Штука, которую я тебе посылаю, называется «Моментальный снимок с нашего
президента». Если тебе очень уж невмоготу будет это читать, порви и брось
в корзину для мусора.
Твой друг
Билл Сидней Портер".

12

"Дорогой Билл!
Я всегда говорил братьям, что ковбой-лентяй Билл Сидней Портер оттого по
лная бездарь в нашем деле, что ему уготована другая судьба, а ведь только г
ений, то есть сын Божий, может быть наделен всем поровну. Ты, увы, не сын Божи
й, но ты настоящий молодец, потому что дал хороших тумаков нашему президе
нту, который строит из себя девственницу, а торгует собою, как самая после
дняя шлюха.
Однако, мой дорогой Билл, ты должен тщательно взвесить, стоит ли печатать
этот рассказ в твоей газете, потому что у президента Кливленда на следую
щих выборах будет много сторонников в Остине, и это, я думаю, может весьма
серьезно осложнить твое положение главного редактора. Ты человек довер
чивый и честный, только такие, наверное, и могут сочинять, ты не знаешь, как
злопамятны люди, ставящие на того или иного петуха во время предвыборног
о боя, а ты у них отнимаешь не фантик и не «золотое кольцо с бразильским бр
иллиантом», которое мы изготовляли за полтора доллара, чтобы всучить нув
оришам за триста; ты отнимаешь у них шанс на четырехлетнее государственн
ое могущество, которое стоит денег, очень больших денег, Билл.
Ну ладно, ты намекаешь в своей юмореске, что эмблема твоей «Роллинг стоун
» «Ботас» (и
сп.) Ц ботинки.
похожа на бомбу, начиненную динамитом, и поэтому от тебя разбегают
ся в Вашингтоне все чиновники. Но когда ты описываешь, как президент Клив
ленд, увидев у тебя в руках эмблему твоей газеты, наделал в штаны и начал б
ормотать, что он «умирает за свободу торговли, за отечество и за все такое
прочее», это запомнят. А еще больше его люди не простят тебе того, что ты вы
вел его совсем уж полным кретином, когда он трусливо заверещал про то, что
ты «подлый убийца, пускай твоя бомба свершит смертоносное назначение», и
все такое прочее. А когда правящий нами дурак понял наконец, что ты не дин
амитчик, и начал с тобою беседовать об отечестве, и выяснилось, что он о не
м ни черта не знает, кроме того лишь, что в Техасе работает его друг Дэйв Ка
льберсон (кажется, это ваш прокурор, отец твоего друга?), и что «вроде бы это
т штат снова объявлен самостоятельной республикой», и вообще «какого цв
ета он изображен на карте, такого ли, каким он является на самом деле?», хоч
ется закричать в ужасе: «Господи милосердный, кто нами правит?!»
Кливленд Ц яростный противник серебряной валюты, поэтому у него есть мо
гучие сторонники в Техасе, им не понравится, что ты выставил их человека п
олнейшим идиотом. Стоит ли тебе лезть на рожон? Конечно, если ты готовишь с
ебя к политической карьере Ц тогда дело другого рода, можно рискнуть, но
ты мне об этом раньше ничего не писал. Если же ты просто-напросто задираеш
ься, то подумай семь раз, прежде чем отрезать. Тебе могут мстить, а месть си
льных беспощадна и неуязвима…
…Я бы не стал тебе так писать, не будь эта штука талантливо сделана. Презид
ентов ругать никому не возбраняется, но ты это делаешь столь искрометно,
так необычно, так впервые , что это нельзя не заметить и, замети
в, не запомнить…
Нет ничего ужаснее столкновения таланта с бездарностью, доверчивости с
коварством, честности с моральным извращением, любви с эгоизмом, открыто
сти с самовлюбленной недоверчивостью. Тебя пока что миловала жизнь, ибо
ты ее не задирал, сидел себе в кассе и выдавал баки нашему брату. Только по
этому ты «проскакивал», Билл, только поэтому и ни по чему другому. Хватит л
и у тебя сил выстоять? Всякое заявление самого себя во весь голос есть не ч
то иное, как объявление войны конкурентам. А их у тебя будет много, потому
что имя им серость, а нет ничего могущественнее серости, ибо она удобна, он
а никого не беспокоит, не заставляет думать, все тихо, пристойно и ползуче.

Ты уж извини меня, Билл, но я должен закончить это мое письмо обязательной
банальностью, принятой у людей, которые не ненавидят друг друга: у тебя ес
ть жена, которая слаба здоровьем, и прекрасная дочурка. Подумай не раз и не
два, прежде чем решить напечатать свой грустный рассказ в пока еще твоей
газете.
Твой друг
Ли Холл".

