Секс не выдумка. И жизнь не выдумка. Не возводите девственность в апофеоз».Ожидая ответа, Экинс сердито взглянул на девицу, но она молчала и только строила глазки. Сэм не выдержал:«Неужели ни один из вас не слышал моих слов?»«Я слышал, господин учитель».«Линкольн Пауэл! Каким ветром вас занесло сюда? Откуда вы?»«С Земли. Я приехал за консультацией, Сэм, и времени у меня в обрез. Хочу успеть вылететь следующим звездолетом».«Отчего же вы не позвонили по межпланетной?»«Это было бы слишком сложно, Сэм. У меня к вам конфиденциальный разговор. В связи с делом де Куртнэ».«О! А! Гм! Прекрасно. Идите в дом и выпейте чего-нибудь, через минуту я к вам присоединюсь». — Сам гаркнул во всю телепатическую мочь. — «САЛЛИ! ГОСТИ!»Один из его паствы неожиданно вздрогнул, и Сэм пришел в ажиотаж:— Вы услышали, говорите, услышали?— Я ничего не слышал, сэр.— Неправда. Вы только что приняли телепатическое сообщение.— Нет, доктор Экинс.— Отчего же вы дернулись?— Меня укусил комар.— Это выдумки! — загремел Экинс. — В моем саду нет комаров. Вы слышали, как я кричал жене. — И Сам пошел напролом: — «ВЫ ВСЕ МЕНЯ ОТЛИЧНО СЛЫШИТЕ. НЕ ОТРИЦАЙТЕ ЭТОГО. ВЕДЬ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ВАМ ПОМОГ. ОТВЕЧАЙТЕ МНЕ! БЫСТРЕЙ!»Пауэл нашел Салли Экинс в просторной и прохладной гостиной с открытым потолком. На Венере нет дождей, а пластиковый купол вполне достаточная защита от нестерпимого блеска, излучаемого небосводом в течение семисотчасового венерианского дня. Когда же вступит в свои права семисотчасовая леденящая ночь, Экинсы сложат вещи и вернутся в утепленный городской блок в Венусбурге. На Венере вся жизнь расписана по тридцатидневным циклам.Сэм влетел в гостиную и залпом выпил большую кружку ледяной воды.«Десять кредиток коту под хвост на нашем черном рынке, — бросил он Пауэлу. — Вам это известно? У нас на Венере есть черный рынок, где торгуют водой. Интересно, о чем думает полиция? Не обижайтесь, Линк. Я знаю, что это вне вашей компетенции. Что вы хотели узнать о де Куртнэ?»Пауэл рассказал о своих затруднениях. Картину гибели де Куртнэ, судя по горячечным воспоминаниям его дочери, можно представить себе двояко. Рич либо убил де Куртнэ, либо же просто был свидетелем его самоубийства. Старый Моз потребует, чтобы в этот пункт была внесена ясность.«Понятно. Я выбрал бы второй вариант. У де Куртнэ была тяга к самоубийству».«Тяга к самоубийству? Как это понять?»«Он находился в состоянии тяжелой депрессии. Его приспособительный баланс нарушился. Он регрессировал на почве эмоционального истощения и был на грани самоуничтожения. Опасаясь рокового исхода, я бросил все дела и последовал за ним на Землю».«М-м-да… это удар. Значит, он был способен продырявить себе голову?»«Что? Продырявить голову?»«Конечно. Вот фотоснимок. Мы еще не знаем, каким оружием он пользовался, но…»«Постойте-ка. В таком случае я смогу дать вам более определенный ответ. Если де Куртнэ умер таким образом, то это не самоубийство».«Почему?»«А потому, что его внимание было фиксировано на отравлении. Он решил отравиться наркотиком. Вы не знаете самоубийц, Линк. Выбрав способ умертвить себя, они от него никогда не откажутся. Де Куртнэ, конечно, был убит».«Поменяемся ролями, Сэм. Скажите, почему де Куртнэ решил прибегнуть именно к яду?»«Я вижу, вы шутник. Если бы я это знал, он бы остался в живых. Меня очень опечалила вся эта история, Пауэл. Из-за Рича все мои труды пошли прахом. Я мог бы спасти де Куртнэ…»«И вы не догадываетесь, что послужило причиной его депрессии?»