Дочь, Женевьев, отказалась последовать за ним на Корсику, и старик жил один. В деревне девушке скучно, особенно, если она мечтает об удаче, которая все никак не приходит.
Зато в городе удача есть повсюду. Ее не видно, но точно известно, что она там. Это вселяет надежду.
Ксавье нашел Женевьев работу продавщицы в цветочном магазине на улице Антиб в Канне. Она хорошо зарабатывала, а выходы «в свет» ей ничего не стоили, потому что она была очень хорошенькой. Утром, среди цветов, она производила сногсшибательное впечатление.
Прохожие – главным образом мужчины – всегда останавливались посмотреть на нее. В цветах есть своя поэзия.
Ла Скумун не помнил, чтобы он хоть раз в жизни покупал цветы. Однако, есть мужчины, которые приносят букеты с непонятным изяществом. Ла Скумун открыл стеклянную дверь. Магазинчик весь был из стекла и зеркал, и весело пестрел подвешенными под потолком горшками с цветами.
Он сразу узнал Женевьев, хотя за три года она сильно изменилась. Стала еще красивее, если такое вообще было возможно.
Она на мгновение замерла, увидев его, но тут же вновь сосредоточила все свое внимание на покупателе, которого в тот момент обслуживала.
– Вы выбрали, месье? – осведомилась женщина, вышедшая из заднего помещения магазина.
– Нет, нет, мадам, это ко мне, – вмешалась Женевьев.
– Хорошо, – сухо произнесла хозяйка.
Ла Скумуну было слегка не по себе. Покупатель никак не уходил. Он хотел, чтобы цветы доставили адресату на дом и, стоя перед кассовым аппаратом, искал в бумажнике визитную карточку. Женевьев терпеливо ждала – ей нужно было записать адрес.
Хозяйка стала разглядывать Ла Скумуна, но он перехватил ее взгляд и уставился на нее так, что женщина заерзала на табурете и принялась без всякой цели перелистывать каталог.
Наконец, покупатель ушел.
– Здравствуйте, Женевьев, – шепнул Ла Скумун.
– Здравствуйте, Робертс Вот это сюрприз!
Они обменялись рукопожатием. Женевьев слегка улыбнулась, но ее улыбка почти тотчас исчезла. Видимо, она поняла, что дела у Ксавье идут неважно.
– Когда у вас обед?
– Через час.
– Я за вами заеду, так будет удобнее поговорить.
Он бросил взгляд на хозяйку магазина.
– Случилось что-то серьезное? – насторожилась Женевьев.
– Нет, все в порядке, – успокоил ее Ла Скумун и вышел.
Не верилось, что на дворе зима. Мужчины были в легких летних костюмах, а хорошенькие женщины – в пляжных нарядах, от которых так же, как и летом, пестрела вся улица.
Женевьев, как и Мод, могла совратить даже святого. И Ла Скумун вдруг мысленно спросил себя, как к ней отнесется Мод.
Он даже не задумывался, согласится ли Женевьев поехать в Марсель, потому что по опыту знал: ответы на важные вопросы находятся сами собой.
В назначенное время он ждал Женевьев. На ней было облегающее серое платье из джерси, на плечи спадали русые волосы. Он обратил внимание на то, что ее туфли хорошо сочетаются с сумочкой, хотя обычно не замечал таких деталей.
– Вот и вы, – сказал он.
Она отнеслась к его словам как к комплименту. Тому, кто хорошо знал Роберто Ла Року, было ясно, что данную фразу следует понимать как:
«Вы очень красивы, и я счастлив, что нахожусь рядом с вами».
– Ну, объясните скорее, в чем дело! – попросила она.
Они шли к порту. Не все небо было ярко-голубым. Над морем вырисовывалось большое серое пятно, которое у самого горизонта сливалось с водной гладью.
– Вас хочет видеть Ксавье.
– У меня только один выходной: воскресенье.
– Он просит вас приехать в Марсель.
– Тогда – в следующее воскресенье?
