– Бриджит говорит, что там только один, и с ручками-ножками у него все в порядке. – Мойра накрыла его руку ладонями и улыбнулась. – Знаете, ему, по-моему, больше нравится, когда вы его трогаете, чем когда я. Стоит вам приложить ладонь, и он тут же успокаивается.
– Может, это из-за того, что у меня рука большая и ему теплее?
Как бы там ни было, Коннор вдруг почувствовал себя удивительно хорошо. Он посмотрел на Мойру. Ее лицо, матово сиявшее в бликах свечей, дышало покоем, и Коннор почувствовал, как на душу его нисходит умиротворение.
В его голове всплыл разработанный накануне план. Сейчас он уже не казался таким неосуществимым, как прежде, и Коннор подумал, что лучшего момента, чтобы сказать о нем Мойре, может больше не представиться.
– Миледи, становится поздно, а мне еще нужно сказать вам, как мы можем положить конец притязаниям Маккарти.
Ее глаза блеснули.
– Пожалуйста, говорите, что вы надумали.
Он нервно провел рукой по волосам, ругая себя за нерешительность.
– Леди Мойра, вы выйдете за меня замуж?
При этих, словах сердце Мойры подпрыгнуло и бешено забилось. Она пристально вглядывалась в лицо стоявшего перед ней на коленях человека. На нем были написаны честность, искренность и… неуверенность.
Выйти за него замуж?
Потрясение, испытанное ею в первый момент, превратилось в настоящую панику, когда она полностью осознала смысл услышанного.
– Это… это невозможно, – пробормотала Мойра. – Вы не понимаете. Я больше никогда не выйду замуж.
Ей захотелось, чтобы он убрал руку с ее живота, чтобы он ушел. Ей нужно подумать, а пока он рядом, пока она чувствует его тепло, его запах, его дыхание, она не может думать ни о чем, кроме как о нем, и даже его предложение не кажется таким уж невозможным.
Если они поженятся, она сможет быть с ним рядом, а ей так это нравится. И еще, из него наверняка выйдет хороший муж, готовый всегда ее поддерживать и защищать…
Нет! По одной только этой причине она не сможет согласиться.
Мойра покачала головой.
– Мне жаль, милорд, – заговорила она, глотая слезы и стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. – Вы оказываете мне высокую честь своим предложением, но я не могу выйти за вас… и ни за кого другого.
Ребенок толкнулся. Коннор передвинул руку, и малыш затих:
– Вот видите? Я смогу вам помогать – и не только в этом, но и во многом другом, – если вы мне позволите.
Глаза Мойры наполнились слезами, она резко встала.
– Достаточно, милорд! Прошу, не надо… – Мойра отвернулась и чуть не упала.
– Осторожно! – Коннор хотел ее поддержать, но она увернулась и отошла к другому концу стола. – Вы зря от меня убегаете, не стоит. Я же не сделаю вам ничего плохого.
Эти успокоительные нотки почему-то рассердили Мойру до крайности.
– Почему, скажите на милость, я должна вам верить?! – воскликнула она. – И какое это имеет значение? Я сказала, нет, значит, нет! – Мойра поправила помявшееся платье и посмотрела на Коннора. Свет падал только на одну половину его лица, другая оставалась в тени. Шрама было не видно, и Коннор показался ей совсем чужим и незнакомым. Почему-то от этого было легче просить прощения. – Извините, милорд. Я не хотела вас расстраивать.
– Уже поздно, – отозвался Коннор, глядя на затухающий огонь. – Я оставлю вас, но завтра мы продолжим этот разговор.
– Я не…
– Завтра, Мойра, – твердо произнес он. – Может быть, тогда все представится нам обоим в ином свете.
Мойра промолчала. Завтра он увидит, какой она может быть упрямой, и, скорее всего, расхочет связывать с ней свою жизнь.
Коннор подошел и взял ее за руку.
– Вам пора в постель. – Он проводил Мойру до дверей ее спальни. – Я тоже скоро пойду.
«Учтив, как всегда, ничем его не пробьешь», – сердито подумала Мойра. Ей хотелось накричать на него, но вместо, этого она вежливо кивнула.
– Покойной ночи, милорд.
Она вбежала в спальню и захлопнула за собой дверь.
Глава одиннадцатая
Коннор помешал угли, погасил все свечи и, приоткрыв дверь в коридор, прислушался. Веселый шум внизу затих, не доносилось ни звука. Коннор обрадовался, что не придется прекращать пирушку самому. Конечно, все нуждались в этой передышке, но наутро ему понадобятся трезвые, отдохнувшие бойцы.
Коннор придвинул стул к очагу. Ему не хотелось идти к себе, а здесь было тепло и уютно. Он налил вина, сел и, глядя на огонь, задумался о том, что узнал днем.
Ему не терпелось как можно скорее начать обследование мыса и обрыва. Надо также тщательно проверить подвалы, нет ли там лаза или туннеля, через который можно пробраться от обрыва в замок. Хотя кто-нибудь в замке должен был бы об этом слышать.