«Кое-какие догадки у меня были. Де Куртнэ испытывал глубокое сознание вины».«Перед кем?»«Перед своим ребенком».«Перед Барбарой? Каким образом? Почему?»«Я не знаю. Ему не давали покоя какие-то непонятные иррациональные символы… одиночество… заброшенность, позор… отвращение… трусость. Вот все, что я знаю. Я еще только собирался заняться этим».«Возможно ли, что Рич каким-то образом узнал об этом обстоятельстве и решил использовать его для осуществления своих планов? Старый Моз непременно найдет тут повод для придирки, когда мы представим дело в суд».«Рич мог догадываться… Хотя нет. Исключено. Вот если бы ему помогал очень умелый…»«Минутку, Сэм. У вас что-то запрятано где-то там глубже. Как бы мне…»«Валяйте добирайтесь. Я перед вами весь как на ладони».«Не старайтесь мне помочь. Вы еще больше все запутали. Постойте-ка… что-то связанное с развлечением… вечеринка… разговор во время вечеринки… у меня. В прошлом месяце. Гас Тэйт, ваш коллега, хотел посоветоваться по поводу пациента с аналогичным заболеванием». — Пауэл так огорчился, что заговорил вслух: — Что прикажете делать с этим субъектом?«О ком вы говорите?»— Гас Тэйт был в Бомон Хаузе в ту ночь, когда убили де Куртнэ. Он пришел вместе с Ричем, но я все же надеялся…«Линк, этого не может быть!»— Я тоже так считал, но против фактов не попрешь. Малютка Гас Тэйт оказался тем самым «умелым помощником», который подстраховывал Рича и подготовил почву для убийства. Он выудил из вас все, что вы знаете, и сообщил убийце. Как видно, ему наплевать на клятву Эспера.— А заодно и на Разрушение, — яростно произнес Экинс.Из холла позвала Салли:«Линк! Видеофон».— Что за черт? Никто, кроме Мэри, не знает, где я. Не случилось ли чего с дочкой де Куртнэ?Пауэл бегом заторопился к нише, где стоял видеофон. Еще издали он увидел на экране лицо Бека. Лейтенант тоже заметил его и возбужденно замахал рукой. Он начал говорить прежде, чем Пауэл мог его услышать.— …сообщила мне, куда звонить. Рад, что успел перехватить вас, босс. У нас только двадцать шесть часов.— Одну минуту. Рассказывайте по порядку, Джекс.— Доктор Уилсон Джордан, тот, что занимался родопсином, вернулся на Землю с Каллисто. По милости Рича он теперь богатый человек. Я, разумеется, последовал за ним. Он оформит свои права, приведет дала в порядок, и уже через двадцать шесть часов новоиспеченный землевладелец махнет обратно на Каллисто. Если вы хотите что-нибудь от него узнать, я вам советую поторопиться.— А он согласен дать показания?— Был бы он согласен, я не стал бы вам звонить по межпланетной. Нет, босс. Он очень признателен Ричу, который (цитирую) «так благородно отступился от своих собственных притязаний» в пользу доктора Джордана и во имя справедливости. Так что я вам советую поскорее вернуться на Землю и лично заняться им.
— А это, — сказал Пауэл, — наша лаборатория, доктор Джордан.На доктора лаборатория произвела большое впечатление. Для исследовательских работ был отведен целый этаж здания Института Лиги. Помещение лаборатории представляло собой круглый зал около тысячи футов в диаметре, увенчанный куполом из двух слоев поляризованного кварца, который позволял менять освещение от предельно яркого до полной темноты. Сейчас, в полдень, солнечный свет был приглушен так, что столы и скамьи, серебряную и хрустальную аппаратуру и сотрудников в комбинезонах озаряло мягкое розоватое сияние.— Хотите осмотреть лабораторию? — любезно предложил Пауэл.