наводил ужас на весь преподавательский состав. Но чем дальше углублялся он в медицину, тем неотвратимей его интересы перемещались в сторону чистой математики. Был такой период, когда на их кафедре началось повальное увлечение «кодировками». Каждый студент в порядке очереди должен был создать свой собственный код, а остальные соревновались, кто первым этот код расшифрует. И первым всегда был Рюдзи. Когда пришла очередь Андо, он придумал такой запутанный код, что даже и не сомневался в том, что никто не сможет его разгадать. Но Рюдзи легко разобрался с Запутанной кодировкой. В тот раз Андо, взбешенный тем, что его мысли с такой легкостью были прочитаны другим человеком, даже не смог искренне восхититься математическим гением Рюдзи. Никто из остальных студентов не смог разгадать придуманный Андо код.
Между прочим, именно Андо был тем единственным человеком, кто – всего лишь один раз, но все же – смог разгадать код, придуманный Рюдзи. Однако он отдавал себе отчет в том, что это было просто счастливое совпадение, а никак не результат логического решения. Он уже почти готов был сдаться, когда взгляд его случайно упал на рекламный щит цветочного магазина за окном. Телефонный номер на этом щите навел его на удачную мысль, и в конце концов он нашел ключ к разгадке кода. Но ход его мыслей совпал с ходом мыслей Такаямы по счастливой случайности – даже сегодня Андо не сомневался в этом ни секунды. Тогда ему просто повезло.
В студенческие годы Андо испытывал к Рюдзи чувство, близкое к зависти. Его самолюбие не раз страдало от осознания того, что он никогда не сможет превзойти Рюдзи и всегда будет в интеллектуальной зависимости от него.
Теперь Андо смотрел на этот самый непревзойденный мозг. Мозг был немного тяжелее нормы, но выглядел точно так же, как и у любого другого человека. Для каких, интересно, размышлений использовал Рюдзи клетки этого мозга, пока был жив? Андо довольно смутно представлял себе процесс познания, который привел Рюдзи, все глубже и глубже погружающегося в область чистой математики, в ту точку, где он отказался от чисел и занялся логикой. Но Андо был уверен: если бы Такаяма прожил хотя бы еще десять лет, он бы внес значительный вклад в это направление научной мысли.
Андо восхищался и одновременно завидовал редкому дару Такаямы, мозг которого он сейчас держал в руках. Прорезающие его борозды были глубокими, а лобная доля очертаниями напоминала неприступную горную вершину.
Но теперь все кончено. Эти клетки больше не функционируют. Сердце остановилось из-за инфаркта миокарда, а вслед за остановкой сердца умер и мозг. И в конце концов, по крайней мере физически, Рюдзи оказался во власти Андо.
Андо проверил, не было ли внутреннего кровоизлияния в мозг, и удостоверившись, что не было, вернул белесую массу на место.
С того момента, как он взялся за скальпель, прошло минут пятьдесят. Обычно процедура вскрытия занимает около часа. И в целом Андо уже закончил обследование, но вдруг он застыл на мгновение, будто вспомнил что-то, и запустил руку в брюшную полость. Нащупав кончиками пальцев два маленьких шарика размером с перепелиные яйца, он аккуратно поддел их и вытащил наружу. Тестикулы, имевшие сероватый оттенок, забавно перекатывались у него на ладони.
Андо задал себе вопрос: кто из них двоих достоин большей жалости – Рюдзи, который умер, не оставив потомства, или он сам, допустивший ошибку, в результате которой умер его сын? А ведь мальчику было всего три года и четыре месяца.
...Конечно, я...
Андо ни секунды не колебался с ответом. По крайней мере, Рюдзи умер, не изведав этой бесконечной муки. В его жизни не было невыносимой тоски, внезапная боль не сдавливала ему грудь, он не переживал этой пытки... Собственный ребенок – источник безграничной радости, но, потеряв его, ты испытываешь боль и горе, которые никогда не иссякнут. Ни через сто лет, ни через двести...
