Одно лишь утешало: малышка погибла мгновенно, без боли.
Нора Мэрфи стояла на коленях у канавы возле маленькой девочки, которая только что весело бежала вприпрыжку рядом с коляской своей сестры. Девочка была тяжело ранена, вся покрыта пылью и кровью, но еще жива.
Нора открыла свой кейс и достала шприц. Солдаты уже осторожно выходили из полицейского участка; она быстро сделала укол и спокойно сказала:
— Быстро уходи отсюда, Бинни, пока они не окружили площадь. Иди к Келли, если сможешь. Майора возьмешь с собой. Он слишком ценен, чтобы потерять его сейчас. Я зайду туда позже.
Бинни не отрываясь смотрел на ребенка, его темные глаза сверкали; потом он сделал нечто странное — схватил слабую ручку девочки и на мгновение крепко сжал ее.
— Ублюдки, — тихо сказал он.
Броневик «сарацин» ворвался на дальний край площади и резко затормозил, наглухо закупорив улицу.
— Да уйдешь ли ты, наконец, Бинни? — сказала Нора.
Я поднял его на ноги. Он немного постоял, глядя не на нее, а на ребенка, потом, не говоря ни слова, двинулся через площадь, прочь от броневика. Я быстро последовал за ним; он повернул в переулок и побежал. Я несся за ним по пятам; мы крутились в лабиринте улочек, и звуки с площади стали затихать, хотя все еще были слышны.
Наконец мы вышли на берег узкого канала, прошли вдоль него по дорожке, по которой когда-то ступали лошади, тянувшие баржи, мимо древнего чугунного мостика, и свернули к деревянным воротам, над которыми висел прикрепленный к стене фонарь и красовалась выцветшая вывеска: «Келли. Сбор металлолома». Бинни открыл калитку, и мы вошли.
Мы попали в маленький дворик. Висевший на стене очередной фонарь заливал светом все вокруг; ничего себе местечко для укрытия, подумалось мне.
Бинни постучал в заднюю дверь. Немного спустя внутри послышались шаги, и он сказал приглушенным голосом:
— Это я, Бинни.
Было слышно, как отодвинули засов, и дверь открылась. Я увидел древнюю старуху в накинутой на плечи шали, совершенно слепую — на обоих глазах у нее были молочно-белые катаракты.
— Это я, миссис Келли, — сказал Бинни. — С другом.
Она протянула руки и быстро ощупала его лицо, потом улыбнулась, не говоря ни слова, повернулась и пошла в дом.
Когда она открыла дверь в кухню в конце коридора, мы увидели Лукаса и того, кто бросил бомбу. Они стояли плечом к плечу позади стола; Лукас держал на изготовку автомат «шмайссер», а его друг сжимал старый револьвер «вебли» 45-го калибра, который казался слишком большим для него.
— Посмотрите на них! — воскликнул Бинни. — Как говорится, крысы убрались в свою нору!
И он сплюнул на пол.
— Здорово вы там перекрошили баб и ребятишек!
Парень с «вебли» быстро повернулся и начал было:
— Я же говорил...
Лукас двинул его в зубы, не отрывая взгляда от Бинни.
— Заткнись, Райли! А ты, Бинни, полегче, не то получишь то же самое. Кто это с тобой?
— Не твое дело.
— А если мое?
— Не обращайте на меня внимания, — вмешался я.
Здесь Лукас впервые утратил свое железное самообладание и уставился на меня в крайнем удивлении:
— Проклятый англичанин, что ли?
— И такой же ирландец, как сам де Валера, — ответил я. — Это как посмотреть.
— Он здесь по делам Коротышки. Самого Корка, так что не суй свой нос.
Они так и стояли в напряжении друг против друга, пока старуха молча не проскользнула между ними и не поставила на середину стола чайник. Лукас отвернулся, а я сел у стены и закурил. Я предложил Бинни сигарету, но он отказался. Старуха налила нам по чашке чаю, а потом двинулась к остальным.
