Мы работали с ним вместе достаточно долго.
— А в чем была причина раскола?
— Времена меняются, и люди меняются вместе с ними. — Он вздохнул и почесал в затылке. — Полагаю, я тот самый человек, которого вы могли бы назвать старомодным революционером. Я использую силу, когда меня вынуждают, но мне больше нравится сидеть за столом и вести переговоры.
— А Берри?
— Он совсем иной. Фрэнк одержим идеей непорочности насилия. Он считает, что цель оправдывает средства.
Снова наступило молчание. Потом я спросил:
— Вы скажете ему то, что он хочет знать?
— Думаю, нет.
— Так, значит, не скажете.
Его улыбка была естественной и приятной, и я вдруг понял, насколько привлекателен этот человек.
Я спросил:
— Как же вы могли работать с таким человеком, как Берри, и ему подобными? С людьми, которые считают, что можно устраивать массовую бойню? Убивать женщин, детей и всех, кто подвернется под руку?
Он вздохнул и снова почесал в затылке. Это был его характерный жест.
— Видите ли, майор, революционеры, как и прочие люди, бывают хорошими, плохими и безликими, ни то ни се. Думаю, что вы и сами встречали нечто подобное в послевоенное время. У нас есть свои анархисты, люди с бомбами, которые просто хотят все разрушить, и один-два таких, которые считают, что имеют законное оправдание своим уголовным действиям.
— Такие, как Берри?
— Может быть. У нас также есть большое число смелых и честных людей, которые посвятили свои жизни идеалам свободы.
Я ничего не нашел в ответ на это, кроме общей фразы:
— Полагаю, что все зависит от точки зрения.
— Вы знаете, я был знаком с вашим дядей, Майклом Фитцджеральдом из Страдбелла. Вот это был человек!
— Который не знал, когда ему прекратить борьбу.
— Да, но что он сказал бы о вас? — Он зажег еще одну спичку, поднес к трубке и насмешливо взглянул на меня поверх очков. — Вы же нечистый на руку торговец оружием, только и всего. И что теперь вы собираетесь делать, хотел бы я знать?
Это был опасный вопрос, но меня выручило то, чего я меньше всего ожидал: три раздельных удара в потолок над нашими головами. Бинни немедленно проснулся, а Корк вскочил и поднялся по лестнице, стоящей в углу.
Бинни спустил ноги с койки на пол и провел рукой по волосам.
— Что случилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я.
Корк спустился с лестницы и вернулся к столу.
— Все в порядке, — сказал он. — Пора идти.
Бинни непонимающе смотрел на него:
— Что это значит?
— Ты возвращаешься в Страмор, Бинни, — терпеливо объяснил он. — И я с тобой.
Бинни обернулся ко мне:
— Кто из нас спятил, я или он? Разве не половина всей британской армии шарит здесь по холмам, разыскивая нас?
— Верно, — ответил ему Корк. — Но когда все сельские дороги запружены парашютистами, кто обратит внимание на еще двоих таких же?
Он прошел в другой конец комнаты, взял одну из униформ и бросил ее на стол. Потом порылся в одном из ящичков и выудил оттуда две короны — майорские знаки различия.
— Прицепите это к вашим погонам, и вы обретете свой прежний чин, майор. А ты будешь только капралом, Бинни. С твоей наружностью ты не слишком-то сойдешь за британского офицера.
Бинни безнадежно пожал плечами. А я спросил у Корка:
— Хорошо, каков же план?
— Проще простого. Вы с Бинни надеваете униформу и идете обратно в деревню. Держитесь леса, и всякий, кто увидит вас, решит, что вы из тех, кто обыскивает окрестности. А я заберу вас на обочине дороги с другой стороны деревни на своем автомобиле. Вы не сможете ошибиться: «моррис» десятой модели. Довольно медленная машина, но она отлично подходит для моей работы. Никому и в голову не придет, что автомобиль, который делает всего сорок миль в час, может использоваться для таких целей.
— И вы все еще будете работать под священника?
— Да, это часть моего плана. Если нас остановят, когда мы выедем на дорогу, вы скажете, что везете меня в Пламбридж для процедуры установления личности. Если нам удастся проехать всем вместе, то мы меняем направление. С этого момента вы сопровождаете меня в Дуниген. А потом — в Колрейн. И не заметим, как доберемся до Страмора. Военные с большим уважением относятся к чинам, майор. Если нам хоть немного повезет, каждая задержка не будет более минуты.
Это был изящный и простой план, но продуманный до деталей.
— Помоги нам Бог, — сказал я. — Мне придется здорово поработать.
Он взглянул на часы:
— Хорошо. Я заберу вас ровно через полчаса.
Он поднялся по лестнице и исчез. Бинни встревоженно посмотрел на меня:
— Он сошел с ума, майор.
— Может быть. Но если у тебя нет другого способа выбраться отсюда, то лучше надевай униформу, и поскорее. У нас нет времени.
Я надел форму за пять минут, включая возню с погонами. Бинни не отставал от меня. Когда он переоделся, я подошел к нему проверить, все ли в порядке, и поправил на его голове красный берет.
