Попробовать стоит.
Пола неуверенно наморщила лоб. Они шли вперед, Ольга продолжала
бросать на нее вопросительные взгляды, но Пола молчала. Наконец она
спросила:
- Ты еще не узнала никаких новостей о Лью Эрншоу? Если бы я смогла с
ним поговорить, это бы здорово помогло.
- Я пытаюсь. Как только я что-нибудь услышу, я сразу же дам тебе
знать.
- Я знаю.
- Я могу вставить в мое следующее послание Ивану пробный шар, -
предложила Ольга.
- Не торопи меня. Мне нужно еще об этом подумать.
- Как знаешь.
Про себя Пола уже не сомневалась, что в конце концов решать придется
ей. Она до сих пор даже не знает, находится ли Эрншоу хотя бы в радиусе
ближайших двух тысяч миль.

Менее чем в сотне футов под поверхностью холма, в совершенно другом
окружении, Мак-Кейн, Скэнлон, Истамел и Сэрджент сидели, как кружок
заговорщиков в какой-нибудь разбойничьей пещере. Круг желтого цвета
выхватывал из темноты импровизированный стол из сдвинутых алюминиевых
бочек и панели стен. Мак-Кейн развернул сверток, который оставил для них
Рашаззи, и вынул оттуда два кусочка почерневшего изогнутого пластика
размером с кредитную карточку, которые носили явные следы огня. Истамел
взял одну из них и принялся разглядывать.
За основу Рашаззи взял спаянные вместе кусочки пластмассовой бритвы
голубого цвета, которую он нашел на складе. Защелку, с помощью которой
пропуск крепился к одежде, он сделал из защелки авторучки, согнув ее по
форме настоящей, которую Сэрджент как-то ухитрился оттиснуть в куске мыла.
Для пластмассовой вставочки с микросхемой он взял кусочек пластмассы,
срезанный с подставки черного шахматного короля. Потом он бросил свою
работу на кучу тряпок, пропитанных спиртом и поджег. Ко всеобщему
согласию, результат выглядел, как сгоревший стандартный общий пропуск.
Истамел удовлетворенно хмыкнул и положил хрупкую вещицу на место.
- Хороша, - он взял вторую, и добавил: - Я не вижу препятствий. Эти
подойдут.
- Рад слышать, - сказал Мак-Кейн, наклоняясь вперед. - Может быть, ты
скажешь нам, что вы задумали и зачем они тебе?
Турок оперся руками о край стола и обвел группу взглядом.
- Я знаю об одной ситуации, которая прекрасно для нас подойдет. Я
доктор по профессии, физиолог. Я специализируюсь в регулирующих механизмах
кровеносной системы. В Замке у меня привилегированное положение, потому
что я согласился работать в лаборатории космического пространства, на оси.
Они разрабатывают различные виды скафандров, исследуют условия и эффекты
работы в открытом космосе, и тому подобное.
Он пожал плечами и оттопырил нижнюю губу, словно понимая, что ему
необходимо как-то объяснить это.
- Это позволяет мне продолжать мою работу и не терять навыков и
знаний. В определенной степени это помогает им и отвечает моим интересам,
а раз так, то почему нет? Все мы в глубине души торговцы, не так ли?
Мак-Кейн коротко кивнул:
- Конечно, мы тебя поняли. И?
- В лаборатории работают русские гражданские. Доктора и техники со
всей колонии. Большинство из них пользуются общими пропусками, которых
достаточно для передвижения по всей колонии, за исключением некоторых
специальных зон в Ландау и в Административном Центре, где требуются
различные специальные пропуска.
Мак-Кейн и Скэнлон обменялись заинтересованными взглядами. Истамел
продолжал:
- Я обратил внимание, что когда они переодеваются в халаты или
рабочие комбинезоны, они часто оставляют пропуска на своей обычной одежде,
которую вешают в шкафчике у входа в лабораторию. Теперь самая интересная
часть. Через нижнюю часть шкафа проходит силовой кабель для компрессора и
сварочного оборудования. Место под вешалкой всегда забито тряпками и
коробками с черт знает чем. Теперь вы видите, что я имею в виду: если в
этих кабелях случится короткое замыкание и они нагреются так, что
загорится одна из этих коробок...
- Ты хочешь сказать, что оставишь там этот пакет и сделаешь так, что
по крайней мере две куртки сгорят? - сказал Скэнлон, кивая головой.
- Точно, - вмешался Сэрджент.
- А где гарантия, что кабель воспламенит сверток? - поинтересовался
Мак-Кейн.