Может быть, Эйдан О'Нилл знает что-нибудь? Конечно, маловероятно, чтобы кто-то хоть немного соображающий доверил столь важные сведения такому остолопу, но, с другой стороны, из того, что Коннор слышал о Хью Маккарти, напрашивался вывод, что этот человек руководствуется скорее эмоциями, нежели рассудком.
Коннор решил еще раз допросить О'Нилла, прежде чем отпустить его с посланием.
Он отставил кубок. Интересно, Маккарти женат или нет? Как-то никто не упоминал об этом. Мойра, пока она свободна, конечно же, очень заманчивая для него партия. Захватить ее, жениться – и никто не посмеет отрицать его право на ребенка, как и на то, что принадлежит этому ребенку по наследству.
«Маккарти упустил из виду одну немаловажную деталь, – подумал с усмешкой Коннор. – Фицклиффорды ни за что не выпустят из рук то, что считают своим».
А замок «Джералд» принадлежал им по праву победителя, по праву родства. Их долг – защищать свои земли и своих людей.
Включая Мойру, вдову их вассала.
Женитьба на молодой женщине казалась Коннору наилучшим решением ее проблем. Стань она его женой, Маккарти вряд ли посмеют выдвигать свои притязания на нее, а все права на ее будущего ребенка будет иметь только он.
Коннор поторопился заговорить с ней об этом, однако очень скоро может стать поздно. Чем ближе к тому дню, когда ребенок появится на свет, тем сложнее будет положение. А когда он родится, они вообще не будут иметь ни минуты покоя и безопасность младенца станет чрезвычайно трудной задачей.
Отказ Мойры не удивил Коннора. Они так мало знают друг друга, а она на сей раз имеет полное право решать, когда и за кого ей выходить замуж. Ведь ясно: с лордом Брайеном она не была счастлива.
С другой стороны, что, если и брак с Коннором не привлекает ее?
Да и в самом деле, разве он знает, что значит быть мужем и отцом? Опыт его жизни с родителями тут не годился, хотя он видел, что бывает и иначе. Как, например, у Рэнналфа с Джиллиан. Но тот с ранних лет жил отдельно от родителей и не испытал на себе самодурство отца, как Коннор и его мать. Рэнналф видел, как живут другие, ему не пришлось дрожать от страха, что железный кулак отца обрушится на него за малейшее проявление самостоятельности.
Коннор провел годы, прячась по углам, думая только об одном – как бы не попасться на глаза отцу. Трусливый, робкий… разве он мог вырасти другим? Лишь после смерти отца Коннор сам сделал из себя воина.
Но любовь, привязанность – это осталось для него тайной за семью печатями.
Удивительное ощущение, которое он испытал, почувствовав под рукой шевеление ребенка, навело его на мысль, что еще не все потеряно. Он был очарован и изумлен. Душа его преисполнилась такой нежностью, что на глаза навернулись слезы.
Наверное, именно так должен чувствовать себя отец.
Брак с Мойрой не смущал его нисколько. Когда-то ему все равно придется жениться, так почему не взять в жены женщину такой красоты, как Мойра?
Коннор уже успел привязаться к ней, а его уважение и восхищение перед этой женщиной росли с каждым днем.
Как сильно Мойра любит своего еще не родившегося ребенка, как она заботится о нем…
Ощущение, которое он испытал, целуя ее губы, вдруг охватило его с прежней силой, ему стало жарко.
До встречи с ней ему и в голову не приходило, что беременная женщина может быть столь неотразимой. Зрелой, пьянящей женственностью веяло от нее, как от выдержанного вина. Ему приходилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не впиться в ее губы и успеть насладиться ею, пока она его не оттолкнет.
И все же Мойра его отвергла. Может, догадалась, о чем он думал, когда целовал ее? А он-то, глупец, еще надеялся, что она согласится выйти за него замуж.
Коннор допил вино и поморщился, когда на язык попал горьковатый осадок. Уже поздно, что-то он размяк.
Лучше подумать обо всем утром. Может, тогда станет ясно, как дальше действовать.
Мойра с самого рассвета стояла в коридоре, поджидая Коннора. Она решила пойти вместе с ним к брату. Слова Эйдана разбередили душу, чувство вины проснулось вновь.
Почему ей так тяжело и грустно? Мойра мрачно улыбнулась. Лишь с Коннором она почувствовала себя в какой-то момент счастливой, как будто с ее плеч сняли тяжесть. Но и сам Коннор отчасти виноват в том, что ей сегодня так плохо. Она почти не спала, хотя в этом не было ничего необычного с той поры, как ребенок стал слишком большим и беспокойным. Только раньше, лежа без сна, она думала о том, что с ней случилось и какой тяжкий грех она совершила.
На этот же раз совершенно иные мысли бродили у нее в голове. Она думала о Конноре Фицклиффорде, о его поцелуе, о его доброте и отзывчивости…
И о предложении стать его женой.
На лестнице послышались шаги. Пересилив боязнь увидеться с Коннором вновь – она еще не была уверена, сможет ли держаться с ним как прежде, – Мойра поспешила к лестнице, торопливо соображая, как себя вести.
