"Ай-Би-Эм".
- Я хочу в Велфлит. Я хочу поговорить с Эдмундом Вилсоном и покатать
его на моем красном ТР-4. А дети могут копать моллюсков. Нам найдется о
чем поговорить, Кролику и мне.
- Почему ты не выкинешь эти накладные плечи? - добродушно спросил
Брайан. - Какая незадача с окороком.
- Я любила этот окорок, - яростно выкрикнула она. - Когда ты поскакал
на своем чалом "Вольво" в Техасский Университет, я думала, ты хоть
кем-то станешь. Я отдала тебе руку. Ты надел на нее кольца. Кольца, ко-
торые достались мне от матери. Я думала ты станешь приличным человеком,
как Кролик.
Он повернулся к ней широкой мужественной спиной.
- Все трепещет, - сказал он. - Ты не хочешь сыграть на пианино?
- Ты всегда боялся моего пианино. Мои четверо или пятеро деток боятся
пианино. Это ты повлиял на них. Жираф в огне, но я думаю, тебе плевать.
- Что же мы будем есть, - спросил он, - раз окорока нет?
- Сопли - в морозилке, - бесстрастно произнесла она.
- Дождит. - Он огляделся. - Дождь или еще чего.
- Когда ты закончил Уортонскую Бизнес-Школу, - сказала она. - Я поду-
мала: наконец-то! Я подумала: теперь можем поехать в Стэмфорд и жить
среди интересных соседей. Но они совсем не интересны. Жираф интересен,
но он так много спит. Почтовый ящик намного интереснее. Мужчина не отк-
рыл его сегодня в пятнадцать часов тридцать одну минуту. Он опоздал на
пять минут. Правительство снова соврало.
Брайан нетерпеливо включил свет. Вспышка элекричества высветила ее
крохотное запрокинутое лицо. Глаза - как снежные горошины, подумал он.
Тамар танцует. Мое имя в словаре - в самом конце. Закон палки о двух
концах. Фортепианные приработки, возможно. Болезненные покалывания про-
неслись сквозь западный мир. Кориолан.
- Господи, - произнесла она с пола. - Посмотри на мои колени.
Брайан посмотрел. Ее колени зарделись.
- Бесчувственные, бесчувственные, бесчувственные, - сказала она. - Я
конопатила ящик с лекарствами. Чего ради? Не знаю. Ты должен давать мне
больше денег. Бен истекает кровью. Бесси хочет стать эсэсовкой. Она чи-
тает "Взлет и падение". Она сравнивает себя с Гиммлером. Ее ведь так зо-
вут? Бесси?
- Да. Бесси.
- А другого как? Блондина?
- Билли. В честь твоего отца. Твоего папаши.
- Ты должен купить мне отбойный молоток. Чистить детям зубы. Как эта
болезнь называется? У них у всех будет эта дрянь, у всех до единого, ес-
ли ты не купишь мне отбойный молоток.
- И компрессор, - сказал Брайан. - И пластинку Пайнтопа Смита. Я пом-
ню.
Она откинулась на спину. Накладные плечи громыхнули о тераццо. Ее но-
мер, 17, был крупно выведен на груди. Глаза крепко-накрепко зажмурены.
- У Олтмена распродажа, - сказала она. - Может, схожу.
- Послушай, - сказал он. - Поднимайся. Пойдем в виноградник. Я выкачу
туда пианино. Ты отскоблила слишком много краски.
- Ты ни за что не дотронешься до пианино, - сказала она. - Пройди
хоть миллион лет.
- Ды действительно думаешь, что я его боюсь?
- Пройди хоть миллион лет, - повторила она. - Ты туфта.
- Все в порядке, - прошептал Брайан. - Все правильно.
Он широкими шагами приблизился к пианино и хорошенько ухватился за
черную полировку. Он поволок инструмент по комнате, и, после легкого ко-
лебания, пианино нанесло свой смертельный удар.

