ЛАЙТ ДЭЙТОН
Муравейник
Мир пауков

----------------------------------------



ЛАЙТ ДЭЙТОН
МУРАВЕЙНИК

ГЛАВА 1 ВРАГИ

Редар полдня пролежал обездвиженным на жесткой, покрытой колючими щетинками, спине паука, и только к вечеру онемение стало понемногу отходить. Все тело ломило, одеревеневшие мышцы отзывались непереносимой болью. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не закричать. Но едва паренек попытался шевельнуться, хотя бы размять затекшие руки, перевернуться поудобнее, как кто-то из смертоносцев не особенно сильно, но ощутимо стегнул его парализующим волевым ударом, вызвавшим в теле новый приступ боли. Предупреждение! Чтобы не вызывать в пауках ярость, пленник на время замер.
Больше всего его волновал вопрос: живы ли Сим и Ремра?
Гиндаг погиб, он успел разглядеть падающее обезглавленное тело до того, как потерял сознание. Жалко парня. Вот и сходил за нефтью — первый и последний раз в жизни. А что с другими? Неужели смертоносцы и их убили?
Редар едва слышно скрипнул зубами. Теперь он себя проклинал. Как можно было забыть про Восьмилапых! Отвлечься на муравьев и совершенно забыть, что вот они, настоящие враги — смертоносцы! Извечные и самые жестокие недруги людей! Крегг прав, как всегда, прав — их надо убивать, сжечь всех до единого! Только тогда люди почувствуют себя свободными...
Жестокий, ломающий волю удар боли обрушился на его мозг. Редар смог сопротивляться ничтожное мгновение, потом лишился чувств. Смертоносцы почуяли в его мыслях угрозу, «услышали» его смертельную ненависть к себе и отреагировали немедленно — так, как они привыкли, как многие сотни лет делали их сородичи и как еще многие сотни лет будут делать их потомки. Даже в мыслях двуногие рабы не могут посягать на жизнь Повелителей. За это следует наказание — молниеносное и безжалостное.
Юноша провалился в небытие — но даже без сознания он продолжал мучиться из-за вопиющей несправедливости судьбы, вырвавшей его из ритма привычной жизни и превратившей в беспомощного пленника на спине огромного бурого паука.
Память вновь и вновь возрождала события недавнего прошлого: ужасающую картина кровавого разгрома в родной пещере, учиненного внезапно налетевшими смертоносцами, дальний и трудный переход к родственникам, живущим возле пещерного города.
Пожалуй, его будущее ничем не отличалось бы от будущего тысяч и тысяч детей, переживших подобную трагедию — бесконечная, бессильная ненависть к Восьмилапым, страх перед пролетающими над пустыней воздушными шарами и... И обычная жизнь пустынника: охота, строительство дома, женитьба, дети, нежданная смерть.
В пустыне не умирают своей смертью. Обитатели пустыни заканчивают свои дни чаще всего в клешнях скорпиона, клыках тарантула, лапах богомола. Умирают от укуса змеи или от нападения сколопендры, реже — от ядовитого укуса смертоносца и совсем редко — от неожиданной болезни. Пустыня опасна даже для закованных в хитин, имеющих клыки, клешни и ядовитое жало скорпиона — что уж говорить про мягкотелых, с короткими зубами и слабыми руками двуногих? Достаточно одной, всего лишь одной небольшой ошибки, неверно сделанного шага, неудачно положенного копья — и ты мертв...
Но Редару повезло. Он встретил Крегга. Такого же одиночку, и такого же ненавистника пауков. Правда, старик в своей жизни успел немало попутешествовать и повидать и он, кажется нашел оружие, способное одолеть новых повелителей планеты: огонь. Жидкий огонь, нефть — необычайно горючее масло, местами сочащееся из земли. Правда, само по себе оно не могло убивать Восьмилапых, и двое пустынников месяц за месяцем трудились, пытаясь создать снаряд, способный разорваться после броска и разбрызгать огонь далеко в стороны — ведь человек, встретивший паука, не способен совершить точного броска, чаще всего он просто замирает, парализованный волей смертоносца. Глиняный горшок с жидким огнем почти наверняка не попадет в цель, он вряд ли разобьется, ударившись о хитиновый панцирь врага и наверняка уцелеет, свалившись на песок.
Они добились своего. Они создали оружие. Но впервые применить его пришлось не против пауков, а против муравьев, издавна живших рядом с человеческими жилищами и считавшихся вполне безобидными соседями. Шестилапые внезапно словно обезумели и принялись нападать на людей истребляя их целыми поселками, а потом устроили настоящую осаду пещерного города.
