Он внимательно посмотрел.
— Нет, это искусственная женщина. Моя была настоящая, живая.
— Была? Разве ее нет в живых?
Он кивнул лысой головой с седыми бакенбардами.
— Нет. Она мертва. Убита и закопана где-то здесь, на пляже. Однако, повторяю, она была настоящая!
Кэт разглядывала его, сморщив носик.
— Уважаемый, вам нужен доктор! Психиатр! А этот господин — детектив!
У лысого заблестели глаза, он как будто даже подскочил от радости.
— Детектив! Его-то я и ищу! Кто быстрее всех обнаружит труп моей супруги, если не детектив?
— Вы это серьезно? — осторожно спросил я. Он с укором посмотрел на меня.
— Неужели такое может быть предметом шутки? Труп собственной супруги? Найдите! — продолжал он умоляюще.— Будьте добры, найдите мне ее! Она должна быть где-то здесь, уверяю вас' Что это для детектива? Пустяк'
Кэт и я молча переглянулись. И я невольно, каюсь, кивнул в знак согласия. Мы устроились на высоких табуретах у стойки бара. В складной времянке с низким потолком. Наигрывал автомат. Здесь было полно посетителей, главным образом в купальных костюмах, ибо сюда заходили прямо с пляжа, намереваясь сразу же вернуться обратно. Пахло табаком, пивом и чем-то сладковатым — средствами для загара и от пота.
В уголке здоровенная бабища собрала вокруг себя тройку подростков и шепотом разжигала их любопытство, объясняя азы секса. Пьянчужка, похожий на огородное пугало, отчаянно спорил с другим о заездах, состоявшихся в прошлую субботу, а воинственный ковбой с рекламного щита под дулом пистолета требовал от посетителей, чтобы они пили сок «Еден», которого в этом заведении не было и в помине.
Наш новый знакомец отличался от всех посетителей. Он был в темном костюме в легкую полоску, при галстуке; струйки пота стекали по его щекам, и тем не менее он не расстегивался. Белая рубашка с воротничком, не имеющим ничего общего с модой, неопределенного цвета галстук, старый и поношенный, булавка с дешевой имитацией рубина в форме листа клевера — вероятно, в память о делах, с которыми он соприкасался на сталелитейных предприятиях Питтсбурга,— свидетельствовали об известном кокетстве владельца и отсутствии возможностей держаться на желаемом, более высоком уровне. На остроносых стоптанных туфлях виднелись песчинки, налипшие по дороге сюда, и все-таки обувь блестела.
Я расстегнул уже четвертую пуговицу на своей клетчатой спортивной рубашке и шумно вздохнул. Кэт притащила вентилятор, который едва-едва шевелил тяжелый воздух, хотя занимался этим весьма старательно.
— «Бурбон»? — спросил я высокую договаривающуюся сторону.
Кэт сверкнула на меня глазами.
— Мне кажется, слишком жарко! Солнце палит, а это может привести к нежелательным последствиям! Поэтому предлагаю кока-колу. Тем более для нашего друга...
— Меня зовут Пиппинс, Дионисий Пиппинс! — вставил новый знакомый и неловко взгромоздился на табурет.
— Итак, мистеру Пиппинсу кока-колу,— заказала моя секретарша,— и два «бурбона».
— А солнце?—спросил я.
— О'кей,— сразу же согласилась Кэт.— Тогда два двойных «бурбона»!
Пока бармен обслуживал нас, я разглядывал мужчину с цыплячьей грудью, который, согласно его словам, откликался на имя Дионисий Пиппинс. Первое, что я отметил,— это капелька пота, повисшая на кончике его носа.
— Скажите,— начал я осторожно,— о чем, в сущности, идет речь? Там, на пляже, впопыхах я не все понял.
Пиппинс смотрел на меня так сосредоточенно, словно вопросы ему задавал председатель Сенатской комиссии по расследованию подрывной деятельности.
