https://wodolei.ru/catalog/accessories/derzhatel-dlya-polotenec/nastennye/
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
* *
* *
* *
* БИБЛИOTEKA ЭPOTИЧECKИX POMAHOB *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* M A K C P E H У A P *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* Д Ь Я B O Л Ь C K И E *
* *
* K A P T Ы *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* (ПEPEBOД C HEMEЦKOГO) *
* *
* *
* *
* ЮHAЙTEД-CEKC-ПPECC *
* *
* *
* *
* *
* *
* 1977 *
* *
* *
* *
* *
* *
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- 1 -
Г Л А В А I
Мы прибыли в Амстердам. Был тихий июльский вечер 1948 года. Мне
нарочно приходилось указывать год, чтобы вы не думали, что все со мною
приведенное есть вымысел, но об этом потом.
Итак Амстердам. Лето. Вечер. Я стою у борта, облокотившись на
леера и смотрю на темнеющую вместе с небом воду, в которой словно
расплавленное золото, переливаются огни огромного города. Тихий вечер
навевает сладкие манящие грезы, а незнакомый город обещает много
интересного и увлекательного.
Через час кончается моя вахта, и почему-то на память приходят
слова песенки, которую пела юркая негритянка в портовом кабачке на
острове Борнео:
О, милый мой, Пип.
Ты могуч и красив,
Ты источник радости и сладости
Ты - мой кумир.
Можно без труда догадаться, кто такой Пип, так как негритянка
вертела в руках его резиновую копию и проделывала с нею такие
манипуляции, что молодые матросы, краснея, опускали глаза. Вспоминаю
Бомбей с его широкими улицами, богатыми ресторанами и темноглазыми
индианками. Правда, ничего романтичного в том городе со мной не
произошло, если не считать случая, который скорее всего можно назвать
трагическим. Но о нем я не хочу сейчас думать - это тяжело. Мысли о
воспоминании текут рекой, заливая меня сладостным ощущением жизни,
которая представляется мне сплошным праздничным фейерверком с тем
ничтожным количеством пятен, который в море огня нельзя и различить.
- Фридрих, проснись.
Я очнулся. Передо мной стоял Макс Викерс, второй помощник
капитана. Это смена. Ура. Свободен.
Через 10 минут я уже бежал по зыбкому трапу на берег, на ходу
застегивая пуговицы тужурки. Я взял такси и приказал везти меня в
лучший бар.
Еще десять минут - и я вхожу в великолепный холл гостиницы
"Америка", в которой расположен ресторан супер-люкс. Нелегко описать
ту роскошь, которая делала этот небольшой ресторан лучшим в Амстердаме.
На меня дохнул густой аромат цветов, и нежные звуки джаза обволокли
меня одуряющей негой. Мягко ступая по толстому пушистому ковру, ко мне
подошел официант и провел меня к столику, на котором в широкой
хрустальной вазе высилась гора цветов. Ничего не заказывая, я отпустил
официанта и осмотрелся.
За стойкой буфета на высоких табуретах сидели мужчины и женщины,
которые пили коктейль. Женщины, за исключением тех, которые сидели с
мужчинами, пристально обыскивали зал. Справа от меня расположилась
богатая компания. Два юнца, лет по семнадцать, в обществе довольно
милых дам, гораздо старше их возрастом, о чем-то весело болтали и
громче всех хлопали, когда джаз кончал играть. Еще два-три столика
были заняты парами, которые довольно нескромно любезничали, пользуясь
полумраком, а на мраморной площадке для танцев все время вертелась одна
- 2 -
и та же пара пожилых танцоров, выплясывая такие допотопные па, что вся
публика в зале наблюдала это зрелище, как представление. В общем, было
скучно. Я оставил официанту доллар на столике и вышел. На улице меня
захватил поток людей, и я, не сопротивляясь, плыл, как по течению.
Постепенно улицы опустели, народ пошел посвободнее и я оказался в одном
из невзрачных и тихих рабочих кварталов. Не зная куда двинуться, я
остановился в нерешительности. Мимо проезжал человек на велосипеде.
- Скажите, пожалуйста, нет ли здесь поблизости бара?
Человек остановился. Посмотрел на меня и спросил:
- Вам нужен порядочный?
