В сновидении
содержится столь важная информация, что любая поверхностность опасна.
Существуют особые причины, почему человечеству напомнили о давнем событии.
- Если бы Олли была жива... Что, если она не умерла, Рой?
- Можно проверить. Место ее захоронения, наверно, известно. Но я бы
обследовал Артемьева.
- Зачем?
- Получить полную картину его мозговой деятельности - структуру
излучений, подсознательную сферу...
- Попросить его, конечно, можно. Если снотворец по-серьезному
заинтересован, он даст согласие на любое обследование... Что случилось,
Рой?
- Мыслепередача от Армана! - Рой выхватил из кармана передатчик.
- Да что там? - Генрих в испуге вскочил.
Рой побледнел, передатчик в его руке дрожал.
- С Андреем беда! Нас просят немедленно прилететь.

Глава четвертая. Далекое шаровое скопление...

1

Лаборатория Андрея занимала один из корпусов Института космической
физики. Здесь размещались командные механизмы, операционные залы,
центральная щитовая. Шифровальные аппараты были вынесены в отдельное
здание, на девять десятых погруженное в землю. Когда Рой с Генрихом
подбежали к щитовой, где Андрей устроил свой рабочий кабинет, около нее
стояла группа работников лаборатории, среди них директор института и
Арман.
- Андрей жив, но плох, его сейчас вынесут, - сказал Арман.
Он еще не оправился от перенесенного потрясения, темное его лицо было
пепельно-серым.
Никто толком не знал, что произошло. Арман находился в операционном
зале, когда в щитовой грохнуло. Взрыв был несильный, его покрыл вопль
Андрея: "Какой ужас!" Сотрудники ринулись в щитовую. Андрей лежал на полу
без сознания. Вызванные врачи удалили из помещения всех.
К щитовой подошел президент Академии наук Боячек и отвел Роя в
сторону.
- Несчастья одно за другим, - сказал он, очень расстроенный. - Попали
в полосу невезений. С Марсом еще не прояснилось?
Рой хмуро смотрел на подавленного президента - тому приходилось
нелегко: от него требовали ясных результатов, а он все надежды возлагал на
исследование, зашедшее в тупик.
- Нет ли связи между этими событиями? - продолжал Боячек. - Я не
физик, но мне кажется, что одно событие как-то корреспондирует другому.
- Возможно, связь есть, - сдержанно ответил Рой, - но мы ее пока не
открыли. Правда, мы нашли интересные факты о незнакомых инозвездных
цивилизациях, о них я вас информирую позднее.
Из щитовой выкатилась койка, на ней лежал Андрей. Президент остановил
врача, шедшего позади.
- Сильное нервное потрясение, таков предварительный диагноз, -
ответил врач. - Я бы сказал - нервный взрыв.
- Корытин будет жить?
- Пока удается поддержать жизнь - и это уже хорошо.
Койка покатилась дальше. Боячек спросил директора, можно ли входить в
щитовую или подождать, пока произведут фотографирование. Директор ответил,
что во всех помещениях установлены обзорные теледатчики. Корытин, правда,
свой выключал: он объяснял, что не может сосредоточиться, когда за ним
наблюдают. Но сейчас каждая мелочь многократно зафиксирована на пленке.
Президент первый шагнул внутрь.
- Повреждений не вижу, - сказал он, осматриваясь.
Щитовая получила название от щитов с приборами, дублирующими
командные аппараты операционных залов. В отличие от лаборатории Роя с ее
множеством механизмов, у Андрея не было ничего, кроме стола, стереоэкрана
над ним и самописцев на щитах, да еще стоявшего посреди комнаты
