Ц Эти подростки только выглядят необученными зверёнышами, почтенный. Н
а самом деле они не отказываются от пищи и, видимо, окажутся способны кое-
что понимать, конечно, если попадётся хороший наставник…
Тарким рассмеялся:
Ц О-о, в Самоцветных горах, как я слышал, наставников всего двое, но оба та
кие, что способны управиться с каким угодно строптивцем. Люди говорят, их
зовут Голод и Кнут, А скажите-ка, почтенные, если ваши юные рабы столь мног
ообещающи, почему вы их держите в клетке? Неужели эти славные дикари всё-т
аки пытались бежать?
Ц Мы скажем тебе правду, как подобает добропорядочным торговцам, хотя э
та правда и не является украшением для нашего товара. Они вправду пытали
сь бежать, и не однажды. Тот, что сейчас сидит на цепи, к тому же ещё и кусает
ся, точно самая злобная из собак. Зато оба отменно жилисты и сильны, и ты, бл
агородный сын Ксоо, ещё вспомнишь нашу встречу добром. В рудниках ты поис
тине возьмёшь за них хорошую цену…
Ц Тогда почему, Ц поинтересовался Тарким, Ц вы не отвезёте их туда сам
и? Даже если я их куплю, я ведь не заплачу вам за них так щедро, как заплатили
бы там!
Ц Увы, третий, путешествующий с нами по дорогам земли, заболел, Ц ответи
л чернобородый. Ц Мы, право же, опасаемся, что не успеем туда и обратно до с
нега.
Ц И почему я вечно выручаю кого-нибудь из беды?.. Ц вздохнул Ксоо Тарким.
Ц Сколько же вы, мои почтенные, просите за этих худосочных мальчишек, нав
ерняка утративших подвижность и притом ещё непослушных?..
Владельцы невольников обрадованно начали торг. Каттай жадно следил из п
овозки за тем, как прихотливо колебалась цена, как разговор перескакивал
с достоинств товара к сочетанию благосклонных звёзд на следующий месяц
Ц и затем обратно. Каттаю почему-то очень хотелось, чтобы Тарким купил об
оих подростков. Может быть, оттого, что в караване у него совсем не было св
ерстников. Вдобавок Тарким казался справедливым и милостивым господин
ом. По крайней мере, умеющим вознаграждать за добрую службу. «Если твой но
вый хозяин будет к тебе слишком строг, да не смутит это тебя и да не отврат
ит от праведного служения, Ц наставляла мать. Ц Порою Лунное Небо посыл
ает нам испытания, решая о нашей судьбе и о судьбах наших потомков…»
Наконец Тарким и обрадованные торговцы ударили по рукам: двое мальчишек
, клетка и ослик переменили владельцев.
Ц Как же я буду звать своих новых рабов? Ц поинтересовался напоследок Т
арким. Ц Имена-то хоть у них есть?
Ц У дикого народа веннов, почтенный, нет не только имён, но даже и достойн
ой уважения веры. Они считают себя детьми различных животных. Этих двоих
тебе очень легко будет запомнить. Тот, что сидит в углу клетки, зовётся Вол
чонком. А тот, на котором ошейник, Ц Щенок.
Ц И правда легко, Ц рассмеялся Тарким. Ц Собака и должна быть в ошейник
е. А волк Ц сидеть в клетке!
