Не раздумывая, Рикус выплюнул палку, отвернувшись, он успел отбежать
на несколько шагов, прежде, чем бессильно рухнуть на колени. Его рвало.
Горло горело так, что он едва мог дышать, а лицо покрывала едкая вонючая
слизь.
- Ты рассчитывал справиться с гаджем одной левой? - издевательски
спросил Боаз у поверженного гладиатора.
- Рикус! - услышал он крик Ярига. - Тебе нужна помощь?!
- Нет! - выдавил Рикус.
Если он рассчитывал выиграть пари с Боазом и спасти друзей от кнута,
следовало справиться с гаджем в одиночку.
Отчаянным усилием воли Рикус заставил себя подняться на ноги. К
своему удивлению, он вдруг зашатался и снова чуть не упал. Его все еще
тошнило, а голова кружилась так, словно он только что осушил целый кувшин
крепкого вина. Эта тварь отравила его!
Сквозь застилавшие глаза слезы Рикус увидел, как преисполненный
решимости гном шагнул к веревке, спускавшейся на арену.
- Я иду, Рикус! - крикнул Яриг. - Держись!
- Не двигайся, Яриг! - приказал Боаз. - Только я решаю, когда Рикус
может прекратить бой.
Яриг, разумеется, не собирался выполнять приказ наставника, но его
остановила Ниива. Конечно, она не могла равняться в силе с гномом, но
все-таки задержала его до тех пор, пока в дело не вмешались стражники.
Яриг почувствовал приставленные к горлу острия копий, и поневоле отступил.
Рикус только-только начинал видеть, что творится вокруг, когда у него
над головой пролетели его собственные палки. Ударившись о каменную стену,
окружавшую арену, они упали у ее подножия. Рикус резко повернулся к гаджу.
От быстрого движения у него снова закружилась голова.
Мул увидел, что гадж выбрался из вырытой им неглубокой ямки в песке.
Он стоял на своих шести ногах, и верх его панциря возвышался над макушкой
гладиатора. Гадж угрожающе шевелил жвалами и размахивал щупальцами, а три
из его многочисленных глаз, не отрываясь, глядели на Рикуса.
Мул поспешно отступил к стене и поднял поющие палки. Он услышал, как
Боаз что-то тихо говорит стражникам. Его друзья молчали.
Широко раскрыв жвалы, гадж засеменил вперед. Не желая оказаться
зажатым в угол, Рикус двинулся ему навстречу. Он завертел палками так, что
они слились в два сверкающих круга. Словно издеваясь, гадж тоже закрутил
щупальцами, как бы пародируя действия гладиатора.
И тогда Рикус решил атаковать. Издав боевой клич он ринулся на
чудовище со всей скоростью, на которую только были способны его все еще
дрожавшие ноги. Он поднял одну палку для удара, переведя вторую в
положение средней защиты. Но тут мул заметил, что гадж приник к земле,
словно подбирая наги для прыжка. Каким-то шестым чувством Рикус понял, что
сейчас его ждет еще один сюрприз. Не колеблясь, он плашмя рухнул на
горячий песок. И в тот же миг гадж взмыл в воздух. Покрытые острыми
крючьями жвалы щелкнули там, где мгновение назад стоял мул. Рикус,
перевернувшись на спину, что есть силы ударил концами палок в мягкое брюхо
нависшего над ним чудища. Мул не знал, удалось ли ему ранить зверя.
Насколько он мог судить, гадж, даже не заметил удара.
Краем глаза Рикус увидел, как оканчивающееся розовыми кольцами брюхо
начало изгибаться, приближаясь к нему. Он что есть силы ударил в него
ногами и откатился в сторону. Раздалось громкое шипение, но на сей раз
гадж промазал. Мул затаил дыхание. Нанося молниеносные удары направо и
налево, Рикус вырывался из-под панциря чудовища. Он отбивал пытающиеся
вцепиться в него ноги...
Алые лучи восходящего солнца вновь коснулись его лица, и Рикус,
наконец-то, позволил себе глубоко вдохнуть. Он увидел Садиру и других
рабов, стоявших на стене совсем рядом со спускающейся на арену веревкой.
Вокруг них столпились стражники, которые, забыв обо всем наблюдали за
боем.
Мул вскочил на ноги.
- Со мной все в порядке! - крикнул он, отбивая нацеленные ему в живот
удары черных суставчатых ног.
С неожиданной для него подвижностью гадж развернулся, и Рикус
оказался лицом к лицу со жвалами чудовища. Мул сделал изящный финт, и
острые зубья и крюки сомкнулись там, где его уже не было. Проскользнув
вперед, Рикус нанес серию быстрых мощных ударов по белой упругой голове.
Гадж в ответ хлестнул своим волосатым щупальцем.
