- Было бы куда лучше, если бы вы воспылали такой же любовью к своей родине. О нашей мы позаботимся сами. Думаю, Мексика более нуждается в ваших горящих отвагой сердцах.
- Мы слишком горды, чтобы прислуживать святошам. Лишь в вашей стране храбростью и отвагой можно заслужить почет и уважение.
- Но все вы ранены!
- Пустяки! Банда индейцев дорого поплатилась за эти раны.
- А как быть вот с этим? - спросил полковник Паркер, хватая за шиворот одного из мексиканцев. - Он, верно, тоже мечтает внести свою лепту в нашу борьбу?
Полковник сдернул с головы мексиканца шапку и прикрывающий лицо платок.
- Ба, да это же наш Помпи, - захихикал слуга-негр, стоявший неподалеку. - Он удрал от маса Паркера.
- Помпи - мексиканец! Помпи не знает маса Паркера! - завопил негр.
- В таком случае тебе придется со мной познакомиться. Вестовой, уведите его! И не забудьте надеть на него кандалы и ошейник.
- А вы пока останетесь в городе, - сказал генерал главарю подозрительных мексиканцев, равнодушно взиравшему на арест своего чернокожего собрата.
- Под вашу ответственность, генерал. Нам было приказано как можно скорее прибыть в штаб главнокомандующего.
- Для начала вас осмотрит врач. Если и вы действительно ранены, вас будут лечить. Если нет - отправитесь в тюрьму.
- Но, генерал...
- Довольно, больше можете не утруждать себя объяснениями, - оборвал его тот. - Мы сообщим о вас главнокомандующему. Остальное узнаете позже.
И генерал быстрым шагом направился к гостинице. Ополченцы окружили мексиканцев и доставили их в караульное помещение.
24
Когда двое офицеров ополчения вместе с капитаном Перси вышли из гостиницы, уже стемнело. Некоторое время они молча шли вдоль берега.
- Черт побери! - воскликнул наконец майор Коупленд. - Услышь я нечто подобное еще вчера, я не поверил своим бы собственным ушам. Выходит, и среди нас объявился человек, вообразивший себя восточным султаном. Ему, видите ли, не по нраву наши законы! А когда представители гражданской власти не пожелали понять его прозрачные намеки, он взял и запер двери всех учреждений!
- Ну, за это он поплатится, - заметил полковник Паркер. - Впрочем, если ему удастся разбить англичанин, он может выйти сухим из воды.
- Почему вы так полагаете? - спросил Коупленд.
- Неужели не понятно? Неужели вы думаете, что опьяненная победой толпа станет требовать его наказания? А люди разумные решатся призвать его к ответу и тем самым заслужить упреки в черной неблагодарности? Увы, гражданское достоинство ценится у нас немногим выше, чем в Старом Свете, где принято венчать лаврами разбойников и убийц. Победа вызовет здесь такое же безумное ликование.
- Но разве мы можем желать поражения? - воскликнул майор.
- Я тоже вовсе не желаю этого, - возразил полковник. - Мне не менее вашего дорого то, что я нажил собственным трудом. Но я скорее позволю врагу разграбить свой дом, нежели хоть на йоту поступлюсь гражданскими принципами. Я вместе со всеми создавал наше государство, и мне не безразлично, какое наследие получат мои дети. Мы полны решимости разбить врага, но мы не позволим властолюбивому генералу, утратившему всякий разум из-за нескольких тысяч британцев, наносить смертельные раны всему обществу.
- Ваши гражданские принципы, разумеется, достойны всяческих похвал, усмехнулся капитан Перси. - Только помогут ли они шести тысячам ополченцев разгромить лучшую армию Старого Света? Даже при самом умелом ведении боевых действий мы едва ли можем рассчитывать на победу.
- Эти шесть тысяч ополченцев будут сражаться за свободу своей родины, капитан, - заметил генерал Биллоу. - Это могучая, неодолимая сила. А то, что сделал главнокомандующий, не проступок, а преступление.
- Передача верховной власти одному человеку, - вмешался полковник Паркер, - это диктатура де факто. И если в его руках она даже никому не угрожает, то может стать весьма опасной в руках другого, более ловкого, правителя.
- Ну, это меня не больно пугает, - заявил Коупленд. - Как только мы разобьем англичан, гражданская власть вновь вступит в законную силу.
- Разве я в этом сомневаюсь? - возразил полковник Паркер. - Но чего стоит, в таком случае, гражданская власть, если в минуту опасности она покорно слагает с себя полномочия и подчиняется грубому произволу. Все это свидетельствует о том, что мы не слишком высокого мнения о нашей конституции. Нынешние события могут послужить дурным примером для наших потомков.
- Но позвольте, - сказал капитан Перси, - ведь речь идет лишь о временной централизации власти во имя того, чтобы отразить натиск врага. Разве вы сами не подаете дурного примера остальным, оспаривая приказы главнокомандующего в тот момент, когда неприятель уже подошел к столице?
