водолей магазин сантехники, москва
Мери понимала, что убежать сейчас означало отринуть опыт сильного чувства из страха боли. И это нечто иное, как непростительная трусость.
Окончательно решив остаться, она уселась в постели и с вызовом ткнула кулаком в подушку. Кто, интересно знать, вел себя безрассудно? И чем это она навредила Леони Криспин? Уж точно она не могла делать вид, будто Клайв давал ей повод! Разве что, возможно, назвав ее «Мери» в разговоре с кем-то третьим… И сейчас, вероятно, он уже не помнит об этом.
Удовлетворившись легким цинизмом этого умозаключения, она наконец уснула. Но на следующее утро ей потребовалась вся ее гордость, вся выдержка для того, чтобы приветствовать Клайва так, словно из-за этого человека не пошатнулся прошлой ночью весь ее мир.
И хотя ее потрясло то, как холодно бесстрастно он ждет ее к завтраку, это потрясение оказалось благотворным. Спасительного разрушения чар не последовало. Не стоило и надеяться! Зато оно помогло ей успокоиться, обрести равновесие в вызванной им сумятице чувств. На следующее утро спокойствие вернулось быстрее. Еще быстрее – день спустя.
Клайв не забыл о своем обещании заказать для нее телефонные переговоры, и, хотя в промежутке она отправила Клэр письмо, к аппарату Мери подошла с радостным волнением.
Но вскоре обнаружила, что не приняла в расчет ни сковывающих язык особенностей разговора на расстоянии в несколько тысяч миль, ни полного отсутствия интереса к ее скромным новостям со стороны Клэр. Объяснив, как и почему она звонит, а также уверив Клэр, что она знала, что делает, предпочтя Нью-Форест Бирмингему, она передала инициативу сестре. Клэр рисовала себе радужные картины настоящего и будущего; ей казалось, что Питер просто обязан разрешить ей остаться в Америке и запустить там филиал «Декора». Или, если он откажется, она уйдет и начнет все с нуля, откроет собственное дело, как только найдет себе постоянное жилье, и, понятно, раз уж ее мать теперь американская гражданка, это здорово ей поможет…
Голос телефонистки, предупредившей, что оплаченное время на исходе, почти что принес облегчение. По крайней мере, подумала Мери, вешая трубку, этот звонок расставил все по местам. Питер Брайс был прав, а ее собственные надежды оказались беспочвенными. Нет, Клэр не собиралась возвращаться.
Несколько дней спустя, за завтраком, ей пришлось сказать Клайву, что из заказанных ею книг, необходимых для скорейшего наведения справок, книготорговцы не прислали лишь одну.
– Заказ был помечен: «Тираж допечатывается. Будет выслано после поступления в продажу». Что мне с этим делать? – спросила она.
– Насколько срочно она нужна?
– Я действительно не могу без нее. Нельзя ли отменить этот заказ и поискать книгу где-то в другом месте?
– Если ее допечатывают, это может означать, что поиски непроданных экземпляров по магазинам могут оказаться долгими. Я поищу в Лондоне, а пока сможете ли вы обойтись выписками, которые сделаете в библиотеке? Сможете? Тогда я заброшу вас сегодня в библиотеку Саутгемптона. – Он посмотрел на часы и сгреб со стола свои письма. – Будьте готовы через пятнадцать минут, хорошо? По дороге я позвоню в офис. А потом, когда вы покончите с делами в библиотеке, мы перекусим в городе, прежде чем вернуться.
Вооружившись блокнотом и ручкой, Мери была готова присоединиться к нему, когда он подогнал машину к дверям. Резко повернув руль при выезде на шоссе, он спросил:
– Ну и как вам нравится в Кингстри?
– Дом? Он показался мне очень удобным. Вы прожили здесь всю жизнь, мистер Дервент?
Он кивнул:
– Я родился здесь. Нелли тоже. Но это не «фамильный особняк» в полном смысле этого слова. Если ему и суждено таковым быть, это все в будущем. Насколько он соответствует вашим представлениям об идеальном доме?
– Признаться, я не задумывалась о таком идеале. Разве что он непременно должен располагаться вдали от города, при нем должен быть сад. Все такое… – Короткий смешок Мери прозвучал робко. – Знаете, я до сих пор оцениваю любой сад с точки зрения удобства игры в прятки.
