Но тут меня охватило предчувствие
беды. Интуитивно осознал я приближение чего-то страшного, ужасного. Нужно
было вернуться...
Предчувствие страшной беды было настолько сильным, что я бросил
инструменты и поспешил к дому.
Из осторожности замедлив шаги, я стал тихонько приближаться. С
веранды меня не было видно, но ради перестраховки я сделал крюк и прошел
за изгородью. Вместе с тревогой росло чувство настоящего гнева. Каким же я
был слепцом, что не видел происходящего у меня под носом. А теперь может
случиться что угодно. Как же я раньше не понимал, что эта проклятая
перекачка требовала встреч наедине или иной физической близости? "Я задушу
его, - слышал я свои собственные слова. - Он заслуживает этого!" Мне
казалось, что пальцы мои сжали шею этого существа, что время забежало
вперед или как-то сжалось, отражая уже случившееся или то, что должно было
случиться.
Октябрьский день подходил к концу, когда я осторожно вошел в
гостиную.
С того места, где находился, Рауля видно не было. Но я ясно видел
Дэни. Как и прежде, он сидел на старом плетеном стуле и читал книгу. Хотя
сидел он весьма своеобразно. У него была странная застывшая поза человека,
пристроившегося на краю стула и наклонившегося вперед. Последний луч
розоватого света освещал его белокурую головку, лицо закрывала книжка.
Ужас и необъяснимое отвращение переполнили меня. Сильно испугало и
вызвало тошноту что-то странное в позе Дэни, во всем его виде.
Тяжело дыша, я начал приближаться. Я двигался очень осторожно, но
Дэни все-таки заметил или почувствовал это и стремительно вскочил. Книга
выпала из рук.
Мне трудно описать выражение его лица в этот момент. Оно было как
ужасный цветок. Как мы знаем, дьявол-обольститель губительную дань взимает
особенно с самых молодых грешников. А то, что он дает в замен признается
всеми менее охотно и всегда больше волнует. Вот и теперь то, что я узнал о
плате за грехи моего сына, было ужасным.
Если бы мог, я бы забыл это. Лицо Дэни казалось пародией, издевкой
над моей памятью о его детстве. Стянутое и резко очерченное, старое, но не
такое, каким становится с годами. Глядя на него, я вдруг с мучительной
ясностью почувствовал себя пленником вечности.
Внезапно мои раздумья прервал отчаянный крик Дэни. Я распахнул
французское окно и бросился на веранду.
Где Рауль? Я успокаивал себя тем, что с Дэни ничего страшного не
случилось. А моя главная задача - немедленно найти его мучителя. Неужели
это существо исчезло? Нет. Я заметил его тяжело бегущим от веранды к
кустарнику.
Я догнал его около каретного сарая. При моем приближении Он обернулся
и неуклюже вытянул руку, чтобы оттолкнуть меня.
Мои руки сжались вокруг его горла. Прошло несколько секунд, а мерзкий
тип молчал. Вдруг до меня донесся легкий шум. Говорят, что у некоторых
обычно бессловесных существ в экстремальной обстановке появляется слабая
способность издавать звуки. Так в кипящей воде в состоянии агонии
несчастные омары издают свой последний слабый писк. Вот и сейчас раздался
такой сдавленный крик. Это вызвало у меня глубокое отвращение.
Мои пальцы сжимались все крепче. Во время схватки я оттеснил Рауля к
дереву, стремясь припереть его к стволу.
Однако ему удалось перехитрить меня, а может я просто поскользнулся.
Во всяком случае мы оба рухнули на землю. Я оказался на нем. Он извивался
и старался выбраться, все время ускользая от моих рук. А через миг - он и
вовсе пропал.
В изумлении я поднялся и оглянулся вокруг себя. Рауль исчез. И
никаких следов...

2
Наступили черные дни. Трудно даже передать, насколько черные. Хотя с
исчезновением зловещего приятеля Дэни худшее казалось позади. Но сердцем я
чувствовал, что это всего лишь передышка. История далеко еще не
завершилась.
"Передышка... Нет, даже не передышка. Рауль изгнан, но его ужасное
дело осталось. Дэни все еще болел. Его взгляд выражал испуг и неприязнь,
как будто я был виновником его страданий. Он реагировал очень болезненно,
если я приближался к его кровати и разговаривал с ним. Как ни обидно это
признать, но потеря этого страшного паразита ввергла Дэни в самую
настоящую прострацию. Теперь он уже не был похож на мальчика, которого
Сесиль и я так любили.
Ну а жуткому увальню, принесшему нам столько бед, удалось вырваться
из моих рук и бежать. Я полагал, что он вернется во Франция и не будет
больше беспокоить нас. Возможно это или нет - я не знаю. Во всяком случае
именно эту мысль я пытался внушить себе. Правда не обязательно и не всегда
оказывается "печальнее" того, что ты воображаешь. А в данном случае
присутствовало что-то такое, что не позволяло не принимать во внимание все
обычные разумные объяснения.
