Заметив приближавшегося Стражника он начал довольно громко ворчать:
- Вот гадство, как сильно расплавилось. Дерьмо! Понадобится по
крайней мере пять часов, чтобы...
- Чем это вы там занимаетесь, эй, вы? - пролаял Стражник.
Он направил на Джонсона свое ружье.
- Чем я занимаюсь? Разве вы не видите? Или вы думаете, что я в
состоянии убрать все это голыми руками? Подумать только, какое безобразие!
Тут разворочено как следует. Понадобится паяльная лампа, чтобы очистить
место, и термический пистолет, чтобы заделать пластомрамор. На это уйдет
по крайней мере пол-дня работы.
- Все они одинаковы, эти тупицы из обслуживания! - проворчал
Стражник. - И долго ты еще собираешься бить баклуши с таким безмятежным
видом? Засучи рукава и принимайся за работу.
- Но я же как раз вам об этом и говорю! - простонал Джонсон. - Я
ничего не могу сделать, если у меня не будет паяльной лампы и термического
пистолета.
- Так чего же ты ждешь? Иди за ними! - взревел Стражник.
- Так говорят, что вы там запрещаете входить в здание, - пробормотал
Джонсон, внутренне ликуя.
Стражник покачал головой с гримасой отвращения на лице.
- Все они одинаковы, эти бездельники. Ну постоянно готовы
воспользоваться любой оказией, чтобы ни хрена не делать! Бери руки в ноги,
беги в Министерство и тащи свой инструмент, чтобы тотчас же приняться за
работу. И поторапливайся!
- Не стоит так волноваться, - протянул умоляющим голосом Джонсон. -
Уже бегу!
Чувствуя на своем затылке ледяной взгляд Стражника он поднялся по
ступенькам и направился к служебному входу, который находился налево от
центрального.
Переступив порог он позволил себе слегка усмехнуться: тут нельзя было
торжествовать слишком явно. Ведь коридоры всех публичных зданий, так же,
как и все большее число частных жилищ, были оборудованы Глазами и Лучами.
Он вошел в центральный холл, почти безлюдный в это время, за
исключением нескольких Стражников, которые никогда не обращали особого
внимания на персонал Обслуживания.
Дальнейший маршрут был вполне ясен: достаточно было пройти пятнадцать
метров, чтобы оказаться в кабине лифта, затем подняться на третий этаж и
выйти из здания на второй уровень. Как только он окажется на движущейся
ленте тротуара ему хватит нескольких секунд, чтобы расстояние между ним и
Министерством стало вполне безопасным. Те немногочисленные Стражники,
которых он мог встретить на своем пути, скорее всего не должны были
заинтересоваться маршрутом простого служащего.
Тем не менее у Джонсона вспотели ладони, когда он двинулся через
холл, так как, едва пройдя три метра, он должен был встретить первый Глаз.
Скромный вид этого прибора был обманчив: можно было только заметить
небольшую линзу телекамеры, скрытой в стене, а под ней - металлическую
задвижку еще меньших размеров. Камера и задвижка были непосредственно
связаны с главным Опекуном Марса, гигантской ЭВМ, в задачу которой входила
слежка за правильным исполнением Свода Законов, первая заповедь которого
гласила: "Все, что не разрешено, запрещено".
Практически это означало, что все последующие части Гегемонического
Свода состояли из длинного перечня, детализировавшего, что Опекаемый имел
право делать в каждом конкретном случае, то есть из "Разрешенных Деяний".
Все, что не совпадало с этим перечнем, запрограммированным на ЭВМ,
считалось "Запрещенным Деянием", то есть преступлением. А любое
преступление каралось смертью.
Суд и приведение приговора в исполнение производилось немедленно.
Прямо под Глазом находилось выходное отверстие излучателя, также скрытого
в стене. В состав Луча входили смертельные радиоактивные изотопы.
Устройство излучателя было также соединено с ближайшей ЭВМ.
Так Гегемония свела правосудие к рефлекторной автоматической дуге.
Глаз безостановочно передавал информацию ближайшему Опекуну, который
сравнивал ее с перечнем Разрешенных Деяний. По слухам, если какой-либо
поступок, каким бы он безобидным ни был, не совпадал с этим перечнем,
устройству излучателя данного Глаза передавался сигнал. Свинцовая заслонка
открывалась, и смертоносная радиация распространялась в данной зоне. Время
реакции всей системы не превышало секунды. Насколько верны были эти слухи?
Действительно ли Главный Опекун давал команду немедленно казнить
любого Опекаемого, виновного в Запрещенном Деянии?
