Прыгнул, нагретый воздух подхватил, не
дал стремительно упасть на дно воздушного океана.
-- Какой там Марс, -- прошептал Кирилл. Сердце его
колотилось, как испуганная птица в клетке. -- Самый
удивительный мир... Прицепить бы крылья, можно летать...
Внизу сбежались зеваки, щупали сяжками добычу. Нашлись
помощники, Дмитрий обрадовался, вдруг да сдружатся за
совместным трудом, но Кирилл выдернул гусеницу, отпрянул с нею
в сторону от пахнущего тракта. Обескураженные муравьи
заметались, гусеница для них выпала в другое измерение.
-- Сами справимся, -- объяснил Кирилл напряженно. -- А то
на входе решат, что присоединились как раз мы.
Дмитрий опасливо смотрел на муравья, что рассерженно
метался с угрожающе разведенными жвалами совсем рядом.
-- Неужели не видит?
-- В том-то и дело. Одни ориентируются по звездам, другим
хоть фигу под нос поднеси.
Из центрального входа часто выскакивали муравьи. Оттуда
вышел новый запах, сильный, но уже не резкий.
-- Жесты запомнил? -- спросил Кирилл сдавленным голосом.
-- Держись уверенно, прячься за гусеницей.
По телу забегали быстрые бесцеремонные усики, ногу Кирилла
цапнуло. Он напрягся, с усилием проламываясь сквозь живые
ворота ощупывающих усиков и раздвинутых жвал.
Мелькнуло перекошенное лицо Дмитрия. Белый, с обезумевшими
глазами, он пихал перед собой гусеницу как таран, дергался,
когда по нему пробегали усики с жесткими щеточками на концах,
похожими на ершики для чистки бутылок.
Продравшись сквозь живой частокол, они оказались в широком
полутемном тоннеле. Тянуло могильной сыростью. Из темноты
внезапно выныривали оскаленные пасти, зазубренные челюсти
грозно щелкали, чудовище свирепо бросалось на них... почему-то
промахивалось, и лишь тогда Дмитрий понимал, что муравьишка
бежал по личным или общественным делам, а двуногие мирмекофилы
ему до лампочки.
В полутьме ярко сверкало окно в солнечный мир, но его
перекрещивали гуще тюремной решетки длинные усики-антенны и
серповидные жвалы. Оттуда в муравейник вплывали нагретые запахи
солнца и трав.
-- Бросай гусеницу, -- услышал Дмитрий в темноте голос
Кирилла. -- За вход мы заплатили, а на склад пусть тащат сами.
Дмитрий с неохотой бросил почти невесомую гусеницу, ощущая
себя без нее совсем голым. Рядом зашуршало, через гусеницу
перемахнула рогатая тень, зато второй муравей с азартом вонзил
жвалы в лакомое мясо, заурчал, поволок в темную нору.
-- Теперь куда? -- спросил Дмитрий обреченно.
-- Вниз. Проверим склады живой добычи.
-- Погоди малость, -- вдруг попросил Дмитрий. Он виновато
улыбался, губы его пересохли. -- Дай отойти... Не знаю, как ты,
но у меня душа трясется. Помню, как-то парашют не раскрылся...
Нет, тогда было не так страшно.
Из темноты начали выступать неясные очертания. Наметился
потолок, а черные пятна превратились в норы. Пальцы Кирилла
скользнули по стене, оставляя слабый светящийся след. Плесень?
Но муравьи плесени не выносят. У них чисто, сухо. Если
появляется плесень, с которой не сладят, то бросают гнездо,
переселяются. Этот муравейник слабым не выглядит... Опять
загадка.
-- Готов? -- спросил Кирилл нетерпеливо.
-- Готов, -- отозвался Дмитрий. -- Совсем готов!
-- Иди за мной.
-- Веди, Сусанин... Или Вергилий? Какой толк от тех ворон,
которые наблюдают за нами? Раньше не успевали помочь, а теперь
и вовсе...
Он вытащил из-за пояса Дюрандаль, с тоской покосился на
черные тоннели.
-- Спрячь, -- посоветовал Кирилл. -- Я вот шпагу и не
вынимаю. Если что случится, эти булавки не спасут.
Медленно, часто останавливаясь и прижимаясь к стенам, они
двинулись по самому широкому тоннелю. Запах стал гуще. Пахло
личинками, пакетами яиц, сырой землей, новорожденными
муравьями. Кирилл жадно вдыхал, вжимался, старался ощутить себя
муравьем с его заботами, желаниями. Дмитрий дышал ему в спину,
натыкался в темноте, часто с разбега бодал, сбивал с ног.
Головная боль и слабость в теле быстро испарялись, а
воспаленные от солнца глаза перестали слезиться. Дмитрий
подпрыгивал, завидев бегущего навстречу муравья, хватался за
оружие.
-- Перестань, -- сказал Кирилл. -- Через турникет прошли
благополучно, а тут пропуска не спрашивают. Держись как дома.
-- Благодарю покорно!
-- Иначе надолго тебя не хватит.
-- Знаю, но что делать? Умом уже не боюсь, но внутри
трясется, как поросячий хвост. Мы ж в чужом доме ходим как
ворюги...