– Боже ты мой! А почему такой странный критерий?
Наверное, потому, что я просто обожала эту игру. Она и пугала, и завораживала меня; при слове «прятки» у меня по спине всегда бежали мурашки – от возбуждения. Но те немногие лондонские сады, в которых я гуляла, были слишком малы, а парки – чересчур велики. Так что если сад выдерживает мой критический осмотр, это может значить только одно: он как раз то, что надо, – в нем достаточно деревьев и тенистых уголков, достаточно открытого пространства для щемящего чувства опасности и сразу несколько путей, чтобы вернуться туда, где началась игра.
Клайв рассмеялся:
– Садовникам на заметку! Скажите, подходит ли для пряток сад Кингстри?
– О да. Идеально.
– Я польщен. Но с тех пор, как вы в последний раз сыграли в прятки, как вам удается удовлетворять стремление пережить «щемящее чувство опасности»?
– Сейчас я в нем не особенно нуждаюсь.
– Опускаете руки и ждете, что преподнесет вам судьба? Помнится, однажды вы признались в этом.
– В общем, так и есть, и в тот раз вы сказали, что рады, – я проявила мудрость, просто опустив руки.
– Мне не хотелось, чтобы вы испытали боль, а это было бы вполне возможно, попади вы тогда к менее трезвому человеку, чем я. Но в вашем возрасте кроткое ожидание не всегда приносит нужные плоды. Если вы намерены проявлять подобную пассивность, осмелюсь порекомендовать иной подход: «Открой рот, закрой глаза, и посмотрим, кто застигнет тебя врасплох?»
Решив поддержать его легкий тон, Мери ответила вопросом на вопрос:
– А если никому это не удастся, сколько я могу простоять вот так, с закрытыми глазами?
– А сколько Спящая Красавица ждала своего принца, чтобы тот разбудил ее поцелуем?
– Ее приговорили проспать сотню лет.
– В таком случае зачем спешить? – Он улыбнулся, приглашая разделить шутку, но при этом создалось впечатление, что он одержал маленькую победу, оставив за собой последнее слово.
В нескольких милях от Кингстри местность стала больше походить на пригород, и, когда машина взобралась на холм, впереди можно было разглядеть многие ряды монстров – тракторов, комбайнов, косилок и механических плугов, – аккуратно покрашенных в синий с золотом цвет и несущих одинаковое клеймо «Дервент», в котором Мери распознала факсимильное воспроизведение подписи Клайва. За ними стояли здания цехов, а на отдельной площадке – группа суперсовременных строений.
– До чего же странно увидеть фабрику на самой границе Нью-Фореста! Ваше предприятие начиналось именно здесь? – спросила Мери.
– С первых чертежей. Я начинал с двух ангарчиков, в компании с несколькими механиками, разбиравшимися в тягачах. Половина ангара служила мне кабинетом, остальные полтора были нашими мастерскими. Один из тех механиков теперь мой управляющий; другого, я сделал директором. И фабрика вовсе не чужда этим местам, как вы подумали. Многие века здесь мастерили плуги, и лишь «неумолимая поступь времени» требует мощности, на смену двум хорошо сбалансированным деревянным рукоятям. И потом, отсюда удобнее всего отправлять технику в Саутгемптон, на экспорт.
– Мне нравится ваша цветовая гамма.
– И опять это всего лишь дань традиции. Плуги, продававшиеся на рынках в Ромси и Рингвуде, всегда бывали ярко раскрашены. Поэтому, заканчивая свои агрегаты, я решил, что они должны быть веселенького цвета, как детские игрушки. Моя подпись – просто тщеславие. Вам, наверное, знакомо: пока молод, не можешь примириться с мыслью, что не напишешь свою фамилию где-нибудь в этом мире, и чем размашистей, тем лучше?
– Мне никогда не приходило в голову попробовать.
– Возможно, девушки об этом не думают – ведь фамилию им все равно предстоит поменять. Но парни точно мечтают об этом, и, когда мои машины стали разъезжаться по свету, снабдить их надписью «Дервент» было моим вариантом решения проблемы.
– И куда же они экспортируются?
