Валерий Привалихин
Золотой мираж


Аннотация

Приключенческий роман о поисках легендарного "колчаковского" клада – части золотого запаса Российской империи, спрятанного адмиралом Колчаком в сибирской тайге.

Валерий ПРИВАЛИХИН
ЗОЛОТОЙ МИРАЖ
(Приключенческий роман)

Часть первая

Тем августовским ранним погожим утром в Пихтовом произошел случай, который не оставил равнодушным, рассмешил, пожалуй, всех жителей районного городка и долго еще во многих подробностях обсуждался.
А произошло следующее. Стрелок военизированной охраны железнодорожных складов Петр Холмогоров примчался прямо домой к начальнику местного уголовного розыска Нетесову, забарабанил в окно кулаком. Так, что главный пихтовский оперативник, умывавшийся в эту минуту около баньки в огороде, забыв про полотенце, кинулся на стук. Крепкое словцо готово было уже сорваться с губ у старшего лейтенанта; однако застряло в горле при виде устроителя трамтарарама. Охранник Холмогоров был крепко избит. Глаза еле проглядывались в окружьях лиловых щедрых синяков, длинные руки с желтыми от усердного курения пальцами были на запястьях окровавлены, черная форменная одежда во многих местах порвана. Из-под рванья на гимнастерке светилось голое худое тело.
– Напали! – возвестил с громким всхлипыванием охранник, прежде чем Нетесов успел спросить, что стряслось.
– Кто напал, где?– Начальник розыска ладонями смахнул капли воды с лица.
– Наган. Из-за него, как пить дать, напали. Надо бы в госбезопасность, – словно не слыша вопроса, продолжал Холмогоров.
– Да погоди ты с госбезопасностью. Толком объясни: когда, где, кто? – допытывался старший лейтенант. – И тише. – Он оглянулся в сторону веранды, где спал приехавший вчера к нему. в гости давний друг Андрей Зимин.
– На дежурстве. Трое, вроде... Или двое. В темноте угляди попробуй... – начал рассказывать Холмогоров.
Из путаных его объяснений вырисовывалась такая картина: около часу ночи к складу, где он нес дежурство, к нему приблизился высокий мужчина и попросил закурить. У Холмогорова была пачка "Памира". Он полез за сигаретами, и тут получил удары кулаками в лицо, потом под ребра. Больше ничего не помнит. Очнулся – связан по рукам и ногам, во рту кляп. Сколько ни пытался освободиться от веревок – бесполезно. Спасибо, свояк Григорий заглянул к нему, кляп вынул и освободил от пут. Холмогоров первым делом убедился, что оружие пропало – и сразу к Нетесову.
– Что ж в дежурную-то часть не побежал? – спросил Нетесов.
– А позвонил я в милицию. И в городскую, и в транспортную. Как же, – ответил охранник.
Склады, которые стерег Холмогоров, находились почти в самом центре города неподалеку от железнодорожного вокзала в бывшей церкви и в принадлежавшей этой церкви хозяйственной постройке. "Урал", выведенный из гаража по случаю намечавшейся поездки на рыбалку, стоял посреди двора. Нетесов подошел к мотоциклу, вынул из люльки туго набитые рюкзаки.
– Садись. Поедем, – сказал Холмогорову.
– Можно и мне, Сергей? – послышался голос Зимина. Очевидно, стук сразу разбудил его, и он слышал весь разговор, на крыльце появился уже одетый.
– Можно, – чуть поколебавшись, согласился Нетесов.
Чтобы не будить домашних, он выкатил "Урал" за ворота. Мотор взревел, и помчались по свежеутренней серой от пыли асфальтированной улице. Четверти часа не истекло, как раздался стук в окошко нетесовского дома, а уже затормозили у обнесенной побеленным дощатым забором приземистой кирпичной церкви-склада.
Едва успели заглушить мотор, подкатил еще мотоцикл – милицейский и тоже трехколесный с дежурным по горотделу оперативником Мамонтовым за рулем и с овчаркой по кличке Таймыр в коляске. Не успела воцариться тишина от тарахтенья второго мотоцикла, подрулил "уазик" транспортной милиции. Пожаловали, правда, не розыскники, а наряд патрульно-постовой службы. Шумно захлопали дверцы.
Нетесов кивком поздоровался сразу со всеми и прошел на складскую территорию. Свояк избитого охранника – Григорий Тимофеев, мужчина лет около пятидесяти в проводницкой поношенной форме, в плетенках на босу ногу устремился к нему.
– Сторожу. Чтоб не шастали тут. Следы, значит, – заговорил Тимофеев.– Петьку-то вон как. Зверюги чистые...
– Восколько пришли? – спросил Нетесов.
– А после дойки. Марья корову подоила, молочка ему понес. Часто носим. Пришел – он точно рыба в сети, запутанный весь. Уж и оттрепыхался. У меня веревки обрезать, значит, нечем. Вон топор подвернулся,– ткнул пальцем Тимофеев в сторону поленницы. – Им...
