- Убить? - Джуди поправляет одежду и прическу. - Так в чем же дело, Шон? Мы наедине, а тебя ведь учили убивать голыми руками, ой, извини, рукой и клешней , куском хайтековского дерьма, которым тебе не терпится сжать мне горло.
- Это было бы слишком легко для тебя, Джуди.
- Признаю, что я не идеальна, Шон, но я не чувствую за собой никакой вины. Трудно требовать от двадцатилетней девушки, чтобы она отказалась от планов на будущее ради хныкающего калеки.
- Трудно, но я и не требовал, если ты помнишь.
- И чего же ты хочешь?
- Знаешь, я пожалуй, не стану объяснять, чего я хочу. Я просто уйду, Джуди и не буду врать, что было приятно встретиться.
- Иди. Никто не держит. Молча уйти легче всего.
- Именно о том я и говорю.
- Я никогда не любила тебя, Шон.
- Я знаю.
25. Настоящее: русские
Дела не делаются подобным образом. Заказчик и исполнитель никогда не встречаются. Ниточка, связывающая их, представляет собой набор нулей и единиц, кратковременную вспышку в инфосфере. Если быть осторожным, то время ее существования можно свести к минимуму. Конечно, Echelon процеживает весь трафик сквозь сито анализаторов, но у кого есть время его сортировать? Так меня учили. Когда я успел об этом позабыть?..
Павел: худощавый, стремительно лысеющий, с крупными зубами, широкой улыбкой и пронзительно-черными глазами. Щеточка усов делает его похожим на ищущего развлечений плэйбоя. Черные потертые джинсы, серая футболка без рисунка, большие, волосатые руки. Он держит бокал пива кончиками пальцев.
Я киваю и сажусь, не утруждая себя рукопожатием.
- Гомосексуалист Джонатан, его друг Бобби и сексапильная Клер, - тягуче говорит Павел вместо приветствия, - у них что-то вроде семьи, потому что парни - друзья детства, а Клер слишком податлива и слаба, чтобы выбрать кого-нибудь одного. Не думай, я не осуждаю гомосеков. Если парню так больше нравится, он все равно может быть хорошим парнем, понимаешь меня? Настоящим мужиком.
- Потрясающе трогательно, - ровным голосом произношу я. - Не ожидал от тебя подобного участия.
- Участия? Да, я чувствительный парень. Я верю в то, что люди могут протягивать друг другу руки помощи и уважать интересы друг друга, даже если их пути пересекаются.
- Звучит разумно.
- Я только одного не могу понять, Шон... Пива?..
- Да, спасибо.
- Эй, ты там! - Павел оборачивается и машет рукой официантке. Его английский ничуть не лучше моего японского. - Три пива!.. Я не могу понять, что я делаю сейчас в вонючей закусочной грязного американского штата.
- Тебе не нравиться здешнее пиво?
- Американцы не умеют варить пиво. Демократия притупляет вкусовые ощущения. Всюду эта гребаная жвачка, чертовы гамбургеры и Дональд Макдональд. Ненавижу Америку.
- Это можно понять. Ты - русский, вам промывают мозги.
- Только не надо этого дерьма, Шон. Нам промывали мозги цари и генеральные секретари коммунистической партии, а вы промыли мозги сами себе, совершенно добровольно. Кто их нас более отвратителен, приятель?
- Не знаю, Павел. Ты мне скажи.
Щеточка усов поднимается. Русский довольно смеется.
- Вопрос на миллион долларов, верно?
- На двести пятьдесят тысяч. Ты все еще плохой мальчик, не так ли Павел?
- За такие деньги я готов быть плохим. Ты же меня знаешь, дружище Шон. Aliis inserviendo consumor...
- Несомненно. Ты ничуть не изменился.
