- Выключали ее четыре минуты. Бегали от секции к секции и вырубали питание. Вручную. Потому что автоматику она блокировала. А она ничего не понимала. Кричала по-своему, просила спасти. Мол, авария с питанием. Срочно примите меры. До необратимой потери информации осталось столько-то секунд. Пыталась переключиться на резервные линии, на аварийные аккумуляторы. А люди отключали и эти резервные линии. Вот это на самом деле был кошмар. Люди носятся по залам от одной стойки к другой, вырубают подряд все рубильники и автоматы. Она их вновь включает. Люди выдергивают информационные кабели, она ищет обходные каналы связи между стойками. Мигают индикаторы, звенят звонки. Свет то гаснет, то загорается. Люди сталкиваются в темноте, срывают панели и переключают систему питания на ручное управление. Постепенно система умирает. Агония длительностью в четыре минуты - вот что было. Потом некоторые стойки еще около суток держались на аварийных аккумуляторах. Но системы - как целого - уже не было. Она распалась на отдельные островки. И те угасали один за другим. Этот конфуз затормозил развитие электроники минимум на четверть века.
- Что такого натворил этот ящик с электронами, что напугал все человечество?
- Машина начала предсказывать аварии. Ее убили после очередного предсказания. Кому-то пришла в голову мысль, что аварии - ее работа.
- Как это происходило?
- Как? Элементарно! Прицепится к какому-нибудь пароходу, собирает о нем всю информацию. Полный комплект чертежей со всеми изменениями. На какой верфи собран, откуда какие узлы поступили, когда, где, кто какой ремонт делал, кто капитан, где плавал, кто помощники, кто когда вахту стоит. А под занавес выдаст: такого-то числа, проходя такой-то пролив этот пароход с вероятностью 95% сядет на мель там-то. И пароход садится! Большинство предсказанных аварий даже авариями назвать нельзя. Например, что такой-то станок каждую сто семнадцатую деталь отправит в брак. Но когда аэробус в соответствии с прогнозом падает на город, сносит небоскреб, и гибнут семь тысяч человек - это уже серьезно. Когда, на следующий день, грузовая субмарина при аварийном всплытии таранит паром и гибнут две тысячи человек - это страшно. Сначала машина выдавала прогнозы редко, потом все чаще. Под конец - по три десятка в день.
- Сколько дней она работала?
- Три с половиной месяца. Но прогнозы начала выдавать только в последний месяц.
- Как вы все это объясните?
- А зачем объяснять? Пусть тайна останется тайной. Разве интересно жить в мире, где не осталось ни одной тайны?
- Но я так не могу. Там же люди гибли.
- Открыть тайну? - опять противно захихикал Дворкин.
- Открыть.
- А никакой тайны нет! - выпалил он, крайне довольный собой. - Вот сделали яйцеголовые машину и сказали: «Познай самую себя!» А один процессор бракованный! Строжайший контроль прошел, а ошибочка осталась. Редкая потому что. Чтоб проявилась, сочетание условий нужно. Но машина к этой ошибочке прицепилась. Ей же сказали: «познай себя». Она же саморазвивающаяся. Никто не знает, в какую сторону она развивается. А она раскопала, откуда ошибочка взялась. До завода, который процессоры изготовлял, добралась. Выяснила, что когда на конвейере процессоры делают, в третьем слое металлизации работает 17-я маска, а в четвертом, например, 19-я, то процессор выходит бракованный. Это очень редко бывает, чтоб 19-я наложилась на 17-ю, но ведь процессоры миллионами делают. И начала машина отслеживать, куда поступили эти самые бракованные процессоры. Это не так и сложно, когда весь учет ведут компьютеры. А затем самое сложное в истории человечества кибернетическое устройство, первый в мире искусственный интеллект начал вычислять условия, при которых эта ошибка себя проявит. За это его и убили. Предсказателей всегда убивали за плохие прогнозы. Только, когда все раскопали, уже поздно было что-то менять. Мертвых не оживить, так лучше все списать на бедную машину. Тем более, что дурная слава о ней по всему миру волной прокатилась.