Двое подростков явно не разумели саккаремского языка, но, естественно, п
онимали, что речь шла о них. Каттай видел: Волчонок так вцепился в прочные
деревянные прутья, что побелели суставы, светло-карие глаза горели огнё
м. Щенок, напротив, сидел совсем неподвижно, обхватив костлявые коленки р
уками и полузакрыв глаза. «Что толку метаться, Ц как бы говорил весь его
вид, Ц если всё равно ничего поделать нельзя?.. Лучше я подожду, пока наста
нет мой день…»
Истину рек тот, кто первым подметил мастерство халисунских лекарей. Мазь
из горшочка под крышкой с красной полоской вправду оказалась почти чудо
действенной. Весь день Каттай осторожно ощупывал свои ступни и под вечер
обнаружил, что волдыри перестали причинять боль. К тому времени древний
лес остался далеко позади, превратившись в подобие тучи, синевшей у гори
зонта. Теперь дорога шла по заросшей густым кустарником пустоши; ровная
прежде земля всё более вспучивалась холмами. С самых высоких вершин уже
были видны впереди белые вершины, словно парившие в безоблачном небе. Ка
ттай смотрел на них заворожённо. Он знал от людей, что наверху будет холод
но. Гораздо холоднее, чем в стольном городе Гарната-кат в самую ненастную
зимнюю ночь. Что ж, у Каттая была с собой связанная мамой тёплая безрукавк
а. И хорошее шерстяное одеяло. Седоусый возчик-сегван, правивший лошадьм
и, пустил его к себе на скамеечку.
Ц Видишь тот куст? Ц спросил он, и кнут в его руках щёлкнул, небрежно сним
ая муху с крупа одного из коней. Ц Небось думаешь, это обычное держидерев
о или ракита? Приосмотрись как следует к его листьям, малец. Этот кустик Ц
самый настоящий дуб, вот как!
Ц Дуб?..
Ц Да. Это оттого, что здесь сухо и холодно и всё время дуют сильные ветры.

Каттай сказал:
Ц В городе, где я вырос, есть умельцы, которые выращивают карликовые дере
вца. Эти мастера обладают особым искусством, и деревца очень дорого стоя
т. Ц Подумал и добавил: Ц Больше стоят, чем я. Возница расхохотался:
Ц А на острове, где вырос я, самые высокие деревья доставали мне лишь до к
олена, а большинство было ещё меньше. Вот так проживёшь жизнь и потом толь
ко поймёшь, как надо было обогащаться!..
Погода стояла в самом деле нежаркая, и Каттай поймал себя на том, что пряче
тся от ветра за свисающим пологом. Потом он заметил небольшую пещерку, сл
овно выгрызенную кем-то в песчаном склоне холма. Сердце сразу заколотил
ось: вот они, знаменитые каменоломни!.. Он отважился спросить:
Ц Это уже рудники?.. На сей раз возчик не стал смеяться над его наивностью,
лишь покачал головой:
Ц Когда мы к ним подъедем, малыш, ты их сразу узнаешь,
Перед самым заходом солнца Тарким вывел караван к берегу речушки и велел
останавливаться на ночлег. Каттай натянул сапожки и попробовал осторож
но пройтись, и у него получилось. Он помог Харгеллу таскать воду для костр
а и собрал в кустах сухих веток на растопку. «Всегда будь полезен своему г
осподин ну, Ц говорила мать. Ц Не сиди без дела, это грешно!»
Несколько раз он проходил мимо клетки; с мальчишками из «дикого племени,
рекомого веннами». Каттаю хотелось заговорить с ними, но он не отваживал
ся. Да и как с ними заговоришь?.. Чего доброго, ещё зарычат или залают в ответ
. Сами они большей частью сидели тихо, лишь изредка перебрасываясь слово
м-другим. Каттай внимательно и с любопытством вслушивался в их речь. И наш
ёл, что она в самом деле была ни на что не похожа. А уж он в родном Гарната-ка
те каких только купцов не видал!..
В конце концов столковаться с новоприобретёнными сумел не кто иной, как
Харгелл. И, если подумать, ничего удивительного в том не было. Надсмотрщик
у приходится иметь дело с рабами из самых разных народов, и грош ему цена,
если он не сумеет объяснить каждому, что от него требуется!