— Что-то она не очень разговорчива, — заметил я.
— Понятное дело, — ответил Бинни. — Она еще и немая.
Он уставился в пространство; в его глазах была боль. Видимо, он думал о раненой девочке, чью руку пожал.
Я сказал:
— Вспомни, что ты говорил о моем дяде, который выскочил из здания школы, чтобы не пострадали дети, и ввязался в перестрелку с английскими солдатами, как настоящий мужчина?
Он, нахмурившись, повернулся ко мне:
— Ну и что?
Я мягко сказал:
— Времена меняются, разве не так, Бинни?
Он встал, прошел в другой конец комнаты и уселся спиной ко мне.
Как я полагаю, прошло добрых два часа, прежде чем раздался стук в дверь. Они все немедленно взяли оружие на изготовку, включая Бинни, и ожидали, пока старуха прошла к дверям. В кухню вошла Нора Мэрфи. Она задержалась, и глаза ее сузились, как только она узнала Лукаса. Потом поставила свой кейс на стол.
— Я бы выпила чашку чаю, ма, — сказала она по-ирландски, когда миссис Келли вошла вслед за ней.
Она была так же решительна и резка, как и в нашу первую встречу. Так, будто бы ничего не случилось, хотя ее юбка и пальто были перепачканы кровью. Я сомневался, может ли что-то взволновать ее.
Бинни спросил:
— Что случилось?
— Я помогала там, пока не приехала «скорая помощь».
— Сколько человек убито? — спросил Бинни.
— Пять, — ответила она и повернулась ко мне: — Вот теперь я не откажусь от сигареты, майор.
— А солдаты? — Молодой Райли оперся на стол обеими руками и подался вперед, его глаза были безумнее, чем всегда. — Сколько солдат?
Нора Мэрфи отвернулась от спички, которую я ей поднес, и выпустила длинную струю дыма.
— Кто вы вообще такой?
— Деннис Райли, мадам, — ответил он тихим голосом.
— Так вот, Деннис Райли, вам нужно поднабить руку, прежде чем вы снова пойдете на дело. Счет на этот раз такой: мать, ее двое детей, пара восемнадцатилетних ребят, которые только что поженились. Боюсь, что солдаты не пострадали.
Райли плюхнулся обратно на стул, и Бинни тихо спросил:
— А маленькая девочка, она скончалась?
— Видимо, да.
Он повернулся к Лукасу и Райли с таким же выражением лица, какое я видел у него, когда там, в пивной, он столкнулся с хулиганами.
— Значит, женщины и дети? — Он ударом ноги перевернул стол, и как по волшебству в руке у него появился браунинг. — Вы, мерзкие подонки, получайте!
Нора Мэрфи подтолкнула его руку вверх, как раз когда он выстрелил, и пуля врезалась в потолок. Потом она дала ему пощечину. Он обернулся со страшным выражением лица, а она схватила его за плечи и начала трясти, как непослушного ребенка.
— Что сделано, то сделано, Бинни! Бесполезно собачиться между собой!
Лукас стоял, прислонившись спиной к стене, держа «шмайссер», готовый вот-вот выпустить очередь. Райли ползал на четвереньках по полу в поисках своего «вебли», который он выронил, когда Бинни перевернул стол.
— Нам лучше уйти отсюда, — сказала Нора Мэрфи. — Всем, и чем скорее, тем лучше. Кто-нибудь мог слышать выстрел. — Она повернулась к миссис Келли: — Я сожалею, ма.
Старая женщина улыбнулась и дотронулась до ее лица. Я спросил:
— Как мы должны расходиться?
Она пожала плечами:
— Мы должны выходить порознь, естественно. Лучше попытайтесь сами, майор. Вы заметили пешеходный мостик через канал, когда шли сюда?
— Заметил.