— Вообще-то я спешу, мистер Пауэл, но… — Джордан колебался.— Я понимаю. И все же нам так нужен ваш совет. Мы вам будем бесконечно благодарны даже за небольшую консультацию.— Если речь идет о де Куртнэ… — начал Джордан.— О ком? Ах да, это убийство. Что это вам пришло в голову?— Меня выслеживали, — мрачно пояснил Джордан.— Доктор Джордан, поверьте мне, мы ждем от вас научной консультации, а не сведений об убийстве. Что для ученого убийства? У нас иные интересы.Джордан слегка оттаял.— Вполне с вами согласен. Достаточно взглянуть на вашу лабораторию, чтобы убедиться в этом.— Так пойдемте? — Пауэл взял Джордана под руку. Одновременно он оповестил всех сотрудников лаборатории: «Прошу внимания, щупачи! Готовится розыгрыш».Нетелепату трудно было бы представить себе, какой гам внезапно поднялся в тихой и чинной лаборатории. Сквозь град ехидных образов пробился хриплый выкрик одного остряка: «А кто украл погоду, Пауэл?» Вопрос относился к малоизвестному эпизоду из деятельности Нечестивого Эйба. В чем состоял сам эпизод, ни разу никому не удалось прощупать, зато было замечено, что упоминание об этом случае всегда вгоняет Пауэла в краску. Покраснел он и сейчас под беззвучный гогот остальных.«Нет, щупачи, это дело серьезное. Исход всей моей работы зависит от того, что мне удастся выудить из этого человека».Веселье тотчас стихло.«Это доктор Уилсон Джордан», — сообщил Пауэл. — «Он специализировался в области физиологии зрения и располагает сведениями, которые мне желательно от него получить. Пусть он почувствует себя метром среди желторотых новичков. Изобретите какие-нибудь несуществующие проблемы и взывайте о помощи. Заставьте его заговорить».Они подходили поодиночке, по двое и целыми группами. Рыжеволосый изобретатель, занятый проблемой транзистора, воспроизводящего телепатемы, смиренно попросил доктора просветить его. Поделились своими затруднениями две хорошенькие девушки, поглощенные головоломным исследованием, — они пытались определить возможность телепатического общения на расстоянии. Группа японцев, изучавших экстрасенсорный узел — центр телепатической восприимчивости, — с вежливым пришепетыванием настойчиво осаждала доктора Джордана.В час дня Пауэл сказал:— Прошу извинения, доктор, но указанный вами срок подошел к концу… вас ждут дела.— Ничего, ничего, неважно, — отмахнулся Джордан. — Так вот, милейший доктор, если вы попробуете разделить оптическую…Через полчаса Пауэл напомнил снова:— Уже половина второго, доктор Джордан. Вы вылетаете в пять. Право же…— У меня еще уйма времени. Уйма… Звездолеты, знаете ли, как женщины. Ни на одном из них свет клином не сошелся. Беда в том, дорогой сэр, что в вашем замечательном исследовании есть существенное упущение. Вы ни разу не попробовали исследовать узел жизни с помощью витальных красителей. Я посоветовал бы вам…В два часа был сервирован ленч, не помешавший пиршеству умов.В два тридцать раскрасневшийся от приятного возбуждения доктор Джордан признался, что ему претит мысль о роскошной жизни на Каллисто. Там нет ученых. Не с кем поговорить.Разве там мыслимо что-либо хоть отдаленно напоминающее этот блистательный коллоквиум?В три часа он без утайки поведал Пауэлу, как ему досталось это проклятое поместье. Сперва им, кажется, владел Крэй де Куртнэ. Старому Ричу (отцу Бена), наверное, каким-то образом удалось оттяпать поместье, и он записал его на имя жены. После ее смерти поместье перешло к сыну. Ворюгу Бена Рича, видно, мучила совесть, коль скоро он передоверил решение дела крючкам-юристам, а те, петляя в дебрях закона, неожиданно обнаружили, что имение принадлежит Уилсону Джордану.