– Понимаю, что мой вопрос прозвучит неожиданно, но два наши свидания закончились утром. Если бы это зависело от меня, я хотел бы, чтобы сегодня было третье. За последние пять лет это мой личный рекорд. Как ты на это смотришь?
– Для меня это вообще абсолютный рекорд, – призналась Хейли. – Но у меня много работы.
– Возьми напрокат ноутбук, будешь работать в машине. А я обещаю не петь.
Она рассмеялась.
– Мы пробудем там максимум четыре дня. Пожалуйста, поедем со мной. Я хочу, чтобы ты с ними обеими познакомилась.
Уехать из этой комнаты? От своих духов? Хотя Хейли и догадывалась об истинной причине его приглашения, перспектива казалась весьма заманчивой.
– Мне все же нужно подумать.
– Ты хочешь сказать, что мне придется весь вечер обхаживать тебя? – Он выглядел совершенно обескураженным, как маленький мальчик, что-то выпрашивающий у мамы.
– Ты перестанешь обхаживать меня, когда узнаешь, какой стервой я могу быть, когда работаю.
– В самом деле?
– В самом деле.
– Что ж, мне следует убедиться в этом как можно раньше, ты не думаешь?
Хейли улыбнулась. Он не настаивал на ответе.
Проехав через дамбу, они направились в Мэндевиль, потом свернули на запад, к старой плантаторской усадьбе, отреставрированной и превращенной в ресторан. На магнолиевых деревьях перед зданием горели фонари. В каждом кабинете стояли искусственные деревца пастельных тонов, сделанные из перьев, и такие же цветочные композиции на столах, в воздухе был разлит аромат корицы и восковницы.
Они говорили обо всем на свете – о рождественских обычаях, принятых у них дома, о забавных подарках, которые они получали, о любимых родственниках и памятных событиях. Ни он, ни она ни разу не упомянули ни об убийстве, ни об опасности, ни даже о приглашении Эда – оба хотели забыть хоть на время все тяжкие заботы, прошлые и будущие.
Во время обеда Хейли потянулась через стол и взяла его за руку.
– Я с удовольствием поеду с тобой, – сказала она.
Он счастливо улыбнулся:
– Очень рад, что мне не пришлось вытаскивать из шляпы главную морковку.
– Морковку?! – Она посмотрела на него в изумлении и пискнула: – Что еще за морковка?
– Дело в том, что бывшая жена Джо Моргана – подруга Пег. Я не знаю ее адреса, и ее телефон не значится в телефонной книге, но у Пег он должен быть. Они с Дениз были очень близки.
Официантка принесла блюдо с десертами на выбор.
– Не желаете ли чего-нибудь?
– Вино и «Грех», – сказала Хейли, глядя в глаза Эду.
Блюдо качнулось, соблазнительные сласти перекочевали на стол.
– Принесите, пожалуйста, счет, – попросил Эд. – Греху мы предадимся в другом месте.
На обратном пути она сидела так близко к нему, как позволяло расположение кресел, и чертила узоры на тыльной стороне его руки.
Когда Эд припарковывал машину на свободное место позади «Сониной кухни», Норман выносил из кафе мешки с мусором. Увидев, что Эд помогает Хейли выйти из машины, он остановился и – о чудо! – улыбнулся.
«Неужели он действительно ревновал ко мне Фрэнка? – подумала Хейли. – Если так, то какие эмоции вызывала в нем Линна, когда она сидела в баре рядом с Джо? Уж к ней-то ревновали все».
Так нельзя. Ей повсюду мерещатся убийцы, одернула она себя. Кроме того, Норман здесь не работал, когда было совершено убийство. Фрэнк сказал, что он появился позже.
Пришел после того, как «Сонина кухня» стала золотым дном. Впрочем, это не ее дело.
Бороздки на ключе нового замка были еще острыми. Хейли сунула его в замочную скважину и толкнула дверь.
Совсем иное, восхитительное Рождество ждало их там. Но наряду с запахом хвои Хейли явно различила другой, знакомый запах.
Духи Линны.
Она выдвинула ящик и увидела флакончик «Норелл» на том же месте, где всегда.
– Ты что-нибудь ищешь? – спросил Эд.
– Придется сходить за бумажными салфетками, – ответила она.
– Попозже, – отмахнулся он и поцеловал ее.
Для двух вполне благовоспитанных людей, подумала Хейли, ритуал ухаживания явно упрощенный. А аппетит – весьма нескромный. Это пришлось признать, когда они, обнаженные, усевшись на кровати, стали поедать десерт прямо из упаковки.
– Сколько калорий в этой штуке?
– А сколько калорий мы сожгли, прежде чем за нее взяться?
– И сколько еще можем сжечь, пока едим?
– Пока едим?… Эй! Осторожнее! Если уронишь, все одеяло будет в шоколаде.
– Об этом будем сожалеть завтра. И в конце концов, это ведь мое одеяло. – Набрав полную горсть шоколадного мусса, Хейли пришлепнула его на живот Эду и стала водить по нему рукой, оставляя на коже темные шоколадные спирали.