Дональд Бартельм
БЕГЛЕЦ
Из книги "Возвращайтесь, доктор Калигари" (1964)
Перевел Алексей Михайлов
Вхожу, ожидая, что в зале никого (И.А.Л.Берлигейм проходит в любую
открытую дверь). Но нет. Там, справа посередине сидит мужчина, плотно
сбитый Негр, хорошо одетый и в черных очках. Решаю после мгновенного
размышления, что если он настроен враждебно, то я смогу удрать через
дверь с надписью "ВЫХОД" (за надписью нет лампочки, нет уверенности, что
дверь куда-нибудь приведет). Фильм уже идет, называется "Нападение мари-
онеток". В том же кинотеатре довелось увидеть: "Крутой и безумный", "Бо-
гини акульего рифа", "Ночь кровавого зверя", "Дневник невесты-старшек-
лассницы". Словом, все незаурядные образчики жанра, склоняющимся к изна-
силованиям за кадром, к жутким пыткам: мужчина с огромными плоскогубцами
подбирается к растрепанной красотке, женское лицо, плоскогубцы, мужское
лицо, девушка, крик, затемнение.
- Хорошо, когда зал полон, - замечает Негр, повышая голос, чтобы пе-
рекрыть "пиноккиношное" стрекотание марионеток. Голос приятный, а за оч-
ками - зловещие глаза? Выбор ответов: злость, согласие, безразличие, до-
сада, стыд, ученый спор. Продолжаю поглядывать на "ВЫХОД", как там дела
с мальчиком в вестибюле, для чего ему был нужен бумажный змей? - Конеч-
но, он никогда не был полон. - Очевидно, у нас завяжется разговор. - Ни
разу за все годы. На самом деле, вы здесь первый.
- Люди не всегда говорят правду.
Надо позволить ему переварить услышанное. Мальчик в вестибюле одет в
майку, там еще надпись "Матерь Скорбящая". Где же это было? Возможно,
тайный агент на жалованьи Организации, обязанности: вранье, шпионаж,
подключение к телефонам, поджоги, гражданские беспорядки. Усаживаюсь на
противоположной от Черного стороне кинотеатра и наблюдаю кино. Экран ра-
зодран сверху донизу, здоровущая прореха, лица и обрывки жестов провали-
ваются в пустоту. Однако, попавшая в переплет Армия США, несмотря на
Честного Джона, Ищейку, Ханжу, несмотря на психические атаки и нерв-
но-паралитический газ, откатываются под натиском марионеток. Молоденький
лейтенант храбро защищает медсестру (форма - в клочья, аппетитные бедра,
чудный бюст) от вполне объяснимых сексуальных домогательств Щелкунчика.
- Вы в курсе, что зал закрыт? - дружелюбно окликает меня сосед. - Вы
видели вывеску?
- Но ведь картина идет. Да и вы здесь.
Объявления, в конце концов, относятся ко всем, и если делать исключе-
ния, то так и напишите: солдаты, моряки, летчики, дети с бумажными змея-
ми, собаки в соответствующих намордниках, страждущее дворянство, люди,
обещавшие не пищать. Хорошо одетые Негры, скрытые черными очками, в зак-
рытых пустых кинотеатрах, попытка навязать знакомство, заботливый друг с
ласковым словом, угрожающая нотка, совсем как "Мятеж в борделе", как в
"Ужасе из пятитысячного года". Детки играют, любительская пьеса, понима-
ют ли они, с кем имеют дело.
- Этот бред не прекращается, - утверждает мой дружок. - Просто очаро-
вательно. Сеансы без перерыва с 1944 года. Идут и идут себе. - Запроки-
дывает голову, театрально хохочет. - Даже тогда никуда не годились, за
ради Бога.
- Чего ж вы здесь торчите?
- Не думаю, что это удачный вопрос.
Лицо приятеля становится непроницаемым, он погружается в созерцание
фильма. Во многих местах вспыхивают пожары, музыка сдержанна. Я предус-
мотрительно вверяю свою персону таким местам. Рискованно, конечно, но
ведь так же рискованно переходить улицы, открывать двери, заглядывать
незнакомцам в глаза. Мужчина не может жить, не помещая обнаженного себя
пред лик обстоятельств, будь то война, подводный мир, реактивные самоле-
ты или женщины. Всегда удастся улететь, прибежище всегда найдется.