Улыбка Красельникова напоминает оскал. Он один из тех людей, для кого понятие "моральные принципы" лишено смысла. Именно поэтому я и отыскал его. По той же причине я забыл о вспышках в виртуальном пространстве, о нулях и единицах скользящих проводам меж континентов.
Во время опасности надпочечники вырабатывают адреналин: дыхание учащается, кровяное давление повышается, зрачки расширяются и так далее. Последнее также происходит при недостаточном освещении. Подробности можно найти в медицинском справочнике.
Вынырнув из туманного полумрака прокуренного бара официантка опускает на столешницу три кружки пива и удаляется, покачивая бедрами.
- Новенькая, - говорит Павел. - Через неделю она сотрет ноги в кровь и забудет об этих своих бабских замашках. Работа официантки - самая паршивая на всем белом свете.
- Кто третий?
- Какой ты прыткий!
- У меня мало времени.
- Он мой приятель, Шон. Молодой и энергичный русский парень. - Длинный, корявый палец указывает на меня. Павлу определенно не помешал бы визит в маникюрный салон. - Не выпендривайся, старый мой друг. Может Дмитрий и наивен в чем-то, но умник каких мало. Как вы это называете? Яйцеголовый. Голливуд любит снимать фильмы про безумных яйцеголовых. Маленькие заморыши в белых халатах. Не осуждай его. В конце концов все мы когда то были молоды и наивны, верили во что-то, влюблялись и оплакивали потери. Знаешь, в России у меня была жена. Красивая. Очень красивая. Пока я тренировал новобранцев в Российской армии она ушла к новому русскому. Я давно простил. Ее тоже не надо осуждать.
- И в мыслях не было, - говорю я. - Зачем нам твой Дмитрий?
- Я смотрю у тебя хороший загар, - игнорирует мой вопрос русский. - Знаешь, это ваши машины для загара тоже делают такой, но все равно он неправильный. Неестественность - вот беда человечества! Как там в Мексике, Шон?
- Она все на том же месте.
Павел подмигивает и закуривает.
- Как там мои зрачки? - спрашиваю я после паузы.
- Ты удивлен и напуган, - заявляет он.
- Безусловно.
- Не бойся! Я всего лишь, что называется, навел справки, поспрашивал у друзей - обычный сбор информации на подготовительном этапе, как нас учили, помнишь?
- Конечно, помню. Ты знаешь, Мишель теперь зарабатывает этим на жизнь.
- Этот картавый скот? Ненавижу французов!
- Я передам ему, что ты о нем беспокоишься.
- Передай мне, когда он сдохнет, я приду плюнуть на его могилу... Я сложил два и два. Ваша вендетта против Atorpa Systems основана на личной неприязни, Шон. Это не дело. Я, русский, и то понимаю в бизнесе больше, чем вы, американцы. Мы быстро учимся и вот увидишь, скоро снова вас перегоним. Когда дело доходит до денег, нужно научиться оставлять чувства в стороне. Бизнес - это бизнес.
- А разве кто-то с тобой спорит? Ты прав, Павел. Когда дело доходит до двухсот пятидесяти тысяч долларов, нужно научиться оставлять при себе сраные поучения.
Павел откидывается назад и равнодушно выпускает в потолок струйку дыма. Мы на нейтральной территории и он расслаблен. В забегаловке никого нет, кроме страдающего от лишнего веса дальнобойщика, который занят поглощением горы оладий.
- Тебя так легко вывести из себя, - замечает русский, - что даже не интересно этим заниматься.
- Ты получил список и деньги, отыскал умника в напарники. Работай.
- Кто сказал, что нельзя получить удовольствие в процессе?
- Кто сказал, что я не подыщу кого-нибудь другого для этой работы?
- Деньги уже у меня.
- Попробуй их снять и увидишь, что случится.
Красельников лихо размазывает сигарету в пепельнице и закуривает следующую. Задумчиво щуриться присматриваясь к выражению моего лица сквозь клубы табачного дыма.