— И конечно, это далеко не единственное, что есть на совести у Рича,— сказал Джордан. — Чего я только не нагляделся, когда работал на него! Но финансисты ведь все жулики. Разве не так?— На мой взгляд, вы несправедливы к Бену Ричу, — с благородным беспристрастием возразил Пауэл. — В нем многое достойно восхищения.— О, конечно, конечно, — торопливо согласился Джордан. — Совесть у него все же есть, и это, право, восхитительно. Мне не хотелось бы дать ему повод подумать, будто я…— Разумеется, — Пауэл с заговорщицким видом одарил Джордана пленительной улыбкой. — То, что как ученые мы можем порицать, нам приходится хвалить как светским людям.— Мы друг друга понимаем, — сказал Джордан, с чувством пожимая Пауэлу руку.В четыре часа доктор Джордан уведомил осчастливленного японца, что с радостью передаст самую секретную часть своей работы по зрительному пурпуру этим славным юношам, чтобы помочь им в исследованиях, над которыми они трудятся. Он вручает факел грядущему поколению. Его глаза увлажнились, голос срывался от волнения, и он двадцать минут подробно объяснял принцип ионизатора, разработанного им для «Монарха».В пять часов доктор Джордан прибыл на аэроскутере на космодром. Доктора провожал весь штат сотрудников лаборатории. Они усыпали его каюту цветами и подарками. Они засыпали его самого бурными изъявлениями благодарности, и когда, набирая скорость, звездолет устремился к четвертому спутнику Юпитера, доктор ощущал приятное сознание, что он принес пользу науке и ни единым словом не нанес вреда своему щедрому и благородному патрону, мистеру Бенджамену Ричу.
В гостиной Барбара старательно училась ползать. Ее недавно покормили, и она перемазалась в желтке.— Та-та-та-та-та-та, — говорила она. — Тата.«Мэри! Мэри! Где же ты? Иди скорей сюда. Она говорит!»«Не может быть!» — Мэра вбежала в комнату. — «Что она сказала?»«Она назвала меня „папа“.— Тата, — сказала Барбара. — Та-та-та-та-та-та.Мэри облила его презрением.«Ишь что придумал. Ничего она не говорит, просто лопочет: „Та-та-та“.Мэри направилась в кухню.«Она хотела сказать „папа“. Она ведь еще маленькая, и ей трудно выговаривать слова».Пауэл наклонился к Барбаре:— Скажи «папа», детка. Папа. Папа. Скажи «па-па».— Та-та, — милым детским голоском протяжно отозвалась Барбара.Пауэл капитулировал. Минуя уровень сознания, он, как прежде, обратился к подсознанию:«Здравствуй, Барбара».— Это снова ты?«Ты меня помнишь?»— Не знаю.«Конечно, помнишь. Я тот малый, что без спросу лазит к тебе в душу, чтобы помочь тебе унять ее смятение».— Значит, нас только двое?«Только двое. Ты знаешь, кто ты? Хочешь, я расскажу тебе, как получилось, что ты совсем одна и бесконечно далека от всех?»— Я ничего не знаю. Расскажи.«Слушай, милое мое дитя, когда-то давным-давно все это с тобой уже было — тогда ты тоже просто-напросто существовала. Потом ты родилась. У тебя была мать, был отец. Ты выросла и стала красивой, стройной, грациозной девушкой с белокурыми волосами и темными глазами. Ты прилетела с Марса на Землю вместе с отцом, и вы…»— Неправда. Кроме тебя, нет никого другого. Нас только двое в темноте.«Нет, Барбара, у тебя был отец».— Никого у меня не было. Никого нет.«Прости, милая. Мне очень жаль, но мы опять должны пройти через эту муку. Мне нужно кое-что узнать».— Нет. Нет, прошу тебя. Нас с тобой только двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29