-- Замри, -- велел Дмитрий вслед предостерегающе.
Кирилл послушно упал, застыл, раскинув руки и ноги. Он
лежал на крупных глыбах с острыми как бритвы краями, но острые
грани кожу не дырявили, даже не кололи. Вверху громыхало,
темные горы туч опустились ниже. Пахнуло теплом и странно
знакомым запахом, хотя Кирилл мог поклясться, что никогда
раньше не слышал. Он скорее догадался, чем узнал Ногтева. Там
же с ним за гранью видимости, начальник оперативной службы, его
команда, наблюдатели...
В плотных струях воздуха, ясно различимых, проплывали
золотистые в солнечном свете гусеницы, мохнатые, причудливые.
Некоторые шевелились, извивались. Воздух держал их, иногда
приподнимал и уносил. Кирилл потрясенно узнал пылинки,
бактерии, какие-то тончайшие, но явно живые нити.
Крохотные организмы, не крупнее Кириллова пальца,
дрейфовали в теплых слоях без движения. Едва их уносило в тень,
судорожными толчками выкарабкивались на свет. Самые крупные
хватали добычу и опускались на дно, очень медленно продавливая
воздух.
По лбу пробежали невидимые лапки. Кирилл дернулся, рука
взвилась как подброшенная взрывом. Ладонь отскочила от лица,
словно воздушный шарик.
-- О, черт!
-- Лежи и слушай, -- велел Дмитрий торопливо. -- Все
прошло удачно. Мы уменьшились до размеров муравьев. Физика
здесь другая, вы ж мирмя... мерми... в общем, специалист по
муравьям. Здесь не место молоткам, ножам, пишущим машинкам,
диванам...
Кирилл медленно сгибал и разгибал пальцы, шевелил руками,
Учи, здоровяк, учи. Он тоже бывал в этом мире. Когда наблюдал в
лупу, микроскоп. Ходил здесь, прыгал, общался.
-- Да-да, запоминаю.
-- Хоть законы здесь другие, -- напомнил Дмитрий, -- но
особой заботы о ближнем нет. Падай с любой высоты, но упаси
боже прилипнуть к капле росы! Не попади под падающий камень или
стебель. Даже если не задавит, то прижмет -- не выберешься.
Конечно, за нами наблюдают, но тут все на таких скоростях, что
не успеешь сказать "мама".
В бок кольнуло, словно куснул комар. Кирилл инстинктивно
хлопнул ладонью. Хлопка не получилось, невесомую руку
отбросило.
-- Микробы, -- прокомментировал Дмитрий. Он с
беспокойством следил за Кириллом. -- Теперь старый эпителий не
защита... Конечно, антибиотиками нас напихали под завязку, но
вы все равно лупите. Я в дедовские методы верю больше.
Кирилл беспокоился, что нет потребности в дыхании. У
высших насекомых вместо легких трахеи, а у них нет этих
дыхательных трубочек, что пронизывают все тело. Или дыхание
пойдет через кожу? Тогда полезет всякая дрянь, начнет
вгрызаться в печень, почки, легкие... Справится ли щитовидка? И
во рту уже нарастает сухость...
-- Давай на "ты", -- с неловкостью предложил он. Голос его
истончился, стал резче, пронзительнее. -- Мы практически
ровесники. Да и условия полевые.
-- Вот и хорошо, -- отозвался Дмитрий с облегчением. --
Без штанов какое на "вы"? Чего ты ежишься? Лови!
Кирилл медленно поднял руку, контролируя движения, вытянул
пальцы. Шорты медленно поплыли по воздуху. На едва видимой
тепловой струе подбросило, и в округлых дырах штанов, как в
сдвоенный телескоп, мелькнули толстые мясистые листы молочая.
-- В лаборатории выплавили сверхтонкую пленку, -- пояснил
Дмитрий. -- Умельцы сшили штаны. Ну, чудики, которые "Слово"
режут на конском волосе, а в маковом зернышке делают велосипед.
Еще и носы воротили! Мол, мы чистые эстеты, прикладными делами
не занимаемся. Им настоящую работу дают, а они? Кому нужен
велосипед в маковом зернышке? А штаны пригодятся.
Кирилл лежа натянул шорты.
-- Попробуй подняться, -- предложил Дмитрий. -- Не
спеши... Но поторапливайся.
Кирилл медленно, не чувствуя веса, встал. На миг оторвало
от земли. Качнуло. Попытался удержаться, но перестарался,
швырнуло в другую сторону. Ему показалось, что падение длится
уже час, наконец-то он выставил руки, но вспомнил, что падений
в Малом Мире бояться нечего...
Зато с ног сбивал даже не ветер, валило любое движение
воздуха. Взявшись за толстый как ватное одеяло край листа,
несколько раз сильно взмахнул рукой. Осязаемо плотный воздух
сопротивлялся, тугими струйками протек между пальцами.
Дмитрий встал рядом, его глаза настороженно шарили по
сторонам. За его спиной вздымалась необъятная стена металла,
что уходила в стороны, ввысь, там на нее ложился край неба.
Переходная Камера, откуда они вышли, край Полигона!..