Словно раскаленное железо коснулось груди и рук гладиатора. Мул
закричал и попытался отпрыгнуть в сторону. Ноги задрожали. Ослепляющая,
непереносимая боль как обручем охватила могучую грудь. Отчаянным усилием
Рикус заставил двигаться свое не желающее подчинять тело. Сведенные
судорогой мускулы сделали, что смогли, и Рикус почувствовал, как его тело
завалилось назад. Еще немного, и он упадет на спину. Тогда все...
Собрав волю в кулак, мул сделал шаг и удержался-таки на ногах.
Казалось, они окаменели.
Спрятав голову под панцирь так, что торчали только глаза, гадж
выставил вперед широко раскрытые жвалы. Рикус отшатнулся и поднял внезапно
ставшие ватными руки. В следующий миг могучие челюсти вцепились в тело
мула. Крючья вошли в живот Рикуса и сильная, всепроникающая боль охватила
его.
Гладиатор не пытался вырываться. Даже ослепленный невыносимой болью,
он понимал, что сражаться со жвалами бесполезно. Он перехватив палки,
словно это была пара огромных кинжалов, и со всего размаху всадил в
ближайшие к нему глаза чудища. Красные фасетчатые глаза лопнули. Судорога
пробежала по огромному телу гаджа. Но жвалы не разошлись. Наоборот,
сомкнулись еще сильнее.
Рядом с мулом появилась Ниива с копьем одного из стражников. Как
сквозь густой туман Рикус слышал невнятные крики взбешенного Боаза. Копье
Ниивы уже опускалось на голову гаджа, когда чудовище небрежным движением
щупальца вырвало оружие из рук женщины и отшвырнуло его в сторону.
Справа от гаджа, как из-под земли, возник Яриг, а вслед за ним и
Анезка, присоединившиеся к сражению, как успел подумать Рикус, не ради
него, а ради своего партнера. Гном нанес точный удар в голову зверя, а
Анезка, пользуясь суматохой, вонзила свое копье туда, где у обычных
животных находится шея.
На эту новую, неожиданную атаку, гадж отреагировал быстро и
решительно. Используя тело мула как палицу, он несколькими точными ударами
сбил спасателей с ног.
Сквозь огненную пелену, застилавшую глаза, Рикус увидел Садиру,
подбиравшуюся к беснующемуся чудовищу. Она была без оружия.
- Уходи! - закричал он, до глубины души удивленный тем, что девушка
была готова рискнуть жизнью в бесплодной попытке спасти его,
гладиатора-неудачника.
Гадж тряс мула так сильно, что никто не смог бы угадать, что означал
вырвавшийся из груди гладиатора вопль. Рикус снова попытался ударить по
глазам, но волосатые щупальца перехватили его руки, обвились вокруг
запястий, и новая волна ослепляющей боли захлестнула мула. Судороги
сотрясали его тело. Рикус кричал, пытаясь разорвать державшие его
щупальца, но руки ему уже более подчинялись.
Третье щупальце обвило голову мула. Словно само солнце вспыхнуло в
его мозгу. И мир взорвался ослепительно белой всепроникающей болью. Рикус
уже ничего не слышал. Ничего не видел. Он чувствовал, как работает его
грудная клетка, набирая воздух для новых и новых воплей, и только.
Внутри его головы, на белой меловой равнине, ставшей миром Рикуса,
появились крохотные, с ноготь размером, жучки. Каждый - точная копия
гаджа. Спокойно и неторопливо они подбирались к вершине высящейся на
равнине горы - поверхности мозга Рикуса. Вот они принялись за еду.
Маленькие гаджи вгрызлись в его сознание, оставляя за собой тончайшую
паутину боли, понемногу сплетающуюся в густую сеть, обволакивающую все
кругом.
Эта сеть затягивалась все туже, и страхи мула, его память, его
желание сражаться и мечты о свободе понемногу растворялись, словно сон.
Вскоре он уже не знал и не мог знать ничего, кроме мучительной агонии
сгорающей заживо плоти. Он чувствовал лишь горький запах своих, ставших
уже совершенно непонятными, страхов и сухой пепел разлетающихся мыслей.
А потом исчезло и это. Остался лишь долгий, бесконечный, бесплотный
полет в черное, как пустота, забвение.

2. КОЛДУНЬЯ
Рикус перестал кричать.
Палки выпали из внезапно ослабевших рук мула. Плечи безвольно
опустились, а глаза закатились так, что исчезли зрачки. Гадж торжествующе
поднял жвалы, демонстрируя неподвижное тело гладиатора. Одно волосатое
щупальце по-прежнему обвивало голову мула, не давая ей упасть на грудь, а
два других крепко держали Рикуса за запястья.
Садира остановилась, не дойдя до гаджа несколько ярдов. Она с трудом
сдерживала тошноту - кругом царило сотворенное чудовищем зловоние. Она
смотрела, ка алая кровь струится по безжизненному телу мула и крупными
каплями стекает по черным жвалам на желтый песок.
Слева от гаджа, тряся головой, поднялась на ноги Ниива. Справа,
подняв копье, изготовился к атаке Яриг. Анезка, чье оружие так и осталось
в теле чудовища, стояла у гнома за спиной. Она выглядела растерянной.
