Не охота из артели Даже замуж выходить.
А ты кто такой, молодчик? Я спрошу молодчика. Ты молодчик, да не летчик, А мне надо летчика.
У колодца Вода льется, Подается по трубе. Хорошо тебе живется, Мне не хуже, чем тебе.
- Раздайся, хоровод: Тимофеевна идет.
- Кому девки надоели, Тот старуху подберет.
- Ничего про вас худого, Девочки, не думала. Отбить парня молодого Одного надумала.
Эх, думала, Подумала, Веселые дела. Дунула, Плюнула, Другого завела.
Бабий век Сорок лет. Шестьдесят Износу нет.
Если смерти не случится,
Проживу еще сто лет. Эх, кума, кума, кума,
Я сама себе - сама. Я сама себе обновку Праздничную справила. Я за двадцать лет коровку На дворе поставила.
Дед стар, стар, стар,
Заплетаться стал. Никуда он не годится: Целоваться перестал.
Проведу его, злодея, Накажу кудлатого: Восьмерых сынов имею, Закажу девятого.
- Раздайся, хоровод: Моргунок плясать идет. Он сам идти не хочет, Бабка за полу ведет.
Бабка задом отступает, Заводило знак дает. Батька сына вызывает, Выступает наперед.
Вышли биться Насовсем. Батьке - тридцать, Сыну - семь.
Батька - щелком, Батька дробью, Батька с вывертом пошел, Сын за батькой исподлобья Наблюдает, как большой.
Батька кругом, Сын волчком, Не уступает нипочем. А батька - рядом, Сын вокруг, И не дается на испуг.
А батька - этак, Сын вот так, И не отходит ни на шаг.
И оба пляшут от души, И оба вместе хороши, И оба - в шутку и всерьез, И оба дороги до слез.
И расстаются, как друзья... Ах, надо б лучше, да нельзя!..
И вот еще не стихнул пол Под крепкой дробью ног, То ль нищий, то ли гость взошел Тихонько на порог.
На нем поповский балахон Подрезан и подшит. Зовет хозяйку в сени он, Хлопочет и спешит.
Толкуют гости: кто такой? Портной ли, коновал?..
У палисада серый конь На привязи стоял.
Идет к гостям старуха мать, Не поднимает глаз: - Проезжий батюшка. Венчать Согласен хоть сейчас.
Подсела робко к старику: - Ругать повремени. На яйца, говорит, могу, Могу - на трудодни.
И вдруг без шапки на порог Метнулся Моргунок.
С крыльца на двор простукал вниз. Бегом, как из огня... И, повод оборвав, повис На шее у коня.
ГЛАВА 19
От стороны, что всех родней, За тридевять земель, Знакомым скрипом вдруг о ней Напомнит журавель.
Листвой и яблоками сад Повеет на заре, И петухи проголосят, Как дома на дворе.
И свет такой, и дым такой, И запахи родны, Лишь солнце будто бы с другой Восходит стороны...
И едет, едет, едет он, Дорога далека. Свет белый с четырех сторон, И сверху - облака.
Поют над полем провода, И впереди - вдали Встают большие города, Как в море корабли.
Поют над полем провода, Понуро конь идет. Растут хлеба. Бредут стада. В степи дымит завод.
- Что, конь, не малый мы с тобой По свету дали крюк?.. По той, а может, не по той Дороге, едем, друг?..
Не видно - близко ль, далеко ль, Куда держать, чудак? Не знаю, конь. Гадаю, конь. Кидаю так и так...
Посмотришь там, посмотришь тут, Что хочешь - выбирай: Где люди веселей живут, Тот вроде лучше край...
Кладет Никита на ладонь Всю жизнь, тоску и боль... - Не знаю, конь. Гадаю, конь, И нам решаться, что ль?..
За днем - в пути - проходит ночь, Проходит день второй... И вот на третий день точь-в-точь В лощинке под горой Глядит и видит в стороне Никита Моргунок: Сидит старик на белом пне С котомкою у ног.
У старика суровый вид, Почтенные лета, Дубовый посох шляпкой сбит, Как ручка долота.
