Понимаешь?
Эмма содрогнулась.
- Я все поняла и лучше останусь в стороне, если ты не возражаешь. Я поеду домой, а ты разбирайся со своей жизнью без меня. До сих пор тебе это очень хорошо удавалось. Не думай, что ты должна чувствовать, будто несешь за меня ответственность. Подобно тебе, я могу выжить в своей собственной среде.
Голос Селесты неожиданно стал твердым.
- Ты остаешься.
- Думаю, что нет, - Эмма была непреклонна.
- Тогда подумай еще раз, Эмма. Графине ты понравилась, и у меня нет желания отпускать тебя в Англию и объясняться с ней по этому поводу. Нет, дорогая, ты остаешься, и я не хочу слышать никаких возражений. Запомни, я ведь могу осложнить твою жизнь, если ты меня вынудишь.
Щеки Эммы горели.
- Не пугай меня, Селеста. Я сама себя содержу, и ты это знаешь. Мне не нужно никакой помощи от тебя.
- Ты права. Но госпиталь, в котором ты работаешь в Лондоне, несомненно, пользуется какими-то фондами, и если ты пойдешь против меня, я найду кого-нибудь из его сотрудников, кто за деньги сможет сделать все что угодно, ты понимаешь?
Эмма смотрела на нее широко открытыми глазами.
- Ты, должно быть, шутишь!
- Я никогда в своей жизни не была более серьезной.
- Есть другие больницы.
- Я всегда смогу найти тебя. Дорогая, у меня есть деньги, и поверь мне, я знаю, что за деньги можно купить все, абсолютно все!
- Я верю, что ты начнешь преследовать меня, - произнесла Эмма медленно. - Но почему? Селеста, почему? Что я тебе сделала?
- Ничего. Но это не имеет никакого значения. Я хочу, чтобы ты была здесь, и если ты пойдешь против меня, то наверняка, пожалеешь, - она вздохнула, и ее тон снова изменился. - Подумай, о чем я в конце концов тебя прошу? Шесть недель твоего времени, шесть недель, в течение которых ты можешь познакомиться с одним из самых волнующих городов мира, разве это слишком много?
Эмма покачала головой, слишком потрясенная, чтобы произнести хоть слово, затем молча повернулась и пошла в свою спальню. Ей было всего девятнадцать, она была неопытна и испугалась угроз мачехи, и в целом мире не было никого, к кому она могла бы обратиться за помощью, не считая нескольких дальних родственников в Англии, которым было абсолютно все равно, что с ней происходит. Похоже, придется остаться с Селестой, потому что в данный момент она не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы противостоять ей.
На следующее утро за завтраком можно было подумать, что ночной сцены никогда не было. К Селесте вернулось ее прежнее снисходительное отношение, и если она и думала, что Эмма была чересчур молчаливой и, возможно, довольно подавленной, то ее собственная непрерывная болтовня скрывала все это.
Она рассказала Эмме, что прошлым вечером познакомилась с графом Видалом Чезаре.
- Он присоединился к нам после обеда, - сказала она с самодовольной улыбкой, которая могла бы быть у кота, только что полакомившегося сметаной. - До этого у него были назначены встречи, которые нельзя отменить. А после отъезда графини мы отправились в путешествие на гондоле. Эмма, дорогая, это было восхитительно! Надо и тебе найти спутника на то время, что ты здесь, потому что нельзя наслаждаться прелестями ночной Венеции без подходящего мужчины рядом.
- Спасибо, но в этом нет необходимости, - сказала Эмма спокойно, и Селеста недовольно посмотрела на нее.
- Ты не уедешь, - это было скорее утверждение, чем вопрос.
- Нет, Селеста, я не уеду. Но я также не собираюсь позволить тебе навязать мне какого-то праздношатающегося родственника этого графа.
- Не будь такой дерзкой, дорогая. Никто не станет заставлять тебя делать то, что ты не хочешь, - она изящно поднялась на ноги. - А теперь я пойду переоденусь, а ты можешь закончить упаковывать вещи, если, конечно, будешь так любезна. Гондола прибудет в одиннадцать. Какой-то парень, работающий у графини, кажется, его зовут Джулио, приедет отвезти нас в Палаццо. Только представь, Эмма, Селеста Бернард гостит в венецианском Палаццо!
Для Эммы Палаццо воплощал многое. Он был, несомненно, старинным, и как она полагала, красивым, но сейчас ее голову занимали мысли, главным образом, связанные с Селестой. Она не испытывала от предстоящего визита того волнения, которое могла бы испытывать при других обстоятельствах.
Селеста задрожала, когда они пересекали прохладный и темный нижний зал и вслед за Джулио, согнувшимся под тяжестью двух чемоданов, поднимались по лестнице. Эмма несла небольшой чемодан и сумку, в которой находились почти все ее вещи, в то время, как внизу, в зале, остался еще огромный чемодан, набитый вечерними платьями, туфлями и драгоценностями Селесты.
