Приключения Тинтина”. — Я не верю своим глазам!Он еще больше растолстел. Надо сказать, что я его не видел уже десять лет. Сейчас у него крупное представительство выше колен, солидный багаж под зенками, серебро в шевелюре, хотя он старше меня на каких-то пару лет, и вид прелата чревоугодника, внушающего доверие.Мы обмениваемся обычными похлопываниями и восклицаниями. Вкратце рассказываем друг другу о последних десяти годах. Говорим, что совсем не изменились. И, наконец, я выкладываю свою историйку.— Людовик (это его имя), ты знаешь Отель Цветов? И мой приятель краснеет, как храбрый омар, который нырнул в кастрюлю с кипящей водой, чтобы спасти утопающую лангусту.— Еще бы!— Что это за лавочка?— Ну, эдакое любовное гнездышко! Оно открыто преимущественно после полудня, если ты понимаешь, что я хочу сказать!— Ага! Ясно. Для избранных?— Очень. Парижское джентри наставляет там друг другу рога изо всех сил!— Занятная картина!В эту секунду дверь гостиной открывается и появляется чудное белокурое создание. Ему не больше двадцати пяти. Линии корпуса образца двадцать первого века. Загорелое лицо буквально озарено глазами сиамской кошки.— Но это так! — бросает Людовик. — Ты, кажется, не знаком с моей женой!Вошедшая мило улыбается мне. У нее такие зубки, которые бы затмили витрину у Картье.— Это комиссар Сан-Антонио, о котором я тебе часто рассказывал! говорит Всемоетвойе.— О! Да, — говорит она. — Кажется, вы у него уводили подружек?— Из-за этого Казановы я не мог удержать ни одной! — шутит мой дружок.Атмосфера лучше некуда.Мы выпиваем по рюмочке. Я с трудом отрываю глаза от мадам Всемоетвойе. Настоящая богиня! На ней бежевое платье, на котором прописными буквами написано, что оно от Диора! Как Людо ухитрился овладеть такой потрясающей женщиной!— Итак, к делу, ты хотел меня о чем-то попросить? — говорит он.— Да… — говорю я.— Валяй, все мое — твое, мой вероломный дружище! Я допиваю бокал и, ставя его на английский салонный столик, невинно говорю:— Я хотел попросить тебя одолжить мне мадам! Молчание, которое последовало за этим, могло стать катастрофическим, если бы я не пустился в подробные объяснения:— Те, кого я разыскиваю, скрываются в Отеле Цветов. Они настороже и при малейшей опасности ускользнут. Значит, я должен хитрить и появиться в этом отеле как клиент. Однако это такое заведение, куда ходят вдвоем и преимущественно с хорошенькой женщиной…— Нет, ну ты ненормальный! — протестует Людовик. — Моя жена!— О! Конечно же, да! — стучит ножками белокурая красотка. — Это безумно увлекательно. Я успокаиваю своего друга.— Для мадам это абсолютно безопасно. Главное для меня — проникнуть внутрь, не привлекая внимания. Как только мы окажемся внутри, она останется в закрытой комнате, пока будет проходить операция…Он боится рискнуть, рисковый Людовик. Зато его жена рисковая за двоих. Вы думаете, она упустит такую возможность — нарушить обывательскую монотонность своего существования?— Ты отдаешь себе отчет, наконец, — жалуется он, понимая, что его не услышат, — если кто-нибудь узнает ее в тот момент, когда она будет входить в Цветы, я заработаю репутацию рогоносца!— Никто ее не узнает, — обещаю я. Он поднимает руки.— Ты никогда не изменишься, Сан-Антонио. Ты не видел меня десять лет и вдруг сваливаешься мне на голову, чтобы одолжить мою жену, в этом весь ты!Зарегистрировав это безмолвное согласие, я ввожу Берюрье.