Когда после бегства Рауля я вернулся в дом, Дэни находился в
полуобморочном состоянии. Услышав шум убегающего по веранде человека,
слуги бросились туда, нашли Дэни лежащим около стула. Они отнесли его в
комнату. Придя в себя, он долго тихо стонал, пока не принял
успокоительное, которое дал ему вызванный мной Годерих. Ночь прошла
спокойно, наступил новый день. Как я уже упоминал, Дэни болезненно
реагировал на мое приближение. Однажды он даже забаррикадировался от меня
в своей комнате. Я просто с ума сходил, опасаясь как бы он не натворил с
собой что-нибудь нехорошее. Годерих разделял мою тревогу.
Вы узнали что-нибудь новое об этом жутком существе? Оно исчезло? -
спрашивал он.
- Что-нибудь новое? но как?
- Теперь, когда его нет, говорить о нем будут более открыто, ваши
слуги, например...
- Конечно, - согласился я. - Да... разговоров много.
Действительно, если раньше Дженни и Клара сдерживали себя, то теперь
они высказывали мне все, что чувствовали или знали о Рауле. Правда, это не
добавляло мне новых сведений о нем. Я так и сказал Годериху.
- А как вы объяснили слугам внезапное исчезновение этого типа?
- никаких подробностей я не сообщил. Очевидно, они догадываются, что
я прогнал его. Не думаю, что их интересует, как он убрался, раз уж его
здесь нет.
- Признаюсь, чувствую, что много сделать не смогу. Советую обратиться
к психиатру.
Но к этому я еще не был готов. Может быть, меня несколько смущал
укоризненный тон моего друга? Если да, то его тон был оправдан. Годерих не
мог не почувствовать, что описывая финальную сцену, в разговоре с ним я не
указал о подробностях...
Дэни настолько поправился, что уже смог покидать свою постель,
комнату и иногда в одиночестве бродить среди кустов и по лугу. Но между
нами сохранялось отчуждение. Моя осведомленность или частичная
осведомленность о его страшном секрете вызывала у него ужас. Что-то жуткое
заключалось также в настойчивых усилиях ребенка придать ситуации свою
собственную удобную и как-бы оправдывающую версию - очистить, приспособить
или смягчить ее, сделать более терпимой для себя, а также видеть во мне, а
не в рауле своего врага.
Так не должно было продолжаться. Даже если бы я прожил до ста, мог ли
я или он забыть то, что я должен еще помнить? Я бы всегда напоминал ему.
Если он вырастет, а, может быть, это уже случилось, с чувством мучительной
подавленности он пожелает моей смерти.
Неделю или около этого все шло без изменений. Я не знал, что на самом
деле произошло с раулем, и это не давало мне покоя даже в его отсутствии.
Вскоре после его исчезновения меня посетили из полиции Винчестер-сити.
- Приваче, - сказал мне констебль, я едва вспомнил фамилию этого
типа, - не явился на участок через месяц после регистрации. У меня ли он?
Я правдиво ответил, что он удрал неизвестно куда.
- Удрал?
Я объяснил, что нарушитель правил был другом моего сына и что я
практически ничего о нем не знаю. Уважаемый и, на мой взгляд, очень
респектабельный констебль был неудовлетворен и озадачен.
- Он обязан был отметиться, как положено, - проворчал он. - Если он
направился во Францию, то, как вы понимаете, в порту могут возникнуть
некоторые затруднения и неприятности. Тем временем состояние здоровья Дэни
продолжало улучшаться, по крайней мере, внешне. Он уже не выглядел таким
бледным, появился аппетит. Однако усилились ночные шумы. Появилось и новое
явление - насмешливое гиканье. В конце концов эти звуки стали настолько
звонкими, что мне пришлось перенести свою спальню подальше от комнаты
Дэни.
Отношение мальчика ко мне по-прежнему оставалось враждебным. Я просил
его откровенно поговорить со мной и изложить мне свою версию событий.
Никакого результата. Чувствовалось, он тяжело переживал утрату и тосковал
по своему исчезнувшему приятелю. Волей - неволей я стал подумывать, не
принять ли мне совет Годериха и обратиться к психиатру. Такое обращение
поставило бы меня, как и любого другого пациента, в весьма неловкое
положение: посыпались бы недоверчивые и глупые расспросы. Но ради
выздоровления мальчика мне необходимо было использовать любые средства.
Листва уже облетела, октябрьские дни становились все холоднее. В один
из таких дней я получил напоминание о приближении ежегодного
торжественного обеда офицеров моего полка. Я никогда не пропускал такие
встречи, да и на этот раз в конверт было вложено персональное приглашение.