Он взял ее под руку, и они свернули на Круазетт.
– Поймите, ехать надо немедленно. Мы должны вернуться в Марсель вместе.
– Вы от меня что-то скрываете! Ксавье болен?
– Вы нужны ему. Я приехал вытащить его из неприятностей, но дело осложнилось.
– Он написал, что ничего не сделал и что его скоро выпустят.
– Как сказать. Я же говорю: дело осложнилось.
– Послушайте, Роберто, вы знаете, что я ничего не понимаю в подобных делах. Что мне делать в Марселе? У меня там нет ни работы, ни жилья.
– Вы остановитесь у меня, работать вам не придется. Без вас мне его не вытащить. Вам он расскажет все. Я встречался с его адвокатом, но не слишком ему доверяю. Этот город не такой, как остальные. Не знаешь, куда наступить, чтобы не упасть.
Она остановилась и пристально посмотрела на него своими карими глазами.
– Скажите мне откровенно, Роберто, что происходит?
– От Ксавье хотели отделаться из-за женщины, но люди, мечтавшие его убрать, не очень сильны. Я их знаю. Но дела начали осложняться, потому что вмешалась другая команда, а это уже народ совсем другого калибра.
– Их вы тоже знаете?
– Нет, но познакомлюсь. Они занимаются политикой. Убитый, которого подбросили в машину Ксавье, тоже политик. Хотел стать мэром.
– Господи, какой кошмар! – пробормотала она.
Они шли очень медленно.
– Вдвоем мы справимся, – пообещал Ла Скумун.
– Вы так думаете?
– Я уже начал.
– А моя хозяйка?
– Поработает одна.
– Вы не представляете, что мне придется выслушать!
– Сначала сходим в ресторан, а потом я с ней встречусь. Вам ничего не придется выслушивать.
– Как только я вас увидела, я сразу поняла, что что-то не так.
Ла Скумун внимательно рассматривал носки своих ботинок.
– В Марселе вы будете жить хорошо.
– Я найду работу, – заявила Женевьев.
Она всегда стремилась сама зарабатывать на жизнь.
Ла Скумун прикинул, что цветочный магазин его не разорит. Тем более, купленный на чужие деньги. Шнурка, например.
– Там не хватает цветочниц, – сказал он.
Женевьев посмотрела на него, и он понял, что она почти успокоилась.
Они не спеша пообедали и вернулись в цветочный магазин. Ла Скумун со строгим видом коротко рассказал хозяйке всю историю. Ее это сразу убедило.
Женевьев снимала комнату в частном доме. Квартирка имела отдельный выход, что давало девушке определенную свободу.
На сборы ушло не очень много времени, хотя у Женевьев было много мелочей, которыми она дорожила.
Загружая вещи в машину, Ла Скумун думал о том, как они приедут в Марсель.
Поездка показалась Женевьев долгой. Мысль о необходимости пусть даже на время изменить жизнь постоянно портила двадцатипятилетней женщине настроение.
Машина остановилась перед домом Ла Скумуна. Он предупредил Мод, что вернется к вечеру вместе с другом.
– Багаж принесем потом, – сказал он Женевьев.
Через несколько секунд Женевьев вошла в большую гостиную, в центре которой стояла блондинка.
– Это Женевьев, сестра моего друга, – представил Ла Скумун. – А это Мод.
– Здравствуйте, мадемуазель, – произнесла Мод, сделав ударение на «мадемуазель».
– Здравствуйте, – ответила Женевьев.
Она вдруг почувствовала себя неловко.
– Называйте друг друга Мод и Женевьев, это упростит дело, – предложил Ла Скумун.
Он указал Женевьев на диван.
– Располагайтесь здесь, в ожидании лучшего.
– Очаровательно, – буркнула Мод.
– Ее фамилия Аде, она сестра Ксавье, – объяснил Ла Скумун.
Мод тут же заткнулась.
– Ксавье очень любит сестру, – продолжал он, – и скоро выйдет на волю.
Он посмотрел на Мод с веселым огоньком в глазах.
