Он содрогался при мысли о том, что скажет молодым женам
Рика Дрейка и Андерса, друзьям старого Джима Дрейка и Мак-Джи.
В ожидании Ворринджера Дженкинс тяжело опустился на кушетку. Ему
слегка нездоровилось после внутривенного вливания, и усталость валила его
с ног. Он пытался продумать свои действия в период лечения
коллег-инженеров, но отяжелевший мозг отказывался работать.
- Мистер Дженкинс, - должно быть он уснул, так как сестра тормошила
его. - Доктор хочет видеть вас.
Ворринджер сидел за огромным никелированным столом в сверкающей
приемной. Он кивком пригласил Ника сесть, отложил офтальмоскоп и устало
потянулся. Его черные глаза неотрывно глядели на Дженкинса с глубоким
сочувствием.
- Они умрут? - Дженкинс взволнованно кивнул в сторону реанимационной
палаты. - Все?
Бородатый врач неторопливо надел очки в тяжелой оправе и нахмурился.
- Анализы кожи и крови показывают радиационные ожоги пятой степени.
Это означает смерть через восемь-двенадцать дней в зависимости от
сопротивляемости и чувствительности организма.
Дженкинс вцепился в ручки кресла.
- Но вы же лечите их. Это что - не поможет?
- Этого не достаточно, - Ворринджер сдвинул брови. - Без лечения вы
бы все не протянули и недели.
Дженкинс попытался сглотнуть сухой комок:
- А я?
- Счетчики редко ошибаются, мистер Дженкинс. Ваши анализы показывают
ту же самую степень поражения.
Темные глаза Ворринджера, казалось, излучали злость на каприз людей,
желающих усмирить сити.
- Однако, - добавил он, - вам повезло немного больше, чем остальным.
У вас есть один шанс из десяти на выздоровление.
Наклонившись вперед, Дженкинс облизнул губы и внимательно слушал.
- Никаких гарантий, мистер Дженкинс, - Ворринджер отрицательно
покачал голой. - Я экспериментировал в области радиационной терапии:
сильные поражения интенсивными частотами. Иногда это стимулирует
перерождение пораженных тканей. Но чаще всего это ускоряет общее
разрушение организма. Результат пока что непредсказуем.
Он поднял глаза на Ника.
- Большинство пораженных пятой степени охотно идут на этот риск.
Дженкинс облизнул пересохшие губы.
- Но я не могу, - хрипло прошептал он. - "Мне нужны эти
восемь-двенадцать дней.
Ворринджер резко бросил:
- Не говорите глупостей, мистер Дженкинс. Вы рискуете только неделей.
В случае же удачи вы останетесь жить. Игра стоит свеч.
Дженкинс выпрямился в кресле, борясь с оцепенением, которое
постепенно захватывало его.
- Мне нужна эта неделя, - слабо пробормотал он. - Мне важен каждый
день. Мы не закончили работу на Фридонии. Я должен продолжить ее, пока
другие инженеры не смогут сменить меня.
Ворринджер опять грозно нахмурился.
- Какая работа может быть важнее жизни?
Дженкинс молчал, слишком долго было рассказывать Ворринджеру,
несколько ему было важно найти восемьдесят тонн кондюллоя. Если бы он смог
достать этот металл к моменту, когда другие будут выведены из комы,
передатчик Бранда мог быть запущен прежде, чем война смете целые народы.
Ник сглотнул и спросил:
- Сколько у меня есть времени?
- Уладить свои дела? - Ворринджер испытующе посмотрел на него. - При
облучении, которое вы получили, вы будете способны на среднюю активность в
течение четырех-шести дней.
Дженкинс тяжело опустился в кресло с невысказанным протестом. Этого
было мало! Он уставился на бородача, оцепенев от отчаяния.
Исчезновение ракет и оборудования с Фридонии, измена Лазарини
представлялись его уставшему мозгу своего рода сити-шоком, поразившем все
человечество. Люди еще не ощутили его, как и его собственный организм. Но
час смерти уже пробил.
В этот момент - он знал это наверняка - в далеком уголке космоса
украденными сити-ракетами оснащается эскадра Венеры, Марса или
Юпитерианского Совета. А может, это затевает сама Земля?
Лазарини - землянин, но это еще ни о чем не говорит. Один из немногих
ведущих инженеров-землян, не работавших по контракту с ассоциацией, он
иногда подрабатывал на Венере, Марсе или в Юпитерианском Совете.
Дженкинс выпрямился в большом кресле с отсутствующим видом, вытирая
пот со лба, и заставил себя слушать:
- ...Посоветовать вам вернуться в клинику при первых признаках
ухудшения, - мрачно продолжал Ворринджер. - Например, кровотечении при
рвоте. Будет слишком поздно для экспериментов, но мы можем, по крайней
мере, облегчить финальную стадию.
- Я буду занят, - хрипло сказал Дженкинс. - Я не надеюсь вернуться
сюда.