— Видит Бог, майор, вы чудо как хороши.
Он попытался рассмотреть себя в маленькое разбитое зеркало на стене:
— Мой старый папаша перевернулся бы в гробу, увидев меня сейчас.
Я отыскал форменный пояс и кобуру для браунинга. Бинни засунул свой за пазуху куртки. Потом мы оба взяли по автомату «стерлинг» из арсенала Корка. Когда я вслед за Бинни вышел к дверце, ведущей в амбар, старый Шон уже ждал нас, стоя внизу. Он ничуть не удивился при нашем появлении, просто взял лестницу, когда я спустился, и отнес ее через амбар снова к сеновалу. Только когда он под дождем пошел через двор, я вдруг понял, что этот человек не сказал ни слова с того момента, когда мы впервые увидели его в церкви.
Бинни быстро шел среди деревьев, направляясь к противоположной стороне деревни. Здесь, наверху, было довольно тихо, слышался только шум дождя, стекающего через ветки деревьев, да иногда звуки мотора с дороги. Как-то раз сквозь сетку дождя я засек один-два красных берета на другой стороне долины, но здесь никого не было.
Мы обошли деревню, забравшись повыше в лес, и начали спускаться только тогда, когда скрылись из виду крайние дома.
Мы притаились в кустах и ждали. По направлению к деревне вихрем промчался «лендровер»; через три минуты показался старый «моррис» десятой модели, и мы поднялись на ноги. Бинни сел сзади, я — рядом с Корком, и мы двинулись.
В шляпе с загнутыми полями, круглом крахмальном воротничке, какие носят священники, и черном потертом пальто он выглядел так убедительно, насколько можно было желать; меня это вполне устраивало.
Я сказал:
— Пока все идет хорошо.
— Как я и говорил. — Он взглянул в зеркало заднего вида и улыбнулся. — Бинни, ты недурен. Вот бы они посмотрели на тебя там, в Страдбелла!
— К чертям все это! — огрызнулся он.
— Держись, Бинни, — сказал я. — Думаю, твоя жертва оправдана обстоятельствами.
Это заставило Корка рассмеяться так, что он чуть не угодил в кювет. Но он выправил руль как раз вовремя, и «моррис» продолжал осторожно спускаться в долину на скорости двадцать пять миль в час.
* * *
Первые пять миль по дороге мы проехали без происшествий. Нам попались несколько военных машин, но пока мы не достигли окраин Пламбриджа, не встретили ни одного блокпоста. Перед ним, как всегда, выстроилась очередь машин, и Корк примостился к ее хвосту.
Я сказал:
— Мы при исполнении, разве не так? Двигайте без очереди.
Он не стал возражать, выехал из ряда и сделал, как я сказал ему. Когда к нам подошел молодой сержант, я высунулся из окна. Он бросил взгляд на мои майорские знаки различия и стал смирно.
— Бога ради, дайте нам проехать, сержант, — сказал я. — Нам надо быть в Страморе через полчаса, чтобы провести процедуру установления личности.
Это сработало отлично. Они отодвинули барьер и убрали цепь с острыми шипами, которые пропороли бы шины каждого, кто попытался бы прорваться через блокпост.
— Я теперь знаю, что такое наглость, — заметил Корк.
Мы уже проехали городок, когда Бинни восхищенно рассмеялся:
— Сработало! Надо же, сработало!
Как раз тут левая задняя шина с треском лопнула. Это не представляло опасности, потому что мы ехали с небольшой скоростью. Машину тряхануло и повело, но Корк удержал руль и свернул к поросшей травой обочине.
— Вот это как раз и называли арестантским счастьем, когда я сидел в тюрьме, — сказал он, выключая мотор.
— Не расстраивайтесь, — успокоил его я. — Снимем колесо, поставим запасное, и поскорее. Мне кажется, движение полезно для здоровья.
Пока я доставал запасное колесо из багажника, Бинни принес домкрат. Когда я катил колесо, мимо промчался «лендровер» по направлению к Пламбриджу. Он уже совсем было скрылся в дымке, но тут же появился снова, идя задним ходом.
Водитель вышел и приблизился к нам. Ему было не больше восемнадцати — девятнадцати лет, этому ефрейтору транспортной службы.
Он козырнул:
— Нужна помощь, сэр?
Это было нормальное поведение унтер-офицера при виде старшего офицера, занятого грязной работой. И я сделал первую ошибку, когда постарался отделаться от него:
— Нет, ефрейтор, все в порядке, можете ехать.
В его глазах блеснула искра недоумения. Он заколебался, потом наклонился к Бинни, а тот отозвался немедленно:
— Слышал, что сказали? Свободен!
Это можно было вполне объяснить напряжением, в котором находился Бинни, но акцент, с которым говорят в Керри, только усугубил мою первую ошибку.
Ефрейтор заколебался, хотел что-то сказать, но потом снова козырнул и вернулся к «лендроверу». Он сделал вид, что хочет сесть, потом повернулся, и я увидел, что он держит наготове автомат «стерлинг».