— Ты принимаешь командование операцией снаружи, — говорю я ему. Необходимо вызвать из Парижа два фургона с двумя дюжинами молодцов. Вы займете исходную позицию вблизи отеля. Кстати, что представляет из себя это заведение? — спрашиваю я друга детства.Надутый, он объясняет:— Особняк, увитый плющом, посреди парка.— Хорошо. Когда я решу, что настало время действовать, — говорю я Толстому, — то привяжу свой платок к оконной ручке, улавливаешь?— Ясно!— Тогда появляетесь вы и быстро окружаете отель. Будьте внимательными к запасным выходам.— Не беспокойся.— Ни одна душа не должна проскользнуть.— Пусть попробует!— Очень хорошо, а теперь принеси из машины мой гримерный набор.— Зачем?— Я хочу немного изменить свой внешний вид. Пока он выполняет, я спрашиваю Всемоетвойе:— Какая у тебя тачка?— “Студебеккер”, — говорит он. Я ласково похлопываю его.— Не дуйся, вернем мы твою даму в целости и сохранности, Людо.Неужели, старея, ты становишься ревнивцем?— Ты думаешь…Тут снова появляется мадам, которая исчезла, чтобы привести себя в порядок.— Я к вашим услугам!Это заявление не способно рассеять дурное настроение моего однокашника. * * * Вы бы меня, ей-Богу, не узнали, если бы видели, как я отправляюсь в путь в элегантном “Студе” рядом с мадам Всемоетвойе. Я вырядился в маленькие усики а-ля Кларк; круглые очки в золотой оправе и всунул в храпелки два маленьких резиновых шарика, которые расширили крылья носа. Это меня изменило до неузнаваемости!— Я предпочитаю вас в натуральном виде! — говорит по дороге моя спутница.— Спасибо!— Это удивительное приключение для такой бедной маленькой обывательницы, как я… В пригороде так скучаешь… Лошадь, теннис…Это утомительно, в конце концов.Что нужно этой чаровнице, так это атлетически сложенный малыш для утоления ее послеобеденного голода.Все денежные бабы таковы: время после полудня гибельно для них.Сиеста огромна, она угнетает, если нет посуды, чтобы помыть, белья, чтобы постирать, пола, чтобы натереть воском.Я въезжаю через широкий открытый портал, увенчанный вывеской в виде полукруглой арки, возвещающей: “Отель — пансион Цветов”.Цветы здесь повсюду. Шикарные, хорошо ухоженные цветники. В конце бетонной аллеи стоит особняк, перед ним эспланада, усыпанная розовым гравием для шарабанов. Я оставляю свой между “Кадиллаком” с открытым верхом и “Бозон-Вердюра” с кузовом Шапрон и, нежно поддерживая свою мнимую спутницу (которая мило попросила называть себя Патрицией) за талию, вхожу в отель.Огромный чистый холл, окна в мелкую клетку за шторами в мелкую сетку… Старинная мебель норманнского стиля… Все это необычайно богато.— Никогда не думала, что когда-нибудь попаду сюда! — шепчет Патриция.К нам приближается дама, хорошо одетая, седеющая, сердечная, очкастая.— Господа!Она не задает вопросов. Просто нажимает кнопку, и возникает служанка. Ладненькая и аппетитненькая.— Проведите этих господ в двадцать третий! — говорит хозяйка.— Желаете что-нибудь выпить?— Шампанское, — отвечаю я, играя свою роль.— Сладкое?— Сухое!Обмениваясь этими прекрасными репликами, я фотографирую глазами топографию местности. Более того, я пропитываюсь атмосферой. Очень важно — чувствовать атмосферу!Я устанавливаю, что особняк разделен на две части: эта — рабочая половина, она побольше. И еще есть крыло, предназначенное для владельцев и служащих. Ставлю Биг Бен против Бим Бома, маленькие друзья, которых я ищу, обитают во второй половине. Меарист поступил правильно, предупредив меня, что его сообщники — друзья трактирщика.У дамы-приемщицы легкий центрально-европейский акцент, что говорит мне о многом.