Ворринджер скривился.
- Молодой человек, вы знаете, что такое лейкемия?
- Я... - Дженкинсу стало не по себе. - Думаю, что да.
- Во-первых, это слепота, - Ворринджер моргнул за стеклами очков. - В
вашем случае это может произойти через шесть-семь дней.
Дженкинс похолодел.
- Распад тканей, - голос врача был размеренным и громким. -
Пораженные клетки умирают. Усиливается кровотечение из носа и горла.
Малейший порез, легкий удар послужат причиной кровоизлияния. Тем временем,
кровотворящие клетки отмирают.
Дженкинс слабо кивнул.
- Повышается температура, - продолжал бородач. - Обезвоживание.
Истощение. Облысение. Некроз тканей. Мертвые ткани отслаивают во рту и
горле. Смерть - как-будто вам перерезали горло. Вот ваше будущее, мистер
Дженкинс, если вы не останетесь на лечении.
- А есть выбор?
- Да, - Ворринджер кивнул темноволосой головой. - Контррадиация в
некоторых случаях способствует выздоровлению больных. Менее сложные случаи
иногда лечатся старыми методами - рутин для ослабления кровотечения,
питание через капельницу, синтетическая плазма - для замены отмирающей
крови. Препарат, который вам сейчас вводили, содержит вещества, в какой-то
мере повышающие сопротивляемость организма и отодвигающие распад. Но самое
большее, что мы можем вам гарантировать, мистер Дженкинс, - это
безболезненная смерть.
Ворринджер вздохнул и посмотрел на настольные часы.
- Мы говорим о победах медицины! - выкрикнул он в сердцах. - И это
все, чего мы достигли через два с половиной столетия после Хиросимы.
Он хрипло откашлялся.
- Если вы решите остаться, мы немедленно начнем лечение.
Дженкинс встал, колени его дрожали, но он старался скрыть это. Он
вздохнул и покачал головой.
- Нет, доктор, - его удивило спокойствие собственного голоса. - Я
должен буду продолжать работу на Фридонии до тех пор, пока кто-то не
сможет сменить меня. Пожалуйста, выведите их из комы как можно скорее.
Думаю, что большинство из них решит попробовать ваше лечение, но наверняка
некоторые...
Ворринджер сухо прервал его:
- Ерунда, мистер Дженкинс. Эти паникеры получили слишком большую дозу
аметина - в шесть раз больше допустимой. Вывести его из организма даже при
нашем интенсивном лечении... К тому времени уже будет поздно пробовать
применить радиационную терапию.
Он мрачно посмотрел через очки.
- Боюсь, вам придется работать одному, мистер Дженкинс, - добавил он
угрюмо. - Или подыскать других помощников. Потому что аметин будет
противодействовать клеточному стимулятору, который лежит в основе
радиационной терапии. Я могу лишь облегчить предсмертные страдания этих
людей. Они проснутся как раз вовремя, чтобы умереть.
Дженкинс сел в кресло.
- Я понимаю, - хрипло прошептал он. В глазах у него потемнело, но
вскоре туман рассеялся. Он услышал свой собственный голос, как бы со
стороны: - Только, пожалуйста, у меня одна просьба.
Вставая, Ворринджер помедлил.
- Пожалуйста, - попросил Дженкинс, - не говорите никому, что я скоро
умру.
- Я не болтаю на такие темы, - резко бросил Ворринджер. - Это
профессиональная этика. Он вздохнул и протянул Нику руку. Надеюсь, что вы
успеете завершить свою работу.

10
Дженкинс вышел из госпиталя с тяжелым сердцем: он должен был сообщить
печальное известие родственникам. Город Обания представлял собой
единственную улицу с заброшенными ржавого цвета зданиями, притулившимися у
черных скал голого железа под еще более черным небом - черным потому, что
тонкий слой синтетической атмосферы, удерживаемый притяжением
терробразующего поля, был слишком мал для рассеивания холодного солнечного
света.
Карен Дрейк была в грязной от краски рабочей одежде зеленый платок
поддерживал ее рыжие волосы. Она покрывала алюминиевой краской маленький
домик в конце улицы. Он позвал ее, заставив свой голос звучать как можно
спокойнее. Женщина отложила распылитель и грациозно спрыгнула с
лестницы-стремянки. Он захлебнулся от теплоты ее улыбки; ему пришлось
отвернуться.
- Что случилось, Ник? - Ее гортанный голос сохранял земной акцент. -
Тебе пора отдохнуть! Рик писал мне, что ты изводишь себя работой на этой
машине. Ты выглядишь очень усталым. Мы найдем тебе что-нибудь
поинтересней, чем мысли о сити-шоке!
Дженкинс угрюмо покачал головой. Он открыл было рот, чтобы
заговорить, но понял, что не сможет погасить теплый свет ее улыбающихся
глаз. Не сейчас.