четырехугольного сооружения с телескопическим глазом и вращающимся
креслом.
- Корытин редко прибегал к экрану, он предпочитал оптический
искатель. - Директор показал на аппарат с телескопическим глазом. -
Несчастье произошло во время расшифровки сигналов из скопления Кентавр-3.
- Здесь все? - Боячек обвел глазами вошедших сотрудников лаборатории.
- Давайте восстанавливать картину происшествия.
- Прослушаем запись, - предложил директор.
Обзор щитовой был выключен, но звуковая связь поддерживалась. Корытин
голосом отдавал распоряжения.
Генрих присел около щита, рядом встали Рой и Арман. На экране
появилось изображение операционного зала: сотрудники работали за пультами.
Изредка голос невидимого Андрея требовал, чтоб ослабили или усилили
сигналы. В четыре часа тридцать две минуты, когда шла интенсивная
обработка непрерывно принимаемого светоизлучения Кентавра-3, внезапно
раздался восхищенный голос Андрея: "Наконец-то!", еще через минуту: "Вот
это да!", почти непосредственно за этим новое восклицание, в нем слышалась
досада: "Нет, не успели!", и еще после трех минут молчания вопль: "Какой
ужас! Помогите же!" Вопль был полон отчаяния и так невнятен, словно Андрея
что-то зажало.
Генрих приподнялся и вновь опустился - все в нем рванулось бежать на
этот прорыдавший короткий призыв. Рой молча положил руку на плечо брата.
- И это все, - хмуро сказал директор. - Первый же расшифрованный
сигнал оказался гибельным. К счастью для остальных, Корытин вел
расшифровку один. Он недавно подал мне рапорт, что, пока не убедится в
безопасности приема, никого в щитовую не допустит.
- Запись сигнала, расшифровка которого привела к катастрофе,
сохранилась? - спросил Боячек.
- Да, конечно.
- И ее можно снова попытаться расшифровать?
- Да, конечно.
- В той же последовательности, в том же темпе?
- В той же последовательности, в том же темпе. И, вероятно, с теми же
результатами: новый наблюдатель пострадает так же загадочно, как Корытин.
Президент задумался.
- И, однако, нужно повторить расшифровку. Сигналы, судя по всему,
генерирует высокоразвитая цивилизация. Возможно, она враждебна всему
живому и, как сказочный джинн, платит гибелью каждому, кто пытается с ней
познакомиться. Но даже в этом случае мы должны знать характер опасности,
угрожающей человечеству.
Он посмотрел на Роя. Рой нахмурился:
- Вы хотите поручить и эту задачу нашей лаборатории? Не много ли
заданий?
- А кто другой может провести такие исследования? - спросил
президент. - Вы как-то специализировались на неожиданностях космоса,
другие лаборатории работают по заранее определенной тематике.
Рой колебался недолго.
- Хорошо, мы займемся этим. Андрей - наш друг, несчастье с ним
касается нас близко. И я согласен, что беды последнего времени имеют
какую-то общую основу.
Вскоре Рой попросил разрешения удалиться. Арман пошел с Роем.
- Не могу сосредоточиваться на людях, - пожаловался Рой Арману. -
Временами я завидую Генриху: он способен размышлять в любой обстановке,
ему нужно только увлечься. И размышляет он легко и стремительно, а я
тугодум.
Арман поинтересовался, что обнаружено в Музее Джексона.
- Надо проверить труп обезьянки, - сказал он, выслушав Роя. - Это
сделаем гамма-искателями, не вскрывая могилы. Думаю, Артемьева удастся
уговорить на обследование. Если не возражаешь, этим займусь я.

