Лучше дай мне смерть! Или свободу!
Слушателям передался восторг Патрика Генри. В помещении сделалось тихо, казалось, что все боятся даже пошевелиться. Великий оратор застыл с поднятыми к небу руками, лицо его светилось радостью и благоговением. Выдержав паузу, Патрик Генри медленно опустил руки на трибуну и посмотрел в зал. Аудитория взревела, слушатели повскакали со своих мест, засвистели и захлопали в ладоши. Пол закачался от топота. Анжела тоже вскочила и начала протискиваться вперед, ей хотелось посмотреть на того старика, кто, как ей казалось, вел это собрание. Она увидела его, старик стучал молотком по столу и кричал: «Леди и джентльмены, я призываю вас соблюдать порядок!»
Шум стал стихать, а вскоре и вся картинка перед глазами Анжелы исчезла. Однако, прежде чем Анжела поняла, что находится в темной кабинке в классе, она увидела себя у деревянного дома старинной постройки. Стояло теплое весеннее утро.
– Девятнадцатое апреля тысяча семьсот семьдесят пятого года, – объявил бесполый голос. – Это Лексингтон, штат Массачусетс. Идет собрание местной милиции, так называемых минитменов.
Недалеко от того места, где находилась Анжела, у грязной улицы собралось человек тридцать мужчин. Одеты они были не так вычурно, как те, которых Анжела только что видела. Не было на них ни коротеньких, до колен, штанишек, ни расшитых сюртуков, зато на плече у каждого Анжела увидела длинноствольное ружье, а у одного из присутствующих на боку болталась шпага.
Анжела начала с интересом разглядывать стоящие вдоль улицы дома и в некоторых окнах снова увидела своих одноклассников. Вообще эта программа понравилась Анжеле, она напоминала игру, в которой в мешанине линий нужно было найти лицо. Вот Анжела увидела довольную физиономию Дэвида, спрятавшегося в кустах. «А вон Луиза, – прошептала Анжела. – За домом стоит, ухмыляется».
Минитмены выстроились в шеренги по обеим сторонам пыльной дороги, ведущей в поселок. Затем раздалась отрывистая команда, затрещал барабан, и милиционеры пошли вперед. Анжела услышала приближающийся топот сапог. Минитмены шли мимо Анжелы, и она хорошо видела их лица. Многие шутили и смеялись, но большинство шли молча, угрюмо осматривая дорогу под ногами и расстилающуюся впереди равнину.
– Держи шаг! – крикнул командир, шагающий впереди колонны. – Первыми огонь не открывать. Попробуем договориться миром. Ну а если они хотят повоевать, тогда покажем, на что мы способны. Если суждено быть войне, то начнется она здесь.
Затем Анжела увидела английских солдат, одетых в ярко-красные камзолы и белые брюки. Ровными рядами, держа наперевес ружья с длинными сверкающими на солнце штыками, они шли на минитменов. Впереди англичан на холеной, лоснящейся, прекрасной коричневой лошади скакал офицер. Издали шеренги солдат показались Анжеле многоногой живой машиной. Остановившись всего в нескольких десятках метров от минитменов, британский офицер развернул лошадь и скомандовал: «Рота! Стой!»
Затем он пришпорил лошадь и подскакал к американцам. Над поляной повисла такая тишина, что Анжела даже слышала стук подков скачущей лошади.
Если бы не легкий ветерок, Анжеле было бы жарко стоять на солнце.
– Именем ее королевского величества приказываю вам разойтись, – обратился офицер к минитменам. – Распустите своих людей! – Офицер ткнул рукой в стоящего впереди американца со шпагой.
– Я не сделаю этого, – ответил американец. Он выпрямился и гордо посмотрел в лицо англичанину. – В свою очередь я прошу вас уйти отсюда. Мы – свободные люди, горожане и сельские жители – обойдемся без вас. Уходите в свой Бостон.
– Убирайтесь к себе в Лондон! – раздался чей-то крик. – Прочь отсюда, «раковые шейки»!
