Маловероятные варианты будущего со временем выгружаются, если только мы не настаиваем на их рассмотрении посредством введения экзогенных переменных. Чего я не ожидал и с чем у меня возникла проблема, пока я находился в режиме «моментального интерактива», так это с тем, что во время прогона программы я оказался способен воспринимать другие варианты будущего – возможно, даже невероятные. Им просто не хватало времени, чтобы выгрузиться. – Алекс чувствовал, как эти варианты бродят у него в голове. Кометные дожди, дезинтегрирующие симбионты, обнаружение внеземного разума, загадки на Тритоне...
– Итак, наиболее вероятные варианты будущего очень похожи друг на друга, – заключила Кейт. – А ты в самом конце по-прежнему взаимодействовал с моделью. Ты должен был их увидеть. Как они выглядели?
Она лучилась одновременно тревогой и надеждой. Алекс на мгновение задумался, не дать ли ей тот ответ, который она хочет услышать, но потом решил, что отчеты об этом прогоне все равно откроют всю правду.
– Ничего утешительного они нам не предлагают, – сказал он. – Результат абсолютно тот же, что и раньше: через столетие ни одного живого человека не останется. Солнечная система будет пустой и безжизненной.

17.

Через три часа, когда Алекс вышел из неестественного приподнятого состояния от форсажа Нейрлинга, собственная голова стала казаться ему давленой дыней. Потребовалось бы много дней, чтобы разобраться со всем потоком сгруженной в него информации – даже если бы он не оказался в послефорсажной яме. Худшее, что можно было в таком состоянии предпринять, это посетить нелегкий семейный совет, и Кейт не замедлила ему об этом сказать.
– Никогда не слышала большей глупости. – Она заставила Алекса съесть миску супа, а теперь сидела на краю кушетки, держа его голову у себя на коленях и гневно на него взирая. – Тебе следует оставаться в постели.
– Я бы очень хотел. Разве я сейчас не здесь? – Алекс во всю длину вытянулся на кушетке. – Но пойми, Кейт, я обязан. Я обещал семье.
– К черту эту семью. Все они дьявольски эгоистичны и никогда ничего для тебя не сделают.
– А я и не хочу, чтобы они что-то для меня делали. Они много лет пытались устроить меня на всякие должности в «Лигон-Индустрии», которые совершенно меня не устраивали. – Болеутоляющие, которые Алекс принял, похоже, не помогали. Они только углубляли послефорсажную яму и почти лишали его возможности размышлять. – Но я должен пойти на этот совет. Я сказал, что буду там в четыре часа.
– Тогда давай я им позвоню и скажу, что в четыре часа тебя там не будет. Я буду просто счастлива это для тебя сделать.
В чем Алекс нисколько не сомневался. Гнев Кейт не уменьшился со времени принесения им извинений, но теперь он, похоже, перекинулся с Алекса на остальную часть его семейства.
– Пойми, Кейт, если ты поговоришь с Проспером Лигоном или с моей матушкой, ты не просто сообщишь им, что я не смогу прийти на совет. Ты их не иначе как взбеленишь. А потом ты потеряешь свою работу.
– Чушь. Я не потеряю свою работу.
Алекс отметил, что Кейт не стала отрицать того, что она их наверняка взбеленит.
– Точно тебе говорю, – сказал он. – Твоя работа окажется под угрозой. Причем это не будет какая-то прямая угроза, с которой мы что-то сможем поделать. Загадочный нажим придет откуда-то сверху. «Лигон-Индустрия» существует очень давно. У нее столетняя репутация.
– Гм.
Этот звук Алекс принял за знак согласия. Кейт была в высшей степени сообразительна, когда дело касалось взаимодействия государства с частным капиталом. Она лучше него знала, чего старая компания с хорошими связями может добиться в плане политического влияния.
Алекс сел на кушетке.
– Уже четвертый час. Я должен идти.
Когда он стал нашаривать свои ботинки, Кейт нахмурилась, но уже не стала пытаться его удержать.
– Просто будь с ними тверд, – сказала она. – Сразу скажи им нет. Они не смогут тебя заставить.
Последнее высказывание лишь демонстрировало то, как слабо она представляла себе семью Лигонов. Однако Кейт внимательно за ним наблюдала, и Алекс осторожности ради не стал облачаться ни в одну из традиционных одежд, обычно считавшихся необходимыми для семейного совета.
Кейт это заметила и одобрительно кивнула.
– Вот это правильно. Если они будут плохо с тобой обращаться, просто наплюй на всю эту семью. Пошли их к черту, любимый. Я знаю, как скверно ты себя чувствуешь, но помни одно: даже если все мозги вытекут у тебя из ушей, ты все равно будешь в сто раз умнее кузена Гектора.
Быть в сто раз умнее кузена Гектора особым утешением не казалось. Куда более важным было обращение «любимый» и краткий поцелуй Кейт на прощание.
