Как ни странно, оборотень разговорился с охотой, отвечая даже на «трудные» вопросы.
— Ну мало ли какую чепуху показывают в кино и пишут в книгах, — сказал Аллен, после осторожных намёков Сола на то, что оборотни едят людей, — в старину и не такое было. Да, ели когда-то, но ведь и люди не без греха! Какое из племён в древности каннибализма избежало? Люди ели людей, оборотни ели. Скорее всего, у оборотней это несколько э-э-э… затянулось. Во-первых, они сильнее, во-вторых, потребность какая-то природная есть. А в-третьих — уж больно люди оборотней третировали, считали их порождением тьмы. Соответственно, и реакция с нашей стороны. Но все в прошлом. Сейчас, клянусь, оборотня-людоеда ты не найдёшь. Разве что в какой-нибудь дикой стране. А люди, кстати, на людоедстве до сих пор попадаются. То там, то тут пресса об этом пишет.
— А много вас, оборотней, живёт на свете?
— Я бы не сказал. Один на миллион, наверное. Может быть, немного побольше. Ведь совсем не обязательно, что мой ребёнок родится оборотнем, даже если моя подруга — оборотень. Процентов на 95 я уверен, что он будет обыкновенным человеком.
— Какое же чудо должно привести к рождению оборотня?
— Обыкновенное чудо. — Аллен почему-то загрустил, тяжело вздохнул. — Вот если взять моего отца… Он прожил долгую жизнь, лет сто сорок, если не больше. Четыре или пять обыкновенных жизней, он ведь перебирался и менял документы, чтобы не привлекать внимание своим долгожительством. Множество раз был женат, имел кучу детей от жён и любовниц. Но все его дети — обыкновенные люди. И вот однажды, лет тридцать тому назад, папаша вдруг почувствовал, что готов осчастливить мир ещё одним оборотнем. А способность эта, как он догадывался, кратковременная, на сутки, не больше. Жил он уже размеренной жизнью немолодого человека, очередная жена давно вышла из детородного возраста. Любовниц молодых, наверное, тоже не было. Найти какую-нибудь шлюху? Так с чего бы это она согласилась рожать? Тогда отец подошёл к этому делу как к диверсионной операции. Отправился в район, где жила состоятельная публика. По каким-то признакам нашёл религиозную семью, да ещё и с молодой женой. Превратился в кота…
— Так ты в кота превращаешься?
— Если надо, смогу. И отец, и я — оборотни-универсалы. Хотя и не на все сто процентов. В крупных животных не можем превращаться, в водоплавающих, в птиц. Кстати, обрати внимание: Зевс, у древних греков, тоже по любовной нужде превращался. В орла, в лебедя… Так вот, о моём отце. С риском для жизни, ведь ему уже было за сто лет, он вскарабкался по трубам и карнизам до окна с открытой форточкой. Пролез в форточку, превратился из кота в человека. И набросился на молодую женщину, мою мать. Муж её был на службе, прислуга ушла по каким-то делам. Насиловал он свою жертву часа три, а когда уходил, то сказал, словно загипнотизировал: «Если ты мужу расскажешь, он тебя убьёт. Молчи!» Она и молчала.
— А ты как узнал?
— В четырнадцать лет встретил своего настоящего отца. Конечно же — не случайно. Он мне все рассказал, убедил поверить. А мать моя меня ненавидела. Что с неё взять: несчастный человек. Как-то так получилось, что детей у неё больше не было. Наверное, в этом она винила меня. А муж её ни о чём не догадывался, считал меня родным сыном, очень любил. Он заболел раком и перед смертью завещал мне почти все состояние. Матери оставил только дом и ещё самую малость. На безбедную жизнь. Грустная история?
— Да уж, — согласился Сол. — Бывает, конечно, хуже, но и это достаточно неприятно. Неужели не было другого выхода?
— Значит, не было. Вернее, был выход, но уже без меня. Отец все тщательно взвесил и решил принести в жертву чужое счастье. А я, со своей стороны, стараюсь оправдать своё существование. Вместо того, чтобы ломать голову, выбирая между Гавайями, Флоридой и Багамскими островами, вожусь с тобой, — выражение лица у Аллена стало такое, словно он хотел сказать: «копаюсь в дерьме». — Думаешь, ты один занимаешься нелюбимым делом?
— Убийства — это не «нелюбимое» дело. Это дело грязное и отвратительное.
— Но должен же кто-то выполнять работу мусорщика и копаться в дерьме? Есть ещё «хорошие» работы. Например, у патологоанатомов. Каково бы тебе было работать с трупом, жертвой убийцы-садиста?
— Не туда ты заехал, Аллен, — Сол помрачнел. — Не вижу я необходимости в убийстве людей за преступления, которые они уже никогда не совершат. Твоего отца ещё можно оправдать. Меня — нет. И тебя с Ха — тоже.
— Нас можно оправдать. Мы знаем почему и зачем ты убиваешь.
— Так скажи!!!
— Нельзя. Ты это знать не должен. Если уж ты такой совестливый — у тебя есть оружие, можешь вместо жертвы выстрелить в себя.
