«Ким кафе» прославилось как мекка для бэкпекеров (туристов, с рюкзаками
на плечах. Ч Ред. ) и путешественников со скудным бюджетом. Его
столики загромождали пол-улицы, и люди, сидящие за ними, были сплошь с евро
пейскими лицами, пушистыми бородами и рыжими волосами, которые выглядел
и здесь довольно странно.
Я тихонько присела за столик вьетнамской забегаловки рядом с шумным ка
фе и стала прислушиваться к разговорам западных путешественников. Они о
бсуждали лучшие туры, самые быстрые автобусы и дешевые рестораны.
Ч Ага, улица Ко Гьянг. Три бакса за ночь, и можешь стелить свой спальник. К
офе бесплатный, но молоко покупаешь сам.
Ч Соглашайся на все, а когда приедешь на место, просто дай им пять тысяч.
Счастливые часы с пяти до семи.
Ч Там всего за четыре тысячи постирают и высушат джинсы. Но если совсем
грязные, потребуют пять…
Повсюду предприимчивые вьетнамцы спешили удовлетворить любую прихот
ь иностранцев. Неоновые вывески «СДАЕТСЯ КОМНАТА» гудели и подмигивали
из каждого окна. В магазинах продавались пиратские диски и производился
обмен зачитанными до дыр книжками. Доски для объявлений пестрели необхо
димыми сведениями, от «Мы поехали на дельту Меконга, вернемся 17-го» до «Де
ржитесь подальше от ресторана „442“! Тамошние супы Ч как моча пантеры».
Велорикша на углу устроился в собственной коляске, водрузив на нос очки
с толстыми стеклами и читая «Войну и мир» при свете лампы журнального ки
оска.
Из соседней коляски вылезла пухлая фигура и помахала мне. Мы с Биллом по
знакомились днем и, как все путешественники, завязали легкую и ни к чему н
е обязывающую дружбу. Он взглянул сначала на мою маленькую лавчонку торг
овца супом, потом на столики с иностранцами, явно разрываясь между знако
мым лицом в страшноватой обстановке и более привычной атмосферой бэкпе
керского кафе. Затем все-таки решился, заплатил велорикше и подошел ко мн
е. Я лениво выдвинула ногой табуретку из-под стола.
Билл был разведен, работал бухгалтером и обитал в гараже, переобустроен
ном под жилье. Потребностей у него было мало, желаний и того меньше. Он при
лежно путешествовал один месяц в году, чтобы, по его словам, повидать экзо
тические страны и народы. Во Вьетнаме ему пока не слишком нравилось.
Ч Конечно, тут дешево, Ч безучастно сказал он, Ч но как таковой культур
ы и в помине нет. Вьетнамцам только и дела что ободрать тебя до нитки. Ч Он
обвел рукой улицу: Ч Сама посмотри!
Я предположила, что во Вьетнаме есть жизнь и за пределами «Ким кафе».
Ч Нет, Ч твердо возразил Билл. Ч Я везде был. Тоннели Кути, храм Каодай, д
ельта Меконга, Нефритовая пагода…
Он выдавал названия, а я тем временем сверялась со списком на доске объя
влений туристического агентства за его спиной.
Ч Ничего стоящего, Ч заключил он.
Принесли мой суп. Мне быстро стало ясно, почему мое заветное место под фл
юоресцентной лампой так и осталось незанятым, несмотря на вечерний напл
ыв посетителей. Дюжины мелких мошек суицидальным потоком бросались на л
ампочку из тонкого стекла, что висела прямо над моей головой. Те, кому удав
алось ускользнуть от хитрых ящериц-гекконов, дождем падали мне в волосы,
на колени и в суп. Вскоре маслянистая поверхность была сплошь усыпана то
нущими насекомыми. Я отправила в суп целую ложку перца грубого помола и р
азмешала. Жучки пошли ко дну.
Билл по-прежнему предавался меланхолии. Мне стало жалко, что его путеше
ствие складывается так неудачно, и я, не подумав, предложила взять его с со
бой в попутчики и вместе отправиться на север.
Ч На велосипеде? Ч в ужасе возопил он, замахав руками, точно предлог для
отказа можно было выловить из воздуха. Ч Нет, нет, у меня нет времени, Ч на
конец сказал он, откинувшись на спинку стула с явным облегчением. Ч Дале
ко ли можно уехать за две недели? Что я успею посмотреть?
Ч Как насчет нескольких сотен миль настоящего Вьетнама Ч страны лени
вых послеобеденных прогулок на повозках, запряженных буйволами, глухог
о звона колокольчиков и мягкого, шелковистого ила рисовых полей меж паль
цев босых ног?
Ч Я должен ехать в Ханой, Ч неуклонно заявил он. Ч Ребята завтра едут н
а машине на побережье Ч два американца и осси. Они неделю будут колесить
по стране, с остановкой в Дананге и Хюэ. Нельзя упускать такую в
озможность.