— Ну же, мистер Пиппинс,— уговаривала Кэт,— расскажите мистеру Тэтчеру обо всем. Откройтесь, вам воздастся, и это будет совсем недорого.
Я тихонько присвистнул, и тут же подошел бармен.
— Еще по одной?—спросил он. Кэт отмахнулась.
— Выходит, это хищение, не убийство?—заключил я.
— Сначала она была убита!
— Сначала? — допытывалась моя секретарша.
— Мистер Пиппинс сказал «сначала», и нет нужды сомневаться в его словах! Значит, все-таки убийство! — подытожил я, кивнув головой, и выплеснул жидкость из немытого бокала.
— Сначала ее убили, а потом обокрали! — уточнил мистер Пиппинс.
— Убийство и хищение!
Я продолжал кивать головой, но теперь с большим удовольствием, поскольку наконец уяснил суть проблемы.
— И кража!
Я поперхнулся. Зато вмешалась Кэт:
— Это мы уже слышали.— Она любезно улыбнулась договаривающейся стороне и незаметно сняла пушинку с его пиджака.— Хищение и кража — это одно и то же, хотя для отчуждения человеческого существа есть более подходящий термин — «похищение».
— Я говорю о краже перстня! — безжалостно поправил Дионисий Пиппинс.
Новый факт ошеломил меня как удар мокрой тряпкой по голой спине. Кэт подняла руку и щелканьем пальцев пыталась привлечь внимание бармена, резавшего в сторонке ветчину.
— Выпьем чего-нибудь,— предложила секретарша.— Вы, шеф, еще не выпили свое. Ну что же, пойдем по второму кругу.
Я выпил остатки виски и передернулся. Впрочем, оно действовало куда мягче, чем сообщение мистера Пиппин-са.
— Откуда взялся перстень? — спросил я, глубоко вздохнув. Бармен уже наполнял наши бокалы.
— Не взялся! В этом-то и дело!
Дионисий Пиштинс вытащил из кармана огромный носовой платок (я было подумал сначала, что это полотенце, но ошибся) и вытер лоб и нос.
— В чем дело?.. Вы имеете в виду перстень?
Он кивнул, и с носа капнула очередная капелька пота.
— А ваша супруга? С ней все в порядке? Он снова кивнул утвердительно.
— Хм.— Я перевел дух и глубоко задумался. Инициативу перехватила Кэт Карсон из агентства
«Фиат-люкс».
— Мне кажется,— начала она, надо отдать ей должное, осторожно, учитывая характер договаривающейся стороны,— вы ищете и жену, и перстень.
Получив снова утвердительный ответ, Кэт сделала вывод:
— А нас хотите нанять, чтобы мы нашли и то, и другое. Это две задачи. Два дела. Естественно, двойной гонорар.
Музыкальный автомат замолк — кончилась бравурная музыка, и теперь он продолжал свое дело, намереваясь предложить любителям танцев другую, еще более шумную музыку.
Пиппинс воздел руки.
— Только одно! Найдите одно из двух, и я буду удовлетворен! Одно дело — один гонорар!
Носик моей секретарши начат морщиться, и я понял, что мужчине в темном костюме не поздоровится. Кэт строго погрозила ему пальцем.
— Мистер Пиппинс, с вашей стороны это некрасиво! Ведь не может вам быть все равно, найдем мы вашу супругу или какой-то грошовый перстень!
Однако ему это было все равно. Именно так он и сказал.
— Мне все равно. Перстень у нее на пальце. Его нельзя снять. Поэтому, если вы найдете ее, я получу и перстень. И напротив, вы вручаете мне перстень, я получаю и ее! Хотя...
— Хотя?..
В голосе моей секретарши послышались угрожающие нотки.
— Хотя в настоящее время мне нужен лишь перстень! Дорис мертва...
— Дорис—имя вашей супруги, смею я предположить,— невежливо прервал я его.
— Да, Дорис мертва, из-за нее у меня будут лишь расходы. Я имею в виду похороны и прочее. Однако ладно, вы можете вернуть мне и ее. Согласен!