Действительно ли такая программа была заложена в ЭВМ? Этого Джонсон
не знал.
Но он слышал, что очень многие Опекаемые нашли смерть при, казалось
бы, необъяснимых обстоятельствах.
Он прошел мимо первого Глаза и с какой-то отрешенностью подумал, что
еще жив.
Если слухи, которые распускала Гегемония, были оправданы, очень легко
было совершить роковую ошибку: это мог быть подозрительный взгляд,
неподходящая деталь одежды, факт нечаянного проникновения в зону,
запретную для обслуживающего персонала.
Самое кошмарное - перечень деяний, разрешенных законом, был точно
известен, тогда как действия, способные вызвать немедленную смерть, точно
определены не были.
Если Гегемония вводила в заблуждение в том, что касалось роли
Опекуна, то это было еще хуже, так получалось, что смерть могла наступить
в любой момент, без всяких видимых причин.
Глаза и Лучи незримо присутствовали во всех или почти во всех
публичных заведениях Гегемонии: в магазинах, театрах, государственных
учреждениях. Ходили слухи, что Совет готовился издать декрет,
предусматривающий оборудование всех новых жилых помещений и зданий Глазами
и Лучами. Если это было действительно так, то исчезала последняя видимость
частной жизни, которая еще оставалась у Опекаемых.
Джонсон прошел мимо Третьего Глаза... мимо Четвертого. Теперь
оставался только один, расположенный как раз над секцией из трех кабин
лифта, с целью воспрепятствовать любому, кому это было запрещено. Здесь-то
и должно было все решиться.
Джонсон направился к третьей кабине и вытащил из кармана тряпку.
Напевая вполголоса, он начал протирать медные детали открытой дверцы.
Затем, по-прежнему с тряпкой в руке, он вполне естественно переступил
порог и занялся металлическими деталями внутри кабины.
"Все еще жив! - сказал он сам себе, торжествуя. - Все будет в
порядке!"
В тот момент, когда он уже собирался нажать на кнопку третьего этажа,
он бросил случайный взгляд вверх и почувствовал, что кровь застыла у него
в жилах.
На потолке он увидел Глаз и Луч.
Надо было попробовать... Рискованно, но выбора не было.
Он закончил обработку двери и принялся за панель с кнопками этажей.
Дойдя до кнопки третьего, он слегка нажал на нее через тряпку.
Когда дверь закрылась, и лифт начал движение вверх, он рванулся
назад, выражая всем своим видом изумление, которое, он надеялся, было
разыграно как следует.
Затем он пожал плечами и продолжал свое занятие.
Но все же он задержал дыхание на время этого подъема, который
показался ему нескончаемым.
Глаз ничего не заметил! Задвижка не отскочила!
На третьем этаже лифт плавно остановился, и двери раздвинулись.
Джонсон в последний раз протер панель и вышел.
В коридоре, который вел к выходу, он сдержал вздох облегчения. Самое
трудное было позади. Видимо, Опекун не интересовался промахами
обслуживающего персонала.
В конце коридора, который показался ему нескончаемо длинным, и
который был усеян, кажется, миллионом Глаз, Джонсон выбрался из здания
Министерства и оказался на небольшой платформе, ведущей на второй уровень.
Если ему удастся выйти на улицу, не привлекая внимания, ему останется
только переходить на тротуары с соответственно большей скоростью, затем
попасть на тротуар-экспресс, чтобы за несколько минут очутиться на
расстоянии нескольких километров от этого места и затеряться в массе
Опекаемых.
Быстрым шагом, но не суетясь, он вступил на платформу. Еще несколько
метров и...
- Эй, вы, там! - раздался чей-то голос с улицы, лежавшей на уровне
земли.
Джонсон посмотрел вниз. Это был голос Стражника.
- Да-да, ты, там, наверху! - крикнул Стражник. - Возвращайся в
здание. Сейчас выход запрещен для всех.
Джонсон повернул назад, стараясь держаться в середине платформы, так,
чтобы Лучи снизу не смогли, в случае чего, задеть его. Затем он неожиданно
повернулся и, поставив на карту все, бросился к краю платформы. Ему не
хватало всего нескольких метров, одной или двух секунд.
Стражники тотчас открыли пальбу в его сторону, но промахнулись, и
Джонсон очутился на краю тротуара. Он тотчас спрыгнул на ленту со
скоростью три километра в час, налетев на какого-то тучного мужчину,
который погрозил ему вслед кулаком, в то время как он продолжал свой
лихорадочный бег к тротуару со скоростью десять километров в час.