- Я вот что имел в виду, - продолжает мой друг воодушевленно, улыба-
ясь и жестикулируя, - другие кинотеатры. Когда они полны, просто теря-
ешься в толпе. Здесь, если кто-то войдет, его сразу засекут. Но большая
часть людей... верит вывеске.
И.А.Л.Берлигейм проходит в любую открытую дверь, частные апартаменты,
публичные сборища, магазины с детективами в шляпах, встречи Сынов и Дще-
рей Того, Кто Воскреснет, но надо ли хвастать? Продолжаю двигаться, нап-
ролом. Изучение мотивов являет привлекательность темных мест, ничего об-
щего не имеет с обстоятельствами. Но лишь потому, что мне теплее. Намек
был в том, что большая часть людей делает то, что говорят: НЕ БЕЗДЕЛЬНИ-
ЧАТЬ, НЕ ПАРКОВАТЬСЯ С 8 ДО 17 ЧАСОВ, ПО ТРАВЕ НЕ ХОДИТЬ, НЕ ПОДХОДИТЬ -
ВЕДУТСЯ РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ. Негр придвигается на два сиденья, доверительно
понижает голос.
- Конечно, это не моя забота... - Лицо кажется умиротворенным, заин-
тересованным, как у старого вертухая в "Девушке из камеры смертников",
как у воздухоплавателя-душителя из "Цирка ужасов". - Конечно, это волну-
ет меня меньше всего. Но по совести, мне бы хотелось чуточку серьезнос-
ти.
- Я абсолютно серьезен.
С другой стороны, возможно, противник мой - просто и чисто тот, за
кого себя выдает: хорошо одетый Негр в черных очках в закрытом кинотеат-
ре. Но гдеже тогда сосиска? В чем тогда фокус? Вся жизнь построена на
противоречиях, на движении внутрь себя, два микрокосма, диагонально, ос-
паривает скрытую угрозу, должно быть место и для иронии.
- И все-таки, что вы делаете здесь? - Дружок откидывается на выдвиж-
ном сиденье с таким видом, будто у него козырь в рукаве. - Вы, верно,
решили, что это - подходящее заведение?
- Снаружи выглядело замечательно. И внутри никого, кроме вас.
- Но я все же - здесь. Что вы обо мне знаете? Ничего, абсолютно ниче-
го. Я могу быть кем угодно.
- Я тоже могу быть кем угодно. И я заметил, что вы тоже поглядываете
на дверь.
- Таким образом, мы одинаково проблематичны друг для друга. - Сказано
ловко, с сознанием силы. - Меня зовут Бэйн, кстати. - Раскуривает труб-
ку, цветистость и аффектации. - Имя - не настоящее, конечно.
- Конечно. - Трубка сигналит сообщникам, засевшим на балконе, за го-
беленами, под надписью "ВЫХОД"? Или все это безмозглое представление -
только случайность, скрывающая тщеславное сердце, пустые мозги? На экра-
не известный ученый решил проблему победы над марионетками: термиты-му-
танты брошены во фланговую атаку. Страна в панике. Уолл-Стрит пал, Пре-
зидент насупился. А что с юным осведомителем из вестибюля, в чем его
значимость, кто развратил обладателя футболки, владельца бумажного змея?
- Я работаю с понятиями, - добровольно продолжает дружок. - Танцующие
куклы, обучение анализу почерка по почте, секреты вечной жизни, монеты и
марки, удивите своих друзей, языческие ритуалы, давно забытые пропажи,
полная коллекция редких кинжалов со всего света, есть гуркхские, стиле-
ты, финки, охотничьи, метательные.
- И что вы здесь делаете?
- Как и вы, - гордо утверждает он, - смотрю фильм. Заглянул на ого-
нек.