— Вы расплатитесь сейчас? — спрашивает она.— А как же!Она возвращается к кассе, скромно расположенной в глубине холла за гигантскими филодендронами.— Сто ф! — говорит она.Я говорю себе, что молчание стоит дороговато в наши дни и шампанское тоже. Я плачу, и служанка ведет нас наверх. * * * Апартаменты стоят путешествия. Если бы Мишлин обставлял жилище подобного типа, то в нем стояла бы кровать на четыре лошадки. Все обито цветастым кретоном и обставлено с роскошью. Все радует глаз, все звуконепроницаемое, все симпатично.Патриция кладет свою сумочку на низкий столик. Она разрумянилась от волнения.— Что делают в подобных случаях? — спрашивает она голосом, в котором слышна неуверенность. Я улыбаюсь.— Ну, я думаю, целуют даму. Усаживают ее на канапе, вот сюда.Говорят, что с такой страстью мечтали об этой минуте, что все это похоже на сон. Замечают, что здесь душно, и советуют быть как у себя дома.Она смеется.— Кажется, вы хорошо осведомлены.— Я читал об этом в романах!— Забавные книги вы читаете!Тук-тук в дверь. Это возвращается служанка с серебряным ведерком, из которого выныривает золотистая головка пузыря.— За вами поухаживать? — спрашивает она.— Нет, мы предпочитаем его хорошо охлажденным.Я сую ей тысчонку старыми, которая мгновенно исчезает.— У вас прелестно, — говорю я. — Как давно я здесь не был!Она улыбается мне.— О! Да…— Новый владелец, да?— Да, в прошлом году…— Как зовут этого нового?— Пабст!— Он сейчас здесь?— Да, но у него люди…Разговаривая, я отпускаю маленькие шаловливые поцелуйчики в чудную шейку Патриции, чтобы сбить с толку служанку. Так как я больше не задаю вопросов, она скромно удаляется.— Итак, что вы сейчас собираетесь делать? — спрашивает моя спутница.— Подождать полчаса, чтобы дать время моим коллегам занять исходную позицию.— А потом?— А потом вдохновение будет диктовать мои действия, мой милый друг…Я подхожу к стеклу, чтобы поднять занавеску. Окно выходит на эспланаду. Передо мной панорама парка, бульвара и прилегающих улиц.Патриция садится на диван.— У вас необыкновенная профессия, — говорит она. Я оборачиваюсь. Она положила ногу на ногу так высоко, что я оказался на грани инфаркта. Ее светлый взгляд подернут томной вуалью. По всей видимости, она поддалась сладострастной атмосфере комнаты.Для приличия я сличаю содержимое бутылки.— Глоток шампанского, мой друг?— Вы принимаете свою роль всерьез! — щебечет она. Мы пьем, стараясь не смотреть друг другу в глаза.— Это правда, что вы отбивали всех подружек у Людо? — спрашивает она, заставляя испустить надлежащий смешок.— Это правда, впрочем, мне стыдно за это!— Бедняжка Людо! Вы знаете, что он на вас совсем не сердится?Наоборот, он находит это забавным.— У него очень добрая душа…Зато у его жены — гром и молния, думаю я! Она откидывается на гору подушек.— Вы очень обольстительны, правда, — шепчет она, — даже с этими смешными усами.Ну что вы от меня хотите, когда я слышу призыв, будь то для игры в белот или в частную жизнь, я отвечаю. И самый лучший ответ, который мог дать этой светловолосой подстрекательнице, это сыграть для нее Вальс конькобежцев. Она меня отталкивает как раз настолько, чтобы придать пикантность сцене.— Вы — демон! — хрипит она, обвивая руками мою шею. Я говорю себе, что если Людо никогда не выигрывал в Лотерею, для него пришло время срочно купить билет. Глава 18Что называется, взять реванш (продолжение и конец) — Мы неблагоразумны!