«А, это они их так зовут за цвет мундира», – догадалась Анжела. Послышались выстрелы, но Анжела могла поклясться, что стреляли не минитмены и не англичане. Офицер поскакал прочь, одновременно выкрикивая команды:
– Рота! Целься!
Британские солдаты первой шеренги как подкошенные присели на одно колено и взяли ружья на изготовку. Вторая шеренга тоже приготовилась стрелять в минитменов, но стоя. Солдаты прицелились.
Офицер отскакал в сторону, выхватил шашку и, поднявшись на стременах, зычно крикнул:
– Огонь! – И махнул шпагой.
Анжела успела зажать уши, поэтому грохот выстрелов оказался намного слабее. Над поляной взвилось большое облако серого дыма. Когда он начал понемногу рассеиваться, Анжела увидела минитменов. Пригибаясь к земле, они бежали с поляны.
Сидящий на лошади офицер расхохотался.
– Солдаты! – крикнул он. – Вперед! На Конкорд! Конкорд – город на северо-востоке штата Массачусетс, одно из нескольких мест, где в 1775 году началась Война за независимость США

– Он дернул поводья, и лошадь, вырывая подковами комья травы и глины, помчалась вперед. Вскоре англичане вышли на дорогу и плотными рядами направились к цитадели восстания, городу Конкорду.
– Ничего, там мы вам покажем, где раки зимуют! – Анжела услышала за своей спиной шепот и обернулась. Совсем рядом, за кустом, пригибаясь, стоял юноша, почти мальчик. «Как же я не заметила его здесь раньше?» – удивилась Анжела.
– Пошли, здесь опасно оставаться, – сказал юноша, протягивая Анжеле руку. Анжела подала руку, и он повел ее за дом, к одной из конюшен. Внутри конюшни было прохладно, пахло сеном и лошадьми. Мальчик, как прикинула Анжела, не намного старше ее самой, подошел к одной из стен и начал разгребать сено.
– А как тебя зовут? – спросила Анжела.
– Сегодня это неважно, – ответил он. Голос мальчика, отрывистый и грубоватый, был совсем не похож на детский. – Главное, у нас есть вот что. – Мальчик вытянул из стога длинный черный мушкет.
– Но ты еще совсем маленький, – возразила Анжела, – и не можешь быть солдатом.
– Могу, – возразил мальчик. – Я ненавижу, когда «раковые шейки» стреляют и убивают нас. Поэтому я ухожу в Конкорд, там принимают всех, у кого есть ружье.
– И как же ты туда доберешься? – поинтересовалась Анжела.
Мальчик поморщился и пожал плечами:
– А чего тут добираться? До Конкорда всего несколько миль. Я прибегу туда намного раньше, чем англичане. Они пойдут по дороге, а я – лесом.
Анжела во все глаза смотрела на смелого мальчишку, собиравшегося стать повстанцем – освободителем Соединенных Штатов. Но больше всего ее удивляла твердая, почти безжалостная настойчивость, с какой мальчик хотел добиться своей цели.
Он бросился к дверям, но вдруг обернулся, быстро подошел к Анжеле и, крепко обняв ее за талию, прижал к себе и поцеловал в губы.
– Увидимся в Конкорде, – бросил он через плечо Анжеле, выходя из конюшни.
У Анжелы перехватило дыхание, лицо вспыхнуло. Она подняла руку и помахала вслед уходящему мальчишке. Когда программа закончилась, Анжела продолжала еще несколько секунд не шевелясь сидеть в кабинке. Сердце ее учащенно билось, из глаз текли ручейки слез. Анжеле нестерпимо хотелось, чтобы следующий урок по американской истории начался сейчас же, немедленно.

– И все-таки мне не нравится эта затея, – говорил Джэйс, расхаживая по кабинету. – Чует мое сердце, добром она не кончится. И мне все время кажется, что за моей спиной кто-то стоит. – Он испуганно посмотрел на босса.
