Избыток бескорыстной любви позволяет и дающему, и получающему развивать свои сильные стороны. Рано или поздно люди обязательно замечают нашу щедрость, она окрыляет всех вокруг. Со временем оказывается, что сочувственные действия, свободные от ожиданий, заразительны. А еще мы испытываем странное для современной цивилизации чувство радости за ближнего! Это что-то из рыцарских романов средних веков — «сорадость». Мы просто радуемся, когда с другими происходит что-то хорошее, абсолютно независимо от того, получаем ли мы сами при этом пользу. Если мы открываемся счастью других, радуемся их освобождению от какого-нибудь тяжелого бремени, если переживаем их счастье — то в нашем уме сами собой растворяются зависть, ревность и прочие помехи.
Все это я испытал и испытывал каждый день моей любви к Рахни. Она обладала таким даром, как умение выразить чувства словами. Она описывала свои чувства, но одновременно, я знал, что и мои, поскольку чувствовали мы одинаково.
Тем же вечером слуга сообщил, что Дорда-дархан желает нас видеть у себя.
- Приветствую вас, друзья мои! – монгол был в приподнятом настроении и в полном боевом снаряжении, видно было, что он ждал нас. – Сакьяпа готов отправиться в ставку Годана и мне предстоит его сопровождать. Я хотел вам предложить следовать со мной. У меня в гостях вы не были. Посмотрите на просторы моей родины. Как? Согласны?
- Мы благодарим Вас, уважаемый Дорда-дархан! Но просим простить нас, за наш отказ. Мы бы с огромным удовольствием приняли Ваше предложение, но у нас есть цель, которая сильнее всех других желаний и гонит нас в другую сторону, противоположную вашей. Мы хотим вновь отправиться на поиски, но теперь уже самой Шамбалы!
Вельможа немного помрачнел. Он не привык к независимости и не ожидал отказа, поэтому наши слова застали его врасплох. Однако, монгол быстро справился со своими чувствами, далеко не простыми. Огромная и искренняя симпатия к нам все-таки победила.
- Жаль! Очень жаль! Но я не могу, да и не хочу вас принуждать! Это ваш путь и вы его выбрали. Мне остается только напоследок оказать вам еще одну маленькую услугу. Я ее делаю от чистого сердца и мне приятно это делать. Я дам лошадей, провизию и трех своих воинов. Не благодарите меня! Я делаю то, что мне приятно делать! Вы понравились мне, я даже полюбил вас. Пусть ваш путь будет легким и безопасным, возможно чуточку благодаря мне. Если же нам суждено будет еще раз увидеться, я буду рад. Урус, - он снял с себя золотую пластину «сер йиг па», удостоверяющую то, что ее носитель обладает огромной властью среди монголов и покоренных ими народов, затем надел ее мне на шею, - носи ее! Она поможет вам в пути. Она убережет вас от врагов. Пусть даже это будут враги монголов! Никто не посмеет просто так убить носителя пайцзы. Если, вдруг, вам потребуется моя помощь, то найдите меня! Любой монгол будет рад оказать помощь, как только услышит мое имя.
Монгол обнял сначала меня, потом Рахни. В его узких глазах я заметил странный блеск. Неужели этот суровый воин умеет чувствовать!
- Мы не забудем вашей доброты, Дорда-дархан! – расстрогались и мы.
- В истории я останусь жестоким монголом, который огнем и мечом усмерял своих врагов. И это будет правдой! Но я хочу…пусть хоть вы оставите добрую память обо мне… - тихо проборматал монгол. Он отвернулся, давая понять, что мы должны уйти.
Утром мы выехали из крепости. Я был одет во все монгольское. На красивый, расшитый золотом халат, я надел кожаный панцирь. На ногах красовались красные сапоги с загнутыми кверху носами. На голову одел расписной шлем с торчащим страусиным пером в макушке. Все это были щедрые подарки Дорда-дархана. На моем левом боку висела легкая изогнута сабля, а на груди сверкала золотая пластина пайцзы. Справа на моей кобыле находился небольшой монгольский щит, колчан с луком и тридцатью стрелами, а слева – мешок с провиантом. Под стать мне оделась и Рахни. Но в отличие от меня, вся ее средневековая монгольская одежда смотрелась на ней более органично, чем на мне. Нас сопровождали три воина из свиты Дорда-дархана. Я пообещал им, что как только вдалеке мы увидим искомую страну, я их отпущу и они смогут вернуться домой.
Стояла прекрасная погода. Солнце заливало своими лучами окрестности монастыря. Вершины гор, покрытые снежными шапками, казалось, сошли с картин Рериха. На первом же перекрестке дороги отряд свернул налево. Так, чтобы утреннее солнце оказалось справа. Мы никуда не спешили, и наши лошади отмеряли пройденное расстояние обычным шагом.