Кэт, хотя ее никто не заставлял, выпила свой «бурбон». Залпом, до дна. И повернулась ко мне.
— Шеф, это дело наше агентство не может взять. Как член Лиги самоутверждения и эмансипации женщин, я не могу допустить, чтобы цена женщины приравнивалась к цене какого-то перстня!
— Это не какой-то!..— попытался спасти положение наш нежданный клиент.
— Будь он золотой или платиновый — все равно! — не позволила сбить себя с толку Кэт.— Я не могу этого допустить. Тут дело принципа. Какое свинство!
— Постойте, постойте...—не сдавался мужчина в темном.— Вы не бросите меня. Не можете этого сделать! Не смеете!
— А вы можете бросать на чашу весов какой-то перстень, когда на другой чаше —ваша молодая, красивая, очаровательная супруга?!
— Откуда вы знаете, что она молодая и красивая? — удивился Дионисий Пиппинс.
Я еще раз внимательно посмотрел на его вытянутый узенький нос, маленькие беспокойные глазки, впалые щеки и тонкие губы, которые он нервно покусывал.
— Да, Кэт, как вы пришли к этой мысли? — поддержал я его недоумение.
Кэт пожала плечами и огляделась.
— Так,— ответила она..— Я вспомнила, ну... в жизни всякое бывает...
— Но она в самом деле молода и красива!
Голос вдовца прервался. Однако он не отказался от борьбы.
— Вы не имеете права меня бросать!—Пиппинс обратился ко мне, полагая, что у меня более мягкое сердце.— Я отдам вам все, что у меня есть!
— А это много? — спросила Кэт, не поворачиваясь.
— Ну... перстень стоит по меньшей мере шестьдесят тысяч долларов. А это лишь часть коллекции. Небольшая, очень небольшая часть!
— Хм-м...— задумалась Кэт, поколебавшись в своей принципиальности.
— Идет, мистер Пиппинс,— решил я.— Мы берем это дело, напоминаю, что услуги наши стоят дорого. Качественны, оттого и дороги. Мы посетим агентство и выполним формальности. Но предварительно вы должны
изложить нам все детали, чтобы мы, не теряя времени, могли приступить к делу. Позвольте мне сказать, что полученная от вас информация пока что весьма скудна, если не сказать — путанна...
— В самом деле? —удивился наш новый клиент, уже второй в этом году.— Весьма сожалею! Видите ли, мне показалось, вы сами разберетесь в этом деле. Эй, парень,— обратился он к бармену,— налей нам еще по одной!
— Кока-колы?
— Вот еще! — отмахнулся Пиппинс.— Дай нам чего-нибудь покрепче, нам надо серьезно поговорить.
Из автомата послышалась самба, а пьянчужка сполз по основанию вешалки на грязный пол. В помещение с шумом ввалилась компания нелепых девиц и парней.
Освещенный луной пляж был пуст, когда мы отправились обследовать те места, где, по словам мистера Пиппинса, разыгралась драма. На песке валялись остатки пищи, брошенные мячи, баллоны от дезодорантов, полиэтиленовые мешочки, сломанные стульчики и раскладушки. Земля была неровней, в ямах и колдобинах, что после двойных «бурбонов» создавало известные трудности на пути к месту, где, как достоверно знал Дионисий, покоились останки его Дорис.
— Погоди, погоди...— говорил человечек, обнимая меня за плечи,— нам нужно отыскать бугорочек, возле которого торчала палка с каким-то флагом!
Я тоже обнял его, отчасти чтобы поддержать, поскольку он споткнулся, отчасти чтобы самому сохранить равновесие, которое трудно было сохранять после посещения бара. Кэт плелась сзади, недовольная происходящим, особенно тем, что расплачиваться в баре Пиппинс без зазрения совести предоставил агентству «Фиат-люкс».
— Здесь нет бугорка с флагом,—сердилась моя секретарша, шагая позади нас.