Сидит старик, глядит молчком... Занятно Моргунку: - На лавру, что ли, прямиком Стучишь по холодку?
И дед неспешно отвечал, На разговор тяжел: - Как раз на лавру путь держал, Однако не дошел.
- Тпру, конь!.. Да как случилось, дед, Что ты бредешь назад? А пеший конному в ответ: - Не то бывает, брат.
Сквозь города, сквозь села шел, Упрям, дебел и стар, Один, остатний богомол, Ходок к святым местам.
И вот в пути, в дороге дед Был помыслом смущен:
- Что ж бог! Его не то чтоб нет, Да не у власти он. - А не слыхал ли, старина, Скажи ты к слову мне,
Скажи, Муравская страна В которой стороне?.. И отвечает богомол:
- Ишь, ты шутить мастак. Страны Муравской нету, мол. - Как так? - А просто так.
Была Муравская страна, И нету таковой. Пропала, заросла она Травою-муравой.
В один конец, В другой конец Открытый путь пролег...
- Так, говоришь, в колхоз, отец? Вдруг молвил Моргунок. - По мне - верней; Тебе - видней:
По воле действуй по своей...
- Нет, что уж думать, - говорит Печально Моргунок.
Все сроки вышли. Конь подбит... Не пустят на порог.
Объехал, скажут, полстраны, К готовому пришел...
- Для интересу взять должны, Толкует богомол. - А что ты думаешь, родной! Повеселел ездок. Ну, посмеются надо мной, А смех - он людям впрок.
Зато мне все теперь видней На тыщи верст кругом. Одно вот - уйму трудодней Проездил я с конем...
- Прощай пока! - поднялся дед. Спешу и я, сынок... И долго, долго смотрит вслед Никита Моргунок.
1934-1936
Сельская хроника
Стихотворения
ТРАКТОРНЫЙ ВЫЕЗД
(Из поэмы "Путь к социализму")
Светло на улице, и виден сад насквозь, За садом поле поднимается широкое. Обходят люди трактор, точно нагруженный воз, Глядят с почтеньем, ничего не трогая.
Механик рулевого усадил, Как будто вожжи в руки дал впервые. Встал на крыло и громко объявил: - Товарищи! Сегодня первый выезд...
И расступились люди у ворот, Машине путь с готовностью отмерив, Не только в то, что по земле пойдет, Что полетит - готовы были верить.
И трактор тронулся, и все, кто был в селе, Пошли за ним нестройною колонной. След в елочку ложился по земле, Дождем густым и холодком скрепленной...
За сотни лет здесь выходил народ Так поголовно только в памятные годы. С надеждами на урожайный год, С иконами, с попами - крестным ходом...
Запел механик, кто-то выше взял, Запели все - мужчины, женщины и дети "Интернационал"! "Интернационал"! И пели словно в первый раз на свете.
1931
* * *
Снег стает, отойдет земля, Прокатится громок густой. Дождь теплый хлынет на поля И смоет клочья пены снеговой. Запахнет тополем волнующе. Вздыхаешь, говоришь:
- Весна... - Но ждешь, но думаешь, Что пережил не всю еще Весну, какая быть должна.
1932
Как море, темнеет озимь, Весенний ветер шумит. В копейку лист на березе Еще дождем не умыт.
Лужицы на дороге Высохли, как на столе. Сеять самые сроки, Давать работу земле...
1932
ГОСТЬ
Верст за пятнадцать, по погоде жаркой, Приехал гость, не пожалев о дне. Гость со своей кошелкой и дегтярной, На собственных телеге и коне.
Не к часу гость. Бригада на покосе. Двух дней таких не выпадет в году. Но - гость! Хозяин поллитровку вносит, Яичница - во всю сковороду.
Хозяин - о покосе, о прополке, А гость пыхтел, никак решить не мог: Вносить иль нет оставшийся в кошелке Свой аржаной с начинкою пирог...
Отяжелев, сидел за самоваром, За чашкой чашку пил, вздыхая, гость. Ел мед с тарелки - теплый, свежий, с паром, Учтиво воск выплевывая в горсть.
Ждал, вытирая руки об колени, Что вот хозяин смякнет, а потом Заговорит о жизни откровенней, О ценах, о налогах, обо всем.