- Мне все равно.
- Тогда пройдите по этой улице, - он показал на темный, пустынный
переулок направо, - и сверните за угол. Там бар для матросов.
- Спасибо.
Я без труда нашел указанный бар, на котором висела вывеска
"МОРЯК".
В низеньком и длинном зале было дымно и шумно. Справа вдоль стены
высились стойки буфета, а в глубине была небольшая эстрада, на которой
сидел слепой аккордеонист, и его музыку едва можно было разобрать в
гвалте пьяных голосов. Народа было много. Я с трудом нашел свободное
место возле пожилого и бедно одетого матроса, который тупо и
бессмысленно уставился на пустую бутылку из под рома. Перед ним на
столе лежали карты в потертой целлофановой обертке. Он не обратил на
меня никакого внимания, продолжая сидеть не меняя позы. Во взгляде его
мутных, пьяных глаз было что-то нездоровое и я уже собирался было
пересесть на другое место, как вдруг к нашему столику подошла милая, но
грубо накрашенная девушка в дешевом сиреневом платье.
- Что грустите, мальчики? - задорно воскликнула она, блеснув
черными пуговками больших глаз. Странный мужчина вдруг встрепенулся,
оттолкнул перепуганную девушку заорал:
- Пошла вон, шлюха! Жизни от вас нет. - Он нехорошо выругался и,
не глядя на девушку, уже тише сказал: - Кровь вы всю мою высосали,
вампиры. - Его лицо скривила плаксивая гримаса и он, уткнувшись лицом в
ладони, опустил голову на стол. Удивленный и озадаченный, я остался на
своем месте, надеясь разузнать подробнее, что с ним приключилось, что
вызвало такую ненависть к женщинам. Он долго лежал, не поднимая
головы. Потом вдруг резко выпрямился и сунул мне карты.
- Купите карты, всего два доллара, хотите?
- А что это?
- Карты. Смотрите, какие красивые женщины.
Он перевернул одну карту и я увидел изображенную на ней
светловолосую красавицу с красивыми длинными ногами, облаченную в такую
прозрачную серую ткань, сквозь которую явственно просвечивалось
нежно-розовое тело, прикрытое только трусиками. Это был король треф. Я
невольно залюбовался красавицей и попробовал поднять другую карту.
- Нет, сначала скажите, возьмете ли за два доллара.
- Но я не видел карты.
- Это не важно, они стоят больше. Берите, не прогадаете.
Я не знал, что ответить. Карты были заурядные и уже потрепанные по
краям. Правда середина, где изображены женщины, была, как я потом
убедился, абсолютно чиста. Покупать я их не хотел, так как в карты
совсем не играл, ценности в них никакой. Человек умоляюще глядел на
меня прямо в глаза и тихо шептал:
- Ну возьмите. Для вас это ничего не стоит. Вы молоды, вам еще
нравятся женщины.
- 3 -
Я отрицательно покачал головой, а он схватил мою руку и, всовывая
мне в ладонь карты забормотал:
- Берите так, ничего не надо, угостите только вином и мы квиты.
Мне было непонятно то упорство, с каким незнакомец стремился
всучить мне карты, я хотел спросить его об этом, но в этот момент к нам
за столик подсела безобразно толстая, азартно размалеванная девка и,
хлопнув меня по плечу, пьяно пролепетала:
- Всего десять долларов кэп, и море удовольств... - она не
закончила фразу и с визгом бросилась от стола. Мой сосед, гневный и
исступленный, вскочил из-за стола и бросился на девку с огромной
бутылкой из-под рома. Не догнав, ее он со злостью шлепнул бутылку об
пол и вернулся к столу.
- Черт возьми, - выругался он, опрокидывая остатки вина из
стакана, - наплодил их дьявол на нашу голову... Ох, как я их всех
ненавижу... Ну, не будете брать карты, - уже зло спросил он у меня,
пряча их в карман, - ну и не надо. Он пошарил в карманах, выскреб
несколько мелких монет и, бросив их на стол, собрался уходить.