– Веревки-то где?
– Сохранил. Как же. – Тимофеев нырнул за поленицу, вернулся с мотком бельевой веревки. Пухлый моток не умещался в руках. Длинные и короткие концы резаной веревки свисали вниз, как лапша. – Вот...
Знаком старший лейтенант адресовал его к Мамонтову. Сам занялся с избитым охранником, попросил показать, где Холмогоров стоял в момент нападения.
– Здесь вот, кажется, – Холмогоров кивнул на островок чахлой травы шагах в четырех-пяти от кирпичной церковной стены.
– Ночью освещение есть?
– Всегда лампочки горят...
– Лицо все-таки видел?
– Ну, видел.
– И не запомнил?
– А чего запоминать было. Знакомые иногда подходят. Кто ж знал, кто этот и зачем идет... Фиксы, вроде, сверкнули, когда курево спросил... А после удары посыпались. Что хочешь помнить, забудешь.
– И как оружие забирали не помнишь?
– He-ee.. Григорий не прошел пока, я и не знал, что наган забрали...
– А почему решил, что не один, а двое или даже трое нападавших было?
– Так, когда этот закурить попросил, тени, вроде, за ним мелькнули...
Холмогоров, рассказывая, отвечая на вопросы, глядел на старшего лейтенанта и не замечал, что на почтительном удалении, за забором – дырявым и давно не ремонтированным – собралась и созерцала происходящее, вслушивалась в диалог группка жильцов дома, соседствовавшего с церковью-складом. Некогда это был поповский дом, просторный, и потому давно внутри перестроенный, переделанный под жилье для полдюжины семей.
Оперативник Мамонтов уже успел дать служебной овчарке понюхать веревки, секунда – и приказал бы псу работать, искать след, но тут раздался голос из-за забора. Голос принадлежал жилице бывшего причтового дома бабке Надежде:
– И не совестно, Петр, а? Одним людям голову морочишь, на других напраслину возводишь. Иль заспал, пьяным в полночь подходил ко мне, сказал: "Я, бабка Надежда, револьвер, кажется, уронил в колодец?.." У Холмогорова от этих слов челюсть отвисла. Старший лейтенант пригласил бабку Надежду подойти, спросил:
– Пьяный вечером был Холмогоров?,
– Да уж дальше некуда. Пьяней вина.
– В котором часу пьяным видели?
– Так в котором? Как заступил на дежурство, сразу и присосался к бутылке.
– Один?
– Зачем один. С Григорием вон. Григорий после ушел.
– Когда Холмогоров подходил к вам в полночь, лицо какое у него было?
– Да пьяное...
Сообразив, чего добивается от нее сотрудник милиции, бабка Надежда прибавила поспешно:
– Не побитое. Это уж не знаю, кто его так отметелил.
– А вот мы спросим у Тимофеева, кто отметелил и связал, – сказал начальник розыска, в упор смотря на свояка избитого охранника. – Кто?
Ответа не последовало. Тимофеев под пристальным взглядом лишь ниже клонил голову.
Пожилая женщина не настолько глупа была, чтобы сразу не сообразить, почему сотрудник милиции адресует вопрос именно Тимофееву и почему тот молчит, изумленно уставилась на Тимофеева, всплеснула руками:
– Батюшки. Как же так? Неужто это ты, Григорий, а?
Вот допились-то. Стыдобушка.
– По-свойски свояк свояка, – раздался из-за ограды чей-то насмешливый мужской голос. Группка зевак в считанные минуты увеличилась, по меньшей мере, втрое.
– Петька, ты теперь на Григория в суд подай. За нанесение телесных повреждений, – весело скалясь, посоветовал путеец в оранжевом жилете и с масленкой в руке.
– И ты, Григорий, не дрейфь. Петька подбил тебя на такое. Тоже судись, – со смешком бросили из-за ограды в поддержку свояку охранника.
– Учитывать надо еще и чья веревка... – подоспела свежая реплика.
Нетесову собравшиеся поглазеть не мешали, тем более никто не пытался проникнуть за ограду. Он глядел на охранника в ожидании ответа на поставленный вопрос. Оперативник Мамонтов в свою очередь не спускал глаз с начальника розыска: сколько еще сдерживать на поводке, не пускать Таймыра в дело?
– Так кто тебя избил и связал? – поторопил Холмогорова с ответом старший лейтенант.
– Ну, ясно ж теперь, – пробормотал охранник. – Бабка Надежда сказала.
– Что ясно?
– Ну, что уронил... Пили с Григорием...
– Понятно. А те трое?
– Какие трое? – не понял Холмогоров.
– Один высокий, попросил закурить. Фиксы сверкнули, – напомнил Нетесов.
– Не было. Придумал...
– А связывать тебя, бить, кто придумал?
– Сам я...
Колодец тремя подгнившими лиственничными венцами возвышался над землей вблизи от прохудившейся церковной ограды как раз в той стороне, где теснилась толпа любопытствующих.