Мы возобновляем просмотр. Роль Бэйна неясна, вероятные мотивы в раз-
жигании беседы: (1) Агент заговора, (2) Такой же, как я, страдалец из
подполья, (3) Занимается контрразведкой, (4) Искатель талантов для Школы
Полицейских Стукачей, (5) Маркетолог, нанятый создателями "Нападения ма-
рионеток", (6) Простой любопытный подонок, никак не связаный с чем-либо
из упомянутого выше. Очевидно, гипотезы 1, 2 и 6 наиболее логичны. Если
же верна шестая, однако, поработать смогли бы и простые тупицы, как ут-
верждалось в его репликах "люди не всегда говорят правду" и "я заметил,
вы тоже поглядываете на дверь". К тому же, в его рассуждении заложена
скрытая схема: слишком любопытен, слишком искушен в социологии утаива-
ния. Легенда тонка, кто зацикливается на редких кинжалах, гуркхских,
финках, охотничиьих и метательных, в наш день и век, когда крупномасш-
табное мошенничество доступно даже простофиле, стоит взглянуть на госу-
дарственные манипуляции с пшеницей, телевидение, уран, системы развития
и общественные отношения? Маскировка тоже банальна, почему Негр, почему
Негр в черных очках, зачем сидит в темноте? Теперь разыгрывает интерес к
событиям на экране, говорит, это крутят с 1944 года, хотя я совершенно
точно знаю, что на прошлой неделе шли "Богини Акульего Рифа", а перед
ними - "Ночь Кровавого Зверя", "Дневник невесты-старшеклассницы", "Кру-
той и безумный". На днях пойдут сразу два фильма "Школьница из колонии
для малолетних" и "Вторжение инопланетян". Зачем врать? Или он пытается
внушить мне непостояноство времени? Сладостный аромат откуда-то, цветы
растут прямо в трещинах пола, под сиденьями? Возможно, вербена, возмож-
но, гладиолус, ирис или флокс. Не могу определить с такого расстояния,
чего он хочет? Теперь он кажется искренним, снимая очки и вовлекая в со-
бытия свое лицо (его глаза пылают во мраке), морщит лоб, опускает уголки
рта, у него это здорово получается.
- Скажите мне честно, от чего вы прячетесь? - роняет он этакой Энолой
Гей в двух шагах от своей пресловутой цели.
Бомба не взорвалась, Берлигейм не реагирует. Лицо - воплощение безза-
ботной веселости, по его собственным отвратительным словам, меня это
волнует меньше всего. Сейчас Бэйн вкладывает в выполнение задания всю
душу, совершенно ясно, что он профессионал, но кем подосланный? В наши
дни все становится невероятно сложным, демаркационные линии размыты.
- Послушайте, - умоляет он, подбирается на два сиденья ближе, шепчет,
- я знаю, что вы скрываетесь, и вы знаете, что скрываетесь, я вам приз-
наюсь, я скрываюсь тоже. Мы нашли друг друга, мы взаимно смущены, мы
следим за дверями, мы прислушиваемся, ожидая услышать грубые голоса,
звук предательства. Почему не довериться мне, почему не бороться за об-
щее дело, дни становятся длиннее, иногда мне кажется, что я глохну,
иногда глаза закрываются без моего желания. Двое смогут видеть лучше,
чем один, я даже готов сказать вам свое настоящее имя.
Все возможные чувства перед лицом вопиющей искренности: отвращение,
отрешенность, радость, бегство, родство душ, сдать егог властям (власти
до сих пор существуют). Ужели это не обстоятельства, перед которыми мо-
жет болтаться в воздухе нагой Бчрлигейм, не та настоящая жизнь, риск и
опасность, что в "Женщине Вуду", в "Твари из Черной Лагуны"?
Бэйн продолжает:
- Мое подлинное имя (как бы это выразиться?) - Адриан Хипкисс: это
то, от чего я бегу. Представляете ли вы, что значит называться Адрианом
Хипкиссом: хохотки, насмешки, бесчестье, это было невыносимо. И еще: в
1944 году я отправил письмо, в котором не сказал, то что знал, я съехал
на следующий день, это был канун Нового Года, и все грузчики были пьяны,
сломали ножку у пианино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10