в безупречной красоте незнакомца явно не хватало здорового реализма! Абсолютно правильный овал лица, белоснежная кожа, высокий лоб, эффектно обрамленный черными кудрями, тонкие полукружья бровей, таких ровных, что они казались нарисованными, не правдоподобно огромные глаза, пронзительнозеленые, в тон его безумному пальто, изумительно очерченные губы – пожалуй, слишком яркие, чтобы их цвет казался естественным. Все это было так хорошо, что не вызывало доверия.
– Вы меня с кемто перепутали? – Вежливо спросил я.
– Вас невозможно ни с кем перепутать. – Улыбнулся он. – Но если вы сомневаетесь… Вас зовут Макс, хотя мне очень хочется назвать вас Али, как в старые времена, но боюсь, что в настоящий момент вы вряд ли признаете это имя своим, а посему пока остановимся на Максе… Вы приехали в этот город сегодня утром, верно? Давнымдавно у нас с вами была назначена встреча в этом самом кафе, ровно в два часа пополудни пятого мая сего года, но я задержался на четверть часа…
– Ну да, знаменитое "академическое опоздание"! – Машинально съехидничал я. Потом оценил нелепость ситуации и спросил:
– Но если у нас с вами действительно была назначена встреча, почему я об этом ничего не знаю?
– Если бы вы не знали, вы бы сюда не пришли. – Флегматично возразил он. – А поскольку вы здесь…
– Ладно, – вздохнул я, – скажите хоть, кто вы, и для чего, собственно говоря, была назначена эта самая встреча, о которой я ничего не знаю?
– На первую половину вашего вопроса ответить довольно легко… и в то же время почти невозможно. – Меланхолично заметил незнакомец. – А удовлетворительного ответа на вторую половину вашего вопроса вовсе не существует, хотя ответ, который вас совершенно не устроит, я готов дать в любой момент… Забавно!
– Вы меня совсем запутали. – Сердито сказал я. – Между прочим, немецкий язык никогда не был моим родным, поэтому мне сейчас не до игры в загадки и отгадки!
– А с чего вы взяли, что я говорю с вами понемецки? – Удивился незнакомец. Только тут до меня дошло, что и начало нашего разговора происходило на нормальном человеческом языке, без всяких там чудовищных цитат из самоучителя – и как я сразу не заметил?!
– Могу вас понять, – сочувственно сказал мой странный собеседник, – поскольку вы находитесь в Берлине, вы были заранее уверены, что любой незнакомец будет обращаться к вам именно понемецки. Ничего удивительного: большинство людей всю жизнь пребывают отнюдь не в реальном мире, а в том, в существовании которого они "заранее уверены" – довольно страшный дар. Я бы сказал – проклятие, но вы со мной не согласитесь, я полагаю…
– Может, и соглашусь. – Равнодушно возразил я. – Если честно, в настоящий момент мне по фигу… Я уже пять минут смотрю на вас, ничего не понимаю, но ужасно хочу понять хоть чтото. Не самый удачный момент для философского осмысления общей картины человеческого бытия, вам так не кажется?
– Вам виднее. – Пожал плечами незнакомец. Было заметно, что его мысли заняты совсем другим. – Я вот все думаю, как бы мне ответить на ваш вопрос об имени… Вообщето, у меня его нет.
– Но наверняка существует какойто бессмысленный набор звуков, который окружающие считают вашим именем. – Понимающе улыбнулся я.
– Да, существует. – Кивнул он. – Но боюсь, что вас этот самый "набор звуков" окончательно запутает.
– Ох, вы меня так заинтриговали – дальше некуда. – Вздохнул я. – Может быть, хватит с меня мучительных догадок?
– Думаю, что так… В общем, когда люди хотят упомянуть меня в своих речах, они говорят: "Аллах". – Он развел руками и виновато улыбнулся. Я озадаченно уставился на него: стоило ехать черт знает куда, в город, где я не был так много лет, что постепенно начал сомневаться в его существовании – и все это для того, чтобы в первом попавшемся кафе наткнуться на городского сумасшедшего… Ничего не попишешь: мое фирменное везение! Потом я понял, что все гораздо хуже: этот самый "городской сумасшедший" не только безупречно говорил на моем родном языке – весьма отличном от немецкого! В довершение ко всем бедам, он знал, как меня зовут, когда я приехал, и честно говоря, я с самого начала почувствовал, что он знает обо мне гораздо больше – может быть, абсолютно все…
– "Аллах"? – Тупо переспросил я. – Что, вы хотите сказать, что вы – Бог, и вы всетаки есть? Ерунда какаято!
– Не Бог, а Аллах. – Вздохнул он. – Это разные вещи… Кроме того, могу вас успокоить: меня нет, и никогда не было. В этом, собственно говоря, и заключается проблема.