- Как Рик? - донесся до него ее вопрос. - Он писал, что приедет в
следующем месяце, - весело щебетала она. - Он сказал, что работа на
Фридонии почти закончена, и теперь он не будет отлучаться надолго. Анна
помогает мне по дому, она сейчас там - красит мебель.
Жена Дрейка повернула голову к свежеокрашенной алюминиевой стене и
довольно улыбнулась.
- Как ты думаешь, Рику понравится? - спросила она. - Мы с Анной жили
в старом доме О'Баниона, но ей понадобится больше места, когда родится
ребенок.
Это старая ржавая халупа, но металл все еще прочный. - Она взяла его
за руку. - Зайдем, навестим Анну".
Дженкинс шел за ней как в тумане. Молодая миссис Пол Андерс хлопотала
в маленькой кухоньке. По ее лицу была размазана красная краска, которой
она покрывала стулья. Когда Дженкинс посетил ее в прошлый раз, она все еще
была тоненькой, по-мальчишески угловатой, но теперь ее тело расплылось.
- А, привет, Ник!
Смутившись, она попыталась спрятаться за покрашенным в красный цвет
столом. Быстрый взгляд ее серых глаз скользнул по его болезненному лицу и
сразу прочитал то, что он не мог сказать. Она схватилась за горло и
закричала.
- Ой, - зарыдала она, - что случилось с моим Полом?
Дженкинс задрожал. Он не сводил глаз с маленькой баночки красной
краски, выпавшей из ее рук. Алая жидкость медленно расползалась по полу
подобно крови. "Как кровь этой девушки и ее ребенка, - безучастно подумал
он. - Как-будто началась сити-война".
- Скажите мне, - кричала она, - мой муж мертв?
Дженкинс облизнул губы. Наверное, лучше бы из клиники сообщили им. Он
все равно не мог облегчить их страдания. Он попытался сглотнуть и наконец
услышал свой хриплый голос:
- Нет. Я отвез его к доктору Ворринджеру.
Лицо Карен Дрейк так страшно побледнело, что Дженкинс остановился. Он
кивнул в ответ на вопрос, застывший в ее глазах. - И Рик, - прошептал он,
- и мистер Дрейк, и мистер Мак-Джи, и все остальные.
Алая лужа растекалась по полу.
- Они умрут? - слабо выдохнула Анна.
Он снова кивнул, резко отвернувшись, чтобы не видеть текущую краску.
Женщина уронила кисть и неуклюже побрела прочь от стола. Ему стало плохо
от вида красного пятна на ее одежде. Внезапно она сказала:
- Мы должны увидеть их. Сейчас.
- Спешить некуда. - Дженкинс все еще не смотрел на нее, чтобы не
видеть страдание на ее лице. - Они все в аметиновой коме. Ворринджер
сказал, что ему нужна неделя, чтобы привести их в сознание. - Упавшим
голосом он добавил:
- У них всех сити-шок пятой степени.
Им не нужно было говорить, что это значило. Тошнота. Кровотечение.
Высокая температура. Слепота. Отслаивающиеся ткани. Созревание смерти. Они
знали это, потому что жили под страхом сити-шока. Он видел это по их
лицам. Карен не сводила с него глаз. Они были темными, с расширенными
зрачками, как у пораженных. Они умоляли. Она спросила очень тихо:
- Как это случилось?
Дженкинс покачал головой, ему было не по себе.
- Я не знаю, - он доверял этим женщинам как себе, но все же он не
осмеливался сказать все им. Потому что только намека на совершенное
предательство было бы достаточно, чтобы разрушить Мандат и корпорацию
дяди, чтобы уничтожить единственную надежду на получение восьмидесяти тонн
кондюллоя для запуска передатчика Бранда.
- Я был в экспедиции на сити-буксире, - медленно начал он. - Это
случилось в мое отсутствие, я нашел их уже без сознания. - Он посмотрел на
бескровное лицо Карен, стараясь не думать о красном пятне, расползающемся
по полу. - Пожалуйста... - хрипло добавил он. - Сообщите семьям остальных.
Она молча кивнула, и он повернулся к Анне:
- Я хочу поговорить с вашим отцом.
Склад располагался в длинном новом здании из блестящего листового
металла. Он находился рядом с космодромом на северном полюсе планетоида.
Его холодное чрево было набито запасными частями и инструментом,
контейнерами очищенного кислорода, кадмиевыми банками с обогащенным ураном
и упаковками сухих продуктов для Фридонии. Там хранились слитки свинца,
кадмия и меди, но Дженкинсу нужен был только кондюллой.
Он нашел старого Брюса О'Баниона сидящим за захламленным столом в
тесном уголке склада, который был отделен от остального помещения и
превращен в офис. Стареющий астерит был грузным человеком с красным лицом,
тяжелой челюстью, крупными чертами лица и огромной белой гривой волос. Он
размышлял о чем-то печальном, углы его мясистых губ были задумчиво
опущены.
О'Банион утратил былое величие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27