Девушка вспыхнула и смущенно заулыбалась. Странный он какой-то, этот русский.
Яхта стремительно скользила по лазурной глади озера. Легкий ветер надувал паруса, трепал распущенные волосы Паолы. Она стояла на носу, вся подавшись вперед, протягивая руку навстречу ветру.
– Эй, не размахивай так крыльями, улетишь! – крикнул ей Роберто.
– И улечу. Сегодня все возможно. Роберто только тряхнул головой в ответ.
Это какое-то волшебство, подумал он, я бы действительно не удивился, если бы она превратилась в прекрасную птицу и улетела. Он вдруг ясно представил, что вот она исчезает вдали, а он стоит на палубе совсем один и беспомощно смотрит ей вслед. Сердце обдало холодом, на мгновение стало страшно. Как все обернулось, он уже и помыслить не может о том, чтобы ее потерять. Роберто закрепил штурвал и подошел к Паоле. Слегка обнял за плечи, зарылся лицом в пушистые волосы и пробормотал, задыхаясь:
– Не улетай. Останься со мной. Я люблю тебя.
Паола медленно обернулась. Лучистые зеленые глаза глядели вопросительно и очень серьезно. Губы дрогнули и приоткрылись, словно в немом вопросе. Он нагнулся, убрал прядь волос с ее лица и легко прикоснулся губами к ее губам. Его словно током ударило, кровь закипела в жилах. Его охватило безумное желание сжать ее в объятиях так, чтобы косточки затрещали, закружить ей голову поцелуями, но он знал, что не сделает этого. Он впервые в жизни боялся по-настоящему поцеловать девушку, потому что знал, что может навсегда потерять ее. Ее безумный крик «Отпусти меня!» еще звенел у него в ушах.
Вдруг он почувствовал, что ее руки обвились вокруг его шеи, тело, изогнувшееся под легким платьем, тесно прижалось к нему, сияющие глаза медленно закрылись. Роберто не мог больше сдерживаться, порывисто обнял ее, губы их слились.
– Эй, на яхте! Смотрите, доцелуетесь.
Громкий окрик вернул их к действительности. Роберто с трудом оторвался от Паолы и повернулся на голос. Мимо проплывала лодка с двумя рыбаками на борту.
– Ты, парень, поосторожнее на воде, а то пойдете рыб кормить, да нас еще с собой прихватите.
– Ему с такой-то красоткой все нипочем, а нам задаром пропадать придется, – смеясь, добавил второй.
– Извините, ребята, мы тут увлеклись слегка, – смущенно улыбаясь, сказал Роберто.
– Да что там, бывает. Тут прямо по курсу минут десять ходу есть одна бухта, просто рай для таких голубков, как вы. Мы там уже всю рыбу сегодня выловили, поэтому можете там воду баламутить сколько угодно. Счастливого плавания, ну и всего остального тоже.
– Спасибо. – Роберто встал к штурвалу. – Хочешь порулить? – спросил он Паолу.
– Конечно. Только ты будь рядом, а то я еще ни разу не ходила под парусом.
– Я всегда буду рядом, если ты позволишь, конечно.
Паола только улыбнулась в ответ и взялась за штурвал. Роберто встал сзади нее, накрыл ее руки своими, и они поплыли навстречу солнцу. Их тела ощущали друг друга каждой клеточкой, каждым нервом.
Вот оно, счастье, думала Паола. Плыть куда глаза глядят, ни о чем не думая, и чувствовать его дыхание за спиной. Паола слегка откинулась назад и прислонилась к мускулистой груди Роберто. Он поцеловал ее в висок. Паола повернула голову, и их губы снова встретились. Яхта резко вильнула в сторону.
– Нет, так не пойдет. Чего доброго действительно перевернемся. Когда ты рядом, я не могу не целовать тебя. Что нам с этим делать?
– Всему свое время, капитан. Будем считать, что рулевого из меня не вышло. Подчиняюсь суровой необходимости и покидаю пост.
Паола отошла и присела на палубу, прислонившись спиной к мачте. Роберто выровнял яхту, и они понеслись дальше.
– Гольвезе, она здесь, – прохрипел в трубку Андрей.
Ну и голос у него, подумал Гольвезе, поморщившись. Впрочем, ничего удивительного. Столько выпить. Да как он вообще еще жив? Он заставил себя переключиться на то, что говорил Андрей.
– Кто она? А, ваша знакомая. И где она теперь?
– Ушла куда-то с одним молодцом по имени Орицио. Скорее всего она с ним и провела нынешнюю ночь. Сучка поганая!
Злоба душила Андрея, он еле контролировал себя.
– Что вы так заводитесь, я не понимаю. Такое впечатление, что она ваша жена.
– Хорошо вам насмехаться. Не будь я таким неловким идиотом, она была бы сейчас со мной.
Девушке повезло, усмехнулся про себя Гольвезе.
– Они не заплатили по счету, значит, еще вернутся. Его номер 56.
– Ну, что же, подождем до вечера. Завтра я уже должен быть в Милане. Дела. У вас, кажется, завтра самолет?
– Да, в три часа. А сегодняшний вечер я посвящу ей.