Гораздо позже, не в состоянии уснуть от слишком большого количества поглощенного кофеина и шоколада, Хейли лежала рядом с Эдом и смотрела на него. Выражение лица во сне стало у него озабоченным. Руки сжимались. Интересно, снилось ли ему что-нибудь, а если снилось, то не были ли их сны похожими?
Если бы она это знала точно, то непременно разбудила бы его.
Утром он ничего не сказал ей о своих снах. «Ему так часто приходится сталкиваться с кошмарами на работе! Неудивительно, что он видит дурные сны, – решила Хейли. – Не хватало ему еще и моих».
Эд же не стал говорить ей о том, что видел во сне, потому что еще не решил, было ли это всего лишь следствием пребывания в комнате, которая, по утверждению его возлюбленной, населена духами, или Джо с Линной каким-то образом спровоцировали его сон.
Ему снился тот вечер, когда он с этой парочкой и Луи де Ну вместе ужинали. Джо нервничал, держал Линну за руку, приступы безудержной болтливости сменялись у него глухим молчанием, когда он осознавал, что говорит один. Луи сидел молча, с застывшей улыбкой на лице, словно нервозность Джо забавляла его.
Эд догадался, что брат Линны ненавидит Джо. Однако после ужина он благословил их. За несколько месяцев до того Луи помог сестре пройти через развод, в результате которого после четырех лет брака Линна стала намного богаче, чем была, когда выходила замуж. Вероятно, Луи решил, что с Джо он сможет примириться.
Линна воспользовалась полученными деньгами, чтобы купить квартиру на улице Дюмэн, на которую польстилась в основном из-за имевшегося в доме бассейна и солнечного внутреннего дворика, где было тепло даже зимой. До встречи с Джо она время от времени – когда Анри отсутствовал – ночевала в старом доме. А потом стала проводить ночи в его комнате. Как-то Джо, смущенно тряхнув головой, признался Эду, что Линна, наверное, стесняется его.
– Просто ей нравится твоя комната, – возразил Эд. – Она воспринимает ее как любовное гнездышко.
Со временем Джо с этим согласился, потому что Линна, которая никогда долго не оставалась ни с одним любовником, жила с ним целый год, вплоть до своей смерти.
Эд никогда этого не понимал.
Глава 15
Эд сдержал слово. Почти всю дорогу он молчал. Земля постепенно становилась все более коричневой, деревья – голыми. Наконец, в десятке миль от Мемфиса, они пересекли границу снежного пояса. Поскольку опыт вождения по заснеженным дорогам у Эда был ограничен тремя ужасными месяцами, проведенными в Буффало, он попросил Хейли пересесть за руль.
Она предприняла это путешествие не только из желания познакомиться с семьей Эда и необходимости дать себе отдых от работы, хотя эти соображения тоже имели значение. Самой важной причиной – это Хейли осознала только теперь, когда увидела северный пейзаж, – было желание посмотреть, какова будет ее реакция на снег.
Скованная холодом природа казалась безжизненной. Суровая красота волновала ее, но боль, которую причиняла ей когда-то зима, уже не была такой острой – осталась лишь щемящая скорбь. Значит, она может вернуться домой, когда захочет, и будет там если не счастливой, то по крайней мере спокойной.
Почему бы не съездить туда вместе с Эдом? У него целая неделя отпуска. Хейли последовала совету Эда и взяла с собой ноутбук с дискетами, но работала в дороге мало.
Позднее она, возможно, предложит ему заехать в ее дом. Но не сейчас.
Они ехали до Сент-Луиса целый день. В отеле, который выбрал Эд, имелись бассейн и атриум – внутренний дворик под стеклянной крышей, украшенный к Рождеству елками и гирляндами, перевитыми красными лентами с белыми лампочками. Эд заказал двухкомнатный люкс, из которого был выход к бассейну.
– Здесь мне будет чем заняться с Уилли, когда я возьму ее из дома, – объяснил он. – А ты, если захочешь поработать, сможешь удалиться в отдельную комнату.
Пока Хейли разбирала чемоданы, Эд позвонил бывшей жене. Он разговаривал с ней без всякого напряжения, и Хейли избавилась от беспокойства по поводу их визита к Пег.
– Она приглашает нас к завтраку. После этого я смогу взять Уилли на весь день, – сообщил Эд. – Был бы рад, если бы и ты погуляла с нами.
– Нет, на завтрак я пойду, а потом ты отвезешь меня сюда – вам нужно побыть вдвоем.
– Да, ты права. Как бы мне хотелось видеться с ней чаще! Четырнадцать лет. Черт, я даже не знаю, о чем с ней говорить.
– Все будет хорошо, – успокоила Эда Хейли, целуя в щеку.
Поскольку Хейли видела фотографию Уилли и знала, что у той густые темные волосы, она думала, что бывшая жена Эда ирландка. Но Пег оказалась высокой смуглой женщиной испанского типа и суетилась вокруг Хейли так, словно они уже были родственницами.
