Их выслушали внимательно, поняли мало, но энтузиазм тем не менее разделили. Монфор попытался было разобраться в льющихся беспрерывным потоком научных разъяснениях, но обнаружил, что его внимание отвлекается на другое. «В глазах у них безумие, — думал он. — Безумие — и безумная жажда знания. Далеко не уверен, что они знали заранее, чем именно закончится практическое использование их изобретения».Клюни и Ансельма объяснили, что определенные вещества в сочетании образуют горючие смеси, тогда как другие обладают взрывным эффектом, распространяя при этом невоспламеняющийся газ, — строго говоря, речь в последнем случае идет о воспламенении самого воздуха. Все эти эффекты в природных условиях сравнительно безобидны, но при определенной очистке и возгонке приобретают в буквальном смысле слова взрывной характер. Парочка продолжила рассказ, поведав о том, как она исследовала этот феномен на протяжении многих лет и как они обобщили свои знания и опыты в последние месяцы, особенно после того, как Таррант устроил им тайный переезд из Крайнего Поля. А результаты их опытов стали для всех очевидны в ходе сегодняшнего сражения.— Разумеется, нам нужно время и средства для того, чтобы сделать это оружие по-настоящему эффективным, — так завершила свой рассказ Ансельма.— По мне, так все достаточно эффективно и сейчас! — воскликнул король.— Большие метательные снаряды были запущены с холма при помощи примитивной катапульты, — пояснил Клюни. — У нее ограниченная дальность, она громоздка, и точность стрельбы никак нельзя назвать достаточной. То, что нам удалось попасть в мост, — это не более чем слепое везение.— Может быть, боги и впрямь на нашей стороне, — задумчиво заметил один из военачальников.— Ручные метательные устройства имеют куда более сложную конструкцию, — вставил Таррант.— Верно, — подтвердила Ансельма. — Здесь реакция происходит в результате удара.— Так что с ними следует обращаться очень осторожно, — вновь вмешался Таррант.— Теоретически возможно и самодвижущееся устройство, — размечталась Ансельма, — потому что высвобождается достаточное количество энергии. А это способно придать воистину революционный характер…— Прошу прощения, но на теоретизирование у нас просто нет времени, — перебил ее Монфор. — Идет война, и нам понадобится целая куча изобретенного вами оружия.— А вот этого нам, пожалуй, и не удастся, — с отчаянным видом пробормотал Клюни. — У нас кончились материалы, и понадобится несколько дней на то, чтобы раздобыть новые, смешать их и изготовить контейнеры.— Что ж, будем надеяться, что в нашем распоряжении еще имеются эти несколько дней, — вздохнул король. — Вам будет оказано всяческое содействие. К тому времени, как противник ударит с юга, нам необходимо заручиться всеми мыслимыми и немыслимыми преимуществами. Глава 69 Арледж со своими проводниками покинул Риано на утро того же дня, когда Монфор сразился с мятежниками. И хотя археологи ничего не знали о том, что разворачивалось по другую сторону соляных равнин, им хватило и услышанного накануне для того, чтобы прийти в несколько подавленное состояние. Вопреки своим обычным замашкам, они действовали на этот раз быстро, держались тихо и в результате показали себя людьми, способными решить поставленные перед ними задачи. Они провели тщательную разведку наемничьих лагерей и определили точную численность их войска. Не осталось без внимания и то обстоятельство, что солдаты явно томились в вынужденном безделье. Внимательно выслушали археологи и множество самых невероятных слухов, которые бродили по городу. Самый распространенный из этих слухов имел отношение к монахам. С самого прибытия сюда их почти нигде не было видно, а это, в свою очередь, порождало новые слухи. Многие жители города верили в то, что братья обладают волшебной властью, которая способна уберечь войско при переправе через соль, и тем сильнее недоумевали, почему же означенный марш постоянно откладывается. Другие утверждали, будто монахи как раз сейчас совершают магические обряды, стремясь создать наиболее благоприятные условия для переправы и определить точный срок выступления. Арледжу же казалось, что у отсрочки имеются куда более земные причины. Каким-то образом барону Ярласу стало, должно быть, известно о появлении короля в Крайнем Поле, и он решил выждать с тем, чтобы полностью обезопасить свою позицию. Арледж уповал только на то, что королевские войска сумеют взять под присмотр всю северную кромку соляных равнин. Но даже с оглядкой на это мощь и размер баронова войска угнетали его.Будучи в Риано, Арледж со своими спутниками старались держаться подальше от замка, чтобы не разделить страшную судьбу Дэвина, да и с другими археологами, находившимися в Риано, общались как можно меньше. У них не было ни малейшего желания как бы случайно нарваться на предложение сопровождать войско при переправе через соль в качестве дополнительных проводников! В итоге Пейтон со товарищи избегали всех злачных мест, которые посетили бы в другом случае, и наполовину в шутку выдавали себя то за плотников, то за крестьян, решивших наведаться в большой город.В урочный час они тихо вышли из города и, решив держаться подальше от наезженной дороги, отправились к соляным равнинам кружным путем.— Значит, в Крайнее Поле? — переспросил Пейтон, когда уже никто не смог бы подслушать его слов даже невзначай.— Да, — кивнул Арледж. — Монфору наши новости придутся не по вкусу, но важно доставить их как можно скорее.— А если мы столкнемся в дороге с лазутчиками Ярласа, которые решат вернуться по соли? — с надеждой в голосе поинтересовался Холмс.— Если так, — с улыбкой ответил Пейтон, — мы уж с ними как-нибудь разберемся.— С превеликим удовольствием, — подхватил Холмс.И Пейтон повел своих людей на кромку соли.