И вот он уже на расстоянии нескольких улиц от Министерства. Теперь
самое время подумать об осторожности: незачем привлекать внимание, толкая
Опекаемых, которыми был запружен переполненный тротуар.
Стараясь идти с беспечным видом Джонсон добрался до ленты со
скоростью пятьдесят километров в час, решив не пользоваться лентами в
восемнадцать, двадцать семь и тридцать восемь километров в час.
И вот он на тротуаре-экспрессе. У него было теперь преимущество во
времени, но не такое уж большое. Через час или даже меньше все Стражники
бросятся на поиски человека, одетого в униформу обслуживающего персонала,
описанного по документам на имя Бэзила Томаса. Чтобы спастись, на Марсе в
его распоряжении было часа четыре, а может быть и меньше.
Но на Фобосе никто не стал бы беспокоить Самюэля Скляра. Однако надо
было еще выбраться из купола.
Безжалостному деспотизму, который практиковала Гегемония, служили
опорой три кита: Глаза и Лучи Опекунов, Стражники и система пропусков.
Каждый Опекаемый был обязан иметь при себе удостоверение личности.
Для путешествий между планетами или спутниками каждый Опекаемый должен
был, кроме того, иметь разрешение на полет в строго определенном
направлении. Эти разрешения или пропуска могли быть выданы только тем, кто
мог доказать действительную, по мнению Гегемонии, необходимость в данном
полете и были действительны исключительно на данный период времени. Не
существовало постоянных пропусков, а также пропусков на определенные
планеты. Исключение делалось только для высших функционеров Гегемонии.
Любой пропуск мог служить только для полета туда и обратно между двумя
небесными телами, за исключением случаев, когда речь шла о разрешении на
эмиграцию.
Путешествие без документов было преступлением, которое, как и все
запрещенные деяния, каралось смертью.
Джонсон совершил полет с Земли на Фобос, большую естественную
космическую базу Марса, под видом Самёэля Скляра, у которого было
разрешение на полет с Земли на Фобос и обратно, с заходом на обратном пути
на Деймос. Бэзил Томас же был жителем Марса, у которого не было никакого
пропуска.
Таким образом было абсолютно невозможно установить малейшую связь
между "Томасом" и "Скляром".
Самым сложным было пробраться незамеченным на Марс и обратно.
Джонсон еще несколько раз переходил с тротуара на тротуар, чтобы
сбить с толку своих возможных преследователей. Теперь он находился на
ленте-экспресс на уровне земли, которая быстро уносила его к границе
экологического купола, к выходу номер восемь.
Следя за пробегающими зданиями, Борис Джонсон почувствовал, как его
снова охватывает прежнее чувство клаустрофобии, что бывало с ним каждый
раз, когда он покидал Землю.
Его пугало то, что во всех других мирах люди жили на с трудом
колонизированных островках, смирившись с господством Гегемонии в
окружавшей их исключительно враждебной среде. За исключением Земли,
человек не мог прожить ни секунды без космического скафандра или
экологического купола.
Каждый из этих куполов был построен Гегемонией. Все, что находилось
внутри, даже самая ничтожная молекула воздуха, было предметом постоянного
наблюдения.
По странной иронии судьбы космос и девственные планеты и спутники,
которые философы докосмической эры считали главными зонами всеобщей
свободы, превратились в нерушимые оплоты гегемонической тирании. В то
время как Земля с многими тысячелетиями ее истории, с ее еще необжитыми
районами, таинственными и забытыми уголками, где руины накапливались в
течение столетий, еще давала некоторую возможность хотя бы на время
укрыться от всевидящих глаз Гегемонии.
А вот колонии, все до единой, были созданы Гегемонией. Огромные
купола, которые давали жизни возможность существовать, походили на
аквариумы с тропическими рыбками - или на клетки в зоопарке.
Поэтому, каким бы ненадежным оно ни было, наилучшим убежищем
считалась Земля.
Теперь Джонсон перепрыгивал с тротуара на тротуар, чтобы опять
оказаться на ленте со скоростью три километра в час.
На уровне выхода номер восемь он перешел на неподвижную поверхность.
Выход этот был наименее популярным.
Он предназначался главным образом для жителей, желавших совершить
экскурсию по поверхности планеты. Но, учитывая тот факт, что любопытство
вообще-то не считалось положительным качеством, да и такие прогулки могли
представлять интерес только для специалистов, движения здесь почти не
было, а наблюдение было довольно поверхностным.
Единственный Стражник, заведовавший гардеробом со скафандрами, умирал
от скуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24