Одной из жертв этой войны стал Крегг... Но его огненное оружие помогло выстоять горожанам и отогнать врага. Для Редара последние дни переполнялись счастьем. Он стал одним из признанных творцов великой победы, его, не смотря на молодость, назначили мастером пустыни — одним из руководителей города. И, наконец, кроме ненависти он впервые познал любовь, найдя отклик своему чувству в сердце дочери правительницы города. И вот, вдруг, в этот самый миг — неожиданное нападение смертоносцев, про которых люди уже начали подзабывать. Короткая схватка, паралич, плен... * * *
Отряд несся во весь опор. Сначала пойманного двуногого пытались увезти по воздуху, но он оказался слишком уж тяжел — патрульный шар едва смог оторваться от земли. Поэтому паукам пришлось нести Редара на себе. А над ними реяли двое черных смертоносцев, ни на мгновение не выпуская из виду мозг никчемного слуги, который зачем-то так срочно понадобился самому Младшему Повелителю. Фефн с нетерпением ждет пленника — ему уже сообщили — и обещал награду за поимку именно этого двуногого. Увы, даже он, повелевающий всеми землями Третьего Круга, не способен сократить дорогу к главному городу — и потому отряд прибыл в Акмол уже глубокой ночью.
Редар очнулся. Изматывающая тряска, к которой он, как оказалось, даже успел немного привыкнуть, прекратилась. Он не успел толком оглядеться, как крепкие руки довольно бесцеремонно стащили его со спины паука, подхватили, подперли плечами — да так, что ноги Редара почти не касались земли, — и понесли куда-то. От недавнего болевого шока гудела голова и слезились глаза; он почти ничего не видел вокруг. Неясные очертания каких-то строений на фоне темнеющего неба, замшелые стены из почерневших от времени валунов, утоптанная тысячами ног земля — вот и все, что удалось разглядеть.
Похоже, смертоносцы привезли его в свой паучий город. И сейчас его, наверняка, тащат к какому-нибудь главному пауку, Смертоносцу-Повелителю. Легенды рассказывают, что судьбы почти всех героев, которым довелось встречаться с паучьими правителями, кроме разве что Великого Найла, были не очень счастливыми.
Редар попытался вырваться, дернулся... Ему почти удалось — еще раз и он на свободе! Ну!
Словно язык яростного пламени, еще один обжигающий удар ментальной плетью обрушился на мозг Редара, ослепив болью. Смертоносцы все еще бдительно следили за ним.
— Не шевелись, пустынная крыса, целее будешь! — посоветовал шепотом грубый голос. — Повелители очень недовольны сегодня!
Редар вспыхнул. Так вот как зовут подобных ему людей, свободных обитателей песков, в паучьих городах! Пустынные крысы... Может, для этих сытых, раскормленных, довольных своей участью рабов жизнь в пустыне и представляется бесконечным шныряньем по грязным норам. Или они считают не всегда сытую, но зато вольную жизнь бедствием, а не радостью? Конечно, если свое брюхо ставить превыше всего...
— Ах, ты... — но договорить Редару не дали. Крепкая мозолистая ладонь зажала ему рот.
— Замолчи! Не хватало еще, чтоб Повелитель и нас вместе с тобой наказал! И так ни одного спокойного дня, а еще ты!.. Вот погоди, доберется до тебя Управительница, мало не покажется! У нее с такими разговор короткий.
Как странно. Редар на некоторое время даже забыл о своей обиде. У паучьих рабов тоже есть Правительница? Или как там они ее назвали... Управительница. Вроде Айрис?
Он попытался представить себе седовласую владычицу пещерного города прислуживающей паукам и поморщился от отвращения. Да никогда! Любой свободный скорее умрет, чем станет лизать паучьи лапы. Хотя... В легендах о юности Великого Найла что-то такое говорится о некоем Каззаке, повелителе пустынного города под землей, который попал в плен к паукам вместе со всеми своими людьми. Кажется, он стал Управителем и у пауков. Дальше мнения рассказчиков расходятся: Каззак то ли защищал Великого Найла от гнева Смертоносца-Повелителя, то ли наоборот — хотел погубить героя.
Редара внесли в какое-то полутемное, затхлое помещение. Белесые потеки едва ли не сплошь покрывали склизкие от влаги каменные стены. Воздух был спертый, влажный, ощутимо тянуло гнилью.
Бесцеремонным толчком его сбросили на землю. Редар попытался было подняться на ноги, чтобы разглядеть своих «носильщиков», но от боли в затекших ногах смог только рухнуть на колени.
Рабы пауков — судя по голосам, их было трое или четверо — засмеялись. Обидно, конечно, но особой злобы в их смехе не чувствовалось, лишь понимание своего превосходства.
— Вы, пустынники, — сказал один, — все какие-то слабые. Не удивительно. Стоит только на вас посмотреть — тощие, маленькие... Где только жизнь держится!
Редар изо всех сил напряг свою волю, чтобы не застонать, не дать лишнего повода для насмешек. Шею немилосердно ломило, но он все же смог поднять голову.