Вот так. Подобного совета Сол не ожидал. Хорош опекун Аллен. Заботливый друг. Сол почувствовал себя словно на необитаемом острове. Между ним и материком людей — океан непонимания, подводные течения нарушенных законов, водовороты загадочных интриг.
Нет, подумал Сол, это просто такой у Аллена чёрный юмор. Он прекрасно понимает, что у человека, столько времени находящегося в бегах, должен быть прекрасно развит инстинкт самосохранения, и стреляться он не станет. Сейчас не время, не стоит обижаться, не годиться оставаться в одиночестве. С острова необходимо срочно бросить мостик на «материк». Благо и тема хорошая есть. Аллен что-то говорил про Зевса. Но ведь Зевс — бог. Во всяком случае, древние греки его таковым считали. Какая связь между богами и оборотнями? Надо спросить.
12
— Зевс — оборотень? Безусловно! — Аллен оживился, даже обрадовался. Абстрактные рассуждения явно нравились ему больше, чем невесёлые воспоминания о собственной родословной. Он открыл бар, налил себе бренди, вопросительно качнул бутылкой. Сол не возражал.
— Та-ак, — продолжил Аллен, удобно устраиваясь с бокалом в руках. — Это тема интересная: боги и оборотни. Мне отец во время наших бесед кое-что рассказывал. По его мнению, языческие пантеоны почти полностью состоят из оборотней. Про Зевса мы говорили. Его дочь, Афина, сохранила «птичью» наследственность, превращаясь в сову. С Герой тоже связывают несколько птичек: кукушку, павлина, ворона. И, как не странно, корову. Посейдон обращался в коня. Асклепий — в змею. Геката — в собаку. Артемида — в лань, а её братец, Аполлон, вообще был полным универсалом. Он мог превратиться в волка, дельфина, ястреба, мышь, ящерицу и ещё кого-то.
— Это только у древних греков?
— Нет, почему же. Просто про другие религии я помню меньше. Не будем разбрасываться. Разве что Древний Египет — тоже прекрасная иллюстрация. Там без всяких намёков на любовные приключения боги-оборотни спокойно существуют в двух ипостасях. Не помню уже, кто был кто, но у египтян, думаю, самый полный набор: крокодил, шакал, ибис, кот, баран, корова… Главное — сам принцип. Когда учился в университете, все порывался составить таблицу. Большую-большую, на все основные языческие религии. Да вот беда, руки не доходят.
— Получается, так легко объяснить древние религии, если допустить, что боги — обыкновенные оборотни?
— Конечно! Ничего тёмного и отвратительного тогда в оборотнях не видели, это появилось лишь в средние века. Те, кто был сильнее и обладал даром превращения, просто захватывали власть и жили в своё удовольствие за счёт обожествлявших их людей.
— Интересная теория.
— Ещё бы! Мне что отец говорил? Очень ему интересен был Геракл.
— Он же не бог!
— Это ещё как сказать. В очень многих местах ему поклонялись как богу, считалось, что Зевс забрал его на Олимп. Но дело не в терминах. Во-первых, он сын Зевса, а брачная ночь, которая к этому привела, длилась трое суток. Ничего не напоминает? Зевс явился украдкой, принял чужой облик… Хорошо. Во-вторых, сила и здоровье у Геракла явно нечеловеческие. В-третьих, неоднократно на него находило безумие, и он убивал близких ему людей. С оборотнями такое бывает, если моральные тормоза слабые. А какие тормоза у сына царя? В-четвёртых, самое интересное, подвиги. Из двенадцати подвигов в пяти он побеждает каких-то неуязвимых животных: льва, гидру, вепря, быка.
— А кто пятый?
— Какие-то стимфалийские птицы. Но они в теорию отца не очень вписываются, так же как лань Артемиды и пленение пса Кербера. Зато в юности, до главных подвигов, Геракл победил ещё одного льва. Это с теорией согласуется.
— Что за теория?
— Не перебивай, я все расскажу. Схема простая: появляется жуткая тварь, истребляет народ, никто не может с ней справиться. Потом появляется Геракл, убивает тварь, пожинает плоды своей популярности и отправляется совершать новые подвиги. Мой отец объясняет все очень просто: Геракл и тварь — одно и тоже действующее лицо. Добро и Зло разделены тут как у доктора Джекила и мистера Хайда (вернее, так только может показаться). В отличие от бедолаги Джекила, Геракл эксплуатирует свою тёмную сторону больше, чем на сто процентов. Утолив свою жажду убийств (сознательную или бессознательную), он обретает репутацию героя-спасителя. Отдыхает, греясь в лучах славы. Потом — новый разгул кровавых страстей, новый «подвиг», ещё один шаг к вершине популярности. Каков результат? Слава Геракла превосходит славу самого Зевса!
— А как же доказательства? Убитые львы, вепрь, наконец — гидра?
— Это Гераклу-то с его силой и способностями не отыскать в лесу самого крупного вепря? Не нарубить сотню змеиных голов?