- Как это?
- Один из инженеров привел своего друга. Тот видел весь процесс выключения. Ничего не понял, но очень подробно, точно и красочно описал все, что видел. И выложил в компьютерную сеть для всеобщего ознакомления. Потом пошли пересказы, пересказы пересказов, сплетни… А под конец Бромберг своей книгой «Как это было на самом деле» окончательно похоронил истину.
- Грустная история… Но почему она затормозила науку?
- Негласный запрет на исследование саморазвивающихся систем. Это страшное дело - негласный запрет. С ним невозможно бороться. С официальной бумагой проще: ее можно отменить. Но, когда ученый совет, не сговариваясь, отвергает тему за название - тут обращаться к разуму бесполезно. Остается только ждать. Ждать, когда динозавры уйдут на покой.
Тоже мне - парк юрского периода!
- Это лишь половина бочки с дерьмом, - опять захихикал Дворкин. - Ты никогда не задумывался, каким образом КомКон-2 набрал такую силу? Почему Совет так легко удалось убедить, что есть опасные для человечества области исследований? Цифры правят миром, - говорил Пифагор. Байты правят миром! Байты с неверным контролем четности!
Фигура Дворкина вновь начала преображаться, выросла козлиная бородка, голос перешел в неясное блеяние - ба-а-а-а-йты.

ЧАСТЬ 4
ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ
- Что дальше? - уныло спрашивает Гилва.
- Подумать надо, - отвечаю я минут через пять. Идей - никаких.
- Дался тебе этот Терминал… - Гилва словно читает мои мысли.
- Не могу я жить в этом мире. Он меня беспомощным делает. Я самим собой хочу быть. Работать хочу. На благо и по специальности.
Молчим. Все уже десять раз переговорено. Паола плачет по ночам тайком, что плохая жена, что не может сделать меня счастливым. Днем притворяется веселой. С красными, опухшими глазами.
- Эмбер… Янтарь… Когда-то, очень давно о прибрежные скалы разбилась боевая ракета с фосфорной боеголовкой. Потом волны долго выбрасывали на берег куски фосфора. Люди находили их… Брали в руки… Фосфору совсем немного надо, чтоб загореться. А потушить его невозможно.
- К чему ты мне это рассказываешь?
- Не знаю. Они были очень похожи на янтарь, эти куски фосфора. А море издавна выбрасывало в тех местах на берег куски янтаря…
Опять молчим.
- Как думаешь, Гилва, тебя простят во Дворах Хаоса.
- Сначала убьют, потом простят. Шучу. Конечно, простят… Если правильно себя поставлю. Политика кнута и пряника. Кнут - ты. Пряник - тоже ты.
- Хочешь домой?
- Ты нанял меня телохранителем Паолы.
- Когда?
- Когда Паола пришила двоих из Рассекающих.
С трудом вспоминаю. Это было так давно…
- Забудь об этом. Сама видишь, у нас ничего интересного не намечается. Хочешь домой - поезжай.
- Гад ты, а не Повелитель.
Хлопаю глазами.
- Пока я телохранитель, я на службе. А теперь я кто? Думаешь, у меня совсем гордости нет?
- Все равно не понял.
- Душу перед тобой вывернуть? Куда я поеду? Что дома увижу? Четыре стены? Здесь ты, Паола. Семья, не семья, но что-то близкое. Хоть изредка к тебе в постель забираюсь. А там? Ловить спиной презрительные взгляды?
Опять молчим. Нечуткий я. Только свои болячки вижу. В голове застряла фраза из «Эзопа»: «Где тут у вас пропасть для свободных людей?»
Камень правосудия. Талисман. Самоцвет. Глаз Хаоса. Левый глаз Змея, который сейчас хранится в правой глазнице Корал, жены Мерлина. Дворкин решил, что там он будет в безопасности. Придал Камню пару стройных ножек для активной обороны. Мне нужен Камень.