Он пожал плечами:
– Наверное, их можно встретить уже почти повсюду. Бывшие колонии, вся Европа, Ближний Восток…
– Разве вы не ощущаете гордость, представляя их себе, скажем, идущими по канадским прериям или по лугам Австралии?
– Я с большей гордостью сознаю, что они все чаще попадают на еще не возделанные территории. Канада и Австралия уже среди тех, кого мы обратили в свою веру, но мое сердце испытывает особую радость при виде заказов, например, из Израиля или Пакистана.
– Ваше сердце действительно радуется?
– Почему бы и нет? – Он бросил на свою пассажирку внимательный взгляд, остановив машину близ деловых корпусов. – Быть может, я встал во главе маленькой империи роботов, но еще не отказался от человеческих эмоций. Так что, можете мне поверить, я и правда больше забочусь об участи своих уродливых гадких утят, чем о своих прекрасных лебедях! – Предложив подождать его в машине, Дервент оставил ее и вошел в здание.
Мери сидела, слушая голоса, сопровождаемые ровным щелканьем клавиш, доносившиеся из открытых окон трехэтажного комплекса. Чуть дальше гудение и грохот тяжелых машин в мастерских служили низким фоном для веселых криков рабочих, двигавшихся среди рядов сияющих свежей краской гигантов, ждавших отправки к месту работы.
Надо же! – поражалась Мери. Два похожих на бараки ангара и всего две пары рук, кроме рук самого Клайва Дервента, – и вдруг такое. Какие амбиции, какая вера в свои силы двигала им! Она надеялась, что его подстегивало чувство самоотверженности, преданности избранному пути. И почему-то она поверила в это, едва услышав его последние слова.
Прибыв в город, Клайв показал ей здание гостиницы, где он собирался заказать ленч, и, убедившись, что она удобно устроилась в читальном зале библиотеки, отправился по делам. Когда она пришла в ресторан пару часов спустя, ее уже ждал заказанный им аперитив.
– Вы нашли все необходимое? – спросил он.
– Да, утро выдалось на редкость удачным. Но я хотела бы узнать ваше мнение по поводу одной-двух вещей.
Он придвинул свой стул поближе, и они вместе склонились над ее блокнотом; увлекшись разговором, никто из них не заметил приближение Леони Криспин, прошедшей по вытянутому залу и вставшей за спиною Клайва. Тихо застыв там, она пробежала пальцами по плечам Дервента.
– Надо же, Леони! – Он посмотрел через плечо, улыбнулся и встал. – Ты не говорила, что собираешься в город этим утром.
– А ты не говорил мне, что поедешь сам! – Брови Леони приподнялись, показывая в сторону Мери.
– Я принял решение спонтанно. Мисс Смит недоставало справочника, который был ей нужен, и я подбросил её до библиотеки. Ты одна и свободна? Перекусишь с нами?
Леони изобразила на лице сожаление.
– Я не хотела бы прерывать ваших высокоученых занятий. Вы уверены, что я не помешаю? – лукаво осведомилась она.
– Чепуха. Присоединяйся. – Клайв сделал знак официанту, внес необходимые изменения в распоряжения насчет столика и попросил принести ей выпить, даже не осведомившись о ее предпочтениях.
Заняв кресло, которое Клайв отодвинул для нее, Леони с наслаждением вздохнула.
– Должна заметить, это самое приятное проявление твоей самонадеянности – забавно, что ты угадал, что именно я хочу выпить.
– Учитывая, что ты заказываешь себе сухой мартини девять раз из десяти, нет особой нужды прибегать к ясновидению, – холодно ответил он.
– О, но даже в десятый раз я не стала бы протестовать. Вот это кстати! – Склонившись над предложенной Клайвом зажигалкой, Леони устремила вверх взгляд, бросивший вызов не только Мери, но и всему забитому публикой залу. «Это моя территория. Держись подальше!» – ясно сказал этот взгляд; на протяжении всей трапезы Мери ни на минуту не забывала о нем, с неловкостью чувствуя: ее великодушно простили за то, что она приняла приглашение перекусить с Клайвом, не поставив в известность Леони или не спросив у нее предварительно дозволения.
За кофе эти двое беседовали о предстоявшем вскоре танцевальном вечере в клубе военных моряков под названием «Тритон».
– Полагаю, Нелли не пойдет танцевать? – спросила Леони.