- Прощай, кэптен, передай привет своей матери, - он злобно пихнул
пробегавшую мимо девку, что-то буркнул ей вслед и тяжелой походкой
направился к выходу. Что-то непостижимо загадочное было в поведении и
поступках этого странного человека, и я не в силах был справиться с
любопытством, окликнул его. Он был уже в дверях. Не сразу сообразив,
что зовут именного его, он с минуту стоял, недоуменно оглядывая зал,
потом кивнул мне головой, пошел обратно. Усевшись на свое место, он
бросил снова колоду карт на стол и в порядке предисловия буркнул:
- Если есть время и охота слушать, закажи вина и чего нибудь
пожрать.
Пока я передавал заказ, он молча и сосредоточенно разглядывал
грязные заскорузлые ногти на своих почерневших от масла и угля,
коротких пальцах правой руки, на которой красовалась толстое литое
обручальное кольцо. Когда все. что я заказал. было на столе, он не
спеша налил себе полный стакан коньяку и медленно, смакуя, выпил его до
дна. Потом долго жевал буженину, постоянно вытирая рот рукой, и на
конец придвинулся ко мне поближе, тихо заговорил:
- В 1945 году я после эвакуации из Франции осел в маленьком
городке Эбель, который находиться недалеко от Кельна. Через год я завел
свое дело и уже имел достаточно средств, чтобы обзавестись семьей. К
счастью, подвернулась хорошая возможность, и я стал мужем маленькой
Элизы, дочери директора одного из заводов в Кельне. Я перешел служить к
тестю и быстро пошел в гору. Через год тесть отправил меня в Алжир с
важным поручением фирмы. Вот здесь-то и начинается все чудеса, которые
привели меня в такое жалкое состояние. Если у вас есть время выслушать
меня до конца, то я готов рассказать вам все по порядку, и если вы
согласны слушать, то заранее предупреждаю, что я не сумасшедший и не
собираюсь вам врать, хотя история о которой я хочу рассказать
совершенно невероятна, и даже самому мне порою кажется просто кошмарным
сном.
Я дал согласие слушать его и он, осушив еще один стакан, начал
свой рассказ.
Г Л А В А II
- Через 2 дня, окончив все дела, я собрал вещи, готовясь
отправиться в обратный путь. Пароход из Алжира в Антверпен с заходом в
- 4 -
Марсель уходил на следующее утро. Окончив сборы, я пошел проститься с
городом. Был полдень. Стояла нестерпимая жара. Раскаленный воздух
даже в тени не давал прохлады. Но я шел по опустевшим улицам и у каждой
колонки обливался водой, которая моментально высыхала. Так я дошел до
длинных рядов парусиновых навесов, в тени которых, развалясь прямо на
земле, лежали алжирцы среди вороха разнообразной рухляди. Это был
черный рынок. Он был обнесен с двух сторон высоким глиняным забором,
который тесными рядами подпирали однообразно скрученные фигуры людей в
белом, как бы составляя с ним единое целое. Я прошел по рядам,
рассматривая товары. Чего тут только не было! Все, начиная от старых
дырявых туфель, до дорогих золотых и серебряных сосудов. Возле груды
самого разнообразного хлама на земле лежал индус, и, облизывая языком
сухие потрескавшиеся губы, перебирал четки. Когда я поравнялся с ним,
он поднял руку вверх и крикнул по-французски:
- Мсье, хотите женщин?
Я ничего не понял, но подошел к нему, а он, видимо решив, что я
согласен, вскочил с земли и пошарив в своих карманах, извлек колоду
карт, завернутых в целлофан.
- Посмотрите это, - сказал он, протягивая карты. Они были уже не
новые, и не очень потрепанные. На каждой из пятидесяти трех карт
изображена женщина и каждая была по своему великолепна. Я рассматривал
их с нескрываемым удовольствием, а индус, придвинувшись ко мне поближе
шептал на ухо:
- Каждая из них придет к вам ночью. Эти женщины созданы для любви
и знают такие ее тонкости, о которой мы, земные, не имеем никакого
понятия.
Я слушал его сумасшедшую болтовню и смотрел карты.