Нетесов подошел к колодцу, заглянул в него. Глубокий, до воды метров двадцать. Заброшенный. Ворота и бадьи нет, из глубины идет зловонный застойный запах. Воды в колодце, скорее всего, не пруд пруди. Но попробуй с голыми руками" доберись до дна. Старший лейтенант велел Мамонтову съездить за пожарными.
Точно, в колодце воды было мало. Пожарная машина осушила его за четверть часа.
Спустившийся в колодец по складной металлической лестнице молодой пожарный сразу же нашел наган.
– Какой номер? – донесся со дна его гулкий голос.
"Потерпевший" помнил лишь три последние цифры табельного своего оружия.
– Восемьсот девяносто два, – крикнули в колодец в ответ.
– Он самый... Ну и запашок тут.
– Нашел, так вылазь, – поторопили сверху сразу несколько голосов.
– Сейчас... Тут еще одна штуковина, – послышалось снизу.
– Что за штуковина?
– Да сейчас...
Голова пожарного в каске наконец появилась над верхними подгнившими венцами. Прежде чем выбраться из колодца он кинул на землю какой-то круглый предмет, похожий на футбольный мяч. Предмет был тяжелый, и сразу впечатался в землю.
Покинув затхлый колодец, пожарный первым делом достал из кармана брезентовой робы револьвер и отдал Нетесову.
Пока начальник Пихтовского розыска изучал наган, вместе с водителем пожарной машины лазивший в колодец занялся своей второй находкой.
– Чугунок, – сказал водитель машины, верхонками обтерев грязный и мокрый округлый предмет. – Варом что ли залита горловина.
– Похоже, – молодой пожарный воткнул острие складника в край запечатанной горловины чугунка, лезвием сделал круговой надрез. Сделал без больших усилий: под варом была кожа.
Добрую половину чугунка занимали скатанные в толстый рулон и обмотанные суровой ниткой деньги. Пожарный поддел лезвием нитку, слежавшиеся деньги не рассыпались. Пальцами он разлохматил рулон. Там пестрели вперемешку и пятисотки, и сотенные, и четвертные, и даже трехрублевки.
В нетерпении, пока молодой пожарный уставился на купонную облигацию военного займа, водитель пожарки перевернул чугунок. Монеты достоинством от гривенника до рубля просыпались на землю. Штук двести монет, и среди них– старинные дореволюционные награды. Две известные – Георгиевские кресты, и какой-то совершенно незнакомый, ни разу не виденный даже на картинке орден: красный, с двумя мечами, с бантом.
– Глянь, Сергей Ильич, – сказал Нетесову водитель пожарки, – Сашка клад нашел.
Нетесов, занятый разбирательством с горе-охранником и его свояком Григорием, подошел, из пачки выудил двадцатипятирублевку с портретом Александра Третьего. Толпа, до сих пор дисциплинированно стоявшая за церковной оградой, как по команде вдруг просочилась через проломы в ограде, окружила Нетесова и сидевших на корточках у чугунка. О Холмогорове, пытавшемся неуклюже инсценировать нападение на себя, с появлением чугунка разом как-то все забыли. Без толку было уговаривать разойтись. Со словами "Был клад" старший лейтенант протянул пожарному царскую романовскую двадцатипятирублевку и, протиснувшись сквозь людское кольцо, опять оказался рядом с охранником и его свояком Григорием. Собственно, дальнейшее присутствие здесь не требовалось. Все как Божий день ясно. Мамонтов прекрасный сыскник, доведет дело до конца. А он может спокойно отправляться на отдых, на рыбалку.
– Зимин, – выкликнул он по фамилии из толпы Друга.
Дважды звать Андрея не пришлось.
– Едем,– сказал Нетесов.– Без нас справятся. А мы – закончили.
Начальник розыска задержал взгляд на избитом лице охранника, на его вчерашнем собутыльнике и направился к мотоциклу.
– Много у вас таких, как Холмогоров? – первым, перекрикивая рев мотора, заговорил по пути Зимин.
– Скажи лучше, где их нет, – белозубая улыбка Нетесова сверкнула в секундном полуобороте. – Опять теперь зашевелятся, клад начнут искать.
– Какой клад?
– Золото.
– Что?
– Слухи у нас давние, будто колчаковцы в Пихтовой спрятали золото. Слышал?
– Про золотой запас знаю.
– Ну вот, часть его, якобы, у нас зарыта.
– А цель? Почему именно в Пихтовой?
– Не знаю. Вернуться, может, рассчитывали... – Нетесов прервал диалог и молчал до тех пор, пока не заглушил мотор у ворот своего дома:
– Все об этом кладе знают все, и вразумительно – никто ничего. Но вот когда такое, как нынче, приключится, бум кладоискательства вспыхивает. Помню, у бабки одной, на Первом кабинете живет, обвалился погреб, кирпичная кладка старинная обнажилась–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24