— Мои люди начинают проявлять нетерпение, — зловеще спокойным голосом проговорил генерал Олин.— Я жду новостей в течение ближайшего дня, может быть, двух, — с трудом сдерживая гнев, ответил барон Ярлас. — А уж пока суть да дело, извольте проследить за своими людьми.Наемники находились в Риано уже семь дней, и барону было известно о трениях между ними и жителями города. Кроме того, необходимость кормить и поить их отражалась и на обеспечении собственного войска барона, причем припасы быстро таяли. Вдобавок ко всему, барон должен был оплачивать наемникам вынужденный простой, и, хотя деньги сами по себе мало что значили для него (в его сокровищнице нашлось бы достаточно богатств для того, чтобы провести добрую дюжину войн), напрасные траты все равно бесили Ярласа.— Мы прибыли сюда сражаться, — пробурчал генерал Нур. — Прибыли демонстрировать свои отвагу и мастерство, а вовсе не просиживать штаны в вонючем лагере.— Но вы же сами отказались от переправы через соль, — напомнил Ярлас.— А вы, в свою очередь, позабыли предупредить нас об опасности этого перехода, — огрызнулся генерал Олин.— И вот мы валяемся в грязи, да и получаем за это какие-то жалкие гроши, — презрительно фыркнул генерал Нур.Младший из наемничьих командиров постоянно пьянствовал, и лицо его теперь еще больше побагровело.Ярлас неуверенно перевел взгляд с одного генерала на другого. Он невольно подумал о том, что привел к себе домой погостить парочку хищных волков.— После победы над Монфором вас ждут сказочные трофеи, — с кажущимся хладнокровием произнес он, стараясь умиротворить своих грозных союзников. — Вы не раскаетесь в том, что прибыли сюда.— Куда бы мы ни приходили, мы никогда в этом не раскаивались. — В словах генерала Олина прозвучала недвусмысленная угроза. — И на этот раз исключения не предвидится. Я уж об этом позабочусь.Наемничьи генералы вышли, оставив барона наедине с бессильной яростью.«Когда настанет день, в который мне больше не понадобятся ваши услуги, — мысленно поклялся он, — то вы в этот день не доживете и до заката!»
Меж тем в другом конце города Риано разворачивалась другая дискуссия.— Мы не можем больше терпеть никаких отсрочек! — нахмурившись, воскликнул настоятель. — Всего через несколько дней наша сила пойдет на убыль. Слишком много времени провели мы в приготовлениях, чтобы теперь тратить его попусту.— Мы скоро выступим, — решительно заявил Хакон. — Независимо от того, что за новости поступят с севера.— Но почему ты так уверен в этом? — спросил престарелый монах.— Потому что любого человека… включая барона… включая вождей наемничьего войска… можно уговорить… оказав на них соответствующее давление, — ухмыльнулся постельничий.Костистое лицо настоятеля исказила гримаса ужаса.— Ты готов пойти на такую жертву? — изумился он. — Но ведь и твое собственное могущество будет существенно ослаблено в результате подобных действий.Им обоим было известно, что использование колдовских чар для воздействия на человеческий разум означает такое ослабление магической мощи колдуна, что на ее восстановление должны уйти многие месяцы.— У Рэлиэля хватит уменья.— Но это же будет означать, что он погибнет!— Вне всякого сомнения, — невозмутимо согласился Хакон. — Но наше дело важнее, чем жизнь одного-единственного брата. И он непременно поступит, как должно.