— Я бы хотел посмотреть ваше удостоверение личности, если вы не возражаете, сэр, — твердо сказал он.
— Это еще зачем? — спросил я.
Бинни начал медленно выпрямляться, и ефрейтор, который, как я мог заметить, знал свое дело, быстро скомандовал:
— Руки на машину!
Корк вышел из машины и пошел прямо к нему с озадаченной улыбкой на лице.
— Ради всего святого, молодой человек, опомнитесь, вы совершаете ужасную ошибку.
— Стоять! — оборвал его ефрейтор. — Предупреждаю вас!
Но все же он заколебался на какую-то роковую секунду и дал Корку возможность действовать. Тот бросился к нему и схватился за автомат. Завязалась короткая борьба. Я не успел сделать и двух шагов, чтобы вмешаться, как прозвучал выстрел. Корк отшатнулся назад с ужасным воплем и упал на спину.
Я ударил ефрейтора кулаком в живот, а когда он согнулся, добавил коленкой в лицо, что уложило его без чувств возле «лендровера», и это было гораздо лучше, чем получить пулю в голову из пистолета Бинни.
А он был уже на коленях возле Корка, который, очевидно, терпел ужасную боль и едва ли был в сознании. На его губах показалась кровь. Я разорвал спереди его сутану и глянул. Одного взгляда было достаточно.
— Он плох? — с тревогой спросил Бинни.
— Ничего хорошего. Похоже, прострелено легкое. Срочно нужен доктор. Где ближайшая больница? В Страморе?
— Если он выживет, то навсегда пойдет за решетку! — воскликнул Бинни.
— Придумай что-нибудь получше!
— Мы можем попытаться доставить его через границу в Ирландскую Республику.
— Бред. Если мы даже сможем это сделать, то ведь до границы далеко. У нас нет времени. Ему требуется врачебная помощь как можно быстрее.
— Двенадцать миль! — сказал он, хватая меня за куртку. — Всего-то! Я знаю сельскую дорогу к югу от Кледи, которая ведет прямо в Республику. А с той стороны границы, не более чем в трех милях, при монастыре есть госпиталь, который держат сестры милосердия. Они примут его.
Мне было ясно одно: в любой момент из тумана мог появиться другой автомобиль, поэтому надо было решать быстро.
— Ладно, грузим его в «лендровер», — согласился я.
Мы подняли Корка и положили на заднее сиденье так, чтобы его не было видно снаружи. Потом я вышел из машины, опустился на колени возле ефрейтора и связал ему руки за спиной его же ремнем.
Бинни подошел ко мне:
— Что будем с ним делать?
— Придется взять с собой. Нельзя допустить, чтобы кто-то обнаружил его слишком рано.
Бинни вскипел и со злостью пнул ногой в бок бесчувственного парня:
— Если он попытается удрать, я прострелю ему башку.
— Бога ради, бери за ноги и заткнись, — оборвал я. — Если хочешь, чтобы твой драгоценный Коротышка остался жив, забирай его, и быстро поехали!
Мы уложили капрала в «лендровер» на пол между передним и задним сиденьями. Я сел сзади рядом с Корком, предоставив Бинни вести машину.
Я потерял чувство времени, хотя понимал, что, куда бы мы ни направлялись, мы ехали очень быстро. Я был занят тем, что поддерживал Корка в прямом положении, насколько возможно, что очень важно при ранении в легкое. Я нашел аптечку первой помощи, которая была в машине, и крепко перевязал рану, пытаясь остановить кровотечение.
Его состояние ухудшалось. Лицо стало мертвенно-бледным, дыхание затруднилось, когда он делал вдох, в груди раздавался булькающий звук, отвратительнее которого я в жизни не слыхал.
Как я уже сказал, я потерял счет времени и только сейчас понял, что с момента, когда мы покинули место стычки, я не сказал Бинни ни слова.
Из уголка рта у Корка потекла струйка крови, и я в отчаянии закричал:
— Бога ради, Бинни, когда же мы доберемся до границы? Человек умирает на руках!
— Терпение, майор! — ответил он через плечо. — Еще полторы мили, и мы в пределах республики.
Глава 12
Бег на север
Монастырь был скорее похож на деревенский дом семнадцатого века, чем на что-либо еще. А может быть, когда-то так и было. Его окружала кирпичная стена высотой в пятнадцать футов, ворота закрыты наглухо.
Бинни резко затормозил, выскочил из машины и дернул за веревку колокола. Немного спустя открылось маленькое окошко в воротах, и выглянула монахиня. Британские патрули нередко пересекали плохо обозначенную границу по ошибке. И поэтому, очевидно, при виде нашей униформы на ее лице отразилось удивление, смешанное с испугом.
— О, святые небеса! Молодой человек, вы что, не понимаете, где находитесь? Вы в Ирландской Республике. Немедленно поворачивайте и возвращайтесь туда, откуда приехали.
— Бога ради, сестра, послушайте! — взмолился Бинни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22