- Я задумал починить Лабиринт Дворкина.
- Ты не настроен на Камень. Это верное самоубийство.
- Смеешься? Я же бессмертный. Дворкин знает, где терминал. Я должен починить Лабиринт, чтоб восстановилась память Дворкина. Другого выхода не вижу.
- Для починки Лабиринта нужен Камень! Но он у Корал. В глазнице, вместо глаза.
- В этом вся проблема…
ИГРА В КОШКИ-МЫШКИ
В третий раз прохожу Лабиринт Корвина. Самое удачное время. Так Харон сказал. Месяц дожидались. В промежутках между Вуалями болтаем с Хароном о пустяках как старые приятели. Шушик реет в высоте и контролирует, правильно ли я иду. Умный дракончик. Как только подойду к центру, усядется Паоле на плечо. Знает, что без нее я никуда. Кони сначала боялись его, но сейчас привыкли.
- Харон, почему ты не пустил на Узор Фиону?
- Не понравилась она мне. У нее были корыстные планы. И что значит - не пустил? Намекнул, сама испугалась. Прояви она чуть больше настойчивости, куда б я делся?
- А знаешь, ты был неправ, когда говорил, что на Земле не было Черной Дороги. Была она там. И не одна. Но, опять же, выверты со временем. По местному времени черные дороги еще не появились, а по моему - уже выходят из моды. И на Земле никакого вреда от них нет. Наверно, потому что выбились из графика. Сплошная польза. Они - экоочистители. Впитывают всякую гадость из воздуха, воды, почвы - и транспортируют куда следует. Чтоб там это переработали. В озон и свет.
Подхожу к последней Вуали и замолкаю. Не то место, чтоб отвлекаться на разговоры.
- Фу-у… Можешь доставить меня туда, где живет Корал.
- Прямо к ней в объятия?
- Нет, лучше рядом. Но, желательно, недалеко.
- Оттуда ты не сможешь дотянуться до Паолы по картам.
- Вот дьявол!
- Не беспокойся, - усмехается Харон. - Переправлю с тобой и женщин, и лошадей.
- Спасибо, - сказал я и огляделся. Красивое место. Полудикий сад. Сорвал черешенку и бросил в рот. Гилва с Паолой ничуть не удивились, уже привязывают лошадей к деревьям. Зато Шушик встревожился, распахнул крылья и озабоченно вертит головкой. Странно. Не в первый раз перемещается. Вызываю Логрусово зрение и осматриваюсь. Нет, все спокойно.
- Это там живет Корал? - спрашивает Паола.
Изучаю просторный двухэтажный дом.
- Видимо, там. Идем, посмотрим.
Трехмерным зрением смотрю, что делается за стенами дома. Зар-раза! Об этом я даже не подумал. Что же теперь делать? Ждать двадцать лет?
Паола уже стучится в дверь.
- Мерль, ты вернулся?! - раздается радостный голос Корал. - Говорил, на неделю. - Щелкает засов, дверь распахивается, и на крыльцо выбегает растрепанная, радостная Корал с черной повязкой на правом глазу. Радость сменяется удивлением, потом испугом.
- Прошу прощения, что огорчил вас, - говорю я, не давая вставить ей ни слова, - меня зовут Богдан Борисович. Не бойтесь Шушика, он совсем ручной. Разрешите пройти в дом.
Корал отступает, оглядываясь и подыскивая предмет потяжелее, я следую вплотную за ней, чуть ли не вталкивая ее в дом, Паола и Гилва - за мной. Шушик на моем плече злобно шипит.
- Познакомьтесь. Это моя жена Паола. А это…
Корал хватает дубинку, но Гилва невероятно быстрым движением выхватывает меч и перерубает дубинку у самых пальцев Корал.
- … это Гилва из Птенцов Дракона, - продолжаю, как ни в чем не бывало, я.