Я полностью согласен с Патрицией, поэтому оставляю ее, чтобы выглянуть в окно. На этот раз фургоны на месте. Пора действовать.Небольшая разминка привела меня в состояние боевой готовности. Я в замечательной форме!— Послушайте, мой ангел! — говорю я своей партнерше. Но ей трудно сосредоточиться. За двадцать минут я представил реферат моих фирменных блюд, который ее ошеломил. Она по праву отведала “ракету на орбите”, “соло на гитаре”, “плодородные холмы виноградной лозы”, “новый птенчик Лярусса в цветах”.— Патриция!— Да?Она протягивает мне губы. Я принимаю их.— Откройте настежь ваши нежные ушки.— Готово.— Теперь слушайте. Я сейчас выйду. Когда я уйду, вы запретесь на засов. Подождите пять минут, потом привяжите этот платок к ручке окна, понятно?— Понятно! Берегите себя, мой милый, — нашептывает она.— Как зеницу ваших очей, — отвечаю я ей, как донжуан. * * * Администраторша погружена в книгу, когда я скатываюсь с лестницы.Она поднимает на меня удивленные глаза.— Это невообразимо! — гневно кричу я.— Что происходит, мсье?— Я хочу видеть вашего занятого директора! Клопы в таком заведении — это недопустимо!— Что вы тут говорите?— Три клопа, мадам! Моей спутнице чуть не стало дурно! А я в каком положении! Ей-Богу, это вам так не пройдет!Она в растерянности и только умоляюще делает “Тес! Тише!” — на что я не обращаю внимания.— Несколько лет назад я уже захаживал сюда. Это было серьезное заведение. Я уехал за границу и вот, по возвращении, нахожу вонючий притон!— Но, мсье! — негодует мамаша. — Но, мсье!— Мсье больше нет! Я хочу говорить с директором! Пойдите и скажите ему, что у меня есть для него новости! Самый большой позор в моей жизни! Я привожу даму из высшего общества, потратив столько сил на то, чтобы она решилась! И что же мы видим, открыв совещание в простынях?!— Тише! Тише! — снова умоляет старушка.— Клопы! — ору я. — Клопы, как в последнем портовом борделе! Хорошо что еще не лобковые вши, мадам? А?— Подождите! — уступает служащая. — Я извещу мсье Пабста!Она направляется в сторону сада. Я жду, пока она скроется, и следую за ней. Вот я в хозяйской столовой. В глубине еще одна дверь… Я бегу к ней… Деревянная лестница, более скромная, чем в холле, скрипит под ногами дамы… Я прячусь под лестницей. Проходит немного времени.Затем по ней начинают спускаться две персоны: дама в фиолетовом и какой-то тип, высокий, лысый и бледный; оба болтают на незнакомом языке. Я секу на свои тикалки. Патриция как раз сейчас завязывает на окне сопливчик. Через несколько секунд начнутся народные гуляния.Хозяева уже на последней ступеньке. Я вырастаю перед ними с пушкой в руке. Хорошенькая парочка! Они делают движение назад, которое я пресекаю. Свободной рукой хватаю мужика за галстук и дергаю вперед, другой наношу по башке удар рукояткой пистолета, обеспечивая ему мигрень на три недели. Он валится вперед.Продолжая держать на мушке оцепеневшую Горгону, я волоку его под лестницу, чтобы никто не помешал ему делать бай-бай.— Ну вот, — говорю я его спутнице, — теперь мы одни. Она вскидывает руки, защищаясь, думая, что я собираюсь отоварить и ее. Но я делаю отрицательный жест.— Проводите меня к друзьям, а то я накачаю вас свинцом. Мое лицо, должно быть, настолько выразительно, что она не противится. Мы карабкаемся по ступенькам. А как только поднимаемся на первый этаж, я шепчу ей:— Покажите мне ту дверь, и без шуток, а то у ваших наследников завтра будет праздник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16