- Нам надо будет установить лифт, - бросила Селеста через плечо Эмме. - В Штатах никто не поднимается по лестнице пешком!
Графиня ждала их в большой гостиной, и Селеста с облегчением заметила, что в этих апартаментах было установлено центральное отопление, а мебель была в меру современной и удобной. Эмма была уверена, что первые мысли Селесты были о том, какие перемены следует произвести, как только станет ясно, что она будет следующей графиней. Служанка Анна подала кофе и пирожные, а потом провела их в комнаты. Комната Селесты представляла собой огромный зал с массивной кроватью под балдахином с бархатными портьерами, прикрепленными к центральному карнизу. Они опускались и поднимались. На мозаичном полу лежали мягкие пушистые коврики, а мебель была сделана из темного дерева.
- О, боже! - воскликнула Селеста. - Это похоже на приемную.
- Возможно, в старые времена она использовалась в этих целях, заметила Эмма, на мгновение забыв о своих собственных проблемах. - Может быть, графини проводили аудиенции в своих спальнях, подобно королям и королевам.
- Может быть, - Селеста скривила рот. - Хорошо хоть кровать удобная, но эти портьеры могут создавать духоту в жаркий вечер.
Эмма покачала головой. - Не думаю, чтобы в этих комнатах когда-нибудь было душно. Эти палаццо построены из камня, ты же знаешь. А чтобы нагреть камень требуется очень много тепла.
Селеста вздохнула.
- А где ванная комната? Интересно, водопровод здесь современный? Будем надеяться, что так.
Ванная комната была огромной и царственной, а ванна была такой большой, что в ней одновременно смогли бы поместиться человек десять. Но водопровод был современный. Анна предложила Селесте помочь с распаковкой чемоданов, и оставив мачеху заботам служанки, Эмма решила познакомиться с дворцом поближе.
Ее собственная спальня была менее впечатляющей, чем спальня Селесты, хотя и достаточно большой, но кровать представляла собой современный тип диван-кровати на четырех ножках, что ее разочаровало. Ей гораздо больше чем Селесте была по душе подлинная атмосфера, создаваемая старыми вещами.
Гостиная, когда она туда вернулась, была пустой, но из двери слева, которая, видимо вела на кухню, раздавался шум, и Эмма подумала, что, наверное, старая леди наблюдает за приготовлениями к ленчу. Она вышла в довольно длинную галерею, соединявшую переднюю и заднюю части дворца, и немного постояла там, глядя вниз на пустой и темный нижний зал. Она пыталась представить, как выглядел Палаццо в те дни, когда в этом зале устраивались приемы и комната заполнялась красиво одетыми женщинами в шелках, атласе и парче, с дорогими украшениями, а мужчины, в элегантных атласных бриджах и камзолах, танцевали со своими дамами менуэт. Звуки скрипки долетали до юных членов семьи, наблюдавших за происходящим из какого-нибудь укромного уголка на этой самой галерее. Она задумалась, на ее губах появилась легкая улыбка, и звук открывшейся внизу входной двери заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Солнечный свет мгновенно рассеял полумрак и осветил фигуру мужчины, вошедшего в Палаццо с футляром для гитары.
Не имея ни малейшего представления о том, что за ним наблюдают, он бесшумно пересек зал, подошел к кладовой, открыл дверь и без единого звука исчез внутри. Эмма нахмурилась и резко выпрямилась. Она опиралась на перила балкона, и ее рука замерзла. Но она не замечала этого. В появлении мужчины было что-то необычное, она не могла сказать, что именно, но он двигался крадучись, словно прятался от кого-то. А если это так, то кто бы это мог быть? И что он делает там, внизу? Эмме трудно было оценить ситуацию. Из того, что рассказала ей Селеста, и из разговора с графиней накануне вечером, она поняла, что нижними помещениями никто не пользуется, а если это так, то какая причина может заставить кого-нибудь войти в кладовую, да еще с футляром от гитары? Она решила не думать об этом и, пожав плечами, решительно повернулась и пошла прочь с балкона. Что бы там не происходило, это не ее дело.
Она прошла мимо нескольких тяжелых резных дверей, испытывая жгучее желание открыть их и посмотреть, что за тайны скрываются за ними. Небольшой инцидент, свидетельницей которого она только что стала, и который может оказаться совершенно невинным, вызвал у нее странное чувство нервозности. И она решила, что лучше ей вернуться в гостиную, пока воображение не унесло ее слишком далеко. Она едва не лишилась дара речи от испуга, когда у нее за спиной раздался голос:
- Интересно, куда это вы идете?
Эмма резко повернулась, и прижала руку к губам, словно для того, чтобы сдержать крик, который чуть не вырвался у нее от неожиданности. Затем, глядя на мужчину широко открытыми глазами, она произнесла:
- Вы?!
Это был незнакомец, с которым она столкнулась в холле отеля "Даниэли".
У него тоже был удивленный вид, глаза прищурились.
- Почему вы здесь? - Тон его был резким, словно он на что-то сердился, и она не могла понять почему.