— Пройдите по нему, потом по боковой дорожке двести ярдов, и там узкий проход выведет вас на Делф-Лейн. С полмили пройти по ней — и вы в центре города.
— А почему, черт его дери, он должен пойти первым? — придирчиво спросил Лукас.
Она пропустила мимо ушей его слова и обратилась к Бинни:
— Нам надо пойти порознь. Так будет разумнее.
— А если с вами что стрясется, как я объясню Майклу Корку, куда подевалась его племянница?
Вот оно что! Она улыбнулась Бинни, а потом обернулась ко мне:
— Так отправляйтесь же, майор!
Старуха прошла вперед прежде меня. В дверях я обернулся.
— За Республику, — сказал я. — Так держать!
Потом осторожно прикрыл дверь и пошел вдоль коридора.
Миссис Келли открыла дверь, и я увидел, что на улице сильный дождь; струи серебрились, как занавес, под ярким светом фонаря. Я поднял воротник.
— Благодарю за все.
Она слегка хмурилась, и у нее был какой-то странный и неуверенный вид, словно возникло что-то такое, чего она не понимала. Невидящие глаза смотрели мимо меня; она провела пальцами по моим щекам и губам.
И они нашли то, что искали, эти пальцы; у нее на лице появилось выражение страха, как у ребенка, который стоит наверху высокой лестницы и чувствует неизъяснимый ужас, присутствие чего-то страшного в темноте под ним.
Я мягко сказал по-ирландски:
— Я сердит не на вас, бабуля. Вы ни при чем. Она вытолкнула меня под дождь и захлопнула дверь.
* * *
Я отыскал темное местечко у пешеходного моста, а несколько кустов, которые возвышались над стеной, дали мне укрытие от дождя. Курить было нельзя. Запах дыма легко почуять в сыром воздухе, и я ждал, как мне приходилось ждать много раз в подобных местах. Разные страны, жаркий климат, но всюду одно и то же.
Вдруг я услышал звуки осторожных шагов, и мгновение спустя из прохода появились две фигуры. Бинни и Нора. Я ясно видел под светом фонаря, как они поднимались на мостик. Их шаги гулко звучали, а потом стихли, когда они перешли на ту сторону канала.
И снова я ждал. Странные штучки выкидывает память: сильный дождь напомнил мне о муссонах. Борнео, Кота-Бару, развалины деревни, вонь от сгоревшего мяса, едкий дым, тяжело оседающий под дождем, убитые школьники. Они тоже пострадали случайно, совсем как маленькая девочка и ее сестра сегодня вечером. Одна и та же история повторяется повсюду.
На дорожке под ногами зашуршала галька, и спустя мгновение они появились. Лукас шел впереди. Он постоял под фонарем, потом стал медленно подниматься по ступеням моста — может быть, чтобы осмотреться.
Райли задержался в тени и ждал, стоя не более чем в двух ярдах от меня. Я взял его сзади простейшим захватом за голову и свернул ему шею так быстро, что он и не пикнул.
Я осторожно опустил тело на землю, нашел «вебли» в кармане пальто, взял его старенькую шляпу и надел ее. Потом двинулся к мосту.
Лукас был как раз на середине моста.
— Где ты там, черт тебя побери, запропастился, Деннис? — тихо позвал он.
Я поднимался по ступеням, наклонив голову, и только в самый последний момент инстинкт подсказал ему, что что-то неладно, и он повернулся ко мне лицом.
Я сказал:
— Ты такой герой — воевать с женщинами и детьми, Лукас. Что чувствуешь теперь?
Он попытался достать «шмайссер» из-под плаща, но я выстрелил ему в правое плечо. Тяжелая пуля крутанула его на месте, следующие две раздробили позвоночник и отбросили на перила моста, на которых он и повис вниз головой. Его плащ начал тлеть, показались тонкие язычки пламени. Я нагнулся, взял его под колени одной рукой, а другой перевалил через перила. Потом бросил в воду «вебли» и шляпу и двинулся через мостик.