- Вы мне не верите? - спросил индус, глядя мне в глаза. - Я вижу,
не верите. Я не вру. - Он потянул меня за рукав и, глядя куда-то в
даль сумасшедшим взглядом и приглушенным голосом сказал, вытянув перед
собой правую руку:
- Каждые сутки к вам ночью будет приходить одна из этих красавиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
* *
* *
* *
* БИБЛИOTEKA ЭPOTИЧECKИX POMAHOB *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* M A K C P E H У A P *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* Д Ь Я B O Л Ь C K И E *
* *
* K A P T Ы *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* *
* (ПEPEBOД C HEMEЦKOГO) *
* *
* *
* *
* ЮHAЙTEД-CEKC-ПPECC *
* *
* *
* *
* *
* *
* 1977 *
* *
* *
* *
* *
* *
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- 1 -
Г Л А В А I
Мы прибыли в Амстердам. Был тихий июльский вечер 1948 года. Мне
нарочно приходилось указывать год, чтобы вы не думали, что все со мною
приведенное есть вымысел, но об этом потом.
Итак Амстердам. Лето. Вечер. Я стою у борта, облокотившись на
леера и смотрю на темнеющую вместе с небом воду, в которой словно
расплавленное золото, переливаются огни огромного города. Тихий вечер
навевает сладкие манящие грезы, а незнакомый город обещает много
интересного и увлекательного.
Через час кончается моя вахта, и почему-то на память приходят
слова песенки, которую пела юркая негритянка в портовом кабачке на
острове Борнео:
О, милый мой, Пип.
Ты могуч и красив,
Ты источник радости и сладости
Ты - мой кумир.
Можно без труда догадаться, кто такой Пип, так как негритянка
вертела в руках его резиновую копию и проделывала с нею такие
манипуляции, что молодые матросы, краснея, опускали глаза. Вспоминаю
Бомбей с его широкими улицами, богатыми ресторанами и темноглазыми
индианками. Правда, ничего романтичного в том городе со мной не
произошло, если не считать случая, который скорее всего можно назвать
трагическим. Но о нем я не хочу сейчас думать - это тяжело. Мысли о
воспоминании текут рекой, заливая меня сладостным ощущением жизни,
которая представляется мне сплошным праздничным фейерверком с тем
ничтожным количеством пятен, который в море огня нельзя и различить.
- Фридрих, проснись.
Я очнулся. Передо мной стоял Макс Викерс, второй помощник
капитана. Это смена. Ура. Свободен.
Через 10 минут я уже бежал по зыбкому трапу на берег, на ходу
застегивая пуговицы тужурки. Я взял такси и приказал везти меня в
лучший бар.
Еще десять минут - и я вхожу в великолепный холл гостиницы
"Америка", в которой расположен ресторан супер-люкс. Нелегко описать
ту роскошь, которая делала этот небольшой ресторан лучшим в Амстердаме.
На меня дохнул густой аромат цветов, и нежные звуки джаза обволокли
меня одуряющей негой. Мягко ступая по толстому пушистому ковру, ко мне
подошел официант и провел меня к столику, на котором в широкой
хрустальной вазе высилась гора цветов. Ничего не заказывая, я отпустил
официанта и осмотрелся.
За стойкой буфета на высоких табуретах сидели мужчины и женщины,
которые пили коктейль. Женщины, за исключением тех, которые сидели с
мужчинами, пристально обыскивали зал. Справа от меня расположилась
богатая компания. Два юнца, лет по семнадцать, в обществе довольно
милых дам, гораздо старше их возрастом, о чем-то весело болтали и
громче всех хлопали, когда джаз кончал играть. Еще два-три столика
были заняты парами, которые довольно нескромно любезничали, пользуясь
полумраком, а на мраморной площадке для танцев все время вертелась одна
- 2 -
и та же пара пожилых танцоров, выплясывая такие допотопные па, что вся
публика в зале наблюдала это зрелище, как представление. В общем, было
скучно. Я оставил официанту доллар на столике и вышел. На улице меня
захватил поток людей, и я, не сопротивляясь, плыл, как по течению.
Постепенно улицы опустели, народ пошел посвободнее и я оказался в одном
из невзрачных и тихих рабочих кварталов. Не зная куда двинуться, я
остановился в нерешительности. Мимо проезжал человек на велосипеде.
- Скажите, пожалуйста, нет ли здесь поблизости бара?
Человек остановился. Посмотрел на меня и спросил:
- Вам нужен порядочный?
- Мне все равно.