На огромной высоте, куда не достигало зрение, колыхались
темные грозовые тучи. Изредка раскатисто громыхало. Каждый шаг
фиксируется телекамерами. Специалисты начеку: спасти, помочь,
выручить. Им кажется, что успеют всегда и во всем. Тем более,
что муравьи обычно не видят дальше собственного усика,
остальные насекомые -- не намного лучше. Даже для Кирилла все
различимо лишь шагов на двадцать -- тридцать, а дальше
расплывается, превращается в месиво форм и красок. Ногтев с его
командой -- лишь грозовая туча, а его голос -- отдаленное
громыхание высотного самолета, берущего звуковой барьер.
-- Подними руки, -- сказал Дмитрий. -- Расставь ноги...
Пошире!
Сверху медленно опускалась бесконечно длинная толстая
труба. Основание терялось в темных тучах. Кирилл потрясенно
узнал толстые, как вагоны, человеческие пальцы, зато конец
трубы рассмотрел: исщербленный край из толстого, как броня
танка, металла! А там, наверху, эта игла кажется тончайшей...
Из трубы очень медленно, едва заметно для глаза,
выдвигалась блестящая сфера. Прошло несколько долгих минут,
прежде чем начал оформляться огромный резервуар воды в тугом
мешке ППН -- пленки поверхностного натяжения.
Кирилл неторопливо топтался, координируя движения с
изменившимися законами плотности и гравитации, а Дмитрий
понимающе бросил:
-- Потерпи. Здесь время течет иначе.
Над ними неспешно пролетела, завихряя плотный воздух,
огромная туша. Два прозрачных крыла, покрытых сетью темных
жилок, изящно месили воздух, совершая восьмерочные движения,
отталкивались, фиксировали себя в воздухе, а туша была толстая,
мохнатая, к груди и пульсирующему брюху прижато шесть
крючковатых лап, голова как башня, язычок дергается, а глаза
такие огромные, что уже и не глаза вроде, а пчелиные соты,
покрытые радужной пленкой...
-- Видал? -- крикнул Дмитрий. -- В Большом Мире что-то
вжикнуло бы мимо морды... А тут вся аэродинамика как на ладони!
Он тоже дергался от нетерпения, задирал голову. Резервуар
наполнялся, раздувался тяжело свисал, но ППН держала,
растягивалась. Дмитрий сопел, клял какого-то Кравченко,
врача-дублера.
Наконец жидкости набралось столько, что огромный резервуар
вытянулся вниз, перемычка лопнула с непривычно сухим звуком.
Грушеобразный резервуар тут же замкнулся в плотный, лепешечный.
-- Закрой глаза, -- предупредил Дмитрий. -- Малость
пощиплет.
Влажная тяжесть обрушилась на плечи. Кирилл упал на
колени, его прижало лицом к земле, все тело вспыхнуло как в
огне. Он вскрикнул, но боль ушла из тела так же быстро, только
теперь он болезненнее чувствовал каждое движение воздуха.
Оглушенный, смутно ощутил на плече руку. В сознание проник
сочувствующий голос:
-- Все-все. Кончено.
-- Что это было? -- прохрипел он.
-- Грубо, да? Такая техника, а нас купают из обыкновенного
медицинского шприца. Через иглу.
-- Вода тоже обыкновенная?
-- С добавками. Ты готов?
Кирилл поднялся, разбухший от воды, отяжелевший. Надо
привыкать, теперь промокает в буквальном смысле насквозь. Если
бы вода не ушла в землю, их не случайно окатили каплей на
песке, то приклеился бы как муха на липучке. Ждал бы, когда
вода испарится. Даже мысли теперь пошли вяло, заторможенно. Во
всем теле начало щипать, будто и внутренности промыли йодом.
-- Побежали, -- выговорил он с трудом. -- Время здесь идет
намного медленнее, но тоже идет...
-- Идет, -- согласился Дмитрий неохотно.
Кирилл передернулся от озноба, но жгучие лучи солнца уже
прожигали его насквозь. Мысли начали ускорять бег, а мышцы
задергались, требуя действия.
Мир был заполнен шелестом, стрекотанием, визгом, скрипом,
писком. Проносились быстрые тени. Дмитрий осмотрелся, указал
направление. Рука его показалась ужасной, словно скелет
указывал Кириллу дорогу к смерти. Он сделал первый шаг, сильно
наклонившись вперед. Воздух здесь плотный как вода, надо
продавливать. Он, Кирилл Журавлев, всего лишь
эксперт-мирмеколог, специалист по муравьям, знаток мира
насекомых, а Дмитрий Немировский -- первопроходец вроде Колумба
или Гагарина. Он здесь уже бывал... Где и потерял напарника.
Кирилл сделал первый шаг, очень осторожный,
рассчитанный... и тут же сверху обрушился воздушный вихрь. Его
сбило с ног, отшвырнуло, он застрял между каменных кристаллов
вниз головой, смутно удивился, что не видит разницы как стоять:
вверх головой или вниз. Дмитрий успел уцепиться за выступ
скалы, схоронился.
