Из церкви возвращались священники, монахи, послушники. Они шли в благоговейном молчании, спрятав руки в рукава рясы, с покрытыми головами, с глазами, опущенными долу. Несколько монахов поклонилось, приветствуя брата Фиделя и Командующего. Никто не говорил между собой. Монах вел свою паству вперед.
Они пришли в жилые помещения. Бесчисленное множество келий выходило в неосвещенный холл. Стены, потолок и пол здесь были каменными, холодными и влажными. Монах остановился перед деревянной дверью, засунул руку в карман рясы и извлек оттуда чугунный ключ, вставил его в замок и отпер дверь.
– Комната для вас, лорд Саган, – сказал он. – А брата Фиделя я поселю рядом.
– Я хочу увидеть отца, – произнес Саган свои первые слова с той минуты, как они вошли в аббатство.
– Вас скоро к нему отведут, – ответил брат Микаэль тихим голосом. – Аббат счел, что после того, как вы столь долгое время жили в миру среди нечестивых и дьяволов, вам следует очистить свою душу молитвой.
Лицо Сагана потемнело. Казалось, он сейчас оттолкнет монаха и сам отправится к отцу. Брат Фидель, стоявший чуть поодаль от монаха, взглянул на дверь и слегка покачал головой.
– Отличная мысль, брат Микаэль, – ответил Командующий.
Келья была маленькой, они с трудом помещались в ней, брат Микаэль стоял на пороге, преграждая выход. Койка – тонкий бугристый, но чистый матрац, лежавший на досках, прибитых к каркасу на четырех ножках, – занимала третью часть комнаты. В углу стоял стол со стулом. Напротив кровати – сделанный из камня алтарь.
Саган опустился на колени перед алтарем, достал из-за пояса свою торбу и вытащил из нее небольшую серебряную чашу. Он налил в нее освященное масло, стоявшее на алтаре, и зажег его. Сладкий запах ладана заполнил комнату. Командующий облокотился об алтарь, сложил руки и склонил голову.
Брат Микаэль отнесся с явным одобрением к действиям Сагана. И почтительно попятился, чтобы уйти.
– Соблаговолите следовать за мной, брат Фидель, я покажу вам вашу келью, – прошептал Микаэль.
– Спасибо, брат мой, – ответил Фидель. – В этом нет нужды. Просто оставьте мне ключ, я попозже сам пойду.
Брату Микаэлю, видно, это не понравилось. Он продолжал стоять в проходе, поворачивая свою голову в капюшоне от лорда Сагана к брату Фиделю, словно внимательно изучая обоих. Пальцы, державшие ключ, сжались намертво.
– Я присоединюсь к молитве моего повелителя, – смиренно добавил Фидель. Подойдя к алтарю, он опустился на колени рядом с Саганом.
– Misere mei, Deus, secundum magnam misericordiam tuam.
Помилуй мя, Боже, по великой милости твоей...
Высокий тенор Фиделя присоединился к низкому баритону милорда, произнося слова молитвы. Брат Микаэль продолжал стоять в дверях. Мешать ближнему своему молиться было непозволительным святотатством. Когда душа общается с Господом, отвлекать молящегося разрешено только в самых крайних случаях, если речь идет о жизни или смерти. Брат Микаэль вышел, прикрыв за собой дверь. Фидель услышал, как в замке повернулся ключ.
Юный священник забыл следующую строку молитвы, которую он знал наизусть и произносил с первых дней своего пребывания в Ордене.
– Et secundum multitudinem miserationum tuarum, dele iniquitatem mean, – сказал Саган. – И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Господи, помилуй, – говорил он тихо, потом наклонился к Фиделю и, перейдя на шепот, спросил его, а тот почувствовал на щеке его горячее дыхание: – С каких пор они стали запирать двери кельи?
– Они не запирали, – ответил взволнованно и огорченно Фидель, он говорил быстро, его лихорадило. – У нас раньше не было замков в дверях. Нам они не нужны были. А вы заметили, что замки врезаны только в вашу дверь и в мою? Меня удивило и другое, мой повелитель...
Он повысил голос. Сильная рука Сагана легла на руку Фиделя, утешая и согревая. Священник справился со своим волнением, перестал дрожать. Командующий произнес громко третью строку молитвы:
– Amplius lava me ah iniquitate mea, et a peccato meo tnunda те .
Омой мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя.
– Господи, помилуй, – произнес Фидель.
Главнокомандующий сделал жест рукой. Фидель поднялся, подошел, неслышно ступая, к дверям и заглянул в крошечную дверную скважину. Он долго и напряженно смотрел в неё, потом, удостоверившись, что никого нет, поднялся и покачал головой.