Еще в Сакье, Дорда-дорхан предложил нам иноходцев, но Рахни отказалась и попросила обычных кобыл, по-возможности тех, к которым мы уже привыкли, за долгое время поисков скрытых долин. Я не возражал, так как не особенно понимал, о чем идет речь. Монгол тяжело вздохнул и потом, ухмыльнувшись, сказал: «Да! Тебя, смелая женщина, не проведешь! Я завидую Урусу!». И вот за воротами монастыря девушка мне пояснила, почему она отказалась от предложения монгола.
- Смотри, нормальное движение лошади шагом и рысью заключается в том, что она на бегу последовательно переставляет ноги по диагонали — сперва правую заднюю, потом левую переднюю, затем левую заднюю и правую переднюю и так далее. Видишь?
- Вижу! – радостно воскликнул я. – А я даже не обращал на это внимание!
- Иноходь же это неправильное движение, при котором лошадь переставляет ноги не по диагонали, а как бы односторонне: сначала правую заднюю и правую переднюю, потом левую заднюю и левую переднюю. При этом на бегу иноходью лошадь покачивается из стороны в сторону. Иноходь бывает естественной, врожденной, но чаще ее вырабатывают искусственно. Естественная иноходь не утомляет лошадь, искусственная же отзывается ускоренным разбиванием ног лошади. Лошади, обладающие этим движением, называются иноходцами. Иноходцы очень ценятся при езде верхом, поскольку движение иноходью довольно быстро и приятно для всадника. Лошадь переваливается с ноги на ногу и совсем не трясет всадника. Особенно удобно передвигаться верхом на иноходце на длинные расстояния с ровными поверхностями — в степи или прерии. Под седлом иноходцы проходят по 10 километров в час, до 120 километров в сутки. Однако иноходец не очень маневрен — он может бежать только по прямой и ему тяжело совершать повороты и развороты. Сам теперь понимаешь, что для гор иноходцы непригодны! Дорда-дарахан знал об этом! И, я думаю, в душе надеялся на то, что мы согласимся.
- Для чего? Зачем это ему?!
- Да чтоб мы вернулись раньше, чем отыщем Шамбалу! Его опека и любовь к нам, сильнее желания нашего успеха! Старик очень хотел взять нас с собой!
Г Л А В А 15
Путь в Шамбалу
Наш отряд медленно, но упорно продвигался на север. Если путь преграждали горы или непроходимые хребты, мы их огибали по узким горным тропам, широким долинам или узким ущельям. Когда запасы продовольствия заканчивались, мы разбивали лагерь. И пока я и Рахни разжигали костер и готовили еду из оставшихся продуктов, монголы отправлялись на поиски деревень и хижин тибетцев. Опасаясь и в то же время уважая этих угрюмых солдат, местные жители делились всем, что имели сами. Но надо отдать должное и монголам, они никогда не забирали последнее. Если уж я в Сакье потерял счет дням, то сейчас время просто перестало существовать для меня. Поиски Шамбалы превратились в саму жизнь. Постоянную, монотонную, без отдыха и развлечений. Весь смысл этой жизни сводился к одному – Шамбала! Только она была путеводной звездой, только достижение ее границ стало целью лишений и преград, которые постоянно вставали на нашем пути.
Если при поисках скрытых долин, мы руководствовались путеводителями и рассказами людей, побывавших в них, то здесь нам оставалось только идти на север. Других четких ориентиров не существовало.
Трудно сказать на какой день пути мы повстречали маленький монастырь. Вечерело, и нам необходимо было где-то переночевать. Один из монголов спешился и, подойдя к воротам монастыря, постучался. Спустя некоторое время ворота отворились и к нам вышли два монаха. Вид у них был довольно воинственный. Видимо к ним часто стучались недобрые люди. Увидев перед собой отряд монголов, монахи молча поклонились и покорно пригласили нас войти. Внутри монастыря имелся небольшой двор, где мы оставили лошадей. Один монах взялся их накормить, а другой повел нас к ламе. За каменными стенами, оказалось, стояло только три дома, в одном из которых нас встретил лама. Лысый сморщенный старичок в красном одеянии довольно приветливо посмотрел на нас. Увидев, что среди нас имеется девушка, он расплылся в улыбке.
- Проходите, проходите к огню, - пригласил он всех, но кланяясь только мне, так как увидел, как на моей груди засверкала золотая пластина. - Как здоровье господина?
- Спасибо, хорошо, - отозвался я, - но я не господин, мы все равны.
- Конечно, конечно, - лама интенсивнее закивал головой, - сейчас вас накормят, а потом проводят отдохнуть!
Мы расположились возле огня. Мирно потрескивали угли, светясь ярко-оранжевыми языками. Камин хоть и дымил, но это не мешало наслаждаться маленькими прелестями, спутниками дома и оседлости. От него веяло домашним теплом и уютом, каким-то спокойствием, о котором мы уже давно забыли.