- Такой гарантии не нужно, - ответил Истамел. - Мы положим в сверток
зажигательное устройство, его Рашаззи и Хабер смогут сделать. Потом мы
устроим замыкание в электросистеме и накроем кабеля в шкафу чем-то
горящим, чтобы все это выглядело, как случайный пожар. Сначала мы поменяем
вот это, - он указал на обгоревшие подделки, лежавшие на столе, - на
пропуска, а потом положим туда зажигательную бомбу. Когда она вот-вот
загорится, мы устроим замыкание в электросистеме. Потом, когда русские
обнаружат это, они официально спишут две карточки, как сгоревшие, и
выдадут их хозяевам другие. А у нас будут настоящие работающие пропуска.
Мак-Кейн подумал, но ошибок в плане не нашел.
- Вы справитесь с этим сами? - спросил он.
- Что касается материалов, то это все, что лежит в шкафу. А вот
электричество - в этом я не силен.
- Ну, если меня можно будет туда доставить, то этим я займусь, -
сказал Скэнлон. - ИРА дает хорошую тренировку в подобных вещах.
- Но тебе туда не попасть, - ответил Мак-Кейн.
- Не уверен, не уверен, - задумчиво пробормотал Истамел. - У нас
работают и обычные заключенные, они доставляют материалы, выносят из
лаборатории мусор и так далее. Если мы сможем доставить вас так...
- Не в обычаях Лученко делать одолжение, когда его об этом просят, а
мой браслет не запрограммирован на допуск в ось, - ответил Скэнлон.
Они немного поспорили о разных способах, как доставить его туда, но
ничего так и не решили. Затем Сэрджент вернулся к самому началу:
- Как насчет той схемы с обменом вставками, о которой говорил
Рашаззи? Может быть, мы найдем кого-то, назначенного на работу в оси, и
обменяем его вставочку в браслете на день отдыха? Может быть, так мы
сможем доставить Кева в ось - со вставкой, запрограммированной для оси, в
его собственном браслете.
- А охрана не заметит, что лица разные? - спросил Истамел.
- Возможно, но маловероятно, - ответил Сэрджент. - Они там не самые
усердные люди и уж точно не самые сообразительные. Хотя риск есть.
Мак-Кейн вопросительно посмотрел на Скэнлона.
- Что ты думаешь, Кев?
- Ой, да почему нет? Я выделывал штуки и рискованнее. Конечно, я
пойду.
- Ну, тогда все устроено, - заключил Мак-Кейн. - Только давайте
делать это, как можно скорее. Чем быстрее у нас будут пропуска, тем
быстрее мы сможем двигаться. Я много чего хочу узнать об этой станции.
Тут он повернулся к Истамелу:
- Возвращаясь назад, вы говорили, что вы доктор-физиолог?
- Да.
- И вы помогаете разрабатывать космические скафандры?
- Да, в лаборатории космического пространства.
- Это очень интересно. Давай-ка я расскажу вам еще об одной вещи, над
которой мы думаем. Может быть, вы сможете нам помочь...

36
Пола окончательно пришла у выводу, что русские просто не могут быть
счастливы, иначе как не страдая. Если исходить из прочитанных ею поэтов,
драматургов, писателей и историков, они выражали исключительно трагические
чувства и прославляли самопожертвование, как часть национального духа. Еще
одной неотъемлемой частью национального духа, был, очевидно, врожденный
талант к сельскохозяйственным катастрофам. Крестьянские бунты были
привычной частью жизни до революции, а сталинская принудительная
коллективизация привела к голоду в таких масштабах, о которых можно было
только догадываться. Потом шеф-поваром биологии с государственной
поддержкой стал Лысенко, послевоенные неурожаи один за другим покрывались
экспортом с злобствующего Запада; а здесь, на станции, три четверти
сельскохозяйственных экспериментов в секторе Украина - между Тургеневым и
Ландау - упорно проваливались.
Причина, которую Советы сейчас признавали открыто, стала вполне
понятна Поле, когда она заканчивала тестовый прогон моделирующей
программы, чтобы проверить внесенные поправки. Идея превращения лунной
пыли в живую питательную почву путем внесения в нее нескольких видов
бактерий и большого количества удобрений могла быть привлекательной в
глазах бюрократов, сходящих с ума на цифрах; только она не работала.
Процесс не подчинялся грубой силе. Западные и азиатские космические
программы выбрали подход, основанный на саморазвивающихся системах, где
все экологические проблемы решались системой самостоятельно с течением
времени. Это был гораздо более медленный метод, объясняющий, быть может,
почему несоветские программы еще не дошли до стадии строительства
крупномасштабных космических колоний. Но у них были положительные
результаты. А русские, под хор голосов "мы-же-вас-предупреждали", признав
провал этой программы, срочно перевозили на "Терешкову" тысячи тонн земной
почвы, обогащали сельскохозяйственные зоны и засаживали их огромными
количествами перевезенных саженцев и овощей, чтобы у советских лидеров на
седьмое ноября было достаточно оснований для речей о прогрессе.