С тяжелым сердцем Андо положил бессмысленные, так и не выполнившие своего предназначения тестикулы на анатомический стол.
Теперь осталось только зашить тело. Чтобы придать пустой грудной клетке и брюшной полости объем, Андо вложил внутрь тела старые газеты и начал накладывать швы. Потом он вернул на место скальп, обмыл тело и завернул его в юката Юката – хлопчатобумажное легкое кимоно (яп.).

. Лишенное внутренних органов тело выглядело более худым, чем до вскрытия.
...Видишь, Рюдзи, ты теперь похудел...
Андо сам удивился тому, что мысленно беседует с мертвым телом. Раньше с ним такого не случалось. Может быть, дело в самом трупе? Или в том, что Андо знал покойника при жизни?
Как бы-то ни было, разговор был односторонний – Рюдзи, разумеется, ничего не ответил. Но в тот момент, когда техник и ассистирующий врач приподняли тело, чтобы переложить его в гроб, Андо вдруг показалось, что где-то внутри себя, в глубине собственной груди, он вдруг услышал голос Рюдзи. Более того, он неожиданно почувствовал зуд в районе пупка. Андо почесал живот, но странное чувство не исчезло. Казалось, что источник, создающий неудобства, находится где-то снаружи, словно что-то вибрировало в воздухе неподалеку от его живота.
В смятении Андо стоял у гроба. Он еще раз провел рукой по распростертому телу Такаямы – от груди к животу. В верхней части живота его рука нащупала какое-то утолщение. Он развязал на покойнике юката и, приглядевшись, увидел, что между швов торчит кусочек газеты. Как раз над пупком. Это показалось ему странным. Он всегда работал очень аккуратно. Тем не менее факт оставался фактом – клочок бумаги отчетливо виднелся на бледном теле покойника. Наверное, когда Такаяму перекладывали в гроб, газеты внутри него немного сдвинулись, и один уголок вылез сквозь незаметную щель наружу. На бумажный клочок, с едва заметными следами крови, налипли частицы жира. Андо аккуратно стер жир и увидел под ним цифры. Шрифт был очень мелким. Андо наклонился, чтобы разглядеть, что именно там написано, и прочел два трехзначных числа, напечатанных одно под другим:
178
136
Может, это был обрывок страницы биржевых новостей, а может, часть рекламного объявления – в газетах иногда записывают телефонные номера в две строчки. Или, например, это могли быть коды телепрограмм. Если вдуматься, то вероятность того, что на случайном обрывке свернутой газеты окажутся – одно под другим – два трехзначных числа и больше ничего, была очень невелика. Сам не зная почему, Андо постарался запомнить эти числа.
...178, 136...
Затянутыми в резиновые перчатки пальцами Андо аккуратно вернул кусочек газеты обратно под кожу и несколько раз легонько прихлопнул шов. Убедившись, что больше нигде ничего не вылезает, он снова завязал на Такаяме юката и еще раз провел рукой вдоль его тела. Округлая линия живота была идеальной. Андо отошел от гроба на несколько шагов.
Внезапно у него по спине пробежал холодок. Он приподнял руку, чтобы снять с нее резиновую перчатку, и заметил, что волоски на руке встали дыбом. Андо оперся на стоявшую рядом стремянку и еще раз внимательно вгляделся в лицо Рюдзи. Веки Такаямы подрагивали, и от этого казалось, что его безмятежно закрытые глаза могут в любой момент открыться.
Звук льющейся воды неожиданно сделался очень громким. Все, кто присутствовал в комнате, были заняты своими делами, и, похоже, единственным, кто чувствовал, что с телом Рюдзи творится что-то неладное, был Андо.
...А вдруг он не умер?.. Что за идиотские сомнения! Просто газеты, набитые в тело вместо внутренностей, немного сдвинулись, и от этого показалось, что он шевелится... Но почему же ни техник, ни полицейские – никто ничего не заметил?..