Однако сейчас этот обед был так некстати! С другой стороны, письмо пришло
из местечка, находившегося в шести милях от Винчестера. Его написал
Мэйфилд, мой адъютант и распорядитель предстоящего обеда. Он сообщал, что
на этой неделе, будет по делу в наших краях. По всей вероятности, он
ожидал, что я приглашу его остановиться у меня. Хотя бы на субботу и
воскресенье. Но при нынешних обстоятельствах это было неудобно. Я решил
встретиться с ним в Винчестере, и выехал из дома после обеда, оставив Дэни
на попечении Дженни и Клары.
Моя дружеская встреча с Мэйфилдом, которому я коротко обрисовал
обстановку была настолько приятной, насколько это было возможным. Я
страшно беспокоился о Дэни и торопился, чтобы вернуться домой к вечернему
чаю.
Клара и Дженни ждали меня на крыльце. Как только я вышел из машины,
они сразу же сообщили самое худшее.
Дэни исчез...
Упрекать себя было бесполезно. Нужно было что-то делать.
- Когда вы заметили его отсутствие? - спросил я.
Оказалось, только двадцать минут назад. До этого Дэни находился на
веранде. Не увидев его там, служанки начали поиски. В его комнате никого
не было, там все было в порядке, только отсутствовал небольшой чемоданчик,
несколько пар носков и рубашка. Самым убедительным свидетельством того,
что Дэни пошел не на прогулку, было посещение кем-то комнату Дженни и
исчезновение ее денег.
- Сколько было денег?
- Шесть фунтов десять шиллингов, сэр. Они лежали в маленькой
китайской шкатулке. Во вторник я собиралась сдать их в банк.
Ожидая с минуты на минуту моего возвращения, в полицию они ничего не
сообщали. Я решил звонить в участок по телефону, а сам поехал в Винчестер.
Мы договорились, что, если за это время беглец вернется, Дженни позвонит в
участок.
Сержант полиции хорошо знал меня и внимательно выслушал мой рассказ.
- Пока рано волноваться, сказал он. - Дэни мог просто пошутить. Но,
конечно, мы поставим в известность и мобилизуем все ближайшие участки.
Сейчас пятнадцать минут шестого... Далеко уйти он не мог.
- Следите за портами, - напомнил я. Моя первая мысль была,
естественно, о Рауле. Я опасался, что Дэни хочет присоединиться к нему.
- Обязательно. мы всегда так делаем. Хотя без паспорта, как вы
понимаете, уплыть он не может.
Что касается последнего, то на сей счет у меня были сомнения. При
большом желании уплыть можно. Дальнейшие события это подтвердили.
Я еще поговорил недолго со старшим офицером в его кабинете и
отправился домой.
- Никаких новостей, Дженни?
- Никаких, сэр.
После полных беспокойства и ожидания часов на пришлось примириться со
случившимся. Наступила тревожная, бессонная ночь.

Считая, что чрезвычайные обстоятельства позволяют мне нарушить обет
молчания, я направил Вэньону запрос по телеграфу. Ответ пришел весьма
быстро: "пока здесь нет."
Это просто взбесило меня. И напрасно я пытался придать реальный и
нетелеграфный смысл слову "пока". Оно означало, что Вэньон ожидает приезда
Дэни.
Я мысленно вернулся к вопросу о паспорте. У Дэни был паспорт. Он был
ему нужен, когда Флебар или я сам сопровождали его через границу. Однако
после очередной поездки Дэни я спрятал паспорт. К тому же я предупредил
полицию и считал, что никакой документ не поможет Дэни пересечь границу.
Мне сообщили, что округ Винчестера тщательно прочесали, но никаких
результатов это не дало. Я очень удивился, что Дэни так долго удается
избегать полиции. Причина заключалась либо в некомпетентности одной
стороны, либо в ловкости и находчивости другой. Во всяком случае, Дэни
удалось, передвигаясь только ночью, а дни проводя на деревьях, найти
стоянку французских рыболовов и уговорить их за плату переправить его
через пролив...
Эту догадку подкрепило открытие Клары, сделанное после шестидневных
поисков. Однажды утром возбужденная она вбежала ко мне в кабинет с криком:
- Мы, мы нашли кое-что!
Оказалось, что убирая чердак, она обнаружила там две буханки хлеба,
две банки сардин, консервный нож, банку джема и чемодан. Пустой чемодан.
Настоящий тайник!
Эти предметы, которые я осмотрел вместе с Кларой, были спрятаны под
куском мешковины около задней двери, ведущей к лестнице. С помощью этой
лестницы можно было попасть на чердак, не проходя сначала внизу через
каретный сарай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9