- Вы храбрый офицер, капитан Перси, но вы не знаете моих людей, заметил майор Коупленд. - Любой из них, не раздумывая, кинется в самую гущу сражения, но едва ли хоть один изъявит охоту дружески поболтать с главнокомандующим, поправшим их права.
- Да, - поддержал майора генерал Биллоу, - во имя блага нашей родины мы обязаны ограничить его власть. Поверьте, капитан, мы и впредь будем исполнять приказы главнокомандующего, ибо того требует конституция, но непременно призовем его к ответу за противоправные деяния.
- Да, именно так, - подтвердил полковник Паркер. - И если вы готовы поддержать нас, милости просим на собрание.
Ничего не ответив, капитан молча поклонился и ушел.
- Он славный молодой человек и храбрый офицер, - заметил полковник. Но два года службы в линейных войсках так заморочили ему голову, что, защищая честь главнокомандующего, он готов вызвать на дуэль любого из нас.
- Не хотел бы я себе такого в зятья, - сказал Коупленд. - Уж больно он смахивает на британского вояку.
- Как раз такие и нравятся молодым девушкам, - улыбнулся полковник. Впрочем, он честно выполняет свой воинский долг.
Сев в лодку, офицеры переправились на другой берег протоки и зашагали к большому дому, окна которого светились сквозь заросли деревьев. Они хотели немного отдохнуть, а потом еще раз обсудить создавшееся положение, прежде чем прийти к окончательному решению, которое в любой иной стране могло бы стать причиной жесточайшего кровопролития или даже свержения государственной власти.
А капитан тем временем вошел в гостиницу и приказал вестовому привести Джеймса. Потом поднялся к себе в комнату, сел в кресло и о чем-то задумался. Несколько минут спустя появились вестовой и англичанин.
- Джеймс Ходж, - приветливо обратился к нему капитан Перси, - прежде чем составить донесение главнокомандующему, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Отвечайте честно и без утайки.
- Заверяю вас, капитан, что вы не услышите от меня ни единого слова лжи.
- Вы сказали, что вас захватили в плен пираты.
- Именно так все и случилось. Если вы потрудитесь запросить штаб наших войск, вам подтвердят, что я говорю правду.
- А еще вы заявили, будто узнали в одном из мексиканцев пирата.
- Да, я опознал его по походке и манере держаться. Все это отчетливо запечатлелось в моей памяти.
В этот миг в комнату вошли три человека. Один с черной повязкой на лице, у другого была рука на перевязи, третьим был юноша с горящими черными глазами. Все они вели себя спокойно и невозмутимо.
- Вы узнаете кого-нибудь из них? - спросил капитан Джеймса.
- Вот этого, - сказал Джеймс, направляясь к человеку с повязкой на лице. - Он - пират.
Обвиняемый холодно и презрительно поглядел на англичанина.
- Что нужно от меня этому юноше? - обернулся он к капитану.
- Вы слышали его слова?
- Разумеется, слышал и могу лишь посмеяться его глупости.
- Клянусь честью, капитан, это пират! - вскричал Джеймс.
- Молодой человек, потерпите немного. Через три дня сюда доставят наши товары, и вы получите возможность самолично удостовериться в том, что все мы - плантаторы и торговцы.
Джеймс сначала побледнел, а затем побагровел от ярости.
- Я его хорошо заполнил! Уверяю вас, я не мог обознаться!
- Коли этот юноша так упорствует в своем заблуждении, то из уважения к вам, капитан, я готов предъявить более веские доказательства.
И он сорвал повязку, обнажив на лбу и щеке глубокую рану, несомненно, нанесенную ему томагавком.
- Больше вы никого тут не узнаете? - нахмурившись, спросил Джеймса капитан.
Юноша внимательно оглядел остальных.
- По-моему я видел и этого человека, - не слишком уверенно сказал он, указывая на второго раненого.
- Вполне возможно, - ответил тот. - Мы с сеньором Марко оба из Накогдочеса. Вот наши рекомендательные письма. А вскорости здесь будут и наши товары.
- Капитан, - заявил первый мексиканец, - мне представляется излишним говорить вам, офицеру доблестной американской армии, о том, сколь подозрительным выглядит поведение этого юноши, который всяческими выдумками и небылицами стремится отвлечь ваше внимание от собственной персоны. Все мы - подданные Мексики и настоятельно просим вас поскорее отправить нас к главнокомандующему. Для начала нас всех тут задержали и обыскали, а теперь, похоже, готовы держать чуть не под арестом.
- Генерал Биллоу приказал вам оставаться в городе, пока не поступит распоряжение главнокомандующего.
- А когда это случится?
- Через сорок восемь часов. А пока ступайте.