Доктор Брусиков, руководитель отдела, в котором работала Пола, вошел
из коридора. В своих разговорах с ней он всегда ограничивался делом, не
позволяя себе отклоняться на личные или политические темы.
- Хотел застать вас, пока вы еще не ушли. Ну, как продвигается?
- Работает, и похоже, нормально. Пришлось добавить несколько
стандартных значений.
- Великолепно, - Брусиков потер руки и придвинулся к экрану. -
Значит, я немного поиграю с ней вечером. Завтра вы тоже приходите? У вас
ведь не выходной?
- Нет.
В этот момент браслет на руке Полы два раза прогудел. Это был сигнал
компьютера, управляющего системой безопасности и наблюдения; ее рабочее
время истекло и теперь она может покинуть рабочее место.
- Вот и ваш сигнал, - поднял голову Брусиков. - Ну хорошо, мы
договорим завтра. До свиданья.
- До свиданья.
Пола вышла в коридор и повернула к лифту. Из другой двери появилось
еще двое, направлявшихся в том же направлении. Один был одет в знакомую
зеленую форму привилегированного арестанта из Замка.
Соседа из Замка звали Йосип. Он был статистиком из Югославии и тоже
работал над экологическими моделями.
- Я вижу, они вовсю отправляют сюда тонны земли. Вы когда-нибудь о
таком слышали? Все, чтобы только не разочаровать своих знаменитых лидеров.
Опять потемкинские деревни.
Гражданского звали Геннадий. Он был русским, моложе Йосипа, с
красивым тонко очерченным лицом, светловолосый, а голубые глаза светились
любовью к партии и правительству. Если бы дело было чуть раньше, а
идеологическая система несколько другой - впрочем, особой разницы между
ними не было, все фанатичные идеологии взаимозаменяемы - то юноша стал бы
идеальным арийцем с нордическим характером. Он ненавидел все западное, и
американское в частности. Пола старалась избегать его.
- Что, вы не скажете мне, насколько мы некомпетентны? - спросил ее
Геннадий, когда они ждали лифта. Пола вздохнула и продолжала упрямо
смотреть в закрытые створки.
- Ладно, Геннадий, отвяжись, - заметил Йосип. - Мы все сегодня
устали. Ваше большое русское начальство испортило все дело. От этого факта
не уйти, так что почему бы тебе не заткнуться?
Геннадий не обратил внимания:
- Видишь ли, нам ведь не почва важна, важны бактерии и прочее, что в
ней находится. В конце концов мы только простые смертные. Нам не помогают
сверхъестественные существа.
В его голосе блеснул сарказм. Издеваться над религией - это было одно
из его любимых занятий.
- Какое это имеет отношение? - не понял Йосип.
- Разве ты не знаешь? Почему, ты думаешь, Господь приказал Ною
построить ковчег? Ведь не потому, чтобы спасти всех этих тварей по паре,
нет, Йосип? Честное слово! Эти животные были просто переносчиками любимых
созданий господа: блох, глистов, лобковых вшей, вируса полиомиелита и
бактерии дизентерии. А также малярии, холеры, желтой лихорадки, и бубонной
чумы, которыми бесконечно мудрый, все прощающий и все понимающий Отче
подарил детей Его. И кара Господня неотвратимее всего над бедными,
голодными и беззащитными. А как бы мы назвали человека, который так вот
наградил своих детей?
Они вошли в лифт и Геннадий продолжил:
- Я не пойму, в чем дело, Йосип! Если страждущие мира сего нуждаются
в помощи, они бегут к ближнему своему: к инженеру, ученому, врачу,
строителю, колхознику. А когда после тысячи лет ужасных бедствий болезнь
наконец-то вырвана с корнем, что они делают? Они благодарят Бога! Каково?
Какое отношение к этому мог иметь Бог? И зачем он вообще наслал эту
болячку? - тут Геннадий обратился к Поле. - Я не понимаю, вы же ученый.
Как можно уважать правительство, которое не делает ничего, чтобы положить
конец этим абсурдным россказням? Разве хорошо заставлять детей молиться
этому абсурдному богу каждое утро в школе?
- Это давным-давно прошло, - не выдержала Пола, когда двери лифта
открылись. - И Бог действительно милостив, иначе бы не допустил того, чему
каждое утро молятся в ваших школах.
Впрочем, ответ ее не удовлетворил.
Они вышли в фойе на первом этаже здания, где собирались из разных
частей комплекса заключенные, чтобы ехать обратно в Замок. К ее
облегчению, Геннадий не стал приставать дальше, а ушел через главный вход.
Пола отошла в сторону, и пока у главного входа не остановился автобус, ни
с кем не разговаривала. Минуту спустя автобус выбрался из лабиринта
центральной части Тургенева и выехал на дорогу, бегущую над линией
монорельса в направлении Новой Казани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61