2

В сознании Андрея не возникало ни четких мыслей, ни бредовых картин:
мозг то пробуждался - слабенькое пульсирующее излучение свидетельствовало,
что клетки живут, - то снова погружался в дремоту. Жизнь на самом низком
энергетическом уровне - такой формулой определил состояние электронный
медик.
- Почти начисто сгорел парень, - отвечал главный врач университетской
клиники Кон Араки на запросы о пострадавшем. Араки был человек, он
высказывался с обычной человеческой неточностью. И если вначале у Роя была
надежда, что Андрей очнется и поможет распутыванию нового происшествия, то
скоро он с этой надеждой расстался. Он так сумрачно и объявил Генриху и
Арману, явившимся после его очередного разговора с врачами.
- Зато есть новости об обезьянке! - сказал Арман. - И не только о
ней, друг Рой, но и о Спенсере с Гаррисоном, и о снотворце Артемьеве!
- Начинайте с обезьянки, - сказал Рой. - В каком состоянии труп?
Труха? Сто лет все-таки прошло после ее смерти.
- Обезьянки нет. В гробу, в котором ее хоронили, нет никаких
останков.
Рой с недоумением посмотрел на Генриха. Улыбающийся брат молчал. Это
было его любимое состояние во время общего разговора: внимательно всех
слушать, улыбаться каким-то своим мыслям, а если вступать в беседу, то
лишь при вопросах, от которых нельзя отмолчаться.
- Выходит, Джексон похоронил пустой гроб?
- Тело было, но за сто лет оно испарилось.
- Сгнило - так говорили когда-то, Арман. Словечко грубое, но точное.
Не вижу причин, почему надо от него отказываться.
- Есть такие причины. Не гниение, а испарение или возгонка. Если тебе
нравится больше другое словечко, пожалуйста, - сублимация. На стенках
гроба образовался налет, плотный, как эмаль, - и это все, что сохранилось
от Олли. Но это лишь часть новости, Рой, и не самая важная. Химический
анализ осадка показал, что Олли была не углеродо-водородо-кислородного
строения, как земные существа, а кобальто-стронциево-гелиевого.
- Что ж, мы и раньше предполагали, что Олли - внеземной гость, -
сказал Рой. - А что о Спенсере и Гаррисоне?
Было ясно, что Арман выкладывает главную новость:
- Помнишь странное явление, замеченное Винклером на Марсе?
- Тело Спенсера там быстро ссыхалось. Неужели и в консервирующей
атмосфере...
- Да, Рой, точно такое же явление, как с Олли. Тело Спенсера
испарялось и оседало на внутренних стенках его саркофага. И если бы Араки
не принял более действенные меры консервации, Спенсер скоро превратился бы
в куколку.
- А Гаррисон? - с волнением спросил Рой. - Ты понимаешь, как нам
важно полностью сохранить хотя бы Гаррисона!
Арман успокоил Роя. Тело Гаррисона не подвергалось возгонке, теперь
прекратилось и высыхание Спенсера. Кстати, высыхание, или мумифицирование,
как назвал это явление Араки, - термин неточный, он характеризует лишь
начало процесса, когда из клеток тела испаряется вода.
- Такой воды в теле девяносто процентов, - возразил Рой. - Вполне
достаточно, чтобы потеря ее непоправимо изменила облик...
Арман подтвердил кивком, что именно так. Пример Олли показывает -
процесс на испарении не закончится. Нет сомнения, что без мощных
консервирующих средств Спенсер, а вероятно, и Гаррисон сублимируют без
остатка, то есть превратятся в конечном итоге в плотный, как эмаль,
осадок, который равномерно покроет внутренние стенки их гробов.
- Подожди, Рой! - закричал Арман на протестующий жест Роя. - Все
знаю, что скажешь: Олли не человек, с ней это возможно, а Спенсер и
Гаррисон - люди, твердая основа человеческого тела рассыпается в прах, но
не испаряется. Так вот, слушай самое поразительное. Клеточная структура
Спенсера и Гаррисона во многом отличается от человеческой!
И Арман с торжеством объявил, что, не ограничившись установлением
возгонки Спенсера и Гаррисона, он проделал химический анализ. До
детального изучения клеток не дошло, такое исследование наспех не
произвести, но составлено общее представление о том, из каких элементов
состоят тела погибших. Так вот, химический состав тела Спенсера и
Гаррисона существенно отличается от состава кобальтово-стронциевой Олли,
но не совпадает и с человеческим. И главное отличие - в теле Спенсера раза
в три больше гелия, раза в четыре больше стронция, в восемь раз больше
кобальта и фосфора, чем у нормального человека. Те же отличия, только
количественно более слабые, найдены и у Гаррисона.
Рой пристально глядел на излагающего свои открытия Армана.
- Ты все свои новости выложил? Я жду самой потрясающей. Неужели и
Артемьев...
- Человек, человек! - Арман захохотал: мысль, что сновидец не земной
структуры, показалась ему забавной. - Между прочим, он с охотой согласился
подвергнуться исследованию. Но и тут есть новость: волновая характеристика
"Горилл у космопульта" резко отличалась от типичной для Артемьева, но зато
всеми волнами и обертонами...
Рой прервал Армана:
- Догадываюсь. Совпала с характеристикой бреда Генриха и с
излучением, которое генерировал мозг Гаррисона?
- Совершенно верно! - Арман воскликнул с восторгом: - Наконец-то
ситуация проясняется! Что ж не радуешься, Рой?
Рой нажал на кнопку. Глухая наружная стена стала прозрачной для
света, проницаемой для звуков. Рой подошел к стене, превратившейся в
исполинское окно.
С двадцать четвертого этажа был хорошо виден северный сектор Большого
бульварного кольца - разноцветные стоэтажные здания, мосты над улицами и
площадями, причальные пятачки для авиеток на крышах и террасах. По
мостовым переходам ходили люди, бегали веселые мальчишки и девчонки; эти
дороги, проложенные на головокружительной высоте, издавна служили для
беготни и прогулок, их любили больше, чем пустынные аллеи парков и
бульваров, - с них открывался величественный пейзаж огромного города.
И всюду, куда Рой ни обращал взгляд, в воздухе мелькали авиетки -
сотни, тысячи авиеток - многокрасочных, ярких, бесшумных, стремительных,
надежных. За безопасностью их полетов следили автоматические диспетчеры. В
Столице люди привыкли жить в трех измерениях, они предпочитали высоту
поверхности, они лишь касались земли, чтобы тут же взмыть ввысь. А между
ними, между пятнадцатью миллионами веселых, энергичных, трудолюбивых
жителей Столицы, еще недавно ходили странные существа, псевдолюди, маски
среди лиц... Зачем они появились? Что они несли с собой?
Даже сюда, на восьмидесятиметровую высоту, доносились птичьи голоса,
шум деревьев бульвара - над ним поднималось здание института.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19