- Не поверю, чтоб вы не... Мое творчество столь
популярно... Насчет горилл во Вселенной. Было повторение на планеты.
- Я слышал об этой передаче, но мы не видели ее, - ответил Рой. - Я в
это время на Марсе расследовал аварию, а брат лежал без сознания. Мне
говорили, что зрелище было восхитительное.
- Да, это верно, сновидение захватывало. В лаборатории, заставленной
механизмами, - вот примерно такой же, как эта, - исполинская горилла орала
человеческим голосом: "Мы вас не звали! Вы несете смерть! Вы сами
погибнете! Удалитесь! Живей! Живей!" И сама горилла была удивительна, и
еще удивительней - загадочные механизмы, а всего поразительней - молнии,
вылетавшие из мохнатой головы обезьяны при каждом жесте. К тому же она
кричала не словами, а вспышками разрядов, она гремела, а не говорила, так
было выполнено телезрелище. Люди отшатывались от экранов, две женщины
упали в обморок, они сами написали об этом на студию. Дело не в нервных
женщинах. Искусство хорошего производителя снов захватывает и терзает,
печалит и радует даже флегматиков!
- Короче, вас можно поздравить с созданием нового бредового шедевра,
- вежливо промолвил Рой. Он переглянулся с братом.
Да, его можно поздравить, сам он тоже так думает об этом трижды
неладном сновидении, оно ему удалось, хотя и принесло множество огорчений.
Коротенькая жуткая картинка, фантастическое эссе - вот как он сам
воспринимает это произведение, названное сжато и точно: "Гориллы у
космопульта". А на другой день посыпались письма и на телестудии зазвенели
звонки: точно такое же видение имеется и в четырнадцатой завершающей
катушке полного собрания сновидений Джексона Петрова, и даже название
похожее: "Обезьяны в космосе"... Нет, он спрашивает, отдают ли братья себе
отчет в трагизме ситуации? Оригинальнейший снотворец сегодняшнего века
эпигонски повторяет ветхий бред полузабытого древнего мастера -
гениального, конечно, но допотопного, как ихтиозавр! Что общего между ним
и стариком Джексоном? Каким образом видения давно истлевшего человека
могли повториться в мозгу современного бредовика? Вот какую задачу он
ставит перед братьями, вот почему приехал к ним. Генрих и Рой распутали
тайну гибели Фреда Редлиха, восстановили доказательства великой теоремы
Ферма, а теперь могли бы потрудиться над загадкой передачи бреда из одного
мозга в другой. Буквальное повторение одного и того же видения через сто
лет после его первой трансляции - величайшая тайна века, он и такой
формулы не побоится!
Когда снотворец умолк, Рой осторожно сказал:
- А может быть, тайны-то нет? Вы когда-то познакомились со
сновидением Петрова, оно отпечаталось в вашем мозгу...
Артемьев остановил его возмущенным взмахом руки:
- Нет! Сто тысяч раз - нет! Я не хотел говорить... Будет ужасно, если
телекритики узнают...
Рой со скукой пожал плечами:
- Чтоб распутать загадку, мы должны быть уверены, что она реально
существует. Такой убежденности у меня пока нет.
Снотворец теперь запинался на каждой фразе:
- Дело в том, что... Оригинальность видений - такое бесценное
качество... Любое чужое видение столь ужасно на меня влияет... Даже мастер
превращается в эпигона. - Он набрался духу и выпалил: - Я никогда не видел
этого сновидения Джексона Петрова! И других его сновидений не знаю. Вот
полная правда о моем отношении к Джексону.
- Но можете ли вы поручиться, что его сновидения не стали вам
известны иным путем, кроме стереоэкрана?
- Два миллиона раз - нет!
- Я подразумеваю книги, рассказы бредозрителей...
- Еще один миллион! Книг я не читаю, а рассказы о снах выношу, когда
говорят лишь о моих собственных сновидениях. Оригинальность - нежный
цветок, ее надо оберегать от постороннего воздействия. Я, конечно, могу
быть уверен, что вы займетесь срочным распутыванием моей загадки?
Рой развел руками.
- К сожалению, это зависит не только от меня. И боюсь...
Генрих, до этого молчавший, вмешался:
- Можете не сомневаться, друг Артур, мы сегодня же приступим к
выполнению вашей просьбы.
Рой, проводив снотворца до двери, упрекнул брата:
- У нас столько проблем, срочных и важных, неужели ты и вправду
собираешься погрузиться в этот вздор?
- Как понимать определение "вздор"?
- Обыкновенно, нормально, общепринято, стандартно! Вздор - иначе:
чепуха, ерунда, пустопорожность, вранье, околесица, бестолочь, нелепость,
ахинея, галиматья, дичь, чушь, мура... Еще уточнения требуются?