Глава 5
Штормовое предупреждение
Когда я вышел на палубу, весь город Обан был объят сырым, промозглым туманом. Ветер порывами нагонял дождь, что было неудивительно — этого можно было ожидать с момента прибытия сюда два дня назад.
Воды залива Ферт-оф-Лорн, когда их удавалось разглядеть из-за тумана, были очень бурными; дело шло к тому, что погода станет только хуже, но никак не лучше. Едва ли это понравится, когда тебе предстоит необычный ночной рейс.
В настоящий момент я устроился довольно прилично, став на якорь в пятидесяти ярдах от главного причала. Я быстро проверил все снасти и уже было собрался спуститься вниз, как на причал въехало такси, и из него вышел Мейер.
Он даже не дал себе труда махнуть рукой. Просто сошел по каменным ступеням к воде и стоял в ожидании. Я спустил на воду резиновую надувную шлюпку, запустил подвесной мотор и направился к причалу, чтобы забрать его.
Мейер черт знает на кого был похож — в черной фетровой шляпе с загнутыми полями и старомодном плаще, со свертком, который держал под мышкой, и портфелем в другой руке. Он и сам чувствовал это.
— А она достаточно безопасна, эта штука? — спросил он боязливо, глядя сквозь очки на шлюпку.
— Вполне, — ответил я и взял у него портфель, который он мне передал.
Мейер, сжимая сверток, в высшей степени осторожно спустился в шлюпку и уселся на носу. Когда мы двинулись к катеру, он обернулся, чтобы взглянуть на него.
— Вы довольны им?
— Лучше быть не может.
— «Кетлин» — так он называется? Должен сказать, что он не выглядит очень уж внушительно.
— Именно поэтому я его и выбрал.
Мы стукнулись о корпус катера. Я поднял короткую лесенку и закрепил ее за поручень. Когда я повернулся, чтобы помочь ему подняться, на гавань снова налетел шквал дождя. Мейер бросился к трапу, ища защиты, и я тоже спустился за ним в салон.
— Что вы скажете насчет завтрака? — спросил я, когда он снял плащ и шляпу.
— Завтрака? — Он с удивлением посмотрел на меня. — Но ведь уже скоро полдень.
— Это я встал очень поздно, — пожал я плечами. — Ну хорошо, тогда чай.
Я пошел на камбуз и, когда ставил чайник, услышал голос Эла Боули, который жаловался, что «Уже былое позабыто». Когда я вернулся в салон, Мейер сидел за столом, раскуривая свою любимую толстую голландскую сигару, а на столе перед ним стоял магнитофон.
— Когда должны появиться наши друзья?
Я взглянул на часы:
— Около четырех. А вы опоздали. Что вас задержало?
— Генерал приходил повидать меня, поэтому мне пришлось лететь на следующем самолете.
— А что он хотел?
— Дать последние указания, только и всего. Он летит в Северную Ирландию сегодня вечером, чтобы быть поблизости, если он понадобится.
На камбузе засвистел закипевший чайник, и я отправился готовить чай. Мейер пошел следом и смотрел на меня, прислонившись к переборке.
— Может быть, я переутомился, а может быть, старею, но прошлую ночь я очень плохо спал, а это для меня всегда дурной знак.
Я налил чаю с молоком в две эмалированные кружки, плеснул сверху добрую порцию «Джеймсона» и передал ему одну из них.
— Что вы хотите сказать, Мейер?
— Я чувствую, что с этим делом не все будет в порядке, Саймон.
— Вы же сами сказали, что очень устали.
Он энергично замотал головой:
— Вы же знаете меня. У меня нюх на такие вещи, и он меня никогда не обманывает. Первый раз в жизни я чувствовал себя как сейчас, когда мне было семнадцать лет, в 1938 году.
— Я знаю, — ответил я. — Вы мне об этом не раз говорили. Что убрались из Мюнхена за полчаса до того, как гестапо пришло за вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22