Когда начали раздавать кашу, Харгелл подошёл к клетке и стал обращаться
к мальчишкам поочерёдно на всех наречиях, которые знал, начиная со своег
о родного нарлакского. И скоро пришёл к выводу, что народ веннов обитал де
йствительно где-то далеко и притом в отчаянном захолустье, там, где не име
ли понятия о языках великих торговых держав. Харгелл был уже готов махну
ть на свою затею рукой, потом вспомнил, что продавшие рабов вроде бы упоми
нали северные края, и решил наудачу испытать сегванскую речь. Хотя на сег
ванов Ц что береговых, что островных Ц юные невольники были похожи мен
ьше всего…
И вот тут ему неожиданно повезло. При первых же словах на лице напряжённо
слушавшего Волчонка отразилось искреннее облегчение.
Ц Я понимаю тебя, Ц сказал он Харгеллу. Выговор был довольно неуклюжим (
как, впрочем, и у самого надсмотрщика), но вполне членораздельным.
Ц Ты забыл добавить «господин», Ц наставительно поправил Харгелл. Жиз
нь научила его: в таких вещах раба следовало вразумлять без промедления.
И без поблажек.
Ц Я… недавно, Ц медленно ответил Волчонок. Ц Я ещё не привык…
Ц Господин!
Ц Г-господин…
В руках у Харгелла была длинная палка, необходимая в его ремесле. А может,
просто урок оказался не первым.
Довольный надсмотрщик посмотрел на Щенка и обратил внимание, что тот, ок
азывается, впервые утратил невозмутимость: сидел напрягшись всем телом,
и глаза у него были весьма нехорошие. Харгелл даже подумал, что парень был
странно похож на своего четвероногого тёзку… на взъерошенного пёсьего
детёныша, из которого обещает вырасти ого-го какой Пёс. С во-о-от такими зу
бами… Харгеллу это не понравилось. Строптивые юнцы, если сразу не выбить
из них дурь, очень скоро превращаются в опасных рабов. Не успеешь оглянут
ься, как щенячью шёрстку заменит щетина свирепого кобеля… «Впрочем, Ц с
казал он себе, Ц мне-то что за печаль? Всё равно скоро его продавать…»
Ц А этот, Ц спросил он Волчонка, Ц тоже понимает меня?
Ц Да… господин. Он умеет говорить по-сегвански.
Ц Тогда почему он ведёт себя так, словно Боги забыли наделить его речью?

Ц Он не любит сегванов…
Ц Не слышу! Волчонок спохватился:
Ц Он не любит сегванов, господин. У них было немирье, и он поклялся о мести.

Ц А почему ты сидишь просто так, а он Ц на цепи? Из-за побегов небось? Гово
рят, он даже кровь кому-то пустил?
Волчонок оглянулся на своего товарища. Надо было отвечать, и он проговор
ил неохотно, словно совершая вынужденное предательство:
Ц Он сын кузнеца, господин, и дважды открывал замок, которым запирается к
летка,
Ц Это правда? Ц Харгелл живо повернулся к Щенку. Ц Ты! Тебя спрашиваю!
Тот не пожелал открыть рот, и Харгелл ткнул его палкой. Ткнул умело, больно
, в рёбра. Со второго раза Щенок поймал и перехватил палку. Надсмотрщик, по
нятно, её тотчас высвободил, но про себя отметил, что рука у Щенка оказалас
ь на удивление сильная. Паренёк между тем посмотрел на него серо-зелёным
и глазами и плюнул сквозь решётку. Не в Харгелла Ц просто так, наземь. И от
вернулся.
Харгелл отлично знал подобное состояние, которое переживает иной пленн
ик, только что проданный в рабство: «Ну, бейте, убивайте меня, я вам покажу, к
ак умирают воины моего рода…» Нет уж. Пускай этим занимаются, если глупос
ти хватит, надсмотрщики там, в Самоцветных горах. У него, Харгелла, работа
другая Ц доставить туда всех рабов живыми и по возможности невредимыми.
Он, конечно, обломает тех, кто даст ему повод. Но с большинством пускай воз
ятся их новые господа…
Он кивнул, довольный, что сумел-таки объясниться с мальчишками и, что гора
здо важнее, разведать нрав того и другого. Уважающему себя надсмотрщику
следует знать всё о своих подопечных. Хотя бы им предстояло путешествова
ть вместе всего несколько дней… Он пошёл прочь, кивнув Каттаю, безмолвно
присутствовавшему в сторонке:
Ц Накорми их.