Саган кивнул, взмахом руки велел Фиделю вернуться к алтарю. Фидель продолжил молитву, вспомнив ее слова под успокаивающим воздействием Сагана. А может, самого Господа? Потом Саган отошел от алтаря, приблизился к столу и вернулся к монаху с листом пергамента, пером и каменной чернильницей, полной старых чернил, от которых в голове Фиделя поднялся шквал воспоминаний.
Окунув перо в чернила, Саган написал два слова:
Скажи мне.
Фидель от удивления открыл рот. Командующий покачал головой, приложив палец к губам. Выразительно обвел взглядом комнату.
– Думаете, нас подслушивают? – спросил Фидель одними губами, чувствуя себя бесконечно несчастным.
Саган утвердительно кивнул. Фидель закрыл глаза, призывая на помощь все силы. Овладев собой, он открыл глаза, взял твердой рукой перо и начал писать, но не переставал молиться.
Сад полон сорняка. Парты в классных комнатах покрыты пылью.
Саган пожал плечами, полагая, что такие элементарные вещи легко объяснимы. Они продолжали вслух молиться, не прерываясь, заглушая шелест бумаги и скрип пера.
Фидель написал быстро одну фразу и подчеркнул ее прямой жирной чертой.
Мой повелитель, здесь должен быть брат Ник.
Саган вопросительно посмотрел на юного священника. Брат Фидель начал писать следующую фразу, нетерпеливо покачивая головой. Они заканчивали читать Покаянную молитву.
– Давайте молча поблагодарим Господа за то, что мы благополучно добрались, брат, – предложил Командующий.
Фидель совсем близко наклонился к Сагану и выдохнул ему в ухо:
– Брат Ник – козел.
Командующий выглядел крайне озадаченным, он нахмурился, напомнив юноше строгим взглядом, что сейчас не время для словоблудия.
– Братья разводят здесь длинношерстных коз, мой повелитель, для молока и шерсти. Мы этим занимались со времен революции, чтобы заработать деньги. И с тех пор у вожака стада была кличка «брат Ник».
Конечно, мы между собой его так звали, – добавил торопливо Фидель. – «Ник», по-моему, кличка дьявола, а значит, козел... ну... я хочу сказать, нам нужны были козлята, значит... Вы понимаете, мой повелитель? – Фидель смолк, густо покраснев.
Саган поднял бровь, уголок его рта дернулся. Фидель продолжал свой рассказ, словно в прорубь кинулся.
– Так уж у нас повелось. Однажды сам аббат зарапортовался и упомянул в молитве «брата Ника», отчего брат Чэнг принялся громко смеяться. В церкви! Сообразив, как он оплошал, аббат не удержался и тоже стал смеяться, правда, потом он наложил на себя и на брата Чэнга епитимью на всю седмицу.
Фидель остановился, чтобы перевести дыхание. Шепотом говорить было трудно. В груди давило, он никак не мог вдохнуть глубоко.
– Вы понимате? – сказал он, когда смог снова шептать. – Даже новички знают о «брате Нике». А брат Микаэль утверждает, что провел здесь два года, но никогда не слышал о нем.
Фидель взволнованно смотрел на Командующего. Он надеялся, ждал, что Саган только посмеется в ответ и отмахнется от его подозрений, как он и раньше отмахивался от разных диких вещей, происходивших в монастыре. Но Командующий помрачнел, лицо его стало серьезным и жестким.
– Да поможет нам Бог! – сказал громко Фидель, оперевшись локтями на алтарь и положив голову на руки.
– На Господа надейся, а сам не плошай! – напомнил ему Саган и опустил свою крепкую, уверенную длань на плечо юноши. Голос его опять сошел на шепот. – Вы проявляли чудеса смелости на поле брани.
– То совсем другое, – с горечью ответил юный священник. – Там опасность была реальной и очевидной. А тут – смутные страхи, чудовищные тайны, и все это происходит в моем тихом и надежном доме... – слезы клокотали в его горле.
– Самое трудное – преодолеть страх неизвестности, – сказал Командующий. – Но вы справитесь с этим, брат. Вы мне нужны. И Господу.
– Да, мой повелитель, – сказал еле слышно Фидель и глубоко вздохнул. Потом быстро вытер глаза. – Что я должен сделать?
Командующий взял ручку и написал.
Когда за мной придут, чтобы отвести меня к отцу, не идите со мной, найдите какой-нибудь предлог. Постарайтесь узнать, что здесь происходит.
Саган посмотрел внимательно на юношу, чтобы убедиться, что тот понял его, а может, чтобы оценить его мужество. Фидель кивнул головой, губы его были плотно сжаты, зубы стиснуты.
Командующий явно остался доволен. Он поднес пергамент к огню, положил загоревшуюся бумагу на алтарь и стал наблюдать, как она превратилась в пепел. Он растер его пальцами, потом сдул. Тщательно вытер перо подолом своей черной рясы, положил чернильницу и перо на место.