– Господи Боже, нет. Врачи разрешили ей вернуться домой лишь на следующий день. И даже если бы она уже поправилась, я сомневаюсь, чтобы ей захотелось пойти.
– Ну да ладно. Ты знаешь, кто ведет меня туда? Такой зануда…
– Да. Мне жаль. А пока возникает вопрос о сопровождающем для мисс Смит.
– Для мисс Смит? – Невыразительность тона, каким это было сказано, сама по себе скрывала пренебрежение. Но когда Мери нерешительно выдавила: «О, я не…» – она быстро замаскировала его: – Если ты действительно этого хочешь. Лично я знаю, кто готов удружить.
– Да? Кто же?
– Мой милый кузен Барни. – Леони повернулась к Мери: – Можно я расскажу Клайву? Это ведь очень забавно, правда?
Мери вспыхнула:
– Но рассказывать нечего.
– Уж так и нечего! – игриво сказала Леони: – Видишь ли, тетя Форд, как водится, вышла на тропу войны: она снова в поисках «настоящей хозяюшки» для Барни. Очевидно, она остановила свой выбор на мисс Смит, видя в ее лице свою последнюю надежду, потому что всякий раз, как та приходит навестить Нелли, тетя Форд расписывает ей своего Барни, а Барни – ее. Ты сам знаешь, какой настойчивой тетушка может быть, если захочет, и я со всей ответственностью заявляю: она оттачивает свою технику с каждой новой жертвой!
– Впрочем, без особого успеха, если принять во внимание, что Барни уже к тридцати, а он до сих пор не женат, – заметил Клайв.
– Да, в общем… Признаю, до сих пор девицам вроде бы удавалось спастись бегством, или же в них было чересчур много очарования, на вкус тетушки. Или, быть может, сам Барни в последнюю секунду противился тому, чтобы ему настолько сильно выкручивали руки.
– И ты предлагаешь, чтобы я сам занялся выкручиванием рук, уговорил Барни отвезти мисс Смит потанцевать?
– Не потребуется. Если он и восставал против планов тетушки, то только в последнюю секунду, когда на горизонте показывались оковы брака. Насколько я могу судить, он все еще проявляет послушание, если говорить о мисс Смит;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Окончательно решив остаться, она уселась в постели и с вызовом ткнула кулаком в подушку. Кто, интересно знать, вел себя безрассудно? И чем это она навредила Леони Криспин? Уж точно она не могла делать вид, будто Клайв давал ей повод! Разве что, возможно, назвав ее «Мери» в разговоре с кем-то третьим… И сейчас, вероятно, он уже не помнит об этом.
Удовлетворившись легким цинизмом этого умозаключения, она наконец уснула. Но на следующее утро ей потребовалась вся ее гордость, вся выдержка для того, чтобы приветствовать Клайва так, словно из-за этого человека не пошатнулся прошлой ночью весь ее мир.
И хотя ее потрясло то, как холодно бесстрастно он ждет ее к завтраку, это потрясение оказалось благотворным. Спасительного разрушения чар не последовало. Не стоило и надеяться! Зато оно помогло ей успокоиться, обрести равновесие в вызванной им сумятице чувств. На следующее утро спокойствие вернулось быстрее. Еще быстрее – день спустя.
Клайв не забыл о своем обещании заказать для нее телефонные переговоры, и, хотя в промежутке она отправила Клэр письмо, к аппарату Мери подошла с радостным волнением.
Но вскоре обнаружила, что не приняла в расчет ни сковывающих язык особенностей разговора на расстоянии в несколько тысяч миль, ни полного отсутствия интереса к ее скромным новостям со стороны Клэр. Объяснив, как и почему она звонит, а также уверив Клэр, что она знала, что делает, предпочтя Нью-Форест Бирмингему, она передала инициативу сестре. Клэр рисовала себе радужные картины настоящего и будущего; ей казалось, что Питер просто обязан разрешить ей остаться в Америке и запустить там филиал «Декора». Или, если он откажется, она уйдет и начнет все с нуля, откроет собственное дело, как только найдет себе постоянное жилье, и, понятно, раз уж ее мать теперь американская гражданка, это здорово ей поможет…
Голос телефонистки, предупредившей, что оплаченное время на исходе, почти что принес облегчение. По крайней мере, подумала Мери, вешая трубку, этот звонок расставил все по местам. Питер Брайс был прав, а ее собственные надежды оказались беспочвенными. Нет, Клэр не собиралась возвращаться.