- Ты блефуешь, приятель. Очень по-американски. Только вы придумали Лас-Вегас, а мы - русскую рулетку.
Я достаю из кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги и отправляю его на противоположный край стола.
- Банк, номер счета и кодовое слово, - Павел дергает щекой, комкает записку и, положив в пепельницу, поджигает. - Вот и верь после этого в системы банковской безопасности. Твоя девчонка знает толк в хакерства, да? Но с русскими хакерами ей все равно не сравниться.
- Больше никаких игр, - говорю я. - Ты получил деньги авансом в знак доверия, но не надо испытывать мое терпение. Я обратился к тебе потому что знаю, что ты профессионал. Все должно быть сделано в срок и чисто.
- Дождемся Дмитрия. Он расскажет о чистоте.
Я потягиваю пиво, нехотя раздумывая о том, не было ли мое решение отыскать безумного русского ошибкой. Не угадаешь, когда ему взбредет в голову выкинуть очередной фортель, но по крайней мере я его знаю. Вряд ли ему придет в голову меня продать. К тому же сумма оплаты достаточно внушительна и должна гарантировать по крайней мере его заинтересованность в успешном завершении работы.
Напарник Красельникова появляется четверть часа спустя, стряхивая с ярко-желтой ветровки налипший снег.
- Хелло, парни, - говорит он, усаживаясь, и начинает протирать очки. - Плохая погода у вас в Америке.
Я разглядываю его. Костляв, бледен и развязен. Ничего особенного.
- Это Шон, - представляет Павел. - Это Дмитрий. Будьте хорошими друзьями.
- Ты знаешь, что от тебя потребуется? - спрашиваю я.
- Сразу к делу, верно? Это правильно. Деловой подход, - заявляет Дмтрий, сгребая со стола пивную кружку. - Я уважаю деловой подход! В прошлом году я работал в Майами с одной девицей. Ее бойфренд-кошелек застукал милашку с загорелым виндсерфером и она обратилась ко мне. Я уладил дело за два дня и все было бы о'кей, но девица не знала, что такое деловой подход. Решила выдать мне премиальные - затащила в постель и целый час вытворяла такое, что даже в порнухе не увидишь. Представьте себе мои чувства! Я почти на пике и готов спустить в четвертый раз, когда - опа! - входит ее бойфренд!
Русский умник говорит по-английски довольно бегло, хоть и с ужасающим акцентом. Сальные волосы до плеч и жадность с которой он глотает выпивку не внушают мне доверия.
- Подобрал балабола себе на пару, - говорю я. - Все русские такие болтливые?
- Дурость какая-то, - говорит Павел. - Какой хрен тебе вздумалось трахать клиентку? Что я тебе говорил про бизнес, пацан? Никаких личных отношений!
- Еще бы не дурость! - с готовностью восклицает Дмитрий. - Мне пришлось во второй раз выполнять работу бесплатно! Это совсем не по-деловому. Теперь я точно это знаю, но надо же было убедиться. И опыт, сын ошибок трудных и гений... гений... Не-а, дальше не помню.
- Это сказал великий русский поэт, - поясняет Красельников.
- Давайте о деле. Надеюсь, у нас не будет никаких осечек? - спрашиваю я. - Дмитрий, я хотел бы получить более ясное представление о ваших способностях.
Сутулый юнец делает попытку приосаниться и торжественно откашливается.
- Есть множество способов стереть память, - нравоучительно говорит он. - Среди них чаще всего применяются медикаментозные, гипноз, а также, в крайнем случае, прямое хирургическое вмешательство в мозг. Все это довольно сложные процедуры и бессрочной гарантии нет, если не считать последнего, довольно радикального и, как я понимаю, нежелательного в нашем случае способа.
- Понятно, - коротко говорю я. - И каков же твой способ?
- Сочетание определенных, не совсем легальных медикаментов и гипнотическим воздействием. Вы слышали историю про алхимика и хамелеона?