Тоннель повел в сырость, в сгустившиеся запахи. Стены
казались облицованными, словно покрытыми глазурью. Песчинки
держались даже на потолке. Опустившись на два уровня, Кирилл
поколебался, был соблазн начать поиски здесь, но заставил себя
выбрать извилистый штрек, ведущий круто вниз.
Прошли через анфиладу огромнейших пустых пещер. Чисто,
сквозная вентиляция, но встретили только одного муравья. Тот
вяло прошел мимо.
Дмитрий проворчал, стараясь держать голос на мужественной
ноте:
-- Лабиринт! В этих пещерах десяток муравейников
поместится. На вырост строят или чокнулись на почве
гигантомании?
-- Муравейники не строят по фигуре, -- ответил Кирилл. Он
полез вниз по отвесной стене из пережеванной древесины. -- Это
не улитка слизня, не панцирь черепахи, не раковина перловицы...
Прыгай сюда! Вот так. Зато муравьи термопреферендят...
-- Что-что?
-- Запомни, пригодится. Есть такое понятие,
термопреферендум. В жару муравьи опускаются в нижние этажи к
грунтовой воде, в холод поднимаются в прогреваемые солнцем
участки. Чем большей муравейник, тем точнее выбирают влажность,
движение воздуха, то бишь, выбирают и термо-, и гидро-, и
анемо-, и прочие-прочие преферендумы.
Дмитрий при всей натренированности на выживание
ориентировку потерял почти сразу. Сворачивали, опускались,
ныряли в крохотные боковые ходы, выходили в огромные пещеры,
откуда мирмеколог без колебаний нырял в самую темную, как
казалось Дмитрию, и самую страшную.
-- Мне почудилось, -- встрепенулся он, -- будто за нами
перекрыли ход! Ловушка?
Кирилл даже не обернулся:
-- Муравьи постоянно что-либо перестраивают, переделывают.
-- Как же вернемся? -- воскликнул Дмитрий в ужасе. -- Или
станем этими... мирмекофилами?
-- Вернемся другим ходом, -- ответил Кирилл с
безразличием. -- Карту муравейника составлять бесполезно.
Муравьи вечно перестраивают собственный город. Как дети.
В темных переходах силуэты муравьев мелькали
призрачно-темными тенями. Иногда такая тень задевала Кирилла,
чаще он сам в потемках налетал на нее. В любом случае
впечатывался в стену, катился по полу, убеждаясь в жесткой
реальности призраков.
На четвертом уровне, считая от поверхности, две пещеры
были заполнены зерном, еще три оказались с мертвыми насекомыми.
Кое-где трудились перепачканные мукой зерномолы, с вкусным
хрустом превращая крепкими жвалами зерна в белый порошок, а
мясники придирчиво осматривали разнокалиберную добычу,
недоверчиво вонзали жвалы, проверяя на свежесть.
Снизу тянуло холодом. Близко были колодцы, прорытые до
подземной воды. Кирилл внезапно остановился, ухватившись за
выступ. Дмитрий ткнулся ему в спину, едва не столкнув в
огромную яму-пещеру. Внизу слабо поблескивало огромное зеркало,
пробегали жемчужные искорки, вспыхивали матовые молнии. Дмитрий
присмотрелся, непонятное зеркало вроде бы сложено из крохотных
осколков, плотно прижатых один к другому. Осколки сдвигаются,
наползают друг на друга!
-- Здесь не пройти, -- услышал он в темноте шепот Кирилла.
-- Что там?
-- Молодые самцы и самки! Вон крылья блестят! Крылья
длинные, прикрывают туловище полностью, самих муравьев под ними
не видно.
-- Опасные? -- спросил Дмитрий о самом главном.
-- Беспомощные! Но это будущее муравейника. Их охраняют
особенно строго.
-- Ага... Поперли обратно?
Соседний ход нашли быстро, но двигались осторожнее.
Дмитрий понял из объяснений мирмеколога, что настоящие муравьи
занимаются делом, как и подобает мужикам: воюют, охотятся,
строят, ломают, пасут тлей, выращивают злаки. А для размножения
появляются красивые крылатые дурни, у которых мозгов впятеро
меньше, чем у нормальных муравьев. Крылатые не умеют ни ломать,
ни строить, зато за бабами гонять -- будь здоров! Вместо мозгов
у них развиты гляделки, чтобы издали засечь крылатую и
закадрить на ходу.
-- Сейчас они прячутся, -- объяснил Кирилл, -- но час
настанет, и тогда их не удержишь. Всего день длится роение!
Найдя друг друга, сочетаются в полете. Самка спешит заложить
гнездо, а самец погибает...
-- Красивая смерть, -- сказал Дмитрий с чувством.
Кирилл отодвинулся от одетого в мускулы испытателя,
который показался странно похожим на муравья-самца:
-- Кому как. Кстати, мы подошли к складу живой добычи.
Дмитрий бросился вперед, ударился о выступ, упал. Кирилл
закричал, предупреждая об опасностях, но Дмитрий уже с разбегу
ворвался под своды пещеры.
