О том же, что случилось с ним
в замке и как ему удалось выбраться оттуда, он расскажет вам
сам, если пожелает.
Конан и Шумри повернулись к лежащему Больду. Тот хмуро
молчал, поглядывая на них единственным уцелевшим глазом.
- Стоит ли? - после паузы спросил он старика. - Хватит
твоей истории. Пусть возвращаются к себе домой, радуясь тому,
что уцелели! К чему тешить их праздничное любопытство? Я,
конечно, могу рассказать об этом, но боюсь что, разбередив в
памяти этот ужас, я снова начну бредить и трястись в
горячке.
- Но тогда, конечно же, ты не должен делать этого! -
всполошился старик. - Снова выхаживать тебя, вытаскивать из
горячки - на это больше не хватит моих стариковских сил.
Пусть едут!
- Что ж, - Конан поднялся с лавки. - Спасибо за приют и
рассказ. Только поедем мы сейчас не домой. Вернее, я не еду
домой! - поправился он, бросив беглый взгляд на Шумри. - Я
вспомнил, что кое о чем не договорил с прекрасной Веллией и
мне нужно ненадолго вернуться в замок.
- Я иду с тобой, - сказал немедиец, также подымаясь и
не глядя в глаза Конану.
Он был бледен до синевы. Конану показалось, что седых
волос на его голове стало больше.
- Зачем? - саркастически поинтересовался киммериец. -
Чтобы хватать меня за руки и умолять не обращаться плохо с
хрупкой и пленительной женщиной?..
- Нет, - тихо ответил Шумри. - Ты же сам знаешь, что
нет.
- Тогда возьмите с собой и меня! - Больд, придерживаясь
за стену, поднялся со своего ложа.
- Ты с ума сошел! - замахал руками старик. - Да ты и
двух шагов не сделаешь, ты даже до ворот замка не
доползешь!..
- Старик прав, - сказал Конан. - Мы ценим твой порыв,
но будет лучше, если ты останешься в постели. Боюсь, у нас
там не будет времени то и дело подымать тебя на ноги и
вкладывать в руку выпавший меч.
Больд снова опустился на ложе из козьих шкур и вытер со
лба испарину. Видимо, любое физическое усилие давалось ему
с большим трудом.
- Выслушайте меня, - попросил он. - Я все-таки расскажу
вам мою историю, и тогда вы поймете, отчего мое присутствие
может оказаться для вас полезным.
- Время у нас пока есть, - не стал спорить киммериец. -
Отчего не послушать...
- Я не стану рассказывать вас свою родословную, - начал
раненый. - Поверьте, род мой достаточно знатен. Я не
бродяга, не лесной разбойник, не томящийся скукой искатель
приключений. Меч мой не раз свистел и обагрялся кровью в
битвах с врагами Немедии и короля. В эти глухие леса
привела меня не скука, не поиск наживы, но потребность в
подвигах. Да-да, не улыбайтесь! Хотя мне исполнилось уже
двадцать пять лет, но сердце мое сохранило еще порывы
пылкой, нерассуждающей юности. Год назад я обручился с
самой прекрасной девушкой Бельверуса. Любовь моя к ней
была чрезмерно сильна - так сильна, что я не мог просто
взять ее в жены. Не знаю, понимаете ли вы меня. Она
казалась мне существом иной, лучшей природы, чем я и все,
кого я знаю. Все мои ратные подвиги, о которых она была,
конечно, наслышана, казались мне такими ничтожными и
обыкновенными в сравнении с ее необыкновенной красотой,
чистотой и высоким умом. Моя избранница любила меня,
несмотря на все нелепости, которые я совершал в ее
присутствии от робости и стыда, и ей были непонятны мои
терзания. Я так долго тянул со свадьбой, что она стала уже
подозревать, что я разлюбил ее и только ищу повода
расторгнуть нашу помолвку. Я объяснился с ней: попросил
подождать еще немного - пять-шесть лун - за которые я мог
бы увенчать себя небывалыми прежде деяниями и стать
достойным ее руки. В день прощания она одела на меня
кольчугу - очень легкую, почти невесомую. Она сказала, что
сплела ее сама из металла, секрет которого ныне почти
неизвестен. Плела долго, каждое колечко согревала в руках и
думая обо мне. С тех пор кольчугу эту я ношу, не снимая,
тем более, что она совсем не мешает моим движениям,
охлаждает в жару и согревает в ненастье... Первое время мне
везло. Меч мой разил без промаха, удары же моих противников
смягчала кольчуга. Перечислять врагов, которых я сокрушил
за эти пять лун, я не буду, чтобы не затягивать мой
рассказ. Я уже повернул назад и был на пути к моей
избраннице, и смущало меня только то, что и эти мои новые
подвиги казались мне недостаточно необыкновенными... Желая
сократить путь, я свернул с широкой дороги и поехал
напрямик через этот лес. Наверное, мне слишком много
везло, и судьба спохватилась. Встретив на тропе
взволнованного лепечущего старика, я не испугался и не
насторожился, но возликовал. Наконец-то боги посылают мне
возможность совершить небывалый подвиг! Что со мной
произошло в замке, вы знаете не хуже меня. Никакими
талантами в искусстве я сроду не отличался, красотой - как
вы можете заметить - не блещу также. Поэтому Веллия не
предлагала мне поселиться у нее насовсем. Она щедро поила
меня и угощала - о, я бдительно следил, чтобы она ела и
пила все то же, что и я!.. Она развлекала меня музыкой в
своем саду, и синие цветы покачивали в такт мелодии
лепестками... Я помнил, как бормотал старик: цветы...