Но тот хвалился лошадями, хлебом, Потом повел, показывая льны, Да все мельком поглядывал на небо, Темнеющее с южной стороны.
По огородам, по садам соседним Вел за собою гостя по жаре. Он поднимал телят в загоне летнем, Коров, коней тревожил на дворе.
А скот был сытый, плавный, чистокровный; Как горница, был светел новый двор. И черные - с построек старых - бревна Меж новых хорошо легли в забор.
И, осмотрев фундамент и отметив, Что дерево в сухом - оно, что кость, Впервые, может, обо всем об этом На много лет вперед подумал гость.
Вплотную рожь к задворкам подступала С молочным, только налитым, зерном... А туча тихо землю затеняла, И вдруг короткий прокатился гром, Хозяин оглянулся виновато
И подмигнул бедово: - Что, как дождь?.. И гостя с места на покос сосватал: - Для развлеченья малость подгребешь."
Мелькали спины, темные от пота, Метали люди сено на воза, Гребли, несли, спорилася работа. В полях темнело. Близилась гроза.
Гость подгребал дорожку вслед за возом, Сам на воз ношу подавал свою, И на вопрос: какого он колхоза? Покорно отвечал: - Не состою...
Дождь находил, шумел высоко где-то, Еще не долетая до земли. И люди, весело ругая лето, С последним возом на усадьбу шли.
Хозяин рад был, что свою отлучку Он вместе с гостем в поле наверстал. И шли они, как пьяные, под ручку. И пыльный дождь их у крыльца застал...
Гость от дождя убрал кошелку в хату И, сев на лавку, стих и погрустнел: Знать, люди, вправду, будут жить богато, Как жить он, может, больше всех хотел.
1933
БУБАШКА
В ночь, как всегда, на месте он, Бубашка. Подворье обойдет, пробьет часы. Ружьишко дулом вниз - и нараспашку Армяк, отяжелевший от росы.
Чуть тянет холодком ночным от речки, Простывшей баней и сырым песком. Всю ночь Бубашка простоит, как свечка, Пока туман не встанет потолком...
И он гордится должностью привычной. Он тридцать лет хозяину служил, Ел за одним столом, и эту кличку Бубашка - от него же получил.
Он прожил жизнь, не разъезжал по свету, Не знал он, где кончался Брянский лес... И странно старику, что к жизни этой Большой у всех открылся интерес.
Рассказывай, как жил ты, как трудился, Как двор хозяйский по ночам стерег, Как лошадьми хозяйскими гордился, Как прожил жизнь, да так и не женился, Не захотел жениться без сапог.
И, закурив, чтоб дрема не напала, Он вспомнит детство, побирушку-мать... И многое, что без него, пожалуй, Уж некому теперь и вспоминать...
В годах старик, но отдыха не просит, Пошли теперь такие старики. И носит важно, с уваженьем носит Общественный армяк и сапоги.
И видит - жизнь тянувший, как упряжку, Под кличкой лошадиною батрак, Что только сам себя зобет Бубашкой, А все его уже зовут не так...
1933
Рожь отволновалась. Дым прошел. Налило зерно до половины.
Колос мягок, но уже тяжел, И уже в нем запах есть овинный...
1933
* * *
Он до света вставал, как хозяин двора, Вся деревня слыхала первый скрип на колодце. Двадцать лет
он им воду носил и дрова, Спал и ел как придется. И ни пасхи, ни духова дня ему не было Что работнику трудно своему ничего.
А чтоб части невестка потом не потребовала, До последнего дня не женили его. Он возился с конями, хомутами, чересседельниками, Ездил с возом на мельницу, в лес с топором. И гордился, гордился богачами брательниками, Конями, сбруей, богатым двором. Так бы доля его, неизбывная, темная, И тянулась весь век; но бывают дела: Приманила его одна разреденная, И женила его на себе, и в колхоз привела.
1933
БРАТЬЯ
Лет семнадцать тому назад Были малые мы ребятишки. Мы любили свой хутор, Свой сад. Свой колодец, Свой ельник и шишки.
Нас отец, за ухватку любя, Называл не детьми, а сынами. Он сажал нас обапол себя И о жизни беседовал с нами.