В трех шагах на кончик исполинской травинки опустился с
жестяным треском сухих крыльев странный аппарат. Четыре
слюдяных крыла, плотные, укрепленные темными
жилками-склеритами, скрепленные цистерны брюшка, мощная толстая
грудь, размером с танк, огромная голова, где два фасеточных
глаза занимают больше половины, страшная пасть, готовая
мгновенно изжевать противника...
Стрекоза вздрогнула крыльями еще раз, и Кирилла закатило
под сухой стебель. Еще и забросало щепочками, булыжниками, то
бишь песчинками Большого Мира. Стрекоза тут же улетела, а
воздух еще долго ходил струями. Кирилл ощутил мягкие толчки в
спину. Замелькали оживившиеся микроорганизмы, засуетились, надо
успеть поживиться на крохотной турбуленции, в этом вся жизнь...
-- Насчет микробов не трусь, -- заверил Дмитрий. -- Из
пипетки окатят по дороге еще не раз! Пока не придумают что-то
лучше. Понимаешь, нам надо, надо умываться по утрам и вечерам,
как... ну, всякие там жучки и паучки.
И здесь меня учат, подумал Кирилл. Администратор учил
мирмекологии, жена -- жизни, городской транспорт -- выживанию,
коллеги -- дипломатии, продавцы -- смирению... Видимо, это и
есть андропедия -- наука о воспитании взрослого человека.
Он осмотрелся по сторонам, вживаясь в атмосферу этого
мира. Итак, по стволам и стеблям ползают, прыгают, скачут
гигантские существа. Листья не проламываются, не прорываются,
но все-таки этот мир правильнее, богаче, настоящее, чем тот,
где всем правит гравитация. Нелепо, но именно этот мир кажется
правильнее, естественнее. Правда, об этом говорить вслух
нельзя, его и так считают немножко тронутым.
На свисающем стебле, мимо которого прошли, сидело
толстенькое, как винный бочонок, насекомое. Суставчатые усики
ощупывали зеленое, разбитое на крупные ячейки, поле. Под
полупрозрачной кожей растения медленно струились ясно видимые
соки. Хлоропласты, творя фотосинтез, передвигались по кругу,
как заключенные на прогулке. Неопознанное насекомое вонзило
длинный хоботок в мембрану клетки, и сок потек через него
послушно и без усилий.
За толстыми стволами мелькнуло длинное полосатое тело,
шелестнули десятки спаренных ног.
-- Вот тебе Марс, вот и Венера, -- бросил Дмитрий с
нервным смешком. -- Каждый будяк для нас стал деревом, а жучок
или блошка -- это слоны, коровы, медведи...
-- Ошибка, -- бросил Кирилл на ходу.
-- Точно, -- возразил Дмитрий. -- Разуй глаза!
Самоуверенность испытателя-десантника раздражала, как и
его вздутые мускулы, выпученная челюсть, картинна фигура.
Кирилл сказал лекторским тоном:
-- А ты видел, чтобы на каждом дереве сидело по
восемьдесят медведей, коров, страусов? На этом будяке, да и вон
там -- штук пятьсот тлей. Это муравьиные коровы. А еще трипсы,
листоблошки, паучки, божьи коровки, сиффиды, моллюски... Здесь
за день увидишь тысячу животных, и ни один вид не повторится.
Челюсть Дмитрия отвисла так, что едва не загребал ею
землю. Кирилл с осторожностью прошел мимо полупрозрачного
стебля, за тонкой кожицей которого мощно двигался от земли
сладкий сок. Клетки пульсировали, как расширяющиеся и
схлапывающиеся вселенные, а темные островки цитоплазм,
закутанные в силовые поля микроэнергий, хаотично двигались из
стороны в сторону, отыскивая слабые места в межклеточных
мембранах.
Внезапно сверху обрушилось жгучее тепло. Едва сделали
один-два шага по залитой солнцем поляне, как жар уже проник в
глубь тела. Сердце, легкие, печень тут же ощутили резкий
перепад, в голову бросилась перегретая кровь, мысли помчались
галопом.
-- Незадача, -- услышал он злой голос Дмитрия. -- Мы ж не
рассчитаны ходить под солнцем! Вчера небо было пасмурное, а
сегодня не должны были...
-- Перегрев для нас опасен, -- крикнул Кирилл
встревоженно.
Он повернулся к Дмитрию, отшатнулся. Вместо десантника шло
стереоскопическое рентгеновское изображение! Сквозь
нежно-розовую плоть четко проступали темные кости, за изящным
частоколом ребер часто дергался темно-багровый комок, от него
толчками шла по голубоватым жилкам кровь. По широким -- алая,
по тонким -- потемнее. Вздувалась пенистая масса легких,
шевелились полупрозрачные шланги... Кирилл с трудом узнал в
коричневом мешке печень, в синевато-серых комочках -- почки,
отыскал взглядом селезенку.
-- На себя оборотись, -- хмыкнуло рентгеновское
изображение. -- Наглядное пособие по вымирающему виду -- гомо
интелю! Полудохлое уменьшенное сердце, увеличенная печень,
искривленный позвоночник, камни в почках, булыжники в печени,
мельничьи жернова в желчном пузыре.
1 2 3 4 5 6 7 8