Каттай помчался было бегом, но стёртые ноги тотчас напомнили о себе, отоз
вавшись болью. Всё же он поспешил как мог и вскоре вернулся с миской и ложк
ами. Тут оказалось, что миска между прутьями не проходила, а каша была дост
аточно жидкая: наклонишь Ц немедленно выльется. Тогда Каттай натянул ру
ки ив курточки на ладони, чтобы не жечь рук, и сказал по-сегвански:
Ц Ешьте, я подержу.
«Всегда будь полезен другим рабам, Ц учила мать. Ц Особенно таким, кото
рые в неволе Недавно. Они могут не знать обычаев и по незнанию совершить п
роступок, за который будут наказаны…»
Юные венны, проголодавшиеся за день, с готовностью взяли деревянные ложк
и. Щенку, с его цепью, было трудно зачерпывать сквозь решётку, он ел медлен
нее, и Каттаю показалось, что Волчонку досталась большая доля. Щенок ниче
го по этому поводу не сказал. Каттай вымыл миску и принёс мальчишкам глин
яный кувшин с водой из реки.
Вечерами Ксоо Тарким иногда позволял себе пороскошествовать, Ц если, к
онечно, позади был удачно прожитый день, за который не грех себя немного п
обаловать. Нынешний вечер был как раз из таких. Его караван безбедно одол
ел дневной переход: никто не свалился замертво, не поранился, не заболел, п
ослушная пегая кобыла ни разу даже не споткнулась… и от рудников его отд
еляло чуть меньшее расстояние, нежели накануне. Тарким полулежал у костр
а, блаженно вытянувшись на ковре (шутка ли Ц день-деньской провести в сед
ле, присматривая за людьми!), не спеша жевал только что поджаренную лепёшк
у и копчёное мясо, очень тонко, как он любил, нарезанное старательным Бели
ром. Тарким ужинал не спеша, растягивая удовольствие. Он смотрел на огонь
сквозь большой стеклянный бокал, любуясь отсветами огня. Он был доволен
собой. Те двое торговцев, что продали ему веннских мальчишек, определённ
о присочинили себе больного товарища, чтобы он, Ксоо Тарким, не уличил их в
неопытности. Конечно, они просто боялись застрять в Самоцветных горах, з
апертые снегом, который сделает перевалы непроходимыми. Тарким отхлебн
ул ещё немного славного мельсинского вина, в меру хмельного, сохранившег
о золотой аромат любовно возделанного винограда. Он-то был опытным торг
овцем и в Самоцветные горы шёл не впервые. А потому очень хорошо умел выбр
ать время для подобной поездки Ц в самом конце лета, в месяце Яблок, котор
ый обычно считают неподходящим для путешествия по горам. Это мнение тех,
кто редко высовывается за городские ворота. Послушать их, так надо было б
ы вести караван весной, когда только-только устанавливается тепло. Глуп
цы! Где ж им знать, что лишь к поздним Яблокам на перевалах успевает просох
нуть талая грязь, в ущельях успокаиваются безумные реки и можно более не
опасаться лавин, а воздух ещё остаётся более-менее тёплым, пригодным для
дыхания!.. К тому же Тарким давно следил за погодой и знал приметы, позволя
ющие судить, каковы окажутся ниспосланные Небом лето и осень. Эти примет
ы описаны в книгах, и горе купцам, не читающим книг, ибо те составлены мудр
ецами. Такими, например, как достославный Зелхат, домашний лекарь и наста
вник саккаремского шада… Таркиму не нравилось слово «шад», он, как и мног
ие образованные саккаремцы, полагал его варварским сокращением от «шул
хада» Ц воистину державного, произнести-то приятно, титула государя со
седней страны.
1 2 3 4 5 6