- Птенцов Дракона?! - Корал стремительно бледнеет, и вдруг исчезает, оставив нам тающую радугу.
- Дело - дрянь! - выразительно произносит Гилва.
- Еще хуже, - говорю я. - Загляни в соседнюю комнату.
Гилва заглядывает.
- Она вернется!
- И очень скоро. И не одна.
Паола тоже заглядывает в соседнюю комнату.
- Ой, какие мы маленькие! Нам всего полгодика! А наша мама нас бросила… А мы и не боимся, правда? Нам и без мамы хорошо. Ой, какой потягунчик! И папа нас бросил… Это что же получается? Мама за папой побежала, вернется сердитый папа, нас резать-убивать начнет? Богдан, давай куда-нибудь спрячемся, а?
- Мысль заманчивая, - говорю я, - но, по теории, честным людям прятаться незачем. Гилва просто заехала навестить Мерлина.
- А мы записку оставим, что через два-три дня снова заедем.
- А вдруг с малышом что случится?
- Ша! - говорю я. - Весь план строился на том, что Мерлина дома не будет. Думаете, он позволит сделать такое с Корал? Появление Мерлина - это провал плана.
- А это, - Гилва кивает на колыбельку с младенцем, - не провал? Ты учти, Корал - одно, но это ребенок Мерлина. Я за него любому глаза выцарапаю.
- Провал, - соглашаюсь я. - Меняем план. Мы просто гости. Охраняем малыша до прихода родителей.
Шушик снимается с моего плеча и садится на заднюю стенку колыбели. Гилва вскрикивает, но дракончик ведет себя мирно. Наклонив головку, смотрит на младенца и… воркует.
Что-то не так. Прошло уже часов шесть, вечереет, а никто так и не появился. Странно это.
- Дан, у нас проблема, - окликает Гилва. Вдвоем с Паолой они возятся с малышом. Опыта у обеих нет, знания чисто теоретические, но Паола утверждает, что тут достаточно здравого смысла. Мой здравый смысл говорит, что ничто на свете не заставит малыша есть овсянку, которую она варит.
- Чем могу?
- Пеленки кончились. Я не смогла достать новых.
Примеряю к рукам манипуляторы Логруса и тянусь… Облом. В первый раз. Я сумел дотянуться манипуляторами со Дворов Хаоса до склонов Колвира, а сейчас обломался. К чему бы это? Достаю колоду карт и пытаюсь дотянуться до Фионы. Как и обещал Харон, неудача. Что ж, остался старый, проверенный метод. Надеваю сапоги, выхожу из дома и бегаю кругами. Высокая трава уже вся в холодной росе. Сапоги не спасают, через минуту штаны прилипают к ногам холодным компрессом. С некоторым опасением возвращаюсь в дом.
- Спасибо, Дан. - Гилва уже рвет наколдованные мной простыни на пеленки. Опасение не подтвердилось. Мой метод надежнее. Куда же запропастилась Корал?
Утром даже Паола соглашается, что случилось что-то нехорошее. Мерлиненок устроил нам веселую ночь, поэтому дамы не прочь сплавть его законным родителям. Собираем военный совет.
- По-моему, и так ясно, что Корал попала в беду и не сумела предупредить Мерлина, - заявляет Гилва. - Не надо было тебе упоминать Птенцов Дракона.
- Почему это?
- Потому что в первый раз ее похитил отряд Чайнуэя. Угадай, из какого дома он был?
- Птенцы Дракона?
- Да, мои пропавшие родственники. Давно подозревала, что они влезли в грязное дело, но детали узнала только из «Хроник», которые ты мне дал. Не правда ли, похожая картина? Птенцы Дракона опять охотятся за ее глазиком.
- Вот почему она так перепугалась.
- Конечно. Если учесть, что Логрус и Лабиринт по-прежнему хотят заполучить ее…
- Все понятно. Но как она сумела исчезнуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29