цветы... И я таращился на них изо всех сил. Я пристально
ловил каждое шевеленье их лепестков, я ощупывал то и дело,
висит ли по-прежнему на поясе мой верный меч... Но от
запаха защититься я был не в силах! И я заснул. Мне
приснился кошмар - привиделось, что моя кольчуга
раскалилась и невыносимо жжет мне грудь и спину. Я
ворочался, сон мой был некрепок, и оттого первый же удар
клюва разорвал путы беспамятства. Я вскочил, кровь заливала
мне половину лица. Веллия стремительно ускользнула. Я
перемахнул через ограду и упал в ров с водой. Кольчуга
помогла мне еще раз: ни одна из стрел стражников, дождем
посыпавшихся мне вслед, не ранила меня серьезно. Потом... я
плохо помню. Была долгая горячка и изнуряющий бред...
- Долгий-долгий бред, - подтвердил старик. - Я уж не
чаял, что ты выкарабкаешься с того света.
- Неужели тебя изнурила до такой степени потеря
одного-единственного глаза? - удивился Конан. - Ведь ты
говорил, ни одна стрела сильно тебя не ранила...
- Вы плохо слушали, что рассказывал вам старик, - с
горечью отозвался Больд. - вместе с левым глазом Веллия
присваивает себе все годы, которые мог бы прожить человек в
будущем. У меня впереди теперь ничего нет... Смерть
касается меня ледяными пальцами, касается лба, груди, всего
тела... Я долго не понимал, почему же все-таки не умер,
почему же хлопоты старика оказались небесполезными. Я понял
это лишь сегодня!
- И что же ты понял? - спросил киммериец.
- Капля жизни еще держится во мне для того, чтобы я
пошел сейчас с вами, - ответил Больд. - Убить колдунью я не
в силах. Но в силах заслонить кого-нибудь из вас от меча или
стрелы стражника. Мне же будет достаточно того, что
последняя капля моей жизни будет потрачена не напрасно.
Какое-то время все молчали. Конан не знал, что ответить
Больду. Брать с собой тяжелобольного человека казалось ему
ненужной обузой. Но и отказать ему он не мог. Молчание
нарушил Шумри.
- Конечно же, ты пойдешь с нами, Больд, - сказал он. -
Но только не думай о зловещем клюве, думай о чудесной своей
кольчуге. Она помогла тебе здесь два раза, поможет и в
третий.
Больд медленно покачал головой, но ничего не сказал.
- Не будьте же столь безрассудны! Ведь это верная
смерть! - закричал вдруг притихший было старик. - Боги
подарили вам жизнь, так возблагодарите их и поспешите к
себе домой! Не возвращайтесь в замок! Я не все рассказал
вам, да я и знаю о ней далеко не все!.. Я не знаю, к
примеру, что за таинственная связь существует между цветами
и ней! Я не знаю, на что еще способны эти цветы, кроме как
усыплять людей своим запахом. Не обольщайтесь: вам не
удастся уничтожить ее! Вы только погибнете сами...
Одумайтесь, заклинаю вас всеми богами: одумайтесь!..
- Оставь свои причитания, старик, - оборвал его Конан.
- Сдается мне, ты беспокоишься не о нас. Что тебе мы?..
Пуще всего на свете ты боишься, что в твою жалкую лачугу
перестанут доноситься слабые ароматы ее цветов, слабые
отголоски ее пения.
Старик сник. Голова его затряслась еще чаще, пальцы
беспрерывно теребили край нищенского рукава.
- Я забочусь о вас, - выдавил он наконец. - Но и в
твоих словах есть правда. Когда я перестану ощущать ее
ароматы, ее пение - жизнь покинет меня.
- Ну так что же? - безжалостно возразил Конан. - Как я
понял, тебе уже около сотни лет. И хватит с тебя. Нехорошо
быть жадным: мало кто топчет зеленую травку так долго, как
ты.