В слабом призрачном свете шевелилась темная масса. В
пещере было чуть теплее, насекомых притащили из жаркого
солнечного дня. Шевелились длинные лапы с зазубренными
голенями, лопались с сухим треском хитиновые панцири. Слышался
шелест, шорох, скрип, щелканье, словно целая насыпь крупных
валунов медленно сползала с горы.
Дмитрий как гигантский тушканчик перепрыгнул почти через
всю пещеру, упал на скопище мертвых и полумертвых насекомых.
Даже с оторванными головами, наполовину расчлененные,
изуродованные, еще пытались ползти, лягаться, подгребали
крючковатыми лапами соседей...
Едва ноги Дмитрия коснулись чьей-то мягкой щетинистой
спины, как рядом подпрыгнула и люто щелкнула жвалами оторванная
голова. Даже не голова, половинка головы! Чудовище промахнулось
саму малость, но Дмитрий даже не оглянулся на острейшие жвалы,
готовые одним движением отхватить ноги.
Кирилл остановился на краю пещеры. Похолодевшие ноги
отказывались нести в шевелящееся адское месиво. А Дмитрий
метался по мягким телам гусениц, жестким спинам жуков, по телам
щетинистым, скользким, пульсирующим. Исчезал за огромными
насекомыми, приподнимал их, переворачивал, нырял под длинные
туловища стрекоз, лазил на четвереньках под скопищем
дергающихся дождевых червей...
Когда вернулся, от него несло сыростью, слизью, чужими
запахами. Кирилл сказал торопливо:
-- Таких складов много! Обыщем все, будь уверен.
Испытатель где-то здесь.
В следующей пещере Дмитрий снова, уже не чувствуя прежнего
страха перед диковинными чудовищами, прыгал по грудам добычи,
переворачивал, заглядывая во все углы, безбоязненно отпихивал
муравьев, воспринимая их только как досадную помеху.
Миновали три склада. Дмитрий мрачнел, на ходу вытирал о
стены налипшую на руки слизь. Если в первом складе были
полуживые насекомые, то в остальных только горы высохших,
скрюченных, закоченевших...
Тело ныло, отзываясь на ушибы, падения, толчки. Оба
напряженно всматривались в полумрак, стараясь уловить движение
раньше, чем выскочивший муравей собьет с ног. Вдруг Кирилл
вытянул руку:
-- Мне кажется... там человек!
Глава 7
Дмитрий сорвался с места как снаряд. Кирилл бросился за
ним, упал, завертелся волчком, а потом, теряя драгоценные
секунды, не сразу понял, где верх, где низ, откуда и куда они
идут.
Издали донесся крик. Кирилл ответил, они сошлись в темной,
как преисподняя, пещере. Дмитрий двигался устало, голос был
хриплым:
-- Извини. Тоже почудилось... В глазах чертики пляшут.
-- Да нет, я видел силуэт! Спутать трудно... Но ты побежал
по другому ходу. Давай искать дорогу обратно.
Спустились на ярус, потом по соседней шахте поднялись
сразу на два. Ход петлял, поднимался, делал зигзаги. Устали, в
мышцах начала разливаться боль. Дмитрий вопросительно косился
на мирмеколога.
-- Вон там, -- сказал наконец Кирилл, он неуверенно
показал пальцем, -- человек...
Дмитрий стрельнул глазами, на этот раз засек направление,
прыгнул вперед. Под ногами громко шелестнули отколотые камешки.
Кирилл добежал до порога пещеры в тот момент, когда
Дмитрий с торжествующим ревом торопливыми скачками несся к
смутно различимой фигуре. Человек стоял напротив некрупного
муравья, осторожно трогал его сяжки. Муравей, как сразу
определил Кирилл, из нянек, что всю жизнь занимаются расплодом,
лишь в последние дни жизни могут выйти на поверхность, да и то
в сырые облачные дни...
Заслышав Дмитрия, в испуге отпрянул от муравья человек.
Роста он был среднего, сложения вовсе не атлетического,
светлокожий, светловолосый, в плечах тоже с Дмитрием не
сравнить.
Муравей убежал, а Дмитрий налетел на друга, схватил его в
объятия:
-- Сашка!
Человек покачнулся. Если бы Дмитрий не поддержал, упал бы
на землю.
-- Димка! -- прошептал человек. -- Откуда ты?
-- Ясно откуда... Ты в порядке? Господи, руки-ноги на
месте...
Кирилл остановился, словно с разбегу влетел в каплю клея.
У испытателя Сашки были длинные пушистые ресницы, крупные синие
глаза, нежное белое лицо... Слишком узкие плечи, тонкие кисти
рук, а под майкой-хитоном... Господи, да это же...
Дмитрий, не выпуская друга из объятий, с довольным видом
развернулся к Кириллу:
-- Кирилл, знакомься! Это Саша -- звезда нашей группы. --
Единственная женщина, Фетисова Александра Борисовна. Но раз мы
без галстуков и штанов, то лучше -- Саша, Сашка. А это,
дружище, крупный ученый -- мырмы... мярмю... словом муравьелог
Кирилл Владимирович Журавлев.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8