Перец на дне моей тарелки с супом, перемешанный с потонувшими мошками, о
казался вовсе не таким острым, как я думала. Билл протянул хозяйке забега
ловки голубую купюру в пять тысяч донгов и застыл в ожидании сдачи, облив
аясь потом в знойном вечернем воздухе.
Я вслух заметила, что потеет он ради каких-то четырех центов.
Ч Не хочу, чтобы они привыкали к чаевым, Ч ответил он, даже не взглянув н
а женщину, которая весь вечер простояла, сгорбившись над дымящимся котло
м с супом. Вырвав потрепанную купюру из ее запачканной жиром ладони, он уд
алился восвояси Ч открывать для себя Вьетнам из окна автомобиля, несуще
гося по шоссе № 1.
По возвращении в отель меня поджидал Гулик. Он стоял, опираясь рукой о дв
ухколесного монстра. Это был мой велосипед. Развалюха цвета ветхого брез
ента с громоздким каркасом. Я настороженно обошла его кругом. Сиденье бы
ло рваное и все в шишках, пружины вот-вот прорвутся сквозь тонкий, как бума
га, пластик. Я взобралась на него. Задняя часть тихонько зашаталась из сто
роны в сторону. Одна педаль двигалась по странной орбите, тормоза вроде н
ажимались, но совершенно не действовали в движении. Я откатила велосипед
обратно.
Я спросила Гулика, нашел ли он тележку в дополнение к этому прекрасному
колесному средству.
Он молча указал на шестидюймовый кусок фанеры, в прежней жизни бывший ч
астью стены его спальни, а теперь прикрученный к раме обрывками ржавого
провода.
Я восхитилась куском фанеры и еще раз спросила про тележку, о которой мы
вроде договорились. Лицо Гулика перекосилось от ужаса. Тележка, заметил
он, это всего лишь еще пара колес, которые в самый неподходящий момент мог
ут сдуться. И мрачно пробурчал что-то про напрасный расход колесной мази.
Растопырив пальцы, он сделал вид, что хватает что-то в воздухе, видимо жела
я продемонстрировать, что на тележку могут позариться воры. А еще Ч тут ч
ерты Гулика сложились в столь редкое для него выражение искренности Ч к
ое-кто из неразборчивых деревенских жителей может решить использовать
тележку в качестве общественного туалета.
Я принесла рюкзак. Даже решительный Гулик не сумел уравновесить громад
ину на столь непрочной подставке. После нескольких неудачных попыток я п
редложила ему приделать к платформе поддерживающую скобу, вроде как спи
нку у детского стульчика. Энтузиазма у Гулика тут же поубавилось. Он упор
но твердил, что такая конструкция будет выглядеть странно для вьетнамск
ого глаза.
Уж наверняка не страннее, чем я на сиденье этого велосипеда, возразила я.

Однако если добавить эту спинку, велосипед потом нельзя будет перепрод
ать по выгодной цене, заметил Гулик.
Верно, согласилась я, но я не планирую его продавать. Я хочу его купить.
Гулик неохотно кивнул: возможно, за пять долларов он сможет уговорить с
варщика чуть модифицировать изящную форму тележки.
Возможно, неумолимо ответила я, если у тележки появится спинка, я соглаш
усь ее купить. И работающие тормоза тоже бы не повредили.
Гулик поплелся прочь, как водяной буйвол, волоча за собой отвергнутый в
елосипед.
Там вежливо промолчал, когда наутро я продемонстрировала ему свое ново
е приобретение. Мы оставили велосипед в холле, к вящему ужасу персонала о
теля, и укатили на мопеде Тама. Я попросила его помочь отыскать кое-какие в
ещи, которые еще предстояло купить для нашего похода: гамак из дешевого и
скусственного шелка, зеленого, как джунгли; замок, призванный отпугнуть
тех, кто может быть ослеплен красотой моего велосипеда; коническую шляпу
и два карманных словарика Ч один для деревенских жителей, один для меня.

Ч Ты ищи, я поведу, Ч приказал Там, и мы нырнули в переулок.
Я оглядывала прилавки на тротуаре, кишащем людьми, радуясь, что взяла с с
обой в помощь Тама. Длительные поиски и бесконечная торговля озадачивал
и обычного иностранца. Вьетнамцы, в свою очередь, никак не могли понять, по
чему западные люди так стремятся экономить время. В обществе, перенасыще
нном рабочей силой, но отнюдь не деньгами, часы, потраченные на то, чтобы с
экономить лишний доллар, не считались потерянными впустую. Но, несмотря
на проблемы с восприятием западных приоритетов, вьетнамцы быстро осозн
али ценность времени как средства воздействия на иностранцев в процесс
е торговли. Они с немалым удовольствием заявляли нереально высокую нача
льную цену, после чего усаживались поудобнее и выжидали, пока минуты исч
ерпают терпение противника и заставят его достать кошелек. Торговцы дов
ели свое мастерство тянуть время до совершенства. Они ковыряли в зубах б
амбуковыми щепками. Предлагали гостям нескончаемый чай и, в особо важных
обстоятельствах, домашний рисовый виски. Беспрерывно перечисляли дост
оинства товара, собирая толпы зевак своим сладкоречием. Жаловались на св
ои ветхие хибарки и дюжины детей, с тоской ощупывая воротники покупателе
й без единой заплатки.