Несколько дней спустя, за завтраком, ей пришлось сказать Клайву, что из заказанных ею книг, необходимых для скорейшего наведения справок, книготорговцы не прислали лишь одну.
– Заказ был помечен: «Тираж допечатывается. Будет выслано после поступления в продажу». Что мне с этим делать? – спросила она.
– Насколько срочно она нужна?
– Я действительно не могу без нее. Нельзя ли отменить этот заказ и поискать книгу где-то в другом месте?
– Если ее допечатывают, это может означать, что поиски непроданных экземпляров по магазинам могут оказаться долгими. Я поищу в Лондоне, а пока сможете ли вы обойтись выписками, которые сделаете в библиотеке? Сможете? Тогда я заброшу вас сегодня в библиотеку Саутгемптона. – Он посмотрел на часы и сгреб со стола свои письма. – Будьте готовы через пятнадцать минут, хорошо? По дороге я позвоню в офис. А потом, когда вы покончите с делами в библиотеке, мы перекусим в городе, прежде чем вернуться.
Вооружившись блокнотом и ручкой, Мери была готова присоединиться к нему, когда он подогнал машину к дверям. Резко повернув руль при выезде на шоссе, он спросил:
– Ну и как вам нравится в Кингстри?
– Дом? Он показался мне очень удобным. Вы прожили здесь всю жизнь, мистер Дервент?
Он кивнул:
– Я родился здесь. Нелли тоже. Но это не «фамильный особняк» в полном смысле этого слова. Если ему и суждено таковым быть, это все в будущем. Насколько он соответствует вашим представлениям об идеальном доме?
– Признаться, я не задумывалась о таком идеале. Разве что он непременно должен располагаться вдали от города, при нем должен быть сад. Все такое… – Короткий смешок Мери прозвучал робко. – Знаете, я до сих пор оцениваю любой сад с точки зрения удобства игры в прятки.
– Боже ты мой! А почему такой странный критерий?
Наверное, потому, что я просто обожала эту игру. Она и пугала, и завораживала меня; при слове «прятки» у меня по спине всегда бежали мурашки – от возбуждения. Но те немногие лондонские сады, в которых я гуляла, были слишком малы, а парки – чересчур велики. Так что если сад выдерживает мой критический осмотр, это может значить только одно: он как раз то, что надо, – в нем достаточно деревьев и тенистых уголков, достаточно открытого пространства для щемящего чувства опасности и сразу несколько путей, чтобы вернуться туда, где началась игра.
Клайв рассмеялся:
– Садовникам на заметку! Скажите, подходит ли для пряток сад Кингстри?
– О да. Идеально.
– Я польщен. Но с тех пор, как вы в последний раз сыграли в прятки, как вам удается удовлетворять стремление пережить «щемящее чувство опасности»?
– Сейчас я в нем не особенно нуждаюсь.
– Опускаете руки и ждете, что преподнесет вам судьба? Помнится, однажды вы признались в этом.
– В общем, так и есть, и в тот раз вы сказали, что рады, – я проявила мудрость, просто опустив руки.
– Мне не хотелось, чтобы вы испытали боль, а это было бы вполне возможно, попади вы тогда к менее трезвому человеку, чем я. Но в вашем возрасте кроткое ожидание не всегда приносит нужные плоды. Если вы намерены проявлять подобную пассивность, осмелюсь порекомендовать иной подход: «Открой рот, закрой глаза, и посмотрим, кто застигнет тебя врасплох?»
Решив поддержать его легкий тон, Мери ответила вопросом на вопрос:
– А если никому это не удастся, сколько я могу простоять вот так, с закрытыми глазами?
– А сколько Спящая Красавица ждала своего принца, чтобы тот разбудил ее поцелуем?
– Ее приговорили проспать сотню лет.
– В таком случае зачем спешить? – Он улыбнулся, приглашая разделить шутку, но при этом создалось впечатление, что он одержал маленькую победу, оставив за собой последнее слово.