13

"Моя дорогая Этол!
Вместо того чтобы сочинять очередную юмореску для нашего «Перекати-пол
я», пока клиенты банка обедают, сижу и смотрю в одну точку перед собою и ни
чегошеньки не понимаю, и мыслей в голове нет, лишь свистит что-то (если бы в
ихрь свободы!).
Я смотрю на фотографию Ц ты и наша малышка Маргарет Роуз, любуюсь ею и тоб
ою и испытываю щемящее чувство любви к вам, но я не могу, не умею понять, отч
его ты стала столь часто выражать такое открытое неудовольствие мною? За
чем такие вспышки гнева, раздражительности, к чему так обижать того, кто п
редан тебе каждой клеточкой своего существа?!
Мне ведь и работать после такой сцены невмоготу, Этол!
Я начинаю презирать самого себя.
Я посылаю нарочного с этой отчаянной запиской. Ответь, что мне надо делат
ь? Я подчинюсь.
Твой Билл".

14

"Мой милый!
Тебе надо простить свою глупую, вздорную Этол, которая все-таки чуть-чуть
больна и поэтому не всегда может уследить за собою.
Тебе надо не принимать меня всерьез и знать, что я люблю тебя.
Тебе надо меня простить и срочно написать самую веселую юмореску, на как
ую ты только способен. А ты способен на все, и нет на свете никого талантли
вее, любимее и добрее, чем ты.
Твоя глупая жена.
Этол".

15

"Дорогой Эрл!
Мне, конечно, совестно напоминать тебе о том пустяке, который ты должен мн
е вернуть, но я вынужден это сделать потому, что сегодня в наш «Первый Наци
ональный банк» заявился худосочный тип и сунул Биллу Портеру, сидевшему
в кассе, свою бумагу, из которой явствовало, что он является ревизором фин
ансового ведомства и намерен провести учет всех наших документов. Вот та
к-то.
Для нас это было как гром среди ясного неба, ибо наш прежний ревизор, Том, н
икогда не измывался над Биллом Портером и главным бухгалтером Вильгель
мом, рассказывал новые анекдоты из столицы, угощал настоящими сигарами и
явно тяготился своей работой, которую не определишь иначе как труд Лега
вой Ищейки, натренированной на Подружейную Охоту по Доверчивым Двуноги
м.
Поначалу все шло хорошо, но потом Ищейка наткнулся на твою бумагу про дев
ять тысяч. Билл Портер, работающий теперь по вечерам в редакции своей зад
иристой газетенки, а потому окончательно свихнувшийся с ума от писанины
, не смог ничего объяснить Очкастой Змее из Вашингтона, и это пришлось дел
ать мне. Мои объяснения про то, что ты мой старый друг и что ты однажды реши
л сесть за меня в тюрьму, когда я в состоянии проклятого лунатического кр
иза взял из сейфа казенные деньги и спрятал их в своем шкафу и все считали
, что мы их с тобой уворовали, но у меня были дети, а ты был холост и поэтому в
ознамерился отсидеть вместо меня, признавшись, что ты их увел, хотя своим
и глазами видел, как я эти деньги прятал; и если бы не Случай, тебе пришлось-
таки бы отсидеть, не найдись случайно проклятые доллары, Ц на этого гемо
рроидального очкарика совершенно не подействовали. Он дал мне двадцать
четыре часа на то, чтобы я вернул девять тысяч в кассу, иначе он пошлет в Ва
шингтон телеграмму, Банк опечатают, а против Билла Портера, который выда
л тебе эти деньги, начнут уголовное дело. Вот так-то.
Прошу тебя отправить вместе с моим посланцем твой долг, если ты сам не смо
жешь навестить меня, чтобы мы посидели в салуне, попили хорошего виски и в
спомнили молодость, Ц не знаю, как ты, а я все чаще и чаще думаю о наших юны
х годах. Видимо, это приходит к человеку тогда, когда начинается настояща
я старость, то есть успокоение. А всякое успокоение означает тишину и отс
утствие движения. А это, в свою очередь, предшествует образованию зелено
й тины, предтечи тления. Вот так-то.
Прости за то, что я так грустно заканчиваю это послание.
Твой друг Майкл, Серый Наездник".

16

"Дорогой Макс!
Вчера я отправил письмо Эрлу с просьбой вернуть мне небольшой должок, де
вять тысяч долларов, который он взял в нашем «Первом Национальном банке»
Остина три месяца назад под мое честное слово. Как выяснилось, «честное с
лово» теперь не является документом, «к делу не пришьешь», сказал ревизо
р из Вашингтона, Сын Змеи с Отрубленным Хвостом и без Семенников, но с Жало
м. Вот.
Эрл, оказывается, не вернулся еще из своей поездки в Канзас-Сити, поэтому
я просил бы тебя выручить меня девятью тысячами долларов сроком на три д
ня; как только Змея уползет в Хьюстон, я сразу же верну тебе эти деньги.
Если этого моего письма будет почему-либо недостаточно, я прилагаю серт
ификат о том, что передаю в твое владение мою аптеку, салун и гостиницу воз
ле вокзала, которые оцениваются в одиннадцать тысяч долларов, Ц в случа
е, если я не верну занятую у тебя сумму через три дня.
Просил бы передать деньги с нарочным, который везет тебе это письмо. У мен
я осталось всего девять часов до того контрольного срока, который дала З
мея. Если я не положу в кассу эти деньги, то дядя Сэм арестует моего кассир
а и счетовода Билла Сиднея Портера и, таким образом, престижу моего Банка
будет нанесен такой агаперкот, который может заставить нас выбросить на
ринг белое полотенце. Вот так-то.
Остаюсь твоим старым другом
Майклом, Серым Наездником".