- Тогда пройдите по этой улице, - он показал на темный, пустынный
переулок направо, - и сверните за угол. Там бар для матросов.
- Спасибо.
Я без труда нашел указанный бар, на котором висела вывеска
"МОРЯК".
В низеньком и длинном зале было дымно и шумно. Справа вдоль стены
высились стойки буфета, а в глубине была небольшая эстрада, на которой
сидел слепой аккордеонист, и его музыку едва можно было разобрать в
гвалте пьяных голосов. Народа было много. Я с трудом нашел свободное
место возле пожилого и бедно одетого матроса, который тупо и
бессмысленно уставился на пустую бутылку из под рома. Перед ним на
столе лежали карты в потертой целлофановой обертке. Он не обратил на
меня никакого внимания, продолжая сидеть не меняя позы. Во взгляде его
мутных, пьяных глаз было что-то нездоровое и я уже собирался было
пересесть на другое место, как вдруг к нашему столику подошла милая, но
грубо накрашенная девушка в дешевом сиреневом платье.
- Что грустите, мальчики? - задорно воскликнула она, блеснув
черными пуговками больших глаз. Странный мужчина вдруг встрепенулся,
оттолкнул перепуганную девушку заорал:
- Пошла вон, шлюха! Жизни от вас нет. - Он нехорошо выругался и,
не глядя на девушку, уже тише сказал: - Кровь вы всю мою высосали,
вампиры. - Его лицо скривила плаксивая гримаса и он, уткнувшись лицом в
ладони, опустил голову на стол. Удивленный и озадаченный, я остался на
своем месте, надеясь разузнать подробнее, что с ним приключилось, что
вызвало такую ненависть к женщинам. Он долго лежал, не поднимая
головы. Потом вдруг резко выпрямился и сунул мне карты.
- Купите карты, всего два доллара, хотите?
- А что это?
- Карты. Смотрите, какие красивые женщины.
Он перевернул одну карту и я увидел изображенную на ней
светловолосую красавицу с красивыми длинными ногами, облаченную в такую
прозрачную серую ткань, сквозь которую явственно просвечивалось
нежно-розовое тело, прикрытое только трусиками. Это был король треф. Я
невольно залюбовался красавицей и попробовал поднять другую карту.
- Нет, сначала скажите, возьмете ли за два доллара.
- Но я не видел карты.
- Это не важно, они стоят больше. Берите, не прогадаете.
Я не знал, что ответить. Карты были заурядные и уже потрепанные по
краям. Правда середина, где изображены женщины, была, как я потом
убедился, абсолютно чиста. Покупать я их не хотел, так как в карты
совсем не играл, ценности в них никакой. Человек умоляюще глядел на
меня прямо в глаза и тихо шептал:
- Ну возьмите. Для вас это ничего не стоит. Вы молоды, вам еще
нравятся женщины.
- 3 -
Я отрицательно покачал головой, а он схватил мою руку и, всовывая
мне в ладонь карты забормотал:
- Берите так, ничего не надо, угостите только вином и мы квиты.
Мне было непонятно то упорство, с каким незнакомец стремился
всучить мне карты, я хотел спросить его об этом, но в этот момент к нам
за столик подсела безобразно толстая, азартно размалеванная девка и,
хлопнув меня по плечу, пьяно пролепетала:
- Всего десять долларов кэп, и море удовольств... - она не
закончила фразу и с визгом бросилась от стола. Мой сосед, гневный и
исступленный, вскочил из-за стола и бросился на девку с огромной
бутылкой из-под рома. Не догнав, ее он со злостью шлепнул бутылку об
пол и вернулся к столу.
- Черт возьми, - выругался он, опрокидывая остатки вина из
стакана, - наплодил их дьявол на нашу голову... Ох, как я их всех
ненавижу... Ну, не будете брать карты, - уже зло спросил он у меня,
пряча их в карман, - ну и не надо. Он пошарил в карманах, выскреб
несколько мелких монет и, бросив их на стол, собрался уходить.