Длинная поездка от квартиры Кейт до корпорации Лигонов осталась каким-то смутным пятном. Алекс лишь раз вышел из ступора, когда в одном из быстрых транзитных коридоров мимо него проплыла мерцающая реклама.
Потрясающие новости!
Только в «Парадигме».
Секретное сообщение в Ганимедский архив!
Чужаки уже в пути!
Хорошо информированный источник сообщает, что со станции в юпитерианской точке Л-4 было передано сообщение, где говорится о том, что в Солнечную систему скоро прибывают чужаки. Принесут ли они мир? Принесут ли они войну? Все подробности прямо сейчас можно узнать в инфостудии «Парадигма».
Алекс не испытал ни малейшего побуждения поддаться рекламе и поискать связи с инфостудией «Парадигма». Объявление скорее показалось ему указанием на что-то у него в голове. Один из вариантов будущего, рассмотренный и отвергнутый предсказательной программой, включал в себя принятие послания со звезд. Судя по всему, этот вариант оказался отброшен в пользу другого, более предпочтительного, но он возник на ранней стадии прогона. Могло ли это быть настолько рано – в тот самый день, когда прогон выполнялся?
Не следовало ли ему передумать и заинтересоваться? Насколько старым было то «секретное сообщение», о котором кричала «Парадигма»? Алекс знал, что это одна из самых сенсационных инфостудий, где «потрясающие новости» порой могли иметь десятилетнюю давность.
Впрочем, что бы Алекс ни собирался в связи с этим предпринять, теперь ему пришлось бы повременить, ибо он уже приближался к бронзовым двустворчатым дверям корпорации Лигонов. Уставившись в размещенную на уровне глаз камеру, которой предстояло распознать образ его сетчатки, он подождал, пока тяжелые двери неслышно раскроются. За ними его ожидал Факс третьего уровня, а также, в вящему изумлению Алекса, дядя Каролюс.
Обычно у дядюшки не находилось для него времени. Сегодня же Каролюс изучил бледное как полотно лицо Алекса, откровенно ему подмигнул и сказал:
– Ну что, приятель, славно отметился? Судя по твоему виду, она сущая тигрица.
Затем дядюшка провел озадаченного Алекса в конференц-зал.
Только пять позиций были отмечены на овальном столе с мраморной столешницей, включая сиденье для Алекса. Это был плохой знак. Отсюда вытекало, что на совете будут присутствовать только самые старшие члены семьи. Кроме самого Алекса, который определенно старшим не являлся, там находились Лена, дедушка Проспер, дядюшка Каролюс и двоюродная бабушка Кора. Алекс тут же отметил одно важное упущение.
– А где двоюродная бабушка Агата?
Он адресовал свой вопрос матушке, но ответил на него Проспер Лигон.
– Агата нездорова.
– Вы хотите сказать, что она больна. Но ведь она не может заболеть.
Двоюродная бабушка Агата, как она сама с готовностью подчеркивала, являлась одним из главных успехов программы «Симбионт». Пять лет тому назад она была слабой и дряхлой столетней старухой. Теперь же, в возрасти ста десяти лет, Агата наслаждалась активной общественной и половой жизнью.
Древняя ослиная голова Проспера неохотно кивнула.
– К сожалению, должен это признать. Агата больна. И нам еще только предстоит выяснить, насколько серьезно.
Тон дедушки был скорбным, но Алекс подметил, как блеснули его желтоватые зубы. История двоюродной бабушки Агаты широко использовалась в рекламных материалах компании «Сильва-Симбионты». Особенным успехом пользовались ее фотографии до и после преображения в симбионты, а также сопутствующий риторический вопрос: «Что вы предпочитаете: быть молодым и здоровым или старым и больным?»
Было очевидно, в каком направлении устремлялись мысли и надежды Проспера Лигона. Если бы двоюродная бабушка Агата и впрямь заболела – или, того лучше, умерла, – это определенно сбило бы спесь с «Сильва-Симбионтов» и снизило бы объем их продаж. А «Сильва» как раз являлась одной из тех компаний, чей рост опустил «Лигон-Индустрию» на самое дно первой десятки наиболее успешных корпораций в Солнечной системе.
– Однако, – продолжил Проспер, – состояние Агаты не имеет отношения к теме нашей сегодняшней встречи. Должен, Алекс, с прискорбием тебе сообщить, что мы получили от Сайруса Мобилиуса самое что ни на есть огорчительное сообщение. Прежде чем мы начнем, я хочу спросить, не желаешь ли ты сделать по этому поводу какое-либо заявление?
Какое еще заявление? Алекс по очереди взглянул на все лица, но никакой подсказки не усмотрел. Правда, дядюшка Каролюс еще раз с намеком ему подмигнул.
– Честно говоря, не знаю, о чем мне предполагается сделать заявление.
– Очень хорошо. Раз ты решил изображать неведение, пусть так и будет. Несколько дней тому назад ты вместе с твоей матушкой отправился на встречу с Сайрусом Мобилиусом и его дочерью Люси-Марией. Когда Лена и Мобилиус ненадолго отлучились, ты, судя по всему, убедил Люси-Марию отправиться с тобой в увеселительную прогулку по нижним уровням Ганимеда. Такое название, как клуб «Эники-беники», что-нибудь тебе говорит?