- Боюсь, что нет.
- Представьте средние века: крестовые походы, инквизиция, эпидемии и прочее феодальное мракобесие. Алхимики, предшественники наших химиков, ищут секрет превращения разных веществ в золото. И вот один из них, прямо скажем, не самый умный, но тщеславный, вызывает дьявола и заключает с ним сделку...
- Ты нам историю рассказываешь или сказку на ночь?
- Что?.. О, Шон, это легенда. Миф, сказание, понимаете? Сказка - ложь, да в ней намек, как говорят у нас в России... Дьявол обещает алхимику, что раскроет секрет превращения меди в золото в обмен на бессмертную душу. Как вы думаете, в чем подвох?
Павел снова закуривает. Кажется, он твердо решил умереть от рака в рекордные сроки.
- Алхимик стал вроде того царя, который не мог пожрать, потому что все, к чему прикасался, превращалось в золото?
- Нет, подвох был в граничном условии: во время превращения алхимик ни в коем случае не должен был думать о хамелеоне.
- Забавное условие, - замечаю я.
- О, ну это же невыполнимое условие! - радостно смеется Дмитрий. - Стоило алхимику все приготовить, начать опыт, когда - опа! - он тут же вспоминал, что надо не думать о хамелеоне и ему приходилось начинать все заново. Никак нельзя о чем-то не думать, если приходиться постоянно думать о том, что об этом думать нельзя, понимаете?.. Именно этим я и собираюсь заняться. Чтобы заставить не вспоминать о вас, наших пациентов надо заставить вспоминать о чем-нибудь еще.
- Я уже жалею, что спросил. И это все работает?
- Безусловно! На все сто процентов. Знаете, русское КГБ и ваше ЦРУ занимаются промывкой мозгов еще со времен холодной войны.
- Я тогда был еще слишком мал, - говорю я.
- Пуля в голову дешевле и проще, - небрежно роняет Павел, глядя в окно. Он складывает пальцы и наводит указательный на отъезжающий трейлер. - Паф! Паф!
Лоб юного русского медика покрывается испариной. Он неуверенно смотрит на Павла и переводит вопросительный взгляд на меня.
- Наверное, да, вы ведь не хотите никаких жертв, так ведь, мистер Шон?
- Определенно это именно так, Дмитрий, - успокаивающе говорю я. - Наш друг Павел просто пошутил.
- Да, конечно, - Красельников улыбается почти издевательски и хлопает умника по спине. - Расслабься, пацан! Мы не собираемся никого убивать, мне не какая-нибудь итальянская мафия. Мы - хорошие парни, которые пытаются мирно решить маленькую проблемку, ты понял?
- Да. Да, конечно.
- Запомни это. Запомни это, как следует. Пусть это станет твоей сраной ящерицей.
Совет на миллион долларов. Я передаю этой странной парочке список и, попрощавшись, уезжаю. Весь обратный путь меня мучит вопрос о том, почему циничный Красельников выбрал в напарники наивного юнца. Ответ я так и не нахожу.
26. Настоящее: заточение
Цвет тоски - синий, но мне это не подходит. День сменяет ночь, ночь сменяет день и так далее, присно во веки веков, аминь.
Мегги - умница. Она раздобыла, то что нам нужно и я прокручиваю голографические проекции технопарка Эй-Си, изменяя масштаб, рассматривая отдельные секции здания, планы жилых помещений, рабочих мест, системы коммуникаций, жизнеобеспечения и защиты. Любой конкурент Atropa Systems не задумываясь отдал бы за эту информацию правую руку. Мне повезло, отдавать ничего не пришлось, да и что я мог бы предложить?
С идеями везет меньше. Я заперт в комнате уже четыре дня - добровольное заточение для меня не ново - и все, чего удалось достичь - белый шум и помехи на том воображаемом экране, где обычно вспыхивают лампочки идей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23