Старик совсем съежился и стал таким жалким, что Шумри
не выдержал.
- Прошу тебя, Конан, не добивай своими словами того,
кто и так безмерно измучен. Лучше пойдем поскорее! Уже
смеркается, скоро опустится непроглядная тьма.
- На такие дела как раз и надо идти во тьме, -
откликнулся киммериец. - Ночью стрелы ее стражников будет
куда реже попадать в цель. Может быть, и проклятые цветы по
ночам засыпают...
- Подождите, - забормотал старик, - я кое-что
вспомнил... Цветы не засыпают, нет-нет... - Он долго рылся
в одном из своих ящичков, грозящий каждый момент
рассыпаться в труху, потом протянул Шумри что-то,
завернутое в грязную тряпицу.
- Что это? - удивленно спросил тот.
- Это порошок одной горной травки. Его надо нюхать...
Не часто, время от времени. У него такой сильный запах, что
перебивает все иные. Ароматы синих цветов не смогут вас
усыпить...
Конан обмакнул палец в мелкий серый порошок и поднес к
ноздрям. От резкого, как удар плетью, запаха его всего
передернуло.
- Неплохо, старик, - одобрительно заметил он. - Если
только ты не подсовываешь нам какую-нибудь отраву.
- Это не отрава, клянусь честью, - проговорил Больд,
незаметно покинувший свое ложе и опирающийся на длинный,
матово светящийся в полутьме меч. - Нам пора, любезные
гости.

* * *

Прежде всего Конан, Шумри и Больд - несмотря на
слабость, он шел довольно быстро, лишь изредка на миг
останавливаясь, чтобы перевести дыхание - вышли на берег
озера, к тому месту, где были оставлены слуги и лошади.
Слугам, крепким молодым ребятам, отлично владеющим мечом и
луком, коротко рассказали о сути предстоящей битвы.
Разделили на пять равных частей пахучий порошок, запаслись
мотком прочной веревки и, стараясь не производить шума,
двинулись в сторону замка.
Ночь была светлой, так как недавно минуло полнолуние, и
рыжеватая, похожая на новую бронзовую монету луна освещала
все уступы и впадины. Было решено пробираться в замок со
стороны озера, несмотря на то, что крутизна скал, даже при
ярком дневном свете, представляла собой немалую опасность.
Конан лез первым, вжимаясь в нагретые за день камни. В левой
руке его был свободный конец веревки, которую поочередно
закреплял за устойчивые скальные выступы. Тем самым он
значительно облегчал восхождение остальным спутникам,
которые, обматывая веревку вокруг тела, уже не рисковали
сорваться вниз. Шумри лез сразу же за Больдом, ненавязчиво
оберегая его, в нужный момент подставляя колено или плечо. В
ночной тишине раздавались только тяжелое дыхание, шорох
мелких камней да слабый стук ножен о скалы.
Как только все благополучно добрались до вершины уступа,
киммериец зловещим шепотом приказал издавать еще меньше
звуков и осторожно, почти без всплеска, нырнул в черную воду
рва, зажав предварительно в зубах тряпицу с пахучим
порошком. Ногу его царапнуло чешуей одной из откормленных
рыб, и Конана передернуло от отвращения. Подтянувшись на
руках, он выбрался на узкий, шириной в полступни, карниз,
отделяющей край рва от основания мраморной ограды замка.
После нескольких неудачных попыток ему удалось перебросить
конец веревки на одну из толстых ветвей дерева, растущего у
самой ограды. Миг - и киммериец очутился на верху стены, над
самым садом с синими цветами. Благодаря веревке и ловкости
Конана остальные спутники были избавлены от купания в
ледяной воде и довольно скоро, один за другим, перебрались к
нему. Прежде чем спрыгнуть в сад, каждый втянул ноздрями
несколько пронзительно пахнущих крупиц порошка горной
травки. Впрочем, запах синих цветов все равно ощущался.
- Послушай! - тревожно прошептал Шумри, коснувшись
рукава киммерийца. - Они пахнут не так, как раньше! Намного
сильней и... по-другому. Запах уже не сладкий, но жгучий, ты
чувствуешь?!
- Понюхай еще порошка, - посоветовал Конан.
Насморк его не только не успел пройти, но еще усугубился
повторным купанием, и он не мог проникнуться тревогой
приятеля.
Шумри вдохнул несколько раз порошок и зажал нос. Конан
осторожно двинулся по искрящимся в свете луны осколкам
горного хрусталя. Они захрустели, и он сошел с дорожки в
усыпанную цветами траву.
- Хорошо бы эта ведьма спала в саду, - пробормотал он,
внимательно оглядываясь вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8