– Да. Она меня как раз туда и привела.
– Люси-Мария утверждает обратное. В клубе «Эники-беники», как она настаивает, ты без ее ведома подложил какой-то модифицирующий поведение наркотик в ее в иных отношениях безвредную выпивку. Она ничего не помнит о дальнейших событиях – до тех пор, пока служба безопасности не обнаружила ее в неком частном заведении. Она находилась там абсолютно голая, на нее было совершено сексуальное нападение, и анализы показали присутствие в ее теле множества разнообразных наркотиков. Люси-Марию доставили домой, где она рассказала своему отцу, что, хотя она не может утверждать этого с уверенностью, именно ты был виновной стороной, а с остальными, присутствовавшими в клубе, она даже толком не разговаривала. Хотел бы ты теперь сделать заявление? Хотел бы ты, в частности, чтобы мы потребовали проведения анализа ДНК для установления того, что не ты являлся персоной, подвергшей ее насилию?
Алекс покачал головой. С его точки зрения, подвергнуть Люси-Марию насилию попросту не представлялось возможным, ибо она всегда оказывалась в двух шагах впереди тебя. Но вряд ли стоило рассказывать об этом семье. Что же касалось анализа ДНК, то здесь у Алекса имелись блестящие шансы сесть в лужу. Он не был уверен, со сколькими персонами он в ту ночь занимался сексом, зато был чертовски уверен, что не с одной.
Проспер Лигон, упираясь взглядом в столешницу, и словно бы обращаясь вовсе не к Алексу, а к ней, продолжил:
– Если тебе со своей стороны больше предложить нечего, нам придется признать твою вину.
Двоюродная прабабушка Кора уставила на Алекса каменно-укоризненный взор.
Лена Лигон сказала:
– Ах, мой дорогой, я так в тебе разочарована.
А дядюшка Каролюс поинтересовался:
– Слушай, а как она вообще?
– Нет нужды говорить, – продолжил Проспер Лигон, – что Сайрус Мобилиус теперь считает Алекса Лигона беспутным повесой, совершенно неподходящим в качестве брачного партнера для его невинной дочери.
Слово «невинный» все-таки Алекса достало. Голова у него дьявольски раскалывалась, а тут его вдобавок ни за что ни про что распинали. Он припомнил совет Кейт: «Наплюй на всю эту семью. Пошли их к черту». Но теперь они его самым натуральным образом оплевывали. И Алекс взорвался:
– Для его невинной дочери! А Люси вдобавок не сказала, что я ее самым первым оттрахал? Потому что если сказала, то это гнусная ложь! Ручаюсь, мужчин у нее было больше, чем сейчас на центральном ганимедском эскалаторе толпится!
Двоюродная бабушка Кора ахнула, дядюшка Каролюс загоготал, а Проспер Лигон ядовито заметил:
– Мы не расспрашивали Сайруса Мобилиуса на предмет предыдущего сексуального опыта его дочери. И даже не намеревались. Элементарный итог данного дела, Алекс Лигон, таков, что ты подвел свою семью. Теперь, если мы надеемся заключить союз с империей Мобилиуса, нам придется искать его другими способами. И к счастью, подобный вариант, кажется, становится возможен. Люси-Мария, судя по всему, весьма заинтересована твоим кузеном Гектором.
– Гектором? – удивился Алекс. – Но он же полный идиот!
– Ну-ну, – вмешался Каролюс. – Ты, между прочим, о моем сыне разговариваешь. Хотя не сказал бы, что я с тобой не согласен. Но Сайрус Мобилиус – заботливый отец, и если все пойдет как надо, он согласится.
– Если? – прорычал Проспер. – Это «если» для меня новость. Я полагал, что согласие Мобилиуса уже достигнуто.
– Дело не в нем. Дело в ней.
– Люси-Мария артачится?
– Не совсем. Но кто-то вбил ей в голову совершенно придурочную идею. Она хочет, чтобы Гектор «себя проявил».
– В том смысле, что он может детей иметь?
– Черт побери, нет. Если бы Люси-Марии требовалось всего-навсего доказательство его плодовитости, я бы ей целую кучу предоставил. Я за его «ошибочки» по всему Ганимеду расплачиваюсь. Нет, Люси-Мария хочет, чтобы он совершил какое-то великое и благородное деяние.
– Какого рода деяние?
– А хрен его знает. – Дядюшка Каролюс нахмурился. – Но поехать куда-нибудь на лошади и угрохать огнедышащего дракона он вроде как не может. Гектор говорит, что он сам хочет об этом поразмыслить и придумать что-то ценное для семьи. Вот только насчет поразмыслить у него хуже всего. Думает тут как раз Алекс.
– Думать-то он думает, но толку от этого мало. – Проспер Лигон снова повернулся к Алексу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62