- Прощай, кэптен, передай привет своей матери, - он злобно пихнул
пробегавшую мимо девку, что-то буркнул ей вслед и тяжелой походкой
направился к выходу. Что-то непостижимо загадочное было в поведении и
поступках этого странного человека, и я не в силах был справиться с
любопытством, окликнул его. Он был уже в дверях. Не сразу сообразив,
что зовут именного его, он с минуту стоял, недоуменно оглядывая зал,
потом кивнул мне головой, пошел обратно. Усевшись на свое место, он
бросил снова колоду карт на стол и в порядке предисловия буркнул:
- Если есть время и охота слушать, закажи вина и чего нибудь
пожрать.
Пока я передавал заказ, он молча и сосредоточенно разглядывал
грязные заскорузлые ногти на своих почерневших от масла и угля,
коротких пальцах правой руки, на которой красовалась толстое литое
обручальное кольцо. Когда все. что я заказал. было на столе, он не
спеша налил себе полный стакан коньяку и медленно, смакуя, выпил его до
дна. Потом долго жевал буженину, постоянно вытирая рот рукой, и на
конец придвинулся ко мне поближе, тихо заговорил:
- В 1945 году я после эвакуации из Франции осел в маленьком
городке Эбель, который находиться недалеко от Кельна. Через год я завел
свое дело и уже имел достаточно средств, чтобы обзавестись семьей. К
счастью, подвернулась хорошая возможность, и я стал мужем маленькой
Элизы, дочери директора одного из заводов в Кельне. Я перешел служить к
тестю и быстро пошел в гору. Через год тесть отправил меня в Алжир с
важным поручением фирмы. Вот здесь-то и начинается все чудеса, которые
привели меня в такое жалкое состояние. Если у вас есть время выслушать
меня до конца, то я готов рассказать вам все по порядку, и если вы
согласны слушать, то заранее предупреждаю, что я не сумасшедший и не
собираюсь вам врать, хотя история о которой я хочу рассказать
совершенно невероятна, и даже самому мне порою кажется просто кошмарным
сном.
Я дал согласие слушать его и он, осушив еще один стакан, начал
свой рассказ.
Г Л А В А II
- Через 2 дня, окончив все дела, я собрал вещи, готовясь
отправиться в обратный путь. Пароход из Алжира в Антверпен с заходом в
- 4 -
Марсель уходил на следующее утро. Окончив сборы, я пошел проститься с
городом. Был полдень. Стояла нестерпимая жара. Раскаленный воздух
даже в тени не давал прохлады. Но я шел по опустевшим улицам и у каждой
колонки обливался водой, которая моментально высыхала. Так я дошел до
длинных рядов парусиновых навесов, в тени которых, развалясь прямо на
земле, лежали алжирцы среди вороха разнообразной рухляди. Это был
черный рынок. Он был обнесен с двух сторон высоким глиняным забором,
который тесными рядами подпирали однообразно скрученные фигуры людей в
белом, как бы составляя с ним единое целое. Я прошел по рядам,
рассматривая товары. Чего тут только не было! Все, начиная от старых
дырявых туфель, до дорогих золотых и серебряных сосудов. Возле груды
самого разнообразного хлама на земле лежал индус, и, облизывая языком
сухие потрескавшиеся губы, перебирал четки. Когда я поравнялся с ним,
он поднял руку вверх и крикнул по-французски:
- Мсье, хотите женщин?
Я ничего не понял, но подошел к нему, а он, видимо решив, что я
согласен, вскочил с земли и пошарив в своих карманах, извлек колоду
карт, завернутых в целлофан.
- Посмотрите это, - сказал он, протягивая карты. Они были уже не
новые, и не очень потрепанные. На каждой из пятидесяти трех карт
изображена женщина и каждая была по своему великолепна. Я рассматривал
их с нескрываемым удовольствием, а индус, придвинувшись ко мне поближе
шептал на ухо:
- Каждая из них придет к вам ночью. Эти женщины созданы для любви
и знают такие ее тонкости, о которой мы, земные, не имеем никакого
понятия.
Я слушал его сумасшедшую болтовню и смотрел карты.
- Вы мне не верите? - спросил индус, глядя мне в глаза. - Я вижу,
не верите. Я не вру. - Он потянул меня за рукав и, глядя куда-то в
даль сумасшедшим взглядом и приглушенным голосом сказал, вытянув перед
собой правую руку:
- Каждые сутки к вам ночью будет приходить одна из этих красавиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16