- Ну, сыны? Что, сыны? Как, сыны? И сидели мы, выпятив груди, Я с одной стороны, Брат с другой стороны, Как большие, женатые люди.
Но в сарае своем по ночам Мы вдвоем засыпали несмело. Одинокий кузнечик сверчал, И горячее сено шумело...
Мы, бывало, корзинки грибов, От дождя побелевших, носили, Ели желуди с наших дубов В детстве вкусные желуди были!..
Лет семнадцать тому назад Мы друг друга любили и знали. Что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ж ты, брат?
На каком Беломорском канале?..
1933
ХОЗЯИН
Поплевав, он затягивал крепко супонь, Выбирал из-под войлока смятую гриву, Перевязывал повод повыше - и конь С запрокинутой мордой стоял терпеливо.
А хозяин под сено засовывал кнут, Не спеша самокрутку вертел на дорогу И усаживал бабу и, сеном ее подоткнув, Сам садился - свешивал правую ногу. И, вожжой без нужды поправляя шлею, Выезжал за околицу - Кум королю.
С полдороги - первые встречи: Добрые люди с базара назад. Бабы спустили платки на плечи, На всю округу песни кричат.
Хозяин едет, спешить не спешит, Хватит времени праздник справить. А к дому - плашмя он в телеге лежит, Баба, на корточки вставши, правит.
Конь один знает, что кнут в передке. Едет хозяин, Спит хозяин. Пьян хозяин, И нос в табаке...
А в избе, что сгнила у него без сеней, Только голые стены да куча детей. А коровку - единственный хвост на дворе На холстах, на веревках таскал в январе.
Двор стоял, точно шапка у пьяницы, криво, Мыши с голоду дохли, попадая в сусек. И скрипел журавель на колодце тоскливо, Чтобы помнил о жизни своей человек...
1934
УСАДЬБА
Над белым лесом - край зари багровой. Восходит дым все гуще и синей. И сразу оглушает скрип здоровый Дверей, шагов, колодцев и саней.
На водопой проходят кони цугом. Морозный пар клубится над водой, И воробьи, взлетая полукругом, Отряхивают иней с проводов.
И словно на строительной площадке На доски, на леса - легла зима. И в незаполненном еще порядке Стоят большие новые дома.
Они выглядывают незнакомо На улице огромного села, Где только дом попа и называли домом, А церковь главным зданием была;
Где шли к воде поодиночке клячи И, постояв, отказывались пить; Где журавель и тот скрипел иначе, Совсем не так, как он теперь скрипит...
Надолго лег венцами лес сосновый. И лес хорош, И каждый дом хорош... ...Стоишь, приехав, на усадьбе новой
И, как Москву, Ее не узнаешь...
1934
Я иду и радуюсь. Легко мне. Дождь прошел. Блестит зеленый луг. Я тебя не знаю и не помню, Мой товарищ, мой безвестный друг.
Где ты пал, в каком бою - не знаю, Но погиб за славные дела, Чтоб страна, земля твоя родная, Краше и счастливее была.
Над полями дым стоит весенний, Я иду, живущий, полный сил. Веточку двурогую сирени Подержал и где-то обронил...
Друг мой и товарищ, ты не сетуй, Что лежишь, а мог бы жить и петь. Разве я, наследник жизни этой, Захочу иначе умереть!..
1934
МУЖИЧОК ГОРБАТЫЙ
Эту песню Филиппок Распевал когда-то: Жил на свете мужичок, Маленький, горбатый.
И согласно песне той, Мужичок горбатый Жил беспечно, как святой Ни коня, ни хаты.
В батраки к попу ходил В рваных лапоточках, Попадью с ума сводил И попову дочку.
Он не сеял и не жал, Каждый день обедал. Поп грехи ему прощал, Ничего не ведал.
Пел на свадьбах Филиппок По дворам богатым: Жил, мол, раньше мужичок, Маленький, горбатый.
И в колхозе Филиппок Заводил, бывало: Жил, мол, раньше мужичок, Этакой удалый.
По привычке жил, как гость, Филиппок в артели. Только мы сказали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12