– Какая проблема? – Обреченно спросил я. К этому моменту я как раз начал подозревать, что городской сумасшедший – не он, а я, а этот красавчик – просто моя очередная галлюцинация. Возможно, служащие психиатрической лечебницы, в которую меня давнымдавно благополучно упрятали смертельно уставшие от моего прогрессирующего бреда родственники, забыли сделать мне очередной успокоительный укол, и теперь я могу вовсю наслаждаться всякими экзотическими видениями – ловить за хвост свою своеобразную удачу, пока они не опомнились и не возобновили курс лечения…
– Что бы вы не думали, Макс, но за этим столом нет ни одного безумца. – Мягко сказал незнакомец, только что признавшийся мне в своем божественном происхождении. – Перед тем, как я вошел, вы хотели заказать кофе, помните?
Могу вас обрадовать: это как раз то чудо, которое мне по зубам.
Он ослепительно улыбнулся и эффектным жестом – не то фокусника, не то эксгибициониста – распахнул свое невероятное пальто. Под пальто обнаружился строгий черный костюм – пожалуй, слишком дорогой для комфортного пребывания в демократичном интерьере мексиканского ресторанчика. Я так и не успел разглядеть, откуда именно появилась маленькая чашка, такая же пронзительнозеленая, как его пальто, потрясшее меня до самых оснований моей смешной души. Кажется, он извлек ее из нагрудного кармана своего элегантного пиджака, хотя я могу ошибаться…
– Это – самый лучший кофе, какой только можно отыскать под этим небом. – Скромно сообщил Аллах. – Точно такой же кофе готовил повар Гаруна аль Рашида – а этот парень вел свой род от верховных джиннов Первой Пустыни!
– Что это за "первая пустыня" такая? – Недоверчиво осведомился я. – Никогда о ней не слышал…
– Вы о многом не слышали. – Резонно заметил тот. – И еще больше успели позабыть. К счастью, ваше неведение не мешает некоторым событиям оставаться свершившимися фактами…
– Да уж! – Прыснул я. Потом осторожно попробовал кофе и расцвел от удовольствия.
– Вы нашли кратчайший путь к моему сердцу! – Проникновенно сказал я. – Вы утверждаете, что вы – наваждение, я вас правильно понял? – Мой собеседник кивнул, и я торжественно закончил:
– В таком случае, вы – наилучшее из наваждений, сэр! Это я вам говорю, как крупный специалист в этом вопросе!
– Ну, наконецто! – Улыбнулся он. – А я все ждал, когда вы перестанете упорно притворяться обыкновенным человеком, который впервые в жизни столкнулся с необъяснимым…
– Я вошел в роль. – Смущенно признался я. – Знаете, если уж я берусь за дело, я стараюсь делать его хорошо. И поскольку я решил немного побыть старым добрым Максом, которого понесло на прогулку по Берлину, я постарался стать им понастоящему… Понимаете, тому Максу, который то и дело сталкивается с необъяснимым, нет места под этим замечательным хмурым небом.
Я так старался соответствовать обстоятельствам, что немного увлекся…
– Разумеется, я понимаю. – Кивнул он. Немного помолчал, подождал, пока я сделаю последний глоток – этот воистину божественный напиток отличался от обыкновенного хорошего кофе так же разительно, как настоящие живые цветы от своих чудовищных пластиковых копий.
– Ладно, а теперь вам всетаки прийдется ответить на вторую половину дурацкого вопроса, который я задал вам с самого начала, сэр Аллах. – Улыбнулся я, аккуратно поставив на стол пустую чашку. – По какому такому делу я вам понадобился? Или вам просто надоело, что я то и дело поминаю ваше имя всуе, и вы решили побить мне лицо?
– За мной действительно еще с юности водится смешная привычка поминать беднягу Аллаха по любому поводу: я регулярно посылаю к нему своих горемычных собеседников, вместо того, чтобы просто дружелюбно посоветовать им навестить черта, или отправить их в дальнее путешествие на поиски общеизвестного анатомического органа, как это обычно делается. Кроме того, я периодически возношу ему хвалу, изредка высказываю претензии, и так далее – просто потому, что слово "аллах" всегда казалось мне вполне забавным.
– Да нет, поминайте на здоровье. – Равнодушно отозвался мой собеседник. – Мне все равно, если честно… Я назначил вам встречу, поскольку хочу предложить вам работу.
– Надеюсь, вы не вербуете муэдзинов? – Рассмеялся я. – Предупреждаю: голос у меня всю жизнь был так себе, слабенький, а слух и вовсе дерьмовый!
Я распугаю все население Ближнего Востока… или, по крайней мере, навсегда отвращу этих бедняг от истинной веры.