Андо захотелось в туалет. Внезапно он представил себе, как Рюдзи идет по коридору и шуршит зашитой в него газетной бумагой. От этой мысли позыв к мочеиспусканию сделался нестерпимым.

3

Закончив все утренние вскрытия, Андо отправился обедать на станцию Оцука по линии JR JR – Japanese Railway – Всеяпонская железная дорога (англ.).

. По дороге он несколько раз останавливался и оглядывался назад. На душе у него было неспокойно. Почему? Отчего? Он и сам не знал, но на этот раз его настроение точно не имело никакого отношения к погибшему сыну. За годы своей работы Андо провел не меньше тысячи вскрытий. Так почему же именно сегодня он так разволновался? Он всегда работал очень аккуратно, и до этого дня ни разу не было случая, чтобы кусок газеты вылез наружу сквозь швы. Ничтожная ошибка, но все же ошибка... Неужели он из-за этого так переживает? Нет. Должна быть другая причина. Он зашел в первый попавшийся китайский ресторан и заказал комплексный обед. Пять минут первого – в это время рестораны обычно переполнены, но почему-то именно сегодня посетителей почти не было. Кроме Андо в ресторане обедал еще один человек – пожилой мужчина, который сидел недалеко от кассы и, хлюпая, втягивал в себя китайскую лапшу. На голове у мужчины была кожаная альпинистская шапочка. Время от времени он отвлекался от лапши и смотрел в сторону Андо.
Андо разнервничался.
...Почему он не снял свою дурацкую шапочку? И чего это он все время на меня смотрит?..
Надо успокоиться. Если он начал искать скрытый смысл в таких несущественных мелочах, значит, нервы у него напряжены до предела.
Цифры с клочка газеты, вылезшего сквозь швы на животе Рюдзи, до сих пор стояли у него перед глазами, словно отпечатавшись на чувствительной фотобумаге. Отделаться от этого видения было невозможно, как от назойливой мелодии. Даже сквозь прикрытые веки шесть цифр продолжали маячить перед ним.
...Может быть, это телефонный номер?..
Он посмотрел на розовый телефонный аппарат, стоявший неподалеку от столика, за которым сидел обладатель альпинистской шапочки. Может быть, попробовать набрать эти цифры? Хотя в городе уже давным-давно нет шестизначных номеров. Так что дозвониться куда-нибудь вообще нереально. А даже если он вдруг и дозвонится, что дальше? Вдруг он услышит что-нибудь типа: «Эй, Андо! Ты со мной утром такое сотворил... Между прочим, мне больно было. Это же надо додуматься, оттяпать у мужика яйца!» Такая вот фразочка, да еще и голосом Рюдзи Такаямы...
– Ваш заказ, пожалуйста, – услышал он над ухом невыразительный голос официанта, одновременно с этими словами на стол перед ним опустился поднос. На подносе стояла плошка риса и тарелка супа. Рис был залит подливой из жареных овощей, но при ближайшем рассмотрении в подливе оказались два перепелиных яйца – по размерам они были абсолютно такими же, как и тестикулы Такаямы.
Андо болезненно сглотнул и залпом осушил стакан тепловатой воды, который официант принес вместе с обедом. Он ни в коем случае не отрицал существование так называемого «сверхъестественного», но в данном конкретном случае чувствовал себя полным идиотом. Дались ему эти числа!
Он никуда не мог от них деться. 178, 136. Что это может означать? Шесть цифр, появившихся из живота Рюдзи Такаямы, гения кодировок.
...Это код...
Отпивая мелкими глотками суп из пиалы, Андо расправил на столе салфетку и, достав из нагрудного кармана шариковую ручку, написал на салфетке оба числа:
178,136
Затем он пронумеровал каждую букву латинского алфавита с нуля до двадцати пяти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43