– Доброе утро, Мойра, – с вежливым поклоном сказал Коннор, не дав ей произнести ни слова. – Если вы решили увидеться с братом до того, как я его отпущу, то я убедительно не советую вам это делать.
– Но…
– Мне необходимо расспросить его в связи с информацией, которую я получил вчера, а в вашем присутствии он ничего не скажет.
Мойра хотела было запротестовать, но лишь вздохнула. Ей ли этого не знать?
– Наверное, вы правы, – пробормотала она. – Если рядом женщина, он в самом деле не способен говорить ни о чем серьезном, только пыжится. А вам от этого никакого толка не будет.
Коннор взял ее под руку и повел по темному коридору к светлице.
– Мне надо было спросить у вас вечером, но я… – Он отбросил упавшую на лоб прядь волос и покраснел, – я про все забыл.
Мойре было приятно услышать, что поцелуй вывел из равновесия не только ее. Хотя теперь это не важно.
Коннор посмотрел по сторонам.
– Вы никогда не слышали что-нибудь о проходе в замок со стороны обрыва? – спросил он вполголоса.
– Со стороны обрыва? – повторила она удивленно. – Нет, не слышала. Иначе уже давно бы вам сказала. Вы же сами там были и все видели – разве там можно пройти? А почему вы спрашиваете?
– Мне посоветовали обратить внимание на обрыв, – ответил Коннор.
– Я не думаю, чтобы Эйдан сказал вам что-то путное. Он не из тех, кому доверяют тайны, он проболтается, даже если от этого будет зависеть спасение его собственной души. Но спросить можно, конечно.
Коннор кивнул, озабоченно глядя на Мойру.
– Так вы все еще хотите увидеться с ним до его ухода?
– Нет, – пробормотала она, – только зря расстраиваться. Само его появление здесь было настоящим ударом, хотя меня ничуть не удивило, что он снова присоединился к Хью Маккарти. – Мойра нахмурилась. – Как и то, что он выставил меня на продажу.
Коннор взял ее руку и крепко сжал.
– Вы знаете, что я ему этого не позволю, каковы бы ни были наши с вами отношения.
Его рука была такая теплая, Мойре были приятны его прикосновения. Только ей нельзя привыкать к этому, она должна стоять на собственных ногах. Ей и так будет тяжело расстаться с ним.
– Благодарю вас, – сказала Мойра, высвобождая ладонь. – Думаю, вы не хотите, чтобы Эйдан слишком засиживался в этих стенах, так что не смею вас задерживать. – Она прошла мимо Коннора и открыла дверь светлицы. – Увидимся позже, милорд. – Не дав ему произнести ни слова, она закрыла за собой дверь.
В это утро Коннор так спешил заняться делами, что даже не стал делать свои ежедневные упражнения. Почти час он писал и переписывал послание для Хью Маккарти, пока не добился того, чего хотел. Получилось сухое, официальное предупреждение держаться подальше от Мойры, ее ребенка и замка «Джералд», но без резких выражений, которые могли бы подвигнуть этих глупцов на немедленное нападение.
Хотя, возможно, это было бы наилучшим выходом: разбить их в пух и прах, и дело с концом. У Коннора прямо руки зачесались, так хотелось подраться. Терпеливо выжидать – это было не в его духе. Только мысль о том, что он должен защитить Мойру, не дала ему послать Маккарти вызов на бой.
В общем, в голове у Коннора царила сумятица и просвета не было. Уж во всяком случае, не тогда, когда рядом находилась Мойра.
Как понять эту женщину? Всякий раз, когда ему казалось, что он начинает узнавать ее, она представала перед ним совершенно иной, сбивая его с толку.
Коннор устало пригладил волосы. Ну почему все так сложно?
Уилла он нашел в казармах. День выдался пасмурным и туманным – для обследования обрыва хуже трудно было придумать.
– Ночь прошла спокойно? – спросил Коннор по дороге к привратной башне.
– Все в порядке, иначе я сразу же послал бы за вами, милорд. Ничего примечательного не произошло… – Уилл остановился и задумчиво посмотрел на Коннора. – Вот сэр Айвор разве что меня удивил. Когда вы с О'Ниллом ушли, он подошел ко мне.
– Правда? – Губы Коннора сложились в насмешливую улыбку. – Ну и какими же гениальными мыслями он с тобой поделился?
Уилл продолжал стоять с задумчивым видом.
– Мне кажется, он много думал о своем отношении к леди Мойре. Должен вам сказать, ему не понравилось, что ее брат назвал ее шлюхой.
– Мне тоже. А как ты думаешь, с чего это он вдруг изменил свое мнение? Что-то не верится, чтобы на него так подействовало то, что я ему говорил.
Уилл тряхнул головой.
– Я передаю только то, что он мне сказал, милорд. Может, он догадывается о вашем решении отослать его и надеется, что вы передумаете. Хотя, если вспомнить, с какой ненавистью он меньше недели назад говорил о леди Мойре и об ирландцах, мне кажется, это неважно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24