- Пусть этот проклятый мул умрет! - орал со стены Боаз.
Но несмотря на неизбежное наказание в будущем, никто из рабов и не
думал выполнить приказ наставника. Когда гадж обвил Рикуса своими
усиками-щупальцами, стало ясно, что мул попал в беду. Они еще никогда не
слышали, чтобы Рикус кричал, а увидев его безуспешную попытку отступить,
поняли: ему необходима помощь. Отбив в сторону нацеленные ему в горло
острия копий, Яриг проскользнул мимо стражников и по веревке съехал на
арену. За ним по пятам последовала Анезка. В тот же миг, ловко
позаимствовав копья у тройки беспечно наблюдавших за схваткой стражников,
Ниива, даже не прикоснувшись к веревке, спрыгнула со стены.
Ко всеобщему изумлению, вслед за гладиаторами на арену съехала по
веревке и Садира. Удивленные ее поведением Боаз и стражники, несомненно,
решили, что она просто-напросто потеряла голову от страха. Но это было не
так. Садира спустилась на арену для того, чтобы с помощью колдовства
спасти Рикуса... разумеется, если гладиаторы не смогут это сделать своими
силами.
Теперь она стояла напротив гаджа, зажав в руке горсть горячего песка.
Она не сомневалась, что когда Ниива, Яриг и Анезка освободят мула, будет
уже слишком поздно. А Рикуса следовало спасти. И если Садира хотела это
сделать, ей и в самом деле требовалось колдовство, после чего ее
собственная жизнь окажется в опасности. Дело в том, что Тире, как и в
других городах Ахаса, колдовать позволялось лишь королю и его темпларам.
Нарушивших этот закон ждала неминуемая смерть.
Но что еще более важно: любой, кто хоть немного разбирался в
искусстве заклинаний, сразу поймет, что Садира сама не могла постичь силу
магических формул. Услышав о случившемся, владелец девушки, владыка Тихиан
сразу догадается о ее связи с Союзом Масок - тайной организацией колдунов,
стремящихся свергнуть Калака - и захочет узнать, зачем Союзу потребовался
агент среди его гладиаторов. Темплар обязательно попытается получить
ответы на свои вопросы - а это означало разнообразные, но одинаково
страшные и мучительные пытки.
Садира понимала это, но другого выхода не оставалось. Она должна была
воспользоваться колдовством. Союз Масок очень рассчитывал на помощь Рикуса
во время Игр, посвященных завершению строительства пирамиды. Он не должен
был умереть.
Садира глубоко вдохнула и приготовилась начать заклинание. Она в
последний раз окинула взглядом гаджа и гладиаторов в тайной надежде, что
ее помощь не понадобится. Но увы! Гадж успешно отбивал все атаки Ярига и
Ниивы, используя Рикуса то как щит, то как дубинку. Что касается Анезки,
то потеря копья, похоже, поставила ее в тупик.
- Яриг, Ниива, закройте глаза! - крикнула Садира.
- Что?! - нахмурившись, спросила Ниива через плечо.
- Доверьтесь мне! - резко сказала девушка, - ради Рикуса.
Не дожидаясь ответа, полукровка повернула руку ладонью к земле и
растопырила пальцы. Заставив себя забыть обо всем, она сосредоточилась на
своей руке, призывая в нее энергию, необходимую для заклинания. Воздух под
ладонью Садиры замерцал, и едва заметное свечение, выйдя из земли, вошло в
руку девушки.
Непосвященному могло бы показаться, что Садира вызвала силу прямо из
песка. На самом деле она получила энергию от жизненной силы Ахаса. Как и
все колдуны и колдуньи, она могла черпать ее лишь из растений. Энергия,
влившаяся в тело Садиры, пришла от деревьев и кустов, окружавших арену.
Земля и песок лишь подвели ее к девушке.
Набрав достаточную для задуманного заклинания силу, Садира сжала
ладонь в кулак и перекрыла поток энергии. Если бы она взяла слишком много,
то растения, у которых она черпала жизненную силу, завяли бы и погибли. А
земля под их корнями стала бы бесплодной. К сожалению, мало кого из
колдунов заботили такие мелочи - их беспечность и эгоизм превратили
некогда цветущий Ахас в пустыню.
Собрав энергию, Садира произнесла заклинание, придающее ее колдовству
форму и направление, а затем с силой кинула зажатую в ладони горсть песка
в гаджа. Сверкнул алый с золотом конус протянулся от кончиков ее пальцев в
голове чудовища. Достигнув зверя, ослепительно яркий луч рассыпался в
круговерть изумрудно-зеленых шариков, каждый из которых, в свою очередь,
взорвался бесчисленными искрами - красными, желтыми, голубым - всеми
цветами радуги. Даже ожидавшая этого Садира едва устояла на ногах. Он
завораживающего блеска переливающихся, переходящих одна в другую красок, у
нее закружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37