Можно
оказать себе медвежью услугу, переоценивая соперника. Может быть, именно
этим Запад занимался последние сто лет.
Все эти дни, недели, месяцы - сколько уже она там заперта, - чтобы
хоть чем-то заняться, она прокручивала в голове старые споры. Она
вспомнила статьи о чудо-счетчиках и пыталась изобретать новые способы
быстрого счета. Одна индуска перемножала в уме две тринадцатизначные цифры
за двадцать восемь секунд. Пола пришла к выводу, что лучше всего считать
слева направо, прибавляя частные суммы в прогрессии, а не так, как учили в
школе, справа налево. Может быть, в школе учили считать именно так, потому
что это занимало меньше места на бумаге. Она играла со словами. Сколько
можно сложить палиндромов? Вспоминала бесполезные факты. Сколько имен
собственных начинается на Г? Занималась абстрактными научными
рассуждениями. Как выглядел бы мир, если бы постоянные Планка были в
миллион раз больше? И просто вновь переживала свою жизнь.
Из всей жизни в Массачуссетсе ей запомнились теплые летние субботние
вечера, портовый рынок в Бостоне. Она уходила туда со своими случайными
ухажерами, они шли в толпе, по тротуару мимо небольших ресторанчиков,
заходили в один или два бара, потом соображали, где же наконец поужинать.
Веселые придурки с бесцветными шутками для знакомства долго не
удерживались. У тех, кому было что сказать, получалось лучше. Эрншоу не
хотел вписываться ни в одну из этих категорий. Пола часто думала, что с
ним случилось после Первого Мая. Может быть, он уже не на "Терешковой".
Ее раздумья прервал звук отпираемой двери. Дверь открылась внутрь, и
охранник с пустым восточным лицом шагнул в камеру, на секунду задержавшись
снаружи.
- Ты... давай выходи.
Пола вздохнула, сбросила одеяло и поднялась. Она, как могла,
попыталась расправить помятую рубашку и брюки, автоматически смахнув со
лба вечно сбивающуюся прядь. Охранник шагнул к ней и протянул руку, как
будто собираясь вытянуть ее из камеры, Пола отступила и смерила его долгим
взглядом. Охранник заколебался и отошел в сторону. Они вышли в знакомый
серый коридор с нумерованными дверями.
Охранник провел ее вверх по лестнице, за угол, и вдоль другого
коридора в узкий холл с кушетками у стенок. Дверь в комнату генерала
Протворнова была открыта и Пола увидела его уже сидящим внутри за столом с
сигаретой в зубах. Охранник махнул ей рукой, но не успела она сделать и
шаг вперед, как в комнате раздался телефонный звонок и в двери показался
второй офицер, таким же жестом остановивший ее. Он захлопнул дверь и Пола
отступила. Двое охранников перешли в режим зомби и стояли в нескольких
ярдах, глядя в разные стороны, и вероятно, понятия не имея, что будет
дальше. Она села на скамейку, ожидая их реакции, но они никак не
отреагировали.
Из-за другой двери вдруг послышался громкий разговор, она подняла
голову, и в этот момент дверь открылась и наружу вышел русский лейтенант.
Ему вслед летел саркастический женский голос, Пола поняла только несколько
фраз, ее русский был не настолько хорош:
- Правильно, давай беги, зови охрану... боишься, укушу? А мы-то
думали, что вы защищаете нас!
- Сядьте, пожалуйста. - Вмешался другой, мужской, голос.
Лейтенант вернулся к двери.
- Вы хотели поговорить с компетентным специалистом? Так вот, сейчас я
найду такого специалиста. У нас ведь компетенции не хватает.
- Мозгов у вас не хватает! - выругалась женщина. - Я вам что -
карманник или блядь? Я старший научный сотрудник, из Новосибирска. Вам это
о чем-то говорит?
Пола подняла брови. Новосибирск был одним из крупных советских
научных центров, особенно в области физики.
- Меня бросили сюда по политическим причинам, мои права нарушены, и я
протестую против того, как со мной обращаются. Я требую встречи с
начальником этого заведения. Вы что, не соображаете? За такое вас могут
отправить обратно на Землю, на десять лет в лагеря!
- Потерпите немного, если можете. Я получу инструкции. - с этими
словами лейтенант окончательно вышел из комнаты. Охрана вытянулась.
- Вольно, вольно. - буркнул лейтенант. - Присмотрите, чтоб эта сучка
не смылась. О Господи, еще одна. - он увидел на скамейке Полу.
Лейтенант оставил дверь открытой и Пола слышала обрывки телефонного
разговора.
- Да, это полковник Тюленев. Извините, Сергей Геннадьевич есть? А вы
его не видели?... У нас проблема. Найдите его, и пусть он позвонит мне,
ладно? Нет, ничего страшного, но я бы хотел...