- Я... ну... графиня Чезаре пригласила нас с мачехой погостить у нее. Но... кто вы такой?
Его лицо расслабилось.
- Так вы падчерица Селесты Воэн?
- Да. Но вы не ответили на мой вопрос, - она вдруг вскрикнула. - Вы ведь не граф?
- К вашим услугам, - любезно согласился он.
- Тогда... - Эмма замолчала. - Но откуда вы пришли?.. Я хочу сказать... я не слышала, как вы вошли. Так это... были вы, там, внизу, в зале?
Его лицо мгновенно потемнело.
- Вы долго стояли на галерее? Или вы что-то услышали и вышли посмотреть?
- Боюсь, я грезила наяву... - Эмма вдруг вспомнила, с кем разговаривает. - Прошу прощения. Я должна говорить "сеньор" или "сеньор граф", не так ли? - Она покраснела. - Боюсь, что я немного растерялась. Вы меня так напугали.
- Это не имеет значения. Вы сказали, что грезили наяву?
- Да. Я... я видела, как кто-то вошел с футляром от гитары и направился к одной из кладовых. Я просто подумала, что это немного странно, так как графиня сказала, что нижними комнатами никто не пользуется. Конечно, если бы я знала, что это были вы...
Граф нахмурился и беспокойно провел рукой по волосам. Затем некоторое время внимательно смотрел на нее после чего сказал:
- Я иногда пользуюсь кладовыми для хранения вещей. Вот и все.
Эмма кивнула.
Мгновение они стояли молча. Эмме эта тишина показалась почти осязаемой. Но внезапно ее пронзила мысль: словно стальные крылья ударили по легкой паутине: это граф, за которого Селеста собирается замуж, человек, человек, благодаря которому она обрела уверенность в себе. Это было невероятно и омерзительно. Как он может допустить, чтобы его покупали, даже ради восстановления богатства семьи Чезаре? Она чувствовала, что он смотрит на нее, и с отвращением опустила глаза на свои темно-синие джинсы и бледно-голубую футболку, внезапно вспомнив, что пообещала себе купить новые платья, и что ссора с Селестой заставила ее забыть об этом.
Он как-то странно улыбнулся и произнес:
- Я полагал, что падчерица Селесты ребенок, едва ли не школьница.
Щеки Эммы вспыхнули.
- Мне девятнадцать, - сказала она. - Через несколько месяцев будет двадцать.
- Действительно?
Эмма пожала плечами.
- Ну... Пойдем в гостиную?
- Если хотите. - В нем была особая уверенность мужчины, сознающего свою власть над женщинами. Эмма почувствовала раздражение от того, что хоть на мгновение, но поддалась его обаянию.
4
Когда они вошли, Селесты в гостиной не было, а графиня, увидев их, улыбнулась и сказала:
- А, вижу вы уже познакомились. Чезаре, не пора ли переодеться к столу?
На графе были свободные темные брюки и белая шелковая рубашка, расстегнутый воротник которой открывал темные волосы на груди. Он выглядел весьма привлекательно.
- Как скажете, графиня - пробормотал граф Чезаре, его глаза еще раз задумчиво скользнули по Эмме. Она покраснела и сказала:
- Полагаю, мне тоже надо переодеться. Боюсь я напрасно теряю время.
- Что вы делали, дитя мое? - ласково спросила ее графиня.
- Я осматривала дворец, - ответила Эмма с готовностью, она была рада стряхнуть то угнетенное настроение, которое начинало овладевать ею. - Мне кажется, когда-то это было замечательное место. - Она смутилась, поняв скрытый смысл своих слов. - То есть... в те дни, когда роскошная жизнь считалась само собой разумеющейся.
- Я вас поняла, дитя мое, - мягко ответила графиня. - Не бойтесь сказать мне, что Палаццо скоро рухнет нам на голову из-за того, что за ним не следят. Мой внук мало беспокоится о прошлом, он живет настоящим.
Эмма посмотрела на графа. Тот стоял, совершенно спокойно слушая их разговор, и казалось, его абсолютно не беспокоит бестактность, проявленная бабушкой. По-видимому, его это даже забавляло.
- Моя бабушка очень хочет, чтобы Палаццо восстановили, - заметил он. - Для нее вещи важнее людей. А я считаю, что человеку необходимо место, где бы он мог жить, пища, которую он мог бы есть, и яркое солнце, чтобы не замерзнуть. - Он засмеялся, тихим приятным смехом, который разозлил его бабушку.
- А деньги? - спросила она. - Как же насчет денег, Чезаре? Ты вряд ли мог бы обойтись без них!
Чезаре пожал плечами.
- Графиня, вы действительно меня слишком плохо знаете. Люди, как вам известно, меняются, становятся более взрослыми, более зрелыми, набираются опыта.
- Ха! - графиня разразилась потоком итальянских слов, которые, как подумала Эмма, были не очень приятными, и, пятясь, она выскользнула из комнаты и пошла к себе в спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16