Когда ярмарочные фургоны прибыли на поле недавней битвы и скитальцы увидели итоги резни, они застыли от ужаса перед грудами бездыханных тел и перед необъяснимыми воронками в земле. Клубы дыма все еще вились в воздухе, в бледном утреннем свете их можно было принять за привидения.Жители окрестных деревень слонялись по полю брани, хороня воинов и ища дармовой поживы, но ярмарочный люд не пожелал здесь задерживаться. Всем было известно, что Прядущей Сновидения необходимо как можно скорее попасть в Крайнее Поле — и никто не взялся бы возразить ей.После переправы через реку дорога стала лучше, и все вздохнули с облегчением. Фургоны прикатили на давным-давно облюбованную окраину города ранним вечером, всего через два часа после возвращения победоносного королевского войска. Ребекка и Эмер были конечно же страшно взволнованы и решили немедленно отправиться в замок. Галена они взяли с собой, а Кусаку — изрядно обидевшегося на них из-за этого — оставили на ярмарке.Повсюду в городе можно было увидеть солдат, да и другие приметы войны попадались буквально на каждом шагу. Некоторые дома сгорели до основания, гораздо большее число домов подверглось частичному разрушению. Кое-где из деревянных дверей и наличников все еще торчали стрелы, булыжник мостовой здесь и там был окрашен в темный цвет. В городе царила тишина — и эта тишина балансировала где-то на грани между страхом и скорбью.Стражи у входа в замок не признали троих друзей, но стоило дочери барона сказать им несколько слов, как поднялся радостный переполох. В известность об их прибытии поставили Элларда, и он поспешил к воротам с приветствиями, а затем препроводил всю троицу в одну из боковых комнат в покоях барона Бальдемара. Все они нервничали, в особенности — Гален. Ведь он впервые за все время, прошедшее после знаменитой партии в «живые шахматы», вернулся в замок, некогда бывший для него собственным домом.Эллард постучал в соседнюю дверь, но не дождался ответа. Он приоткрыл дверь, глянул внутрь, а затем отступил на шаг, предлагая Ребекке пройти первой. Ее отец бессильно лежал в кресле, на столе, у него под рукой, стояли бутылка и бокал. За столом, с другой стороны, также развалившись в удобном кресле, сидел Скаттл. В руке он держал, а точнее, баюкал бокал, и на лице у него застыло такое знакомое выражение полного опьянения и столь же полного беспамятства. Оба сидели, уставившись в пустоту, и стороннему наблюдателю было бы непросто определить, кто из этой парочки является господином, а кто слугой. Подобное единение всего несколько дней назад казалось бы просто немыслимым.Бальдемар медленно поднял голову, увидел дочь и тут же, словно внезапно ожив, вскочил на ноги. Скаттл тоже заметил появление Ребекки и попробовал было подняться, но затем — от греха подальше — раздумал. Вновь шлепнулся в кресло и наполнил себе бокал.Барон уставился на дочь, и его глаза утратили бессмысленное выражение. И когда он заговорил, то заговорил так тихо, что едва можно было разобрать слова:— Боги, Ребекка… А я уж думал, что и тебя потерял.Ребекка была глубоко шокирована. Она с трудом узнавала этого человека. И ее изумление еще усилилось, когда он простер к ней руки, чисто по-детски желая показать, насколько желанен ему приход дочери. Как во сне, Ребекка подошла к отцу — и его большие, но на этот раз нежные руки тут же стиснули ее в объятиях. Девушка неуверенно отозвалась на отцовскую ласку, не зная, как отвечать на столь бурное и столь внезапное проявление нежных чувств.— Я так рад, что ты вернулась, — просто, но не без дрожи в голосе сказал Бальдемар.— Я тоже рада, отец. — Она посмотрела ему в глаза и увидела в них слезы. — С тобой все в порядке?Барон ничего не ответил. Он увидел, что в дверях, не решаясь войти, стоят Гален и Эмер. Смотрел он на них без гнева, напротив, в его взгляде можно было прочесть печаль и раскаяние.— Рэдд… — начал было он.— Где он? — перебив барона, спросила Эмер.Не произнеся ни слова, Бальдемар провел их в соседнюю комнату. Нянюшка, на лице которой лежала печать уныния, сидела у постели. Она подняла взгляд на вновь вошедших и, увидев обеих девушек, совершенно растерялась. На лице ее можно было сейчас прочесть и радость, и печаль. Эмер рванулась вперед — туда, где под одеялами, не шевелясь, лежал Рэдд. Лицо его было самым жестоким образом изуродовано. Незрячие глаза глядели в потолок, и на какое-то страшное мгновение дочери показалось, что ее отец мертв, но тут она заметила, как поднимается и опускается грудь постельничего. Она посмотрела на нянюшку, не в силах скрыть охватившего ее ужаса.— Таков он уже семь дней, — грустно покачав головой, сообщила старуха.Эмер взяла отца за руку и вновь содрогнулась от ужаса — так холодна была рука Рэдда.— Но он очнется? Скажи мне, он очнется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55