Тут Пола сообразила, что женщина, кричавшая в кабинете, стоит в
дверях. Она посмотрела на Полу, затем, бросив безразличный взгляд на
охранников, подошла к ней и села рядом. Охранникам было сказано
проследить, чтобы она не смылась. Она не смылась, поэтому они остались на
местах и не вмешались.
Этой женщине больше сорока, подумала Пола. Плотная фигура в рыжеватом
свитере и коричневой юбке. Ее огненные рыжие волосы волнами падали на
плечи, твердое скуластое лицо, у нее был четко очерченный лоб, выступающий
решительный подбородок и ясные уверенные глаза. Она еще не успела
отдышаться и грудь заметно вздымалась. Несколько секунд она изучала Полу,
а затем что-то прошептала по-русски. Пола не поняла, что, но тон был
дружелюбным и заинтересованным. Невольно у нее возникло горячее желание
поговорить с этой женщиной, ей очень хотелось использовать возможность
по-настоящему поговорить с человеком, впервые с того дня, как она и Эрншоу
были арестованы. Она покачала головой и ответила, что она иностранка и
плохо говорит по-русски.
- Англичанка? - по-русски спросила женщина.
- Нет. Американка. - так же по-русски ответила Пола, опять покачав
головой.
Женщина понимающе хмыкнула и перешла на английский, понизив голос до
шепота:
- Я слышала, что недавно арестовали двух американских шпионов. Вы
одна из них?
Пола пожала плечами и не ответила. Женщина чуть заметно улыбнулась и
наклонилась ближе.
- Послушайте меня, я знаю их лучше. Они будут запугивать вас. Но это
блеф - Сталин давно в могиле, а те окаменелости, что заправляют сегодня,
слеплены из другого теста. Вся эта сгнившая система вот-вот развалится, и
они знают это. Не бойтесь, и ни в чем не признавайтесь. Когда они увидят,
что у них не получается, они отступятся.
Прежде чем Пола успела ответить, из кабинета вышел полковник.
- Это еще что!? - рявкнул он на охранников. - Американка в одиночном
заключении и ей запрещено с кем-бы то ни было разговаривать! Запрещено!
Ясно!? - он повернулся к русской. - А вы, умничаете здесь, вам не
разрешали выходить из помещения. Сейчас здесь будет генерал.
Полковник взялся за дверь рукой. Русская встала и зашла внутрь, гордо
и не торопясь, на ходу обернувшись и ободряюще кивнув Поле, словно в
подтверждение своих слов. Весь разговор занял не больше нескольких секунд.
Может быть, потому, что ей так хотелось этого разговора, когда Протворнов
наконец вызвал ее в кабинет, Пола чувствовала, что какая-то часть
несгибаемой силы, которую излучала русская, перешла к ней. Она все
отрицала и ни в чем не призналась. Ей угрожали, она не обращала внимания
на угрозы. То же самое повторилось и в следующий раз, и еще раз.
И в конце концов, как и говорила русская, следователи сдались. В один
прекрасный день Поле объявили, что ее увозят, но не в Москву, а наоборот.
Ее должны перевести в место, которое называется Замок.

17
Два красноармейца, в клубах дыма от догорающего немецкого танка, с
автоматами за плечами, вскарабкались на купол разбитого рейхстага в
Берлине и установили там красный флаг. Зазвучало триумфальное крещендо и
на весь экран гордо развернулся серп и молот на фоне неба и трех
пролетающих штурмовиков.
Когда зажегся свет, многие захлопали. Субботнее кино в блоке В
закончилось. Фильм был о русском Джеймсе Бонде времен Великой
Отечественной, по имени Штирлиц, который внедрился в нацистское СС и
саботировал попытки Генриха Гиммлера и Аллена Даллеса, тогдашнего
руководителя американской разведки в Европе, установить сепаратный мир с
Западом в начале 1945 года. Такое соглашение позволило бы нацистам
сконцентрировать все свои оставшиеся силы против Советского Союза и, после
устранения Гитлера, как утверждалось в фильме, объединить усилия
американцев, англичан и немцев против русских - типичный коварный заговор
по защите их капиталистических интересов.
Стройные ряды зрителей рассыпались, заключенные уносили свои стулья
назад в камеры, а охранники, которые тоже смотрели сзади, вернулись к
своим обязанностям. Мак-Кейн шел рядом с Питером Сэрджентом, когда их
догнал Смовак.
- А, вот и вы. Ну, теперь вы увидели, как Штирлиц спас нас от
британско-английских заговорщиков? Даже не знаю, как нам благодарить нашу
партию и правительство.
Мак-Кейн никогда не мог понять, говорит Смовак серьезно, или шутит.
Штирлиц был явно выдуман, а сюжет имел лишь отдаленное отношение к
реальным событиям.
- Вы всему этому верите, да? - скептически спросил Сарджент. Немного
поговорив с ним, Мак-Кейн начал подозревать, что он тоже связан с западной
разведкой.