Выпроводив мексиканцев, капитан гневно поглядел на Джеймса.
- Джеймс Ходж, для человека ваших лет вы слишком хитры и изворотливы.
- Капитан, заклинаю вас, допросите их снова. Я уверен, что не ошибся. Достаточно посмотреть на их лица.
- Внешность нередко бывает обманчива, - сухо возразил капитан. - К тому же, у нас запрещены допросы с пристрастием. Я рад был бы помочь вам, хотя бы потому, что вы так молоды. Но вынужден предупредить, что вы должны быть готовы к самому худшему.
- Я готов уже к чему угодно. Но если англичанин может рассчитывать в вашей стране на беспристрастие и справедливость, прошу, чтобы вы запросили обо мне штаб наших войск.
- В вашем случае дело касается не только пиратов. Не менее важно и многое другое. Для чего вы переоделись индейцем? Откуда вы знаете Токеа? Об этом нам тоже доложат в вашем штабе?
- Капитан, я не могу говорить об этом, - покраснев, сказал юноша. Не имею права. Я дал честное слово.
- Согласно вашим утверждениям, вы - мичман. А посему вам, как человеку военному, должно быть понятно, что в подобных обстоятельствах не будет приниматься во внимание данное вами честное слово. Вы играете с огнем, Ходж, и потом вам придется винить во всем лишь себя самого. Наши законы суровы и строги.
- И вы могли бы...
- Карает не человек, а закон, - сказал капитан Перси. - Если ваша вина будет установлена, он покарает вас, будь вы хоть наследником английского престола.
Он холодно кивнул на прощание юноше, и тот вышел из комнаты.
25
Мексиканцы не спеша направились к небольшому селению из полутора десятков домов, которое мы, следуя обычаю этой страны, будем называть городком. Его жители - трактирщики, ремесленники и лавочники обосновались тут, чтобы обслуживать моряков и иметь надежный, хотя не всегда почтенный, источник дохода. Некоторые из них работали поденщиками на окрестных плантациях. На пяти домах красовались вывески, указывающие на то, что это трактиры. В один из них вошли мексиканцы и уселись за стол в углу.
Прислушавшись к наречиям, доносившимся с разных сторон, можно было подумать, будто все нации мира прислали сюда своих представителей. Возле самого камина, в стороне от остальных посетителей, случайно заброшенных сюда волей судьбы, расположилась компания истинных хозяев этой страны. Они сидели, закинув ногу на ногу или водрузив их на каминную полку. Время от времени кто-нибудь вставал, чтобы принести еще грогу, который тут же выпивали, не переставая жевать табак.
- Говорят, он приказал расстрелять шестерых ополченцев? - спросил один.
- Да, хотя ему было очень тяжело.
- Скажешь тоже, тяжело. Будь он проклят!
- Парней расстреляли просто за то, что они решили, будто срок кончился и можно отправляться по домам.
- Не забывай, что они принесли присягу на шесть месяцев службы и получали денежное содержание.
- Ну и что с того? Их поймали, поставили на колени у вырытых могил и расстреляли. Бедняга Дик так молил пощадить его!
- Во всяком случае, их судили по закону.
- А по-моему, старый деспот обращается с законами, как медведь с поросятами. Отдает предпочтение тем, что помягче и не кусаются.
- Да, поскорей бы все это кончилось. От военных властей добра не жди. Все приходит в запустение, страну наводняет всякий сброд. - И он покосился в сторону мексиканцев.
- Пора идти. Вот-вот начнется собрание.
Американцы вышли, а мексиканцы остались за столом в своем углу, откуда порой доносились испанские слова, что не ускользнуло от внимания компании весьма прилично одетых людей, сидевших за бутылкой кларета.
- Что там за люди, господин Меркс? - спросил мужчина с одутловатым лицом и голубыми глазами, весьма похожий на лавочника.
- К сожалению, я ничего о них не знаю, господин Гиб, - учтиво ответствовал его соотечественник.
- А вы заметили, господа, сколь надменно взирали на нас американцы? спросил толстощекий, румяный господин, судя по всему, пекарь.
- Да уж, по части чванства они заткнут за пояс даже англичан.
- А как кичатся своей хваленой свободой!
- Господин Меркс, вы, кажется, сказали, что дела на юге идут у них неважно? - спросил господин в весьма элегантном платье, вероятно, портной.
- Видели бы вы, что там творится! Все от мала до велика возводят земляные укрепления, и рабы, и хозяева, а дамы привозят им в колясках обед.
- Но в газетах пишут, что все трудятся добровольно и что нет никаких земляных укреплений.
- Они навалили тюки с хлопком, а перед ними выкопали огромную канаву. Ничего не смыслят в военном деле. Жаль пропавшего хлопка - пятнадцать тысяч тюков! Да, англичане зададут им жару. В войне они знают толк, вон как разделались с французишками в Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33