Я не была исключением. Торговцам достаточно было одного взгляда на мою
мягкую белую кожу, и даже Там с его внушительным опытом в ведении торгов с
тушевался под напором завышенных втрое цен и твердого покачивания голо
вой. Ему оставалось лишь безутешно пожимать плечами и платить.
Ч Не похоже на коммунистическую страну! Ч крикнула я навстречу ветру.

Мы неслись сквозь транспортный поток подобно тинейджерам на скейтах п
о заполненному людьми тротуару.
Там рассмеялся:
Ч Теперь уже нет! Осталась только политика. Но не всегда было так просто
. Раньше, когда у меня не было документов и разрешения на работу, неприятно
сти ждали на каждом углу. Ч Он покачал головой. Ч Было очень тяжело.
Мы остановились выпить кофе из френч-пресса, который процеживали через
старые алюминиевые сита в стаканы, наполовину наполненные сгущенным мо
локом и кусочками льда. Я размешала смесь до ровного шоколадного цвета и
с удовольствием сделала глоток. Я решила зайти в кафе не ради кофе и даже н
е ради чудесного потока холодного воздуха, выдуваемого шумным кондицио
нером над нашими головами. Я сделала это, чтобы провести больше времени с
Тамом.
Там оказался одним из тех мастеров на все руки, которые способны отыска
ть и устроить все что угодно Ч о таком мечтает каждый путешественник. Он
был не просто переводчиком и водителем Ч у него было дружелюбное лицо в
море равнодушных глаз и коричневых лиц. Там взял меня под крылышко лишь п
о одной причине: я была одна, без семьи и друзей, способных защитить от бед
ы. Он, не колеблясь, взял на себя роль старшего брата и теперь оберегал мен
я с почти параноидальным усердием. Тянул за рукав, когда я хотела одна пер
ейти улицу, тревожился, как матушка-наседка, случись мне выйти без сопров
ождения после темноты. В Америке такое поведение стало бы меня раздражат
ь. Здесь же я просто млела.
Как бы я ни старалась, нельзя было сидеть напротив него и ненароком не вы
яснить кое-что из его прошлого. До того, как встретиться с ним, я считала се
бя такой храброй: приехала одна в незнакомую страну. Но рассказ Тама откр
ыл мне глаза на то, кто такие настоящие герои, и мое путешествие по сравнен
ию с его „приключениями“ показалось ерундой. Я невольно задумалась, хват
ило бы мне сил удержаться на плаву, если бы я столкнулась с отчаянием, так
долго наполнявшим его жизнь.
Без долгих уговоров он вернулся к своей истории, которая хоть и произош
ла много лет назад, но и сейчас лежала на его лице болезненным отпечатком.

Ч Было невыносимо отправлять к родным жену и детей, Ч сказал он. Ч Забо
та о них была моим единственным долгом. Ч Он покачал головой. Ч Но в тех о
бстоятельствах иначе поступить было нельзя.
Оставшись без обузы, которой была его семья, но и без радости в жизни, Там
бродил по улицам в неустанных поисках работы. Днем он рыскал по рынку, раз
давал сигареты и завязывал знакомства, которые в конце концов могли бы о
беспечить ему теплое местечко среди рабочих. Ночью спал на тротуаре, аре
ндуя соломенную подстилку вместе с другим уличным людом, всегда на одном
и том же углу, готовый скрыться, случись полиции устроить одну из своих об
лав. Платил старухе пару центов, и та разрешала ему мыться под водяным нас
осом в переулке.
В конце концов упорные поиски на рынке были вознаграждены, и он устроил
ся грузчиком. По утрам в половине четвертого он приходил на площадку, куд
а приезжали грузовики, нагруженные фруктами. В течение трех часов он и ещ
е двое рабочих корчились под тяжестью ящиков с бананами, ананасами, коко
сами, плодами хлебного дерева и папайей, перетаскивая их к крытым прилав
кам. Двадцать процентов заработка забирали бандиты, которые и устроили и
х на эту работу. Остаток Ч пятьдесят центов Ч делили на троих. В удачный
день удавалось разгрузить три грузовика, тогда у Тама хватало денег, что
бы поесть в уличном кафе или у торговца супом, порой даже дважды в день. Во
время болезни или когда грузовиков было маловато, он довольствовался ку
ском хлеба и чашкой зеленого чая. Четыре года его жизнь исчислялась мура
вьиными перебежками с ящиками фруктов, длинной цепочкой тянущейся по уз
ким переулкам и исчезающей в чернильных недрах необъятного крытого рын
ка.
На ранних порах, когда работы было мало, а денег еще меньше, к нему как-то п
одошел старик со сломанными зубами и посулил дневной заработок Ч взаме
н надо было лечь и позволить взять немного крови.
1 2 3 4 5 6 7