– Вот, теперь ты знаешь все.
– Пусть располагается как дома, – прошептала Мод.
– Спасибо, – поблагодарила Женевьев.
Знакомство прошло не так уж плохо. Они перенесли багаж, и Мод помогла Женевьев устроиться.
Глава 4
Ла Скумун позвонил мэтру Рошу, чтобы сообщить о приезде Женевьев и попросить срочно добиться разрешения на свидание.
Ксавье доверял своему другу, и Ла Скумун знал, что он – его последний шанс.
Когда чувствуешь, что ты – чей-то последний шанс, это ставит тебя в положение отца многочисленного семейства, который, переходя улицу, старается быть особенно внимательным. Но у Ла Скумуна задача была посложнее – ему приходилось следить также и за внезапно опускающимися стеклами автомобильных дверей, из которых мог вырваться смертоносный свинец. Предательский удар мог последовать слева, справа, спереди или сзади. Но лучше было, как всегда, обо всем этом не думать.
Он расстался с болтавшими о пустяках женщинами и направился в игорный клуб спросить у Шарло, где можно быстро найти Шнурка.
Машина Шнурка стояла в пятидесяти метрах от входа в клуб, капотом в сторону Канебьер. Он ждал.
Шнурок понимал, что от Ла Скумуна надо избавиться, особенно после того, как он наведался в бордель на улице Миссьон-де-Франс.
В заведении все встревожились, а Марселин, хоть и не говорила ни слова, после его прихода держалась высокомерно. Те, кто имел память, вспоминали, что так же она вела себя, когда была под крышей Ксавье Аде.
Но у Шнурка имелся козырь: Чиприано, тип с Сицилии, партнер Виллановы, боявшийся потерять свои деньги.
Сначала Шнурок заметил машину Ла Скумуна, потом его самого, когда тот из нее выходил, дождался, пока он скроется из виду и поехал к отелю на улице Бово, возле Канебьер, где, как было условлено, ждал Чиприано.
Шнурок спросил у дежурного администратора, на месте ли тот. Дежурный ответил, что месье Чиприано просит подняться к нему в номер.
– Готово, – объявил Шнурок вместо приветствия. – Он здесь.
– Отлично, – отозвался тот. – Выпьешь чего-нибудь?
Оба превосходно понимали друг друга. Шнурок, чтобы растопить лед, согласился выпить стаканчик, а Чиприано, принявший его в халате, начал одеваться.
– Ты не ошибешься: в разговоре я хлопну его по плечу, – заявил Шнурок.
Сицилиец кивнул, вынул связку ключей, открыл чемодан и вынул кожаную пластинку, закрывавшую второе дно. Там были аккуратно уложены два пистолета. Он взял один и в нерешительности взвесил на руке.
– Вооружусь потом. Он ведь проведет там часть ночи?
– Он пойдет, куда захочет. Я могу его заманить в мой бордель или куда-нибудь еще.
– Да. Те, кто считают себя круче остальных, всегда попадают впросак… Подумать только, он замочил Вилланову! Надо стукнуть Максу.
– У меня не было времени. А потом, к сожалению, мы, Шарло и я, слишком хорошо известны в городе. Когда тебя знают, ты парализован…
Чиприано надел галстук.
– Бедняга Жанно ни о чем не догадывался, – вздохнул Шнурок.
Наконец, Чиприано был готов.
– Повторим, – сказал он. – Ты идешь первым. Через десять минут я захожу срисовать клиента, возвращаюсь сюда, немного жду и звоню.
– Точно. Остальное будет зависеть от обстановки. Возможно, сегодня вечером ничего не выйдет. Надо посмотреть.
Они вышли вместе и направились к клубу.
– Сверим часы, – предложил Шнурок. – Сейчас одиннадцать десять. В одиннадцать двадцать ты зайдешь, а я постараюсь сделать так, чтобы он тебя не засек.