- Что-то в этом человеке поражает, - задумчиво сказал Генрих. - Я
тоже не любитель сновидений на публику, но ведь многие этим увлекаются, а
почему? Что их захватывает? И ведь странно, согласись, неожиданное
возобновление через сотню лет отнюдь не стандартного зрелища -
каких-нибудь облетов планет, встреч с пришельцами из космоса, в общем,
распространенных сюжетов...
- Ничего странного. Врет снотворец. Плагиатор! Знает он Джексона.
- А если не плагиатор?
Рой раздраженно махнул рукой.
- Ты, кажется, заявил, что не присоединяешься к расследованию аварии?
Вот и занимайся снотворчеством, а нас с Арманом не отвлекай.
- Я хотел предложить как раз такое разделение тем, - миролюбиво
сказал Генрих.
Рой ответил сердитым взглядом. Он гораздо лучше брата знал древнюю
историю и нередко ввертывал в свою речь старинные словечки. Больше других
старинных словечек он любил слово "вещий". Он говорил, что слово это
пахнет секретами, что в нем таится загадочность, что оно возбуждает
любознательность, погружает во вдумчивость. Рой и не подозревал во время
спора с братом после ухода Артемьева, что не так уж много времени пройдет
до момента, когда он сам охарактеризует внезапное желание Генриха помочь
сновидцу именно этим емким словцом: вещее!

4

Дня через три Генрих попросил Роя и Армана прийти к нему.
- Хочу продемонстрировать сновидения Джексона и Артемьева, чтобы вы
сравнили их. Рассматривайте это как отдых, если по-прежнему не пожелаете
принять участие, - сказал Генрих.
На стереоэкране последовательно сменились два зрелища: почерпнутое из
четырнадцатой катушки полного собрания сновидений Петрова и то, о котором
говорил Артемьев.
- Ваше мнение? - спросил Генрих, выключив экран.
- Они прежде всего разные, - первым отозвался Арман. - Артемьев
преднамеренно видит забавные сны, он тешит нас кошмарами, но и во сне не
верит в свой сон. Бред у Артемьева - хорошо отработанное ремесло. А
видения Джексона художественно убедительны.
- Покажи Джексона еще разок, - попросил Рой.
Среди кубических механизмов, чудовищно несоразмерных, скорее
силуэтов, чем вещей, металась и вопила безобразная обезьяна с искаженной
мордой и кроткими испуганными глазами. С головы ее срывались молнии,
ударявшие в кубики механизмов и погасавшие в них, грохот разрядов
складывался в слова; слова не грозили, а умоляли. Старая обезьяна,
сновавшая меж диковинных аппаратов, кого-то тревожно предупреждала об
опасности, руки ее хватались то за один кубик, то за другой, лихорадочно
их перетасовывали, потом вдруг всеми когтями впивались в лохмы головы, и
обезьяна безвольно качала потупленной головой, из глаз ее катились
слезы... Плач обрывался внезапно, как и начинался, и снова обезьяна
бросалась то к одному, то к другому нагромождению кубиков, энергично с
чем-то сражаясь, чему-то изо всей мочи противодействуя...
- И вправду не очень развлекательно, - заметил Рой. - Для чего
Джексон продуцировал такие сны, Генрих?
- Я бы поставил вопрос по-другому. Не для чего, а почему? Какие
мысли, какие чувства, какое душевное состояние порождало в его мозгу эти
фантастические картины?
- Все-таки я хочу разобраться, - сказал Рой.
Генрих спорил слишком запальчиво. Сновидения, даже художественно
отработанные, не заслуживали такой пылкой защиты.
- Ты хочешь понять, что означает эта странная картина?
- Нет, хочу понять, для чего ты вызвал нас.
- Я вчера изучал биографию Петрова и столкнулся с некоторыми
странностями. Дело в том, что у Петрова была обезьяна, и очень любимая.
- Домашняя обезьяна?
- Раньше бы надо условиться, как толковать этот термин - домашняя.
Шимпанзенок Нелли. Джексон, впрочем, звал ее Олли. Эту Нелли, или Олли, он
получил в дар от галактического штурмана Михаила Борна, когда тот умирал.
- Михаил Борн? - переспросил Рой. - Не тот ли, что один вернулся на
Землю после аварии звездолета "Цефей" неподалеку от Ригеля?
- Он самый. Но он вернулся не один.
- Сколько знаю историю звездоплавания, весь экипаж "Цефея" погиб.
Посланный на помощь галактический курьер "Орион" обнаружил на "Цефее"
двадцать три трупа и одного полумертвеца - Михаила Борна. Его выходили
лишь на Земле. Так?
- Так, Рой, но не совсем. Борн остался парализованным и немым.
Понимал его лишь Джексон - они были друзьями с детства. Никаких сведений о
трагической гибели экипажа у Борна выведать не удалось. Суть не в этом.
- В чем же?
- Я уже сказал, Михаил вернулся не один. С ним был шимпанзенок Нелли,
тоже член экипажа. Нелли, как и Михаил, не погибла. Самое интересное было
знаешь в чем? Джексон разобрал одну фразу, часто повторявшуюся Борном, не
знаю уж, как он ее произносил: губами ли, руками или движением глаз. Фраза
такая: "Олли нас всех спасла".