* * *

В замке заскрежетал ключ, в келью вошел брат Микаэль и увидел, что Командующий и юный священник усердно молятся. Они даже не заметили монаха.
– Лорд Саган, – сказал брат Микаэль, – ваш отец ждет вас.
Командующий продолжал стоять на коленях. Фидель взглянул на него и увидел, как он внезапно побледнел и изменился в лице. На верхней губе проступил пот, кожа под загаром стала мертвенно-белой, глаза запали, вокруг легли черные тени. Вдруг он быстро задышал, кожа вспыхнула пламенем. Он попытался подняться на ноги, но ноги не слушались его. Фидель уже стоял и успел подхватить его.
– Милорд, – сказал он тихо. – Вам нехорошо. Может я...
Саган ничего не ответил, бросил на него суровый взгляд и выдернул руку.
Фидель все понял и молча двинулся следом за Командующим. Брат Микаэль, стоявший все это время в стороне, почтительно пропустил Сагана, вышел за ним и повернулся к дверям, чтобы запереть их. В это время Фидель подошел к дверям.
– Я полагаю, брат мой, что вы намерены ждать возвращения лорда Сагана в его келье, – сказал монах.
– Благодарю за заботу, брат мой, – ответил Фидель, – но я дал обет молиться коленопреклоненно всю ночь в храме перед алтарем Господа Нашего, прося Его о спасении души отца моего повелителя.
– Да будут ваши молитвы услышаны, – сказал с благоговением брат Микаэль, склонив голову и отступая в сторону, чтобы пропустить Фиделя.
– Вы помните дорогу в храм, брат?
– Конечно! – выпалил Фидель. Внезапная покорность и уступчивость брата Микаэля озадачили его. – Спасибо, брат мой, за заботу, – добавил тихо священник, – я ведь провел здесь несколько лет. Вряд ли я забуду когда-нибудь дорогу в храм.
Голова в капюшоне склонилась.
– В таком случае я провожу лорда Сагана.
Они удалились, путь им освещал фонарь брата Микаэля. Фидель остался один. Он подождал, пока Саган и монах скроются из вида, потом взял свечу со стола, зажег ее от дрожащего, пахнущего ладаном пламени лампадки на алтаре.
– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной, Твой жезл и твой посох – Они успокаивают меня, – произнес тихо слова молитвы Фидель и вышел в темный пустой холл.

Глава пятая

В средине жизни, мы предстаем пред ликом смерти.
Псалтырь, Погребение мертвого

Монах, брат Микаэль, шел темными коридорами аббатства, освещая дорогу фонарем. За ним шел Саган, опустив голову, натянув низко на лоб капюшон. Никто не проронил ни слова. Командующий не пытался вовлечь монаха в разговор, расставляя ему хитроумные ловушки, не пытался заглянуть ему в лицо.
Если этот брат Микаэль и в самом деле один из помощников Абдиэля, один из людей, выполнявших его злую волю, его ничего не стоит узнать по невыразительному лицу, пустому, бессмысленному взгляду. Саган мог бы быстрым движением сорвать с него капюшон и узнать правду. Но руки Сагана были спрятаны в рукава, пальцы сплетены в немой молитве. Он знал правду. Он знал, что ступает не за каким-то монахом. Дерека Сагана вел Господь.
Узкие коридоры были пустыми. Когда они шли мимо просторных помещений, к примеру, мимо часовни, ярко освещенной свечами, теплой, пахнущей ладаном, они видели там членов Ордена, погруженных в молитву. И всякий раз головы в капюшонах поворачивались в их сторону, провожали их взглядом, наблюдая, как медленно и торжественно они движутся своей дорогой.
Монах провел его через оранжерею, где выращивали лечебные травы. Командующий безошибочно определил, где они находятся, по влажной почве и растениям. Он заметил в свете фонаря пучки засохших стеблей и листьев, свисающих аккуратными прядями со стропил, фляги с наклейками, ступку и пестик на рабочем столе.
«Мы недалеко от лазарета», – подумал он, припоминая расположение помещений в монастыре, в котором он провел первые двенадцать лет своей жизни. Его отец лежит в лазарете, там, где больные и увечные восстанавливают свое здоровье, где умирающим облегчают последние часы жизни.
Командующего охватили страх и волнение, его обожгла лихорадка, внутри все напряглось. Боль пронзила руки, скрутила их, он еще сильнее сцепил пальцы. В ушах звенело от бешено пульсирующей крови, глаза застилало.
Но монах прошел мимо лазарета.
Командующий похолодел, внезапно, как на поле брани, когда в вены попадает адреналин, и тебе уже ничего не остается делать, как просто выполнять свою «работу». Он понял, куда они попали, увидел, что это – тупик, коридор кончался, выхода не было. В конце коридора была дверь с надписью – « Requiem aeternam » – «Вечный покой».
Саган оглянулся на помещение, где находился лазарет. Там топили углем, чтобы больные грелись. Но ни одного пациента он не увидел на койках, ни одного инвалида – в креслах на колесах, ни один гомеопат не сидел возле пациента. Монах дошел до дверей. Протянул руку, толкнул створки и отступил почтительно в сторону, давая понять, что Командующему следует войти внутрь.
Саган оглянулся. Ему не надо было спрашивать, где он. Надпись на дверях, запах сырого камня, ледяной воздух, которым повеяло оттуда ему в лицо, говорили лучше всяких слов.
– Почему вы привели меня сюда? – спросил он сурово. – Мой отец мертв? Почему вы не сказали мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70