После скромного приема пищи, в виде крепкого бараньего бульона и традиционного чая, монголы поблагодарили за угощение, а потом попросили у меня разрешения удалиться к себе в комнату. Я им это позволил. Сам же с Рахни остался. Лама никуда не уходил и внимательно рассматривал мою девушку.
- Откуда ты, дочка? – спросил, наконец, он мою спутницу.
- Издалека… я уже и сама не знаю…давно я здесь, - отвечала Рахни, прерывая ответ глотками чая.
- Ты вроде и тибетка, и непалка, и еще каких-то кровей, которые мне не знакомы.
- Ты прав, уважаемый лама! Во мне много кровей.
- Но в тебе так много и благородства… У тебя есть предназначение…ты – проводник! – внимательно вглядываясь, лама изучал Рахни. Закончив осматривать девушку, он повернулся ко мне. – Ты не монгол, хоть и отрастил бородку и усы! Ты тот, чья неизвестная мне кровь течет в жилах этой девушки! Почему у тебя символы власти монголов?
- Я одарен одним из них. Да, я не монгол, я русский.
- Русский?! Кто это? Где это?
- Эта страна лежит далеко на севере…- начал, было, я объяснять, но лама прервал меня и продолжил.
- …и потерялась глубоко во времени…
Я и девушка, пораженные, посмотрели на него. А он будто бы ничего не сказал, и, улыбаясь, смотрел на нас.
- Куда вы идете? – спустя минуту спросил лама.
- Мы ищем Шамбалу, - сказала Рахни. – Слышал ли ты что-нибудь о ней? Скажи, отец, как нам ее найти? Ты не знаешь?
Лама молчал, только внимательнее посмотрел на нас. Мы тоже молчали. Огонь все так же потрескивал в камине. Я ждал от него ответа и не смел повторить вопрос. Выпив чай, лама поставил пиалу на пол, возле камина. Ему явно нравилось мучить нас. Он ухмылялся и молчал. Только через минут пять он открыл свой рот, в котором не хватало нескольких желтых зубов.
- Она сама вас найдет. Но за это вы, каждый из вас, отдаст самое дорогое, что у него есть. Вы твердо уверены в своем желании? Подумайте, прежде продолжите путь.
- Твердо, отец! Если бы у нас не было такой уверенности, ты бы нас не увидел! – сказала девушка.
- Я знаю это… Я многое знаю, к своему сожалению…Как же я завидую вам, которые мало знают…
Лама опять надолго замолчал. Он смотрел на огонь и в его глазах отражались искры костра. Чрез несколько минут, которые мне показались часом, хозяин монастыря вновь заговорил.
- Зачем вам охрана? Отпустите монголов и дальше идите одни. С монголами вас не допустят. Отправляйтесь завтра утром по дороге ведущей налево от восхода солнца. И будьте внимательны! - Лама тяжело и кряхтя, встал. – А сейчас идите, я устал и вы отдыхайте.
Он позвал молодого монаха и попросил того отвести нас в отведенную комнату. Монах покорно исполнил приказание и удалился. В комнате не было ничего кроме лежанки и маленького окна, занавешенного непонятного цвета тряпкой. Утром под лучами восходящего солнца она окрасилась в красный цвет.
По совету ламы утром я предложил монголам отправляться домой, но они наотрез отказались. Приказ Дорда-дархана не позволял им это сделать. В тайне наш друг под страхом смерти запретил воинам оставлять нас одних. Охранники должны были вернуться назад только с нами. Ничего не оставалось делать, как продолжать путь всем вместе. Отъехав от монастыря, в нескольких километрах по кривой и узкой дороге, нам повстречался подозрительный человек. На вопрос где ближайший перекресток, он махнул рукой в том направлении, в котором мы двигались. Рахни попыталась с ним поговорить, но он отвернулся, повернул на право, сошел с дороги и побрел по цветущему альпийскому лугу, не выбирая направления движения.
На перекрестке мы повернули налево. И до конца дня больше ни перекрестков, ни ответвлений не встретили. Дорога уныло вела то вверх, то вниз. Редкие долины радовали своими рощицами. Но ни одной деревни нам не повстречалось, поэтому пришлось ночевать на открытом воздухе. Один монгол разжег большой костер, благо дров хватало. Рахни приготовила скромный ужин и чай. Кони отдыхали в сторонке, их накормили и напоили. Вдруг, когда мы уже собрались спать, они забеспокоились. Потом заржали, почувствовал приближение чужаков. Монголы, прирожденные кочевники, напряглись вслед за лошадьми. Один из воинов встал и принес всем оружие и щиты, положив их возле каждого.
Когда к нам выскочили вооруженные люди, мы были готовы дать им отпор. Правда, их оказалось намного больше. Бой продолжался с переменным успехом. Монголы оказались более подготовленными в ближнем бою. Вскоре на земле уже лежало несколько врагов, истекающих кровью. Рахни сражалась наравне с нами. Первая атака захлебнулась и неизвестные враги отступили. У нас появилось время передохнуть. Но ждать полного отступления врага было наивно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27