Кайл Манкриф откинулся на спинку шикарного кожаного кресла.
– Мне тоже не нравится, что Дэн полетел на базу. Он должен быть здесь, а не шататься по Дэйтону.
– Да не о том я говорю! – взмахнув руками, завизжал Джэйс. – Я имею в виду то, что ты делаешь с его девчонкой.
– Не я, а ты, – поправил Манкриф.
– Но по твоей просьбе, – ответил Джэйс.
– Мало ли о чем я могу попросить, – скривил губы Манкриф. – Да и что в этих программах ужасного? Никакого вреда они не приносят… Кстати, эти игры ей начинают нравиться.
– Да, – угрюмо ответил Джэйс. – Но почему ты выбрал именно дочь Дэна?
– Потому, что она очень похожа на… – Кайл осекся. – На тот идеал, который мне нужен, – закончил он.
Кайл видел, что Джэйса его ответ не убедил. Он продолжал нервно бегать по кабинету.
– Меня больше беспокоит то, что сейчас происходит в Дэйтоне, – проговорил Манкриф.
– Да ничего там не происходит, – отмахнулся Джэйс. – Какой-то старый пердило получил инфаркт. Тоже мне событие. – Джэйс покачал головой. – Да хрен с ним.
– Ты знаешь этого парня? – прищурился Манкриф.
– Некто Мартинес. Тупица. Так ему и надо. Он это заслужил.
– Но почему Дэн понесся туда как оглашенный? Ему что, нечем здесь заниматься?
Джэйс остановился и посмотрел на Манкрифа.
– А, вспомнил! – воскликнул он. – Ну-ка, давай рассказывай, что это еще за секретная работа, которую ты подсунул Дэну.
– Тебе это неинтересно.
– Слушай, – Джэйс угрожающе ткнул пальцем в Кайла, – мне не нравится, когда за моей спиной начинают заводить шашни. Смотри!
Манкрифу стоило больших усилий, чтобы не показать свой испуг.
– Никто ничего за твоей спиной не делает. Дэн выполняет секретную работу, которая не имеет к тебе никакого отношения. Была бы она посложнее, я бы поручил ее тебе, но она очень простая. Дэн вполне с ней справится, пусть поработает.
– Но почему вы ничего не говорите о ней мне? – продолжал возмущаться Джэйс.
– Люди, которые мне ее заказали, не желают утечки информации. А у тебя язык как помело, и ты это прекрасно знаешь. Поэтому Дэн и занимается этой работой.
Джэйс долго смотрел в глаза Манкрифу, потом вдруг подскочил к столу и сел в одно из кресел.
– Слушай, а ты знаешь, как здорово записывать реакции на раздражители? Ощущаешь себя электронным вампиром. – Джэйс ухмыльнулся.
– Закончим скоро? – спросил Кайл.
– Откуда я знаю, – скривил губы Джэйс. – Нужно посмотреть, может быть, имеющегося вполне достаточно.
На лбу Манкрифа выступила испарина. Он провел по лицу ладонью и глухо сказал:
– Посмотрю сегодня вечером диски. Если все реакции, которые мне требуются, есть, можно заканчивать.
– А если нет? – ухмыльнулся Джэйс.
Манкриф неуверенно пожал плечами:
– Тогда еще пару раз встряхнем девочку. Это ей не повредит. Ведь она начинает получать удовольствие от игр, правда?
– Ох и достанется же тебе, если Дэн узнает о твоих проделках, – проговорил Джэйс, покачивая головой.
– Он не узнает. Откуда ему узнать? – затараторил Манкриф.
– Ты его очень плохо знаешь. Если он разойдется, черта с два ты его чем-нибудь остановишь…
– Он не узнает, – глухо повторил Манкриф. – Сказать ему о том, что мы делаем, может лишь один человек – ты.
– А Вики?
– Она только подозревает, но конкретно ей ничего не известно.
Джэйс расхохотался.
