Сергей СНЕГОВ
ПРАВО НА ПОИСК

Научно-фантастическая повесть

1
Чарли присел к моему столику, деловито пробежал глазами меню - что бы
в нем ни значилось, он закажет омлет с помидорами и апельсиновый сок, это
неизменно - и "порадовал":
- К Латоне приближается рейсовый звездолет "Командор Первухин". На
нем очередная цистерна с тремя миллионами тонн сгущенной воды. И некто Рой
Васильев. Этот землянин на Латоне пересядет в планетолет на Уранию.
Сгущенная вода прибудет позднее. Ты что-нибудь слыхал о Рое Васильеве? В
общем, готовься к трудным объяснениям.
Меня временами раздражает обстоятельность, с какой Чарли изучает
совершенно ненужные ему фантазии поваров. Как-то, спустя часок после
такого десятиминутного углубления в роспись первых, вторых и третьих блюд,
я поинтересовался, не помнит ли он, что нам сегодня предлагали на обед.
"Конечно, помню, - бодро заверил он. - Были омлет с помидорами и сок".
Даже бифштекса с фруктами и торта не запомнил, а я их жевал перед его
носом за одним с ним столом! На вопрос о Рое Васильеве я не ответил. Я
промолчал сознательно и вызывающе. Молчание - единственное, что молодой
академик, мой начальник Чарльз Гриценко, способен слушать объективно. На
молчание он реагирует быстро и толково. "Молчание информативно, -
утверждает он. - Это самый красноречивый сигнал несогласия в споре, самое
категорическое оповещение протеста".
- Омлет с помидорами и апельсиновый сок, - сказал Чарли в микрофон. -
Эдик, ты слышал, что я сказал? Почему ты молчишь?
- Не вижу причин кричать.
- Кричать не нужно. Но хоть бы промычал что-то. Рой возьмется прежде
всего за тебя. Павел был твоим помощником, связь между его гибелью и
взрывом сгущенной воды на складе почти несомненна. Рой прибывает для того,
чтобы исследовать эту связь... Тебе мало этих фактов?
- Что мне мало и что много - не существенно.
- Правильно, единственно важное - что будет думать сам Рой о
трагедии. Но снова и снова повторяю...
Ему не дал договорить Антон Чиршке, Повелитель Демонов Максвелла.
Этот долговязый, крупноносый, большерукий, белокурый физик известен на
Урании больше по прозвищу, чем по фамилии от родителей. На кличку
"Повелитель Демонов" он откликается охотно, даже гордится ею. Если просто
крикнуть на улице: "Повелитель!", он тоже обернется без раздражения.
Злость он приберегает не для встреч со знакомыми, а для работы. В
лаборатории он неистов. Он дьявольски вспыльчив, Антон Чиршке, Повелитель
Демонов. Если ему кажется, что прибор висит криво, он кричит на него. Я
сам видел, как Чиршке закатил оплеуху командному механизму, включившему не
ту программу. Механизм, правда, пострадал куда меньше, чем рука Антона.
Кроме вспыльчивости и нетерпимости к чужим мнениям, Антон еще и талантлив.
Все мы талантливы, конечно, бесталанных на Уранию не командируют, я вовсе
не хочу сказать, что в этом смысле Чиршке какое-то исключение. Просто он
талантливей каждого из нас. Таково мое убеждение, его разделяют не все, но
я никому не навязываю своих оценок. Его ошеломительно простой механизм,
сепарирующий молекулы воздуха по их скорости, вызвал множество возражений,
каждый помнит, какие шли пять лет назад страстные дискуссии - не было
обидных слов, которые бы не бросали Антону в лицо. Но, между прочим, все
отопление на Урании, все холодильники на нашей экспериментальной планете
сегодня работают от сепараторов Чиршке, от его небольшого заводика,
пущенного в прошлом году: с одной стороны воздух засасывается в приемную
трубу, а с другой две трубы отправляют сепарированный воздух потребителям,
по одной - горячий поток, по другой - ледяной. И кто придумал Антону в
насмешку прозвище "Повелитель Демонов Максвелла", те давно прикусили
языки, а само прозвище ныне выражает не иронию, а уважение. И еще одно.
Антон щедро наделен величайшим даром всюду видеть загадки. У пего вызывает
тысячи недоумений любая вещь мира, любое обычнейшее явление. Павел шутил:
"Антона возмущает даже то, что дважды два четыре. Он не опровергает этой
истины, он только ошеломлен ею". Павел был не просто талантлив, как Антон,
Павел был гениален. И он серьезно говорил об Антоне: "Не хотел бы
попадаться этому человеку под горячую руку. Но если мне захочется услышать
что-нибудь совершенно новое о чем-то совершенно тривиальном, я обращусь к
Чиршке".