Шнурок прошел в одиночестве вдоль двух домов, отделявших его от клуба. Он нашел Шарло и Ла Скумуна стоящими рядом возле двери пустого теперь чулана.
У Шарло был веселый вид, он что-то болтал, но Ла Скумун все время оглядывал зал в поисках Шнурка и направился к нему, как только заметил. Шнурок уже протянул ему руку.
– Привет, – сказал Ла Скумун. – Мы тебя ждали.
У Шарло было одно задание: задержать Ла Скумуна, уверяя, что Шнурок подойдет минут через двадцать, когда бы тот ни спросил о нем.
– Теперь спокойнее, – сказал Шнурок, бросив взгляд на чулан. – Можно поговорить о деле.
– Вилланову спрашивали? – спросил Ла Скумун.
– Нет. Скоро эта история утрясется.
– Как и все прочие, – заметил Шарло.
– А как Марсслин, нормально? – поинтересовался Ла Скумун.
– Ты же знаешь: она под крышей, – проронил Шнурок.
– Вполне возможно, – заметил Ла Скумун, мысленно спрашивая себя, не пора ли их просветить насчет Аде. Но он еще не решался.
Шнурок посмотрел на часы.
– Тебе надо уходить? – осведомился Ла Скумун.
Было без одной минуты восемь.
– Нет, нет, это – бизнес. Народу много, а ведь еще не поздно. Если и дальше так пойдет, можно поставить еще один стол.
– Куда? – спросил Шарло.
– Сюда, – ответил Шнурок, поворачиваясь, чтобы указать место. (Они повернулись все трое.) Вот так, вдоль… Места вокруг маловато, но все равно.
Они больше не смотрели на зал. Входная дверь оказалась у них за спиной.
– Здесь не хватает девочек, – сказал Ла Скумун.
– Таков закон, и так лучше. Женщины приносят убытки. Если они работают на заведение, то их лица мелькают слишком часто, а это отпугивает клиента, а если работают на себя и приходят в качестве клиентов, мужчины смотрят на них, выигравшие уходят с ними. И с бабками.
Чиприано уже должен был прийти. Шнурок закончил объяснения, снова поворачиваясь лицом к двери, и увидел сицилийца.
– Возможно, ты прав, – сказал Ла Скумун. – Если таков закон, не стоит нарываться на неприятности с легавыми из-за такой мелочи.
– В любом случае, дело приносит бабки, – заметил Шарло. – Зачем что-то менять?
– Будете показывать мне счета, – бросил Ла Скумун, – Пора мне получать свою долю.
– Все, что пожелаешь, – отозвался Шнурок, дружески хлопая его по плечу.
Одни игроки входили, другие выходили. Никто не обратил внимания, как исчез Чиприано.
– Что-то вчерашний тип не появлялся, – сказал Шарло.
– Явится, – ответил Шнурок.
– Не волнуйтесь, – заявил Ла Скумун. – Это я беру на себя. Если он попытается устроить бузу, а меня тут не окажется, скажете мне, где его можно найти, и я им займусь.
Шарло подумал, что у Ла Скумуна есть и достоинства. Он не увиливал от работы и, казалось, был готов обеспечить мир и порядок. В подобных делах порядок – штука ценная.
А Шнурок подумал, что чем больше Ла Скумун будет рисковать, чтобы обеспечить покой, тем дороже придется оплачивать его услуги.
Появился Фанфан. Он подошел, потирая руки.
– Клевый прикид! – воскликнул он, оглядывая Шарло.
– Если только попытаешься к нему притронуться, я рассержусь, – заявил Щеголь.
– Как думаете, рассердится? – спросил Фанфан двух остальных.
– Ты не осмелишься тронуть, – сказал Ла Скумун.
– Что это за ткань? – поинтересовался Фанфан, вытягивая шею.
– Та, из которой шьют больничные пижамы.
Все рассмеялись. Подошел гарсон. Шнурка звали к телефону.
Когда Шнурок вернулся, у него был недовольный вид.
– Легавые устроили облаву. Замели двух парней с запретом на проживание в Марселе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18