В нескольких милях от Кингстри местность стала больше походить на пригород, и, когда машина взобралась на холм, впереди можно было разглядеть многие ряды монстров – тракторов, комбайнов, косилок и механических плугов, – аккуратно покрашенных в синий с золотом цвет и несущих одинаковое клеймо «Дервент», в котором Мери распознала факсимильное воспроизведение подписи Клайва. За ними стояли здания цехов, а на отдельной площадке – группа суперсовременных строений.
– До чего же странно увидеть фабрику на самой границе Нью-Фореста! Ваше предприятие начиналось именно здесь? – спросила Мери.
– С первых чертежей. Я начинал с двух ангарчиков, в компании с несколькими механиками, разбиравшимися в тягачах. Половина ангара служила мне кабинетом, остальные полтора были нашими мастерскими. Один из тех механиков теперь мой управляющий; другого, я сделал директором. И фабрика вовсе не чужда этим местам, как вы подумали. Многие века здесь мастерили плуги, и лишь «неумолимая поступь времени» требует мощности, на смену двум хорошо сбалансированным деревянным рукоятям. И потом, отсюда удобнее всего отправлять технику в Саутгемптон, на экспорт.
– Мне нравится ваша цветовая гамма.
– И опять это всего лишь дань традиции. Плуги, продававшиеся на рынках в Ромси и Рингвуде, всегда бывали ярко раскрашены. Поэтому, заканчивая свои агрегаты, я решил, что они должны быть веселенького цвета, как детские игрушки. Моя подпись – просто тщеславие. Вам, наверное, знакомо: пока молод, не можешь примириться с мыслью, что не напишешь свою фамилию где-нибудь в этом мире, и чем размашистей, тем лучше?
– Мне никогда не приходило в голову попробовать.
– Возможно, девушки об этом не думают – ведь фамилию им все равно предстоит поменять. Но парни точно мечтают об этом, и, когда мои машины стали разъезжаться по свету, снабдить их надписью «Дервент» было моим вариантом решения проблемы.
– И куда же они экспортируются?
Он пожал плечами:
– Наверное, их можно встретить уже почти повсюду. Бывшие колонии, вся Европа, Ближний Восток…
– Разве вы не ощущаете гордость, представляя их себе, скажем, идущими по канадским прериям или по лугам Австралии?
– Я с большей гордостью сознаю, что они все чаще попадают на еще не возделанные территории. Канада и Австралия уже среди тех, кого мы обратили в свою веру, но мое сердце испытывает особую радость при виде заказов, например, из Израиля или Пакистана.
– Ваше сердце действительно радуется?
– Почему бы и нет? – Он бросил на свою пассажирку внимательный взгляд, остановив машину близ деловых корпусов. – Быть может, я встал во главе маленькой империи роботов, но еще не отказался от человеческих эмоций. Так что, можете мне поверить, я и правда больше забочусь об участи своих уродливых гадких утят, чем о своих прекрасных лебедях! – Предложив подождать его в машине, Дервент оставил ее и вошел в здание.
Мери сидела, слушая голоса, сопровождаемые ровным щелканьем клавиш, доносившиеся из открытых окон трехэтажного комплекса. Чуть дальше гудение и грохот тяжелых машин в мастерских служили низким фоном для веселых криков рабочих, двигавшихся среди рядов сияющих свежей краской гигантов, ждавших отправки к месту работы.
Надо же! – поражалась Мери. Два похожих на бараки ангара и всего две пары рук, кроме рук самого Клайва Дервента, – и вдруг такое. Какие амбиции, какая вера в свои силы двигала им! Она надеялась, что его подстегивало чувство самоотверженности, преданности избранному пути. И почему-то она поверила в это, едва услышав его последние слова.
Прибыв в город, Клайв показал ей здание гостиницы, где он собирался заказать ленч, и, убедившись, что она удобно устроилась в читальном зале библиотеки, отправился по делам. Когда она пришла в ресторан пару часов спустя, ее уже ждал заказанный им аперитив.
– Вы нашли все необходимое? – спросил он.
– Да, утро выдалось на редкость удачным. Но я хотела бы узнать ваше мнение по поводу одной-двух вещей.
Он придвинул свой стул поближе, и они вместе склонились над ее блокнотом; увлекшись разговором, никто из них не заметил приближение Леони Криспин, прошедшей по вытянутому залу и вставшей за спиною Клайва. Тихо застыв там, она пробежала пальцами по плечам Дервента.