— Как это нет? — удивился Пиппинс и внезапно остановился, что сразу выявило проблему моего равновесия.— Должен быть. Вчера был, должен быть и теперь!
Что-то словно сверкнуло передо мной в ночной мгле.
— Вчера? Разве все это произошло вчера? Не сегодня?—удивлялся я.
— Тимоша, не валяй дурака! — рассмеялся Дионисий.— Разве могли бы укокошить мою Дорис среди бела дня? На пляже, при пятидесяти миллионах свидетелей! Как ты представляешь это себе, старик?
Шеф,— откуда-то сзади подала голос Кэт,— бросим этого пьянчугу и вернемся в город. Я хочу спать, а когда я хочу спать, мне не хочется таскаться по песку!
— Что? Неужели вы меня бросите? — испугался Пиппине.— Покинете, когда мне особенно тяжело, когда мне хочется плакать, когда я остался один, без Дорис, без перстня?!
— Уф! — яростно шипела Кэт.
— Успокойся, Диззи,— пытался я утешить друга.— Мы тебя не бросим, но ты же сам видишь, что бугорка нет, флага нет, Дорис нет, а мы хотим спать, мы устали, сегодня мы уже разобрали несколько запутанных дел, нашли Фифи, разоблачили мошенников. Теперь нам надо отдохнуть. Встретимся завтра... Скажем, в одиннадцать, и хорошенько поищем флаг, перстень и твою дражайшую Долли...
— Дорис...
— И ее, разумеется... все сделаем для нашего Диззи! Пиппинса неожиданно прорвало:
— Завтра в одиннадцать? Когда опять будет полно народу? Не пойдет, эта пустая идея отпадает! Сегодня я целый день бродил по пляжу, где собралось несколько миллионов бездельников — и ничего! Нет, этого нельзя делать днем! Только ночью... вот так... в темноте!
Он уселся на песок и пригласил меня разделить компанию. Я опустился рядом на теплый песок.
— Я уморился,— сказал он.— И не удивительно! Такая ночь...
— Такой день, хотели вы сказать,—заметила сверху Кэт.— У вас был ужасный день... Я понимаю вас!
— Такая ночь...— упрямо повторил Дионисий.— Мы с Дорис брели по пустому пляжу, взявшись за руки, бегали, догоняли друг друга, падали, поднимались... вдруг...
— Постой-ка,—попытался я поставить все на свои места,— ты говоришь об этой или прошлой ночи?
— Прошлой, конечно!
— Итак, вы развлекались в темноте, бегали, падали, устали... затем вы поняли, что вам хочется спать, и пошли домой, баиньки! Все так же, как у меня,— подытожил я сонным голосом.— Я хочу спать, хочу домой!
— Вдруг кто-то стукнул меня по голове! — напомнил о себе наш клиент.
— Для другого вы и не годитесь! — поддакнула Кэт.
— Один раз, второй...— Дионисий ощупал лысую голову.— Вот сюда! Каким-то твердым предметом.
— Орудийный снаряд? — поинтересовался я, увлеченный рассказом.
— Скорее бита для бейсбола,— отвечал мой друг.— После первого удара я еще был в сознании, но когда этот хромоногий хватил меня второй раз...
— Хромоногий, сказали вы? — переспросила Кэт и ткнула меня носком туфельки в бок.
Я посмотрел на нее удивленно и сердито, потому что чуть было не потерял равновесие и не свалился на песок. Она же вытянутым пальцем указывала мне на что-то, и я постарался понять, в чем дело. Однако с моей лягушачьей точки зрения я ничего не видел—может быть, и из-за действия алкоголя. Я покачивался на ночном ветерке и никак не мог сообразить, куда надо глядеть —на песок, на луну или виднеющиеся вдали освещенные верхушки небоскребов. Наконец я поднялся, и все стало проще. Кэт поддерживала меня одной рукой, а другую снова вытянула в темноту, и я смог проследить направление, которое она указывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17