– Ну ты и придурок. Чтобы эта курва да ничего не понимала? – Он наклонился к Манкрифу: – Да она задницей все чувствует и прекрасно понимает, почему ты все время трешься возле дома Дэна.
– Хватит! – Манкриф хлопнул по столу. – О Вики я сам как-нибудь позабочусь.
– Ну, вот и прекрасно. А я возьму на себя Дэна.

В тот вечер Сью сочла, что ей следовало бы чем-нибудь заняться, тогда ожидание звонка Дэна не будет таким утомительным. Она выкупала Филипа, положила малыша в корзинку и стала одевать. Вскоре к ней присоединилась Анжела. Она села рядом с матерью и начала разглядывать лежащего на спинке братика.
– Дочка, принеси мне подгузник, – попросила Сьюзен.
Анжела пошла к шкафу, взяла подгузник и, вернувшись, подала его матери. Сьюзен не успела надеть его на сына – из его маленького пениса вырвалась тоненькая струйка и ударила ему же в грудь. Покрасневшими от бани ручками малыш застучал по мокрому животику. Сьюзен вздохнула, а Анжела тихонько захихикала.
Сьюзен снова окунула малыша в ванну и опять положила в корзинку. Анжела подала новый подгузник.
– Какой он у него смешной, – проговорила Анжела.
– Как у всех, – ответила Сьюзен. – Я тебе уже все объясняла, зачем повторяться?
– Им делают детей, – проговорила Анжела.
– Совершенно верно, – согласилась Сьюзен.
– Миссис О'Коннел запретила нам в школе говорить о сексе. Она сказала, что нам обо всем должны рассказывать родители.
На одном из школьных собраний Сьюзен предложила ввести в школе половое обучение. Вспомнив, как от нее шарахнулись остальные родители, она вздохнула.
– А о чем ты хотела бы спросить меня? – обреченно проговорила Сьюзен.
– Да ни о чем, собственно.
Ровно год назад Анжела задала матери тот сакраментальный вопрос, которого та постоянно ожидала от дочери. Точнее, это была констатация факта.
– У мужчины есть кое-что, чего он засовывает в женщину, – загадочно промолвила Анжела. – Но как это происходит?
Сьюзен на мгновение застыла, затем медленно и монотонно, стараясь выбирать слова поскромнее, так, чтобы не возбудить дополнительного любопытства, начала описывать процесс.
Анжела долго слушала, кидая на мать недоверчивые взгляды, а потом как рассмеется:
– Туда-сюда, уть-уть, – проговорила она, качнув худенькими бедрами. – И всего-то?
Сьюзен не поняла, почему это вдруг дочь охватил приступ истерического веселья. «Может быть, стоило рассказать немного покрасочней? – раздумывала Сьюзен впоследствии. – „Уть-уть“. Посмотрела бы она, что у нас на кровати творится во время этого уть-утя», – посмеивалась она. Спустя несколько дней после напряженных раздумий Сьюзен уже почти решилась предложить Анжеле посмотреть на процесс деторождения в исполнении ее, Сьюзен, и Дэна, но другие заботы отвлекли ее.
А через несколько месяцев у Анжелы начались месячные, и девочка ни на шаг не отходила от матери, засыпая ее всевозможными вопросами о сексе и материнстве. Сьюзен отвечала просто и коротко, как врач, выдавая только ту информацию, которая была нужна в определенный момент. Ее объяснения, как поняла Сьюзен, удовлетворили Анжелу, и она вскоре перестала интересоваться вопросами пола. Так, по крайней мере, решила Сьюзен.
И вот они снова всплыли.
– Марта Рандольф говорила мне, что уже спала с четырьмя мальчиками, – сообщила Анжела, глядя как Сьюзен пеленает Филипа.
Сердце в груди Сьюзен екнуло, но она продолжала заниматься с сыном.
– И ты считаешь, что она говорит правду? – спросила Сьюзен, стараясь говорить ровным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83