– Только не переборщите, – произнес Гольвезе. – Я буду у себя, надумаете, заходите. И держите меня в курсе дела.
Он повесил трубку и вернулся к своим бумагам. Андрей долго мерил шагами комнату. Потом выпил еще виски, повалился на постель и уснул.
– А про купальник-то мы и забыли. – Роберто озадаченно потер рукой подбородок. – Здесь его уже не достанешь.
Паола огляделась вокруг. Яхта стояла на якоре в уединенной бухте. Зеркальная поверхность воды отражала крутые склоны гор, небо, редкие белые облачка. Вокруг ни души. Лишь чайки белыми молниями разрезают воздух.
– А к чему здесь купальник. – Паола задорно тряхнула волосами. – Будем как греческие боги, а вот, кстати, и наш Олимп.
Она указала рукой на гору, вздымавшую свою вершину почти до облаков. Проворно скинула платье и предстала перед восхищенным взором Роберто во всем блеске своей наготы. Нежная кожа отсвечивала опалом, грудь возбужденно вздымалась. Паола переступила через платье, шагнула к борту и серебристой змейкой скользнула в воду. Роберто следил за ней сверху. Она плыла под водой, длинные волосы струились и извивались, как живые.
Паола вынырнула, помахала ему рукой и, слегка задыхаясь, крикнула:
– Ну, что же вы, синьор Роберто. Не трусьте. Здесь божественно.
Роберто скинул джинсы и бросился в воду. Поднимая тучи брызг, он ринулся за Паолой и через несколько секунд поравнялся с ней.
– Так вы еще и плавать умеете? Кто бы мог подумать! Предлагаю пари. Кто быстрее доплывет вон до той скалы, тот и платит сегодня за ужин.
– Нет, пари будет, но другое. Если я тебя поймаю раньше, ты сама поцелуешь меня.
– Отлично. Догоняй! – И Паола, легко изогнувшись, ушла под воду.
Роберто бросился вдогонку. Он напрягал все силы, но расстояние между ним и Паолой почти не сокращалось. Ее мокрая головка плавно качалась впереди. Он глубоко вдохнул, нырнул и поплыл под водой. Она поцелует меня, стучало у него в мозгу. Поцелует во что бы то ни стало. Он открыл глаза. Прямо над ним плыла Паола. Роберто прибавил скорости.
Паола обернулась. Его нигде не было видно. Заветная скала была почти рядом, рукой подать, но ей почему-то совсем расхотелось спешить. Уже, наверное, больше минуты прошло. Куда он пропал? Вдруг что-то забурлило прямо у нее за спиной, из-под воды показалась голова Роберто, мокрые волосы свисают на глаза, только зубы блестят на загорелом лице. Паола подплыла поближе, убрала со лба змеистые пряди, поцеловала в лоб, в глаза, в щеки, в губы. Они обнялись и винтом ушли под воду. Вынырнули, задыхаясь, и поплыли к берегу.
Когда они ощутили под ногами песок, Роберто повернул девушку к себе, медленно провел руками по плечам, груди, спине, по божественной линии бедер.
– Хочу, чтобы мои руки запомнили тебя. Если тебе неприятно, скажи, и я перестану.
– Не надо, не переставай.
Она прижалась к нему и почувствовала бедром его желание. Паола медленно подняла глаза. Он прерывисто выдохнул:
– Я так хочу тебя, больше всего на свете. Давай вернемся в отель, а то я не выдержу.
– Возьми меня здесь, сейчас же. Я тоже хочу этого.
Ее пальчики – легко сбежали вниз по его мускулистому животу и принялись мягко, но настойчиво гладить, нежить, ласкать. Роберто закинул назад голову и простонал:
– Умоляю, Паола, только не это!
– Ты не хочешь кончить, не добравшись до меня?
– О Господи, ну конечно!
– Так сказал Рикки Джине, когда она хотела взять его в рот.
– Боже мой, что ты делаешь со мной! Ну, погоди же, я тебя заставлю потерять голову, хоть на минуту.
Он быстро наклонился и принялся целовать ее соски, язык его стремительно вращался, лизал, ласкал, зубы слегка прикусывали нежную плоть. Между тем рука его проскользнула между ног Паолы. Он легко ласкал пальцами трепещущую нежность и всем существом своим чувствовал ускоряющееся биение ее сердца, ее нарастающее желание. Роберто чуть приподнял ее, положил на воду, ноги ее обвились вокруг его бедер. Он поддерживал ее под спину, и так они качались с волнами некоторое время, переводя дыхание. Потом он стал медленно входить в нее; почувствовав препятствие, взглянул вопросительно.
– Не смотри так удивленно. Ты – первый.
– Господи, Паола, ты уверена, что хочешь…
– Да, да, да! Только будь осторожнее, я немного боюсь. Ты такой огромный.
– Не бойся, любовь моя, я буду нежен. Это совсем не так страшно, как ты думаешь.
Роберто наклонился и принялся снова целовать и ласкать языком ее набухшие соски. Бедра его пришли в движение, он начал медленно, но упорно пробиваться вглубь, все дальше и дальше.