- Парни, вы слышали, к нам летит какой-то Рой Васильев, - объявил
Антон, присаживаясь к нашему столу и бесцеремонно отодвигая подальше от
Чарли стакан с апельсиновым соком.
- Тебя это, естественно, выводит из равновесия? - Чарли снова
пододвинул стакан к себе.
- А как может быть иначе?
- Что же тебя поражает в прилете Роя?
- Во-первых, сам прилет. А во-вторых, кто таков Рой? Какого шута мне
в нем и ему в нас?
- Шута нет ни в тебе, ни в нем, а неприятности будут нам всем. Между
прочим, мы их заслуживаем.
И Чарли с обычной своей проницательностью обрисовал ситуацию. Рой
Васильев - физик, даже, скорей, астрофизик, во всяком случае, неплохой
знаток космоса. Кроме того, он детектив. Ну, не простой сыщик, хватающий
за шиворот преступника, этого за Роем не слышно. Но вряд ли на Земле
имеется другой такой же специалист по расследованию непонятных несчастий.
Его стиль - искать в различных бедах не злоумышления, а неизученные
явления природы. Неизученных явлений в природе, особенно в космосе, -
бездна. Очевидно, на Урании Рой займется любимым делом: будет выискивать
что-то неизвестное в недавнем взрыве сгущенной воды и гибели Павла
Ковальского.
- По-твоему, ничего неизвестного не было? - Антон нервно жевал
какое-то блюдо, голос звучал глуше и невнятней обычного. Ясностью речи
Антон не отличается. Разве когда говорит спокойно и уравновешенно.
Спокойным и уравновешенным я видел Антона очень редко.
- Суть не в неизвестном, а в том, чтобы хорошо объяснить известное, -
спокойно отпарировал Чарли.
- Ты педант! - закричал Антон, отрываясь от еды. - В жизни по
встречал большего педанта!
- Ты, наверно, хотел сказать: более точного человека? Тогда это я. Я
правильно понимаю словечко "педант"?
Антон мигом вышел из себя. Он хлопнул кулаком по столу, Чарли
поспешно схватил полный стакан сока и отпил немного.
- Ты консерватор, Чарли! Я всегда это говорил. Чего ты ухмыляешься? В
древности такие издевательские усмешки приравнивались к уголовному
преступлению. Иногда жалею, что наша эпоха пренебрегла многими хорошими
обычаями старины.
Улыбка Чарли говорила не об издевке, а о том, что он собирается
придать дискуссии неожиданный поворот. Чарли великий мастер на парадоксы.
Я провел пять лет под его начальством и сотни раз терялся до немоты, когда
Чарли принимался выворачивать привычные понятия. Если Антон ко всему
придирается, то Чарли частенько усмехается и нередко делает это с таким
серьезным выражением лица, что охватывает дрожь, а не смех. В те древние
времена, о каких вспомнил Антон, Чарли провозгласили бы великим софистом,
мастером невероятного толкования слов. Я не сомневался, что он готовится
нанести Антону именно такой удар, каким неоднократно сражал и меня, и
противников посильней, - обернуть против Антона собственные его аргументы.
- Как понимать странный термин "консерватор"? - сказал он так мягко,
что легко обманул Антона.
Меня, естественно, он обмануть не мог. Я с интересом ждал
продолжения.
- Как все люди понимают!
- Как понимать фразу "понимают, как все люди"? Антон потерял
терпение. Его глаза засверкали. Он даже приподнялся на стуле. С людьми
Антон не дерется, но стулом хватить об пол способен, случаи такие бывали.
- Возьми словарь международного языка. Можешь перелистать и словари
всех пяти тысяч мертвых языков.
- Я хотел бы услышать разъяснение от тебя, а не из словарей.
Повелитель Демонов все же сдержался. Иногда ему удавалось не
взрываться в спорах.
- Слушай же. Консерватор - человек, который остается всегда одним и
тем же, как бы все ни менялось вокруг; человек, который, однажды установив
для себя систему взглядов, манеру обращения... В общем, придерживается
одного типа поведения. Тебя устраивает толкование?
Настал час торжества Чарли. В спорах подобного рода Антон перед Чарли
- мальчишка перед мастером. Антон к тому же задал нашему академику
достаточно простую задачку.
- Вполне устраивает. Ты прав, я - консерватор. И горжусь этим!
- Ты хотел сказать - стыжусь?