- Штирлиц среди русских - легендарная личность. Многие не сомневаются
в том, что он настоящий.
- Ну да, и в том, что он говорит - тоже.
- А откуда вы знаете, что это было не так? - с вызовом спросил
Смовак. - У русских свое дерьмо, у нас свое. Откуда вы знаете, кто прав,
кто виноват?
- Когда Мосфильм выпустит картину, которую не нужно будет утверждать
партийному цензору, тогда и поговорим. - ответил Сэрджент. Он поднял
кверху свой стул и направился к лестнице, ведущей на верхний уровень.
Остальные направились к двери блока В-3 и вошли внутрь под сумасшедший
аккомпанемент гудков и мигание сигнальной лампочки. За их спинами, на
площадке блока прогудел другой гудок, пониже - сигнал к отбою. Через пять
минут все должны находиться по своим камерам, через час будет выключен
свет. Переклички, типичной для старинных тюрем, здесь не было. Подсчет
людей и проверка выполнялись автоматически, компьютерами, которые следили
за электронными браслетами на руках заключенных.
Внутри камеры Ко, сидя с книжкой в руках, молча смотрел, как
киношники расходятся по койкам. Рашаззи и Хабер вернулись к стопке
изрисованных формулами бумаг на столе.
- Теперь нам нужно выразить первообразную вэ через тета и избавиться
от икс штрих.
- Используй выражение для интеграла работы, - подсказал Хабер. -
Сейчас... Ага, вот здесь.
- Почему бы вам не выучить язык, который понимали бы окружающие? -
буркнул Смовак, проходя мимо.
- Возможно, нам больше нравится, когда они нас не понимают. -
недвусмысленно ответил Хабер. Смовак поднял брови.
Мунгабо вскарабкался на свою койку над Мак-Кейном, и улегся на спину,
сложив руки под головой и уставившись в потолок.

- В русских фильмах никогда не увидишь голой задницы, - пожаловался
он. - Черт с ней, с политикой, и фильм неплохой... но хоть бы одна попка.
Мимо прошел Лученко, направляясь в конец камеры, за ним Нолан и
Майскевик.
- Хоть бы одна задница - громко повторил Мунгабо, специально для них.
- Империалистическое разложение. - фыркнул Лученко. - Им больше
нечего предложить.
- Нечего? Нечего? - пробормотал Мунгабо, устремив взгляд на своих
настенных красоток.
Мак-Кейн улыбнулся про себя, снимая куртку, свернул ее и спрятал в
плоский ящик под койкой. Возле его койки остановился шедший следом Евгений
Андреев, седобородый шестидесятилетний мужчина с широкой лысиной и
блестящими серыми глазами - они могли бы принадлежать и тридцатилетнему.
Мак-Кейн сразу почувствовал в нем настоящего человека, и доверял ему
больше, чем кому-либо из живущих в дальнем конце камеры.
- Они сами накликали на себя беду - я имею в виду немцев. - заметил
Андреев. - В 1917 они отправили Ленина в Россию, чтобы он вывел ее из
войны. Но именно государство, созданное Лениным, окончательно разрушило
Германию. Вот вам ирония судьбы.
- Похоже, вы немало об этом знаете.
- Да, мой отец был там, - в армии Конева, в 1945.
Скэнлон появился как раз, когда Мак-Кейн собрался идти в умывальник.
Он нес авоську с грейпфрутами, которые положил на свою койку. Мак-Кейн
вопросительно кивнул, и Скэнлон пояснил:
- У моего приятеля друг работает в агрозоне. Я за ними во время
фильма сходил. Это вполне легально. Если заработал премию, то вместо
зачетов можно получить вот этим.
- Я их не пробовал с тех пор, как уехал из Штатов. Сколько?
- Зачет... - Скэнлон бросил взгляд на Мак-Кейна. - За два.
- Капиталист!
- А как же? Жить-то надо.
Мак-Кейн взял пакет с туалетными принадлежностями и зашагал в конец
камеры. В соседней секции за средним столом играли в карты Смовак, Воргас
и Чарли Чан, азиат с Амура, имя которого не мог произнести никто, кроме
него. Он был стройным, с оливковой кожей, узкими глазами, тоненькими
усиками и прилежным выражением лица. Сзади на койке уже храпел венгр
Гоньяреш. Сейчас он работал снаружи, в грузовых отсеках центральной части
станции. В следующей секции якут по имени Нунган и афганец
экспериментировали с новейшим изобретением в области игр - детским
бильярдом, где нужно было запускать стеклянные шарики по наклонной
деревянной доске с луночками и штырьками. Идею подал Рашаззи, очаровавший
"Драконшу", огромную женщину с грубым лицом, работавшую на складе, которая
купила целую коробку таких шариков в детском магазинчике в Новой Казани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61