— Здорово! — искренне сказал Сол.
Теория ему очень понравилась. Если могучий герой-заступник Геракл был убийцей-маньяком, то почему и ему, Солу, не убить несколько человек во имя какой-то великой сверхзадачи?
— Ты не пугайся, гуманист, — почему-то, Аллен принялся успокаивать Сола, — это время такое жестокое было. Ни жизнь человеческую, ни мучения человеческие никто во внимание не принимал. Богиня мудрости Афина, покровительница наук, с побеждённого Палланта содрала кожу и обтянула ей свой щит. Покровитель искусств Аполлон содрал кожу с музыканта Марсия. Если такое творили богиня мудрости и покровитель искусств, то какой спрос с простого парня Геракла?
— Да, да… — алкоголь придал мышлению Сола давно забытую лёгкость. — Но ведь Зевс умел метать молнии как наш Ха, так почему же он оборотень, а не демон?
— Очень интересная тема, — Аллен налил себе и Солу ещё бренди, отпил. — Так…
Зазвонил телефон. Аллен снял трубку, послушал, выругался. Он буркнул, что сейчас выедет, швырнул трубку и залпом, как простую воду, допил бренди.
— Это Ха, — сказал Аллен уже на ходу, направляясь к простому деревянному шкафчику, на удивление плотно забитому оружием. — Его преследуют, пока ненавязчиво, даже удалось позвонить по телефону-автомату.
— А что за Ха волноваться? — Сол ещё оставался под влиянием выпитого. — Пара молний — и все о'кей!
— Если бы, если бы, если бы, — Аллен наконец-то рассовал гранаты, автоматы и запас патронов по сумкам, одну из них протянул Солу. — Даже плохая винтовка бьёт дальше, чем хорошая молния. И ещё. Ха чувствует металл на расстоянии. Та машина, которая едет за ним, набита металлом под завязку. Металлические сети, заземления… Вот во времена Зевса никто не знал, что такое заземление.
13
Тщательно проверив, нет ли за машиной слежки, Аллен высадил Сола на улице. Было не совсем понятно: то ли его, Сола, жизнь слишком драгоценна, чтобы рисковать ею, то ли его человеческая слабость и неловкость могут послужить помехой при проведении спасательной операции.
Аллен расщедрился, дав Солу изрядное количество денег. А вот на советы он оказался скуп, оставив лишь инструкции, как связаться вечером. По его же рекомендации Сол не взял с собой никакого оружия.
Для укрепления душевного спокойствия Сол зашёл в ближайший бар и заказал бренди. Пьян он или трезв? Поездка на машине подействовала отрезвляюще, но такое желание напиться… Откуда оно? Нервы сдают, все эти убийства и погони просто не проходят. Надо расслабиться, и выпивка — самое доступное средство. Но не самое лучшее. Все! Последний бокал!
Услужливо всплыла заманчивая мысль, что есть средство куда действеннее, чем бренди. Женщина! Джулия! Сейчас она на работе, можно позвонить, договориться о встрече. За её домом, без сомнения, следят, а вот на работе… Нет, опасно, это уже пьяная лихость. Хороша Джулия, но недосягаема, недоступна. Да. Но есть ведь женщины и более доступные. Предательство? Измена Джулии? Чепуха. Джулия — это человек. А вот какая-нибудь потаскушка, в чьих профессиональных услугах Сол сейчас нуждается, это… мыслящее (чуть-чуть) растение. Или одушевлённый (тоже чуть-чуть) механизм по оказанию услуг определённого рода. А разве можно человеку изменить с механизмом? Или растением? Это будет чисто психотерапевтическая процедура! Обвинять в измене… То же самое, что обвинить пациента, пришедшего к проктологу, в гомосексуализме.
Сол просто восхитился собственным внутренним красноречием. Это же надо додуматься до такого оригинального сравнения! Нет, бренди явно положительно сказывается на его умственных способностях. Так, теперь остаётся найти «мыслящее растение». Лекарственное растение, можно сказать.
Сол оглядел бар и тут до него дошло, что время для подобных поисков самое неподходящее. Все профессионалки отсыпаются. Те, кого по одежде можно принять за профессионалок, — секретарши и продавщицы, заглянувшие сюда на четверть часа. Максимум, что выгорит с ними, — это договориться о встрече на вечер. Нет, не подходит, сейчас бы Сола лучше всего устроила простейшая схема: деньги — товар. Что же делать? Ещё бренди? Нет!
Сол вышел на улицу. Отказываться от задуманного ему не хотелось. Есть ведь в городе места, где можно найти женщину в любое время суток. Сол, как добропорядочный, хотя и не зарегистрированный, семьянин туда не заглядывал, но отыскать…
Сол настолько глубоко задумался, что налетел на прохожего. Или прохожий налетел на него? Но, судя по ощущениям, это не прохожий, а ходячая каменная стена.
— Прошу прощения, — старомодно выглядящий высоченный мужчина средних лет, одетый в тёмный костюм-тройку, несмотря на душный летний день, церемонно наклонил голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20