– Надо же, Леони! – Он посмотрел через плечо, улыбнулся и встал. – Ты не говорила, что собираешься в город этим утром.
– А ты не говорил мне, что поедешь сам! – Брови Леони приподнялись, показывая в сторону Мери.
– Я принял решение спонтанно. Мисс Смит недоставало справочника, который был ей нужен, и я подбросил её до библиотеки. Ты одна и свободна? Перекусишь с нами?
Леони изобразила на лице сожаление.
– Я не хотела бы прерывать ваших высокоученых занятий. Вы уверены, что я не помешаю? – лукаво осведомилась она.
– Чепуха. Присоединяйся. – Клайв сделал знак официанту, внес необходимые изменения в распоряжения насчет столика и попросил принести ей выпить, даже не осведомившись о ее предпочтениях.
Заняв кресло, которое Клайв отодвинул для нее, Леони с наслаждением вздохнула.
– Должна заметить, это самое приятное проявление твоей самонадеянности – забавно, что ты угадал, что именно я хочу выпить.
– Учитывая, что ты заказываешь себе сухой мартини девять раз из десяти, нет особой нужды прибегать к ясновидению, – холодно ответил он.
– О, но даже в десятый раз я не стала бы протестовать. Вот это кстати! – Склонившись над предложенной Клайвом зажигалкой, Леони устремила вверх взгляд, бросивший вызов не только Мери, но и всему забитому публикой залу. «Это моя территория. Держись подальше!» – ясно сказал этот взгляд; на протяжении всей трапезы Мери ни на минуту не забывала о нем, с неловкостью чувствуя: ее великодушно простили за то, что она приняла приглашение перекусить с Клайвом, не поставив в известность Леони или не спросив у нее предварительно дозволения.
За кофе эти двое беседовали о предстоявшем вскоре танцевальном вечере в клубе военных моряков под названием «Тритон».
– Полагаю, Нелли не пойдет танцевать? – спросила Леони.
– Господи Боже, нет. Врачи разрешили ей вернуться домой лишь на следующий день. И даже если бы она уже поправилась, я сомневаюсь, чтобы ей захотелось пойти.
– Ну да ладно. Ты знаешь, кто ведет меня туда? Такой зануда…
– Да. Мне жаль. А пока возникает вопрос о сопровождающем для мисс Смит.
– Для мисс Смит? – Невыразительность тона, каким это было сказано, сама по себе скрывала пренебрежение. Но когда Мери нерешительно выдавила: «О, я не…» – она быстро замаскировала его: – Если ты действительно этого хочешь. Лично я знаю, кто готов удружить.
– Да? Кто же?
– Мой милый кузен Барни. – Леони повернулась к Мери: – Можно я расскажу Клайву? Это ведь очень забавно, правда?
Мери вспыхнула:
– Но рассказывать нечего.
– Уж так и нечего! – игриво сказала Леони: – Видишь ли, тетя Форд, как водится, вышла на тропу войны: она снова в поисках «настоящей хозяюшки» для Барни. Очевидно, она остановила свой выбор на мисс Смит, видя в ее лице свою последнюю надежду, потому что всякий раз, как та приходит навестить Нелли, тетя Форд расписывает ей своего Барни, а Барни – ее. Ты сам знаешь, какой настойчивой тетушка может быть, если захочет, и я со всей ответственностью заявляю: она оттачивает свою технику с каждой новой жертвой!
– Впрочем, без особого успеха, если принять во внимание, что Барни уже к тридцати, а он до сих пор не женат, – заметил Клайв.
– Да, в общем… Признаю, до сих пор девицам вроде бы удавалось спастись бегством, или же в них было чересчур много очарования, на вкус тетушки. Или, быть может, сам Барни в последнюю секунду противился тому, чтобы ему настолько сильно выкручивали руки.
– И ты предлагаешь, чтобы я сам занялся выкручиванием рук, уговорил Барни отвезти мисс Смит потанцевать?
– Не потребуется. Если он и восставал против планов тетушки, то только в последнюю секунду, когда на горизонте показывались оковы брака. Насколько я могу судить, он все еще проявляет послушание, если говорить о мисс Смит;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25