17

"Дорогой мистер Планкенхорст!
Я не посмел бы вас отрывать от той гигантской работы, которую вы проводит
е, редактируя столь влиятельную «Свободную Детройтскую прессу», если бы
не обстоятельство, в определенной мере чрезвычайное.
Позволю напомнить о себе: еще пять лет назад Ваша газета любезно опублик
овала мои первые опыты. Ваши сотрудники оценили мой труд сравнительно вы
соко, я получил гонорар в шесть долларов и предложение еженедельно присы
лать мои скучные нотации, отчего-то великодушно наименованные вами как
юморески. Я и делал это, исполненный чувства благодарности к Вашим колле
гам, столь добро поддержавшим скромные начинания провинциального люби
теля, проводящего восемь часов в кассе «Первого Национального банка», а
восемь часов, остающиеся свободными после работы, отдающего унылому соч
инительству.
Совсем недавно я рискнул купить лицензию на газету и теперь издаю в Ости
не «Роллинг стоун»; ее название казалось мне более всего выражающим смыс
л журналистской работы: даже песчинка, брошенная в стоячее озеро, рождае
т круги, пусть даже маленькие, а уж мое «Перекати-поле» вполне может родит
ь обвал в горах! (Не сердитесь, это я так шучу.) Тем не менее я убежден, что шум
и движение угодны прогрессу, затхлость и тишина Ц консервативному проз
ябанию, которое всегда непатриотично по отношению к стране и ее граждана
м.
Чтобы успешно работать в газете, я трачу практически весь свой оклад сод
ержания в Банке на приобретение книг, причем не только справочных. Я пола
гаю, что нашему времени угодна компетентная журналистика, а лишь хорошие
книги рождают истинную компетентность.
Только поэтому, сэр, я осмелился обратиться к Вам с почтенной просьбой вы
слать мне гонорары за последние полтора года. Видимо, они задержаны по до
садной случайности.
По моим подсчетам, Вы должны выслать мне семьдесят восемь долларов. Для м
еня это вполне серьезная сумма денег, которая позволит оплатить счет за
те книги, которые пришли наложенным платежом из Нью-Йорка.
Как Вам известно, газета, особенно в пору становления, дает весьма скудны
й доход, лишь бы свести концы с концами, поэтому рассчитывать на то, что я с
могу расплатиться за книги из поступлений за продажу нашего «могучего»
органа «Перекати-поле», не приходится Ц во всяком случае, пока что.
Не могу не поделиться с Вами также и тем, сэр, что я собираю для моей дочери
Маргарет все издания на английском, испанском и французском языках «Ска
зок дядюшки Римуса». Это самая любимая литература моего самого любимого
существа. Мать Маргарет (моя жена) тяжко больна, поэтому большая часть отв
етственности за воспитание ребенка лежит на мне, а я убежден, что нет боле
е доброго воспитателя, чем хорошая книга.
Только эти обстоятельства вынудили меня обратиться к Вам. Я убежден, что
Вы, как коллега и отец, верно поймете те посылы, которые подвигли меня на ш
аг, предпринятый мною первый раз в жизни. Я могу ждать любое время, ибо исп
оведую в жизни один-единственный девиз: «Честность и непритязательност
ь», но кредиторы не всегда состоят с нами в одном клубе.
Почтительно Ваш
Уильям Сидней Портер".

18

"Дорогой Майкл, Серый Наездник и Большой Драчун!
Посылаю тебе пять тысяч двести сорок четыре доллара. Это вся наличность,
которая оказалась у меня в банке, дома и у Зигфрида Розенцвейга.
Если ты не сможешь перекрутиться в других местах, чтобы достать недостаю
щие баки для Очкастой Змеи, попробуй дружески поговорить с Биллом Сиднее
м Портером.
Дело в том, что я знавал его отца О. Портера. (Кажется, его звали Олджернон Си
дней.) Большего чудака в округе не было. Заниматься бы ему врачебной деяте
льностью, так он, дурында, все время отдавал изобретению вечного водяног
о двигателя, аппарата для летания по воздуху (!), а также специального меха
низма для обработки и уборки хлопка, который может заменить труд негров
на плантациях Юга. На этом он чокнулся, бедняга! Хотя, видимо, болезнь в нем
сидела всегда, поскольку он объявил во всеуслышание, что за врачебную пр
актику не берет с «бедных и с негров». (У него, кстати, лечился Джозеф Баксн
и, ты его должен помнить, он похитил судью Плэйка и потребовал за него выку
п и так его кормил, что судья вызвал к себе в заточение всех друзей, только
б полакомиться на дармовщинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29