- Я сказал то, что хотел сказать. Да, я не меняюсь. У меня ко всему
один подход. Я стараюсь понять все новое, постигнуть все неизученное,
овладеть всем трудно дающимся. Для меня мир - пустыня, где каждый шаг
вперед сулит открытия. Я всегда в поиске и не позволю себе почить на
однажды достигнутом. И не стану выдавать чужой успех за собственный. Но я
не всеяден, не равнодушен, не безучастен. Я пристрастен и односторонен,
тут тоже не собираюсь меняться: всегда поддерживаю доброе против злого,
честное против подлого, справедливость против хищности, неправедно
обиженного против обидчика. О, нет, я не из тех, кто добру и злу внимает
равнодушно - кажется, так в древности говорили об иных мудрецах. Я
человек, никогда не изменяющий человечности. Ибо мое постоянство в том,
что я всегда, везде, при всех обстоятельствах за истину против
заблуждения, за талант против бездарности, за вечный поиск против
бесплодной самоудовлетворенности. Тебе не приходило в голову, что именно
этой моей неизменностью и объясняется, что я горячо поддерживал тебя
против твоих противников и что само приглашение тебя на Уранию вызвано
моими долгими хлопотами в Академии наук? Не я назвал тебя Повелителем
Демонов Максвелла, но если ты сегодня с достоинством носишь это прозвище,
то поблагодари и меня, ибо я способствовал его появлению.
Чарли мог бы и не говорить последней фразы. Антон был сражен. Всех
его душевных сил хватило только на то, чтобы промямлить:
- Ты выворачиваешь мои слова наизнанку, Чарли!
- Тогда говори словами, которые не выворачиваются наизнанку, -
холодно посоветовал Чарльз Гриценко, руководитель Института
Экспериментального Атомного Времени, мой начальник, мой лучший друг, по
специальности блестящий физик, по душевным влечениям - великий софист.
И для него так естественно было одерживать верх в любом споре, что он
и не порадовался, только подмигнул мне.
Антон перехватил его взгляд.
- Послушайте, - сказал он с удивлением, - мы с Чарли битый час
надрываем глотки, а Эдик не выговорил и словечка. Что кроется за такой
отстраненностью?
У этого человека, Антона Чиршке, Повелителя Демонов Максвелла, было
редкое чутье на необычность самых, казалось бы, ординарных поступков! С
этим надо было считаться.

2

"С этим надо считаться", - мысленно остерег я себя. Из столовой мы
вышли втроем. Повелитель Демонов шагал, широко размахивая длиннющими
ногами. "Ходит ножницами", - острили о нем, а одна из его лаборанток
как-то обругала своего руководителя: "Журавль!" Очень точная, по-моему,
характеристика. Когда до Антона дошли и эти две клички, он деловито
поинтересовался: "Ножницы я знаю, а что такое журавль?"
- Чарли, сообщай новости, - сказал на прощание Антон. - И я тебе буду
звонить. Эдика не тревожим, от этого молчуна ничего интересного не узнать.
Заводик Антона приткнулся к Биостанции, Повелитель Демонов свернул к ней.
Мы с Чарли молча прошли мимо ее корпусов. Мардека светила тускло, вот уже
месяц - после взрыва сгущенной воды - даже полдень на Урании вряд ли ясней
земного зимнего вечера. Правда, потоп закончился, из двух миллионов тонн в
пламени и пару вознесенной воды больше полутора миллионов по внезапно
сотворенным рекам и ручьям излились в котлован будущего Института Мирового
Вакуума. Образовалось глубокое озеро длиной с километр и шириной метров в
двести. На берегах этого озера не будут расти деревья и травы, его не
населят рыбы, даже птицы, занесенные на Уранию, стараются летать в
стороне. Оно мертво и останется мертвым. Энергетики утверждают, что вода,
восстановленная из сгущенной, по структуре аномальна: не образует нужных
разновидностей льда, плохой растворитель, не утоляет жажды и вообще, чтобы
она снова стала обыкновенной водой, нужна почти такая же технологическая
обработка, какая потребовалась, чтобы сгустить первичную воду в сто тысяч
раз. Литр сгущенной воды, это известно из школьного учебника, весит сто
тонн. Между прочим, вода, месяц назад огненным вулканом взметнувшаяся над
Уранией, по заводскому сертификату, я сам его видел, была сгущена даже в
сто тридцать тысяч раз. Чарли остановился на краю котлована. Внизу, в
бледном свете полускрываемой облаками Мардеки, расплавленным металлом
поблескивала водная гладь. Я залюбовался мертвым озером. Оно все же было
красиво.
- Помнишь? - спросил Чарли.
Я помнил. До самой смерти эту картину еще никем не виданного
чудовищного взрыва в моей памяти сохраню. Мы с Чарли одновременно
выскочили из наших лабораторий, мы бежали бок о бок к Энергостанции. И
впереди взметывалось нечто, напоминающее вулкан. Не пар, не исполинских
размеров гейзер, как, вероятно, сочли на Земле, когда пришло известие о
несчастье. Это было пламя, странное пламя: сине-фиолетовое, бурное,
пышущее диким жаром. Вода, ставшая вдруг огнем, - таким мы увидели взрыв.
И водяные тучи, быстро затянувшие всю планету, были поначалу не тучами, а
дымом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15