Ощутив себя очень неуютно, Гордон поежился. Здесь все просто дышало смертью, и ему, живому, здесь было, мягко говоря, не по себе. Фриман чувствовал себя беспомощным с жалким пистолетом в руках, особенно здесь… Но нужно хотя бы поискать здесь выживших – должны же они быть? Гордон вдруг заметил, что вход из комнаты вглубь здания загорожен столом. Фриман попытался сдвинуть его, но тщетно – стол был жестко вставлен в дверной проем враспор. Фриман, вздохнув, перелез через стол в следующую комнату, порадовавшись про себя, что хоть она была хорошо освещена. Но едва Фриман оказался там, его снова хлестнуло жестокое чувство, называемое страхом. Здесь была бойня. Пол был бурым от высохшей крови, стены были ободраны и побиты чем-то тяжелым, вдоль стен лежали, скрючившись в последней агонии, трупы, которые, к тому же, испускали терпкий смрад. Фриман поморщился, оглядывая это место, но совсем не заметил, что у троих из трупов на головах сидели кожистые четырехлапые существа… В эту секунду позади Гордона вдруг раздался тихий рык, и, прежде чем Гордон успел обернуться, на его спину обрушился мощный удар. Датчики скафандра тревожно запищали, сообщая о серьезной травме. Фриман, вскрикнув от острой боли в спине, повалился на пол, успев заметить за спиной перерожденца. Похоже, одетого в изорванное и грязное женское платье… От крика Фримана некоторые из трупов зашевелились, и Гордон, подавляя мучительную боль в позвоночнике, привстал и заметил, что те, у кого на головах были хедкрабы, со слабыми стонами поднялись на ноги. Всхлипывая и вздыхая по-человечески, страшные, изуродованные фигуры неуверенно вставали, опираясь о стены спиной, с дрожащими коленями и непослушными ступнями. Фриман словно заглянул Сатане в глаза, и затем – снова в глубины своего сердца, в Черную Бездну прошлого, которая накатывала новой волной, издевательски шепча, что это все правда, что страхи и призраки прошлого вернулись, вернулись за Гордоном, чтобы забрать его туда, где его уже давно ждут…
Холодная, густая кровь, вперемешку с желтой жидкостью, капала на пол, из жутких разрезов на телах зомби выпадали зловонные куски внутренностей. Словно канаты, на нечеловечески длинных руках перерожденцев натянулись жилы и волокна мускулов, а язвы на них начали источать белую слизь… Гордон закричал, судорожно ища выроненный пистолет, а воскрешенные покойники приближались, и из их ртов вылетали сдавленные, полные горя и боли стоны… Это и было самым ужасным. То, что человек все еще чувствовал боль и мучения, его кости ломались, росли новые горбы и язвы, внутренности вываливались из чрева, но мертвец все это чувствовал и страдал адскими муками, но не мог прекратить это. Он хочет умереть, умереть снова и побыстрее, но не может… Он понимает, что так не должно быть, но не может сопротивляться этому маленькому монстру на своей голове, превратившего его тело в гниющую марионетку с одной лишь целью – убивать.
Фриман наконец нашел пистолет и со стоном боли и нечеловеческого страха выпустил пять зарядов в тело ближайшего к нему перерожденца. Пули вошли одна за другой, с глухим чмоканьем, и живой труп застонал еще жалобнее. Кажется, это был женский голос… Фриман, в панике метаясь по полу, ощутил, что из-за боли в спине не может подняться на ноги. Ничего не видя от ужаса и боли, Гордон выпустил в зомби еще три пули, и тот, наконец, упал, издав вздох, похожий на облегчение. Гордон, скрипя зубами от боли в позвоночнике, приподнялся на руках и, перезарядив пистолет, с криком открыл огонь по уже подошедшему с другой стороны зомби. Четыре пули вошли в покрытое язвами тело, словно в масло, и Гордон отчаянно застонал – зомби не остановился, и, напротив, со сдавленным стоном еще быстрее пошел на жертву. Гордон, не прекращая стрелять по развороченному торсу трупа, конвульсивно сорвал с пояса монтировку и несколько раз изо всех сил ударил уже занесшего руки перерожденца по "голове". Издав хриплый звук, зомби упал, и Гордон, превознемогая боль в спине, еле успел увернуться от падающего