Пег и Уилли О’Брайен занимали квартиру на третьем этаже сдвоенного кирпичного дома на унылой улице в западном предместье. Войдя в заднюю дверь, они миновали две спальни и, пройдя через кухню с небольшой столовой, очутились в той части квартиры, где находились соединенные друг с другом главная столовая и гостиная, в которой возвышалась задвинутая в угол огромная елка. Комнаты обогревались радиаторами, однако не были снабжены вентиляционными устройствами, поэтому в доме было жарко и влажно.
Уилли, в старых джинсах и вылинявшей майке, сидела в гостиной, поглощенная какой-то рождественской передачей. Когда их знакомили, она одарила Хейли мимолетной улыбкой, после чего снова уставилась в телевизор. Эд сел рядом с ней на диван, а Хейли и Пег вернулись на кухню.
– Дадим им побыть наедине, – предложила Пег. – Завтрак в духовке, я буду держать его на маленьком огне. Садитесь, где вам удобно.
Разговор вертелся вокруг того, как Хейли с Эдом доехали, и о предстоящих переменах. Пег была совершенно откровенна. Хейли, привыкшей скрывать свои чувства, манера ее поведения показалась очень располагающей.
Беседуя, женщины постоянно слышали голос Эда, Уилли лишь изредка коротко отвечала ему.
– Уилли, наверное, скучает по отцу? – спросила Хейли.
– Постоянно. И сейчас она злится.
– Может, мне не следовало приезжать?
– Нет, что вы! Я благодарна за то, что вы приехали. Надеюсь, это поможет ей понять: у каждого из нас теперь своя жизнь и я вовсе не бросаю ее отца ради Пита. Я же очень рада, что у Эда тоже кто-то есть. Вероятно, если он устроит свою жизнь, я перестану за него бояться – будет кому тревожиться за него, кроме меня. Вы понимаете меня?
– Да, конечно.
– Уилли тоже за него переживает. Даже теперь, если Пит звонит поздно вечером, просто чтобы пожелать доброй ночи, мы обе замираем: вдруг это звонят из Нового Орлеана, чтобы сообщить, что Эд ранен или того хуже?
– Но ведь множество полицейских благополучно доживают до пенсии, – возразила Хейли.
– Наверное, я просто пессимистка в душе.
– Эд рассказывал мне, как вы ненавидели его работу.
– А он рассказывал вам о том, как его ранили?
Хейли покачала головой. Интересно, куда он был ранен – она не заметила никакого шрама.
– Невероятно, но пуля прошла вот здесь. – Пег провела пальцем чуть выше уха. – Еще бы дюйм – и ему конец.
– Когда это случилось?
– Около десяти лет назад, в Лейк-Чарлзе.
– Его напарником был тогда Джо Морган?
– Да. Они преследовали человека в заброшенном доме, полагая, что тот безоружен, но пистолет у преступника, наверное, был где-то спрятан. Он ранил Эда, и Джо застрелил его.
– И после того случая они с Джо перестали быть напарниками, да?
Пег улыбнулась:
– Эд говорил мне, над чем вы сейчас работаете.
– Извините. Для вас это, конечно, было ужасно.
– Ничего. Я даже рада, что вы меня об этом спросили. Да, они перестали быть напарниками. Джо начал пить, то есть пить еще больше. Я не уверена, было ли это связано с тем, что он убил тогда человека, ведь раньше он уже застрелил двоих. Думаю, Джо считал, что сделал глупость, но ведь Эд чуть не погиб. Джо был очень честным, маниакально честным человеком.
– Эд сказал, вы знакомы с его бывшей женой.
– Да, поскольку они были напарниками, мы дружили. Когда Эда ранили, Дениз сидела с Уилли, чтобы я могла ездить в больницу. Еще несколько месяцев назад она жила в Лейк-Чарлзе – я получила от нее письмо оттуда, – но собиралась переехать. Если вам повезет, вы ее там застанете. Я дам вам адрес.
Пег как раз передавала Хейли листок с адресом, когда в кухню вошли Эд и Уилли. В свои четырнадцать лет Уилли доставала отцу до плеча, и Хейли видела, что под старенькими джинсами и майкой скрывается стройное, тоненькое, длинноногое существо. У нее были полные губы, как у матери, и синие глаза, как у отца. Лишь темные круги под глазами немного портили ее удивительно красивое лицо. Теперь девочка, судя по всему, чувствовала себя с отцом свободнее, но на Хейли не посмотрела ни разу на протяжении всего завтрака.
Однако, как только они оказались в машине, она стала вести себя вполне дружелюбно, словно прежде ей мешало присутствие матери.
– Папа сказал, что вы писательница.
– Это правда. У меня вышло пять книг.
Как выяснилось, Уилли тоже хотела стать писательницей.
Пока они добирались до отеля, Хейли успела узнать, какого рода рассказы хочет писать девочка, а также то, что она собирается поступать в колледж в Милуоки, «потому что у них там самый лучший литературный факультет».
Услышав, что Хейли из Висконсина, Уилли обрушила на нее град вопросов. Хейли, тронутой таким вниманием, не хотелось расставаться с девочкой, но надо было поработать. Уилли сделала вид, что понимает, и, пока машина отъезжала от отеля, все время махала ей на прощание рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44