Паола всем существом чувствовала его мягкие удары, невольно тело ее восприняло ритм и начало двигаться навстречу. Это был завораживающий танец в воде. Вдруг все внутри напряглось, натянулось и взорвалось резкой, но сладостной болью. Он вошел в нее целиком, казалось, еще чуть-чуть – и он пронзит ее сердце. Паола обхватила Роберто за шею, прильнула к нему, не расцепляя ног, не отпуская его от себя, из себя. Некоторое время они были неподвижны, слившись воедино, потом он опять опустил ее на воду и заскользил внутри нее, сначала медленно, как бы прислушиваясь к ней, потом все быстрее и быстрее. Боль вернулась, уже слабее, но такая же изумительная, как и в начале. Жгучий, пьянящий поток подхватил Паолу, завертел, закружил одержимо. Внутри все сжималось, пульсировало в такт движениям мужчины. Она закричала, запела:
– Я женщина, женщина, и мой возлюбленный танцует во мне свой исполинский танец!
Движение становилось все неистовей, страсть играла в них. Они достигли пика блаженства, тела их сотрясла сладостная дрожь. Еще мгновение они были слиты. Еще одно дивное мгновение – и оба рухнули без сил на теплый песок.
5
Гольвезе было уже под семьдесят, но он совершенно не ощущал своего возраста. В его семье все были долгожители и отличались отменным здоровьем. Он был родом из крестьянской семьи, его родственники до сих пор возделывали виноградники в Тоскане. Благословенная Тоскана, обласканный Богом уголок!
Как он рвался оттуда! Его кипучая натура задыхалась в деревне, требовала бешеных ритмов больших городов. С самого детства он почему-то знал, что настоящая, яркая жизнь проходит мимо, и это бесило его. Он был чужим в своей семье.
Удо единственный из всех многочисленных Гольвезе, так сказать, выбился в люди. Он привык всего добиваться сам и, наметив себе цель, шел к ней напролом. Даже его дед, седой патриарх, против которого никто в семье и пикнуть не смел, отступил перед упорным желанием внука уехать во Флоренцию и продолжить там учебу после школы. Правда, для этой уступки была еще одна причина, но об этом позже.
Через несколько лет Гольвезе перебрался в Милан, Мекку итальянского бизнеса. Свое собственное рекламное агентство он основал довольно поздно, всего лет двадцать назад, но бесценный опыт, накопленный долгими годами работы в других фирмах, упорство, чутье и чуточка везения принесли ему успех. Он легко сходился с людьми, умел налаживать связи, а главное подбирать кадры. Очень скоро он создал уникальную команду, которая и обеспечивает неизменный успех его фирмы вот уже много лет. Гольвезе ничуть не страдал от скромности. Он прекрасно понимал, что ни один оркестр не сыграет шедевра без дирижера. А он-то и был тем самым дирижером, который делает коллективную работу совершенной и индивидуальной. «Стиль Гольвезе» известен во всем мире, и не будь его, не было бы и его успеха.
У него две страсти в жизни, и об этом известно всем, особенно его жене: работа и женщины. В последнем он был даже больше, чем итальянец, он был Гольвезе. Он буквально страдал от мысли, что на свете живет столько разных женщин, которых он никогда не узнает. Он обожал, боготворил, желал всех женщин мира вне зависимости от комплекции и цвета волос. Про него даже ходила шутка: если премьер-министр соберет на совещание ведущих бизнесменов страны и там будет присутствовать одна женщина, где будет сидеть Гольвезе и где будут его руки, на столе или под столом? Догадайтесь с трех раз. Обычно догадывались с первого.
Его жена, Тересита, с которой Гольвезе при всех его своеобразных качествах ухитрился прожить уже сорок с лишним лет, сначала безумно страдала каждый раз, когда узнавала об очередной измене мужа. Но так как она была ревностной католичкой и развод для нее – дело немыслимое, она в конце концов смирилась с неизбежностью, приняла это как кару Божью и полностью посвятила себя семье и детям. Когда-то в молодости она была очень хороша собой. Роскошные черные волосы обрамляли чуть удлиненное оливковое лицо с огромными угольно-черными глазами. Миниатюрная, изящная фигурка казалась невесомой. Ее бешеный темперамент удерживал Гольвезе на семейном ложе почти месяц, своеобразный рекорд для него. Потом все пошло по-старому. Она рано увяла и оплыла, как это нередко случается с итальянками, и с годами выработала в себе некое ироническое отношение к похождениям мужа, которое усиливалось по мере того, как муж ее становился старше, а его пассии все моложе и моложе.
Горничные и секретарши, которые сменялись с завидной регулярностью, в расчет уже не шли, это был как бы неотъемлемый элемент их жизни. Он мог заниматься любовью где угодно, чем нестандартнее, тем лучше: со стюардессами в крошечных туалетах самолетов, со случайными попутчицами на заднем сиденье автомобиля, с официантками в подсобных помещениях ресторанов, не говоря уж о бесконечных номерах в отелях, арендованных холостяцких квартирах и прочее, и прочее, и прочее. Причем элемент риска только обострял его чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19