– Да нет, ерунда какая! – Удивленно возразил он. – При чем тут ваш голос…
– Ну тогда ладно. – Великодушно сказал я. Немного подумал и понял, что мне следует временно притормозить со своими дурацкими шуточками: хорош я буду, если этот красавчик обидится, назовет меня дураком и уйдет, а я останусь, чтобы скоропостижно скончаться от любопытства прежде, чем принесут счет. Я постарался придать своему лицу осмысленное выражение и выжидательно уставился на своего странного собеседника.
– Даже не знаю, как сформулировать, чтобы вы правильно поняли суть проблемы… – Задумчиво протянул тот.
– А вы просто скажите, как есть. – Предложил я. – Аллах с ними, с формулировками! Ой, извините…
– Не нужно извиняться, я же сказал, что мне все равно. – Великодушно отмахнулся он. – Ладно, пожалуй, вы правы: я не буду подбирать выражения, а просто скажу, как есть. Вы знакомы с пророчествами о конце Мира?
– Ну, разве что, в общих чертах. – Удивленно отозвался я. – Не могу сказать, что мне это было интересно, поэтому я всегда ограничивался той информацией, которая случайно влетала в мои уши. Ну, знаете, так называемый "Апокалипсис", примерещившийся бедняге Иоанну: четверка всадников, труба архангела, Страшный Суд, и прочая высокопарная чушь. И еще в сундуках моей памяти пылится одна мрачная версия из скандинавской мифологии: вроде бы там какаято сволочная псина пожирает солнце, наступает тьма, а потом начинается последняя битва, в которой гибнут чуть ли не все боги… Или сначала наступает битва, а уже потом – тьма? В общем, все это называется красивым словом Рагнарёк…
– Вотвот! – Оживился Аллах. – Из всех известных мне версий эта наиболее точно отражает истинное положение вещей. Именно об этом я и собирался с вами поговорить.
– Кстати, вы вполне можете обращаться ко мне на "ты". – Вздохнул я. – Извините, что не сказал это раньше: до меня както не сразу дошло… Так что там с этой "последней битвой"?
– С ней все в порядке. Даже дата уже известна: последняя битва должна состояться примерно через семь месяцев, в день зимнего солнцестояния – в этом году он как раз совпадает с полнолунием, очень удачно! Заранее представляю, как великолепно будет выглядеть поле боя при свете полной луны… Собственно говоря, я хотел предложить вам – тебе! – возглавить одну из армий. – Самым будничным тоном сказал мой новый приятель.
– Как это? – Тупо переспросил я.
– Ну, как – как обычно командуют армиями… Думаю, ты быстро освоишься.
На самом деле, чем больше людей, тем проще с ними справиться. Человек, которому удается поддерживать дисциплину в маленькой организации, очень легко управляется с толпой.
Вот наоборот получается далеко не всегда: я знал немало великих полководцев, которые так и не сумели навести порядок у себя дома…
– Подождите! – Жалобно попросил я. – Имейте в виду: я действительно ничего не понимаю! Какая армия? Какая последняя битва? При чем тут зимнее солнцестояние? И самое главное: при чем тут я, если уж на то пошло?
– Макс, этому прекрасному Миру пришел конец. – Жестко сказал мой собеседник. Если честно, он употребил другое слово: то самое, которое отлично рифмуется со словом "конец" и почти никогда не уходит живым из хищных лап цензоров. Услышав матерное словечко из божественных уст, я нервно рассмеялся, а потом заткнулся, поскольку на этот раз смысл его слов был мне совершенно ясен – яснее некуда!
– Полный? – Глупо переспросил я. Аллах недоумевающе пожал плечами.
– А какой же еще?
– И все исчезнет? – Растерянно уточнил я. – Жаль: здесь много изумительно красивых мест…
– Думаю, я не совсем правильно выразился. – Задумчиво сказал мой собеседник. – Этот конец Мира касается только людей и еще некоторых созданий – тех, кого люди называют "богами". Земля и небо – они останутся, просто станут иными. Думаю, в новом Мире тоже будет немало изумительно красивых мест, так что тебе не о чем сожалеть…
Кроме того, ты же давно отдал свое сердце совсем другому небу, я не ошибаюсь?
– Вы не ошибаетесь. – Кивнул я. – И не только сердце. И все же…
– Кстати, тебе тоже не обязательно говорить мне "вы". – Мягко заметил он.
– Да? – Рассеянно удивился я. – Знаете, вообщето мне несколько неловко говорить "ты" существу, которое считается богом… Я никогда не был религиозным человеком, но излишняя фамильярность тоже не в моем вкусе!
– Дело хозяйское. – Миролюбиво согласился он. – Ладно, давай вернемся к нашим баранам.
– Самое время! – Усмехнулся я. – Вы мне для начала вот что объясните: при чем тут всетаки я? Ну, будет какаято "последняя битва", и все такое… Но Макс здесь больше не живет: я отдал этому самому, как вы выразились, "другому небу" не только свое сердце, но и прочие потроха. Так что я вряд ли смогу принять участие в этом вашем мероприятии.
– Сможешь, если захочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10