Джексон объяснил, что Михаил назвал обезьянку Олли, а не Нелли, как
она значилась в судовых списках.
- Всех спасла, в то время как все погибли? Обезьянка удивительная!..
- Многое в ней еще удивительней! Олли прожила на Земле несколько лет
и ничего не ела и не пила.
- Это установлено?
- Я вчера был в Музее Джексона Петрова и побеседовал с
роботом-хранителем, слугой Джексона. Вы знаете этих старинных забавных
человекообразных, фиксирующих на пленке каждое слово хозяина. Так вот, я
прослушал все распоряжения Джексона относительно Олли. Он никогда не
требовал для нее еды и питья, никогда не брал ее в столовую. Добавлю, что
он редко показывал ее гостям, редко выводил гулять.
- Но ее видели другие? - спросил Арман.
- Да, конечно. Она иногда выбиралась из комнатушки и сидела на
диване, очень смирная и тихая. Гости ее не любили. Им казалось, что она
прислушивается к разговору... О чем ты думаешь, Рой?
Рой не сразу вышел из задумчивости.
- Интересно! Но по-прежнему не вижу, какой можно сделать конкретный
вывод из твоего розыска.
- И я не вижу, - признался Генрих. - Но мне все больше кажется, что
делом этим следует заняться поглубже. Если вы оба не переменили отношения
к развлекательным зрелищам...
- Ты внимательно осмотрел квартиру Джексона, Генрих?
- Я ее не осматривал, музей был уже закрыт. Я поговорил с роботом и
обещал зайти сегодня. Хочу вам предложить пойти со мной.
Арман покачал головой:
- Через час меня ждет Андрей. Контрольная проверка аппаратуры перед
экспериментом. Идите вдвоем.

5

Робот был старый, замшелый, только антикоррозийный лак спасал его от
проржавления; он разговаривал тем скрипучим голосом, что появляется у всех
дряхлых роботов перед отправкой на перемонтировку. И если Чарли - так
звали робота - еще существовал, то лишь потому, что принадлежал Джексону:
он был уже не слугой, а музейным экспонатом. И стоял он на своем обычном
месте в прихожей квартиры Джексона и, хоть по-прежнему мог ходить по всем
шести комнатам, уже семьдесят лет не двигался с этого поста. Табличка на
стене извещала, что первые тридцать лет после смерти хозяина Чарли
непрерывно, днем и ночью, медленно, безнадежно слонялся по квартире,
всматривался тоскующим красным глазом в вещи, вслушивался в шорохи и
прокручивал старые свои пленки с голосом хозяина - людям, входившим в
музей, казалось, что сам Джексон бродит по квартире, отдает приказания
Чарли, разговаривает с друзьями.
- Старина! - сказал Генрих дряхлому роботу. - Ты знаешь о Джексоне
Петрове больше всех на Земле. Нам нужно познакомиться подробней с его
жизнью.
На лбу Чарли тускло засветился красный глазок. Потеряв подвижность,
робот не утратил разума. Он прохрипел - голос доносился словно бы
издалека:
- Если это не повредит хозяину...
- Твой хозяин давно умер, - мягко сказал Генрих.
- Он жив. Он во мне. Он со мной. Он со всеми нами.
- Да, в памяти твоей и человеческой.
- Слушайте! - торжественно сказал робот. - Живой голос моего живого
хозяина.
Из недр Чарли доносилось лишь потрескивание, неясный шум, всегда
сопровождающий работу разлаженного электронного механизма. Потом из
сумятицы помех вынесся молодой, звучный голос: "Чарли! Чарли! Где ты? Я
ухожу поесть, а ты последи, чтоб не падало напряжение! Шесть тысяч триста
семнадцать вольт - такое сегодня задание! И никого не пускай к Олли!"
- Вы слышали живого Джексона Петрова! - торжественно возвестил робот.
- Не смейте говорить, что он умер.
- Генрих, я поражен! - пробормотал Рой. - Такой голос!..
- Друг, повтори этот разговор, - попросил Генрих. - И, пожалуйста,
вспомни другие приказания. Мой брат никогда не слыхал голоса твоего
хозяина.
Генрих, хоть он любил ходить по комнате и временами этим раздражал
медлительного брата, поспешно сел на диван и закрыл глаза. В Музее
Джексона, только впав во временную неподвижность, можно было слушать со
вниманием. Ни в одной из комнат не действовали интерьерные поля, здесь все
оставили, как было при владельце - громоздкая постоянная мебель,
постоянные картины, вещественные, а не силовые ковры. Ходить было
неудобно, даже опасно - забыв на минуту, что движешься среди мебели, легко
удариться о столик, о шкаф, о диван и кресла, споткнуться о ковер,
запутаться в портьере, зацепиться за дверную ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19