Трое здоровых, сильных с виду мужчин стояли над ним, скаля зубы. У того, что повыше, плечи прямо-таки бугрились от распиравших кожу мышц. Раньше Редар считал самым сильным человеком на свете могучего каменотеса Имелу, но сейчас перед ним стояли люди раза в полтора побольше. Действительно, таких в пустыне встретишь не часто. Где в безжизненных песках найти столько пищи, чтобы прокормить это огромное тело? Да и передвигаться бесшумно, охотиться, неподвижно сидеть в засаде по полдня эдакому верзиле невозможно.
Редар не знал, что смертоносцы специально следят за мощью и красотой тела своих рабов. А знал бы — не удивился. Легенды говорят, что у Прежних людей тоже были свои слуги, рабы — некоторые животные, названия которых теперь мало что говорят: собаки, лошади, кошки. И Прежние, так же как и сейчас пауки, заботились о здоровье своих любимцев.
Редар ничего не ответил на насмешку, лишь смерил паучьих слуг взглядом, полным презрения. Старший снова осклабился:
— Нечего глазами-то зыркать! Знаем все эти ваши россказни: свобода, просторы, иди, куда хочешь. Есть у нас тут один, Альриком кличут, он из ваших, всего полдождей минуло, как хозяева его пригнали. Так вот, он тоже поначалу гордый был, ни на что не соглашался. А теперь — ничего, привык. Даже мастером заделался. Или, вон, другого мастера возьми, Велимана Одноглазого. Тот вообще столько раз в пески убегал, не перечесть. Повелитель даже глаза его за это лишил. Посидел Велиман в землянке, тухлятиной позакусывал, да и решил, что свобода свободой, а хорошая жизнь все же лучше.
— Да чего с ним разговаривать! — рявкнул второй здоровяк, помоложе, с буйно разросшейся русой гривой. — Посидит с мокрицами луну-другую, сыростью пропитается — живо сделается на все согласным!
Старший кивнул:
— Точно. Здесь, парень, ваша свобода ничего не стоит.
— Свобода всегда дорога! — хотел выкрикнуть Редар, но в горле у него пересохло, и он смог лишь прошептать.
— Что?! А-а-а... Эх, парень, пойми: будет так, как захочет Повелитель, и никак иначе. И не важно, была у тебя свобода раньше, нет — теперь ты сидишь в подвале с мокрицами. В склизком, вонючем — не чета, небось, твоей пустыне. Да и по размерам, гм... поменьше будет. И никуда отсюда не денешься, пока Повелитель не вспомнит про тебя. Привыкай!
Грохнула каменная плита, заменявшая здесь дверь, потом в нее что-то глухо бухнуло. Похоже, подперли чем-то снаружи, для надежности.
Редар обессилено опустился на грязный каменный пол, от которого веяло холодом. Привыкший к пылающему зною пустыни, паренек тут же начал замерзать. Он окинул взглядом свое узилище, тщетно пытаясь отыскать какой-нибудь клочок грубой ткани или пук истлевшей соломы — чтобы соорудить хоть подстилку.
Сырость пробирала до костей, но постепенно, поглощенный мыслями, Редар перестал ее замечать. Он вспоминал пещерный город, Айрис, мастеров Римала и Кенгара, но больше всего он думал о Кире. «Как она там, бедная. Ей уже сказали, наверное, переживает маленькая. Ничего, не грусти, Кир, навсегда я здесь точно не останусь! Не знаю еще как, но убегу, клянусь песками!» Незаметно он уснул, сказалась усталость после самых изнурительных дней осады и сегодняшнего путешествия. Разбудил его бесцеремонный пинок ногой.
— Вставай, пустынник, хватит спать. Разлегся, тут!
Редар открыл глаза, но вставать не торопился. Нечего давать смертоносцам и их рабам повод думать, что он смирился и готов отныне исполнять любые их приказы.
Над ним склонился паучий раб, такой же огромный, как вчерашние, а может, и кто-нибудь из них — Редар не запомнил лиц, они показались ему какими-то невыразительными, одинаковыми. За спиной раба, скрестив на груди тонкие руки, стояла женщина. А может, молоденькая девушка — в полумраке не разберешь. Она молчала. Здоровяк же не унимался:
— А ну, крыса, встать, когда перед тобой Управительница!
Он хотел было снова пнуть пленника, но тут резким и властным, но удивительно приятным голосом Управительница остановила его:
— Хватит, Зерк!
— Как скажешь, Управительница. Только эта пустынная крыса... — ...еще не знает наших обычаев. Пустынник, — неожиданно обратилась Управительница к Редару, — как твое имя?
Глядя в пол, глухим, полным ненависти голосом, он ответил:
— Зачем оно тебе, помощница раскоряк? Рассвирепевший и одновременно перепуганный (как бы кто из хозяев не услышал!) Зерк со всей силы ударил Редара в лицо. Но где там! Физической мощью слуги пауков, конечно, превосходили пустынников, но до ловкости песчаных жителей двуногим рабам было далеко.
Даже сейчас, измученный и обессиленный, Редар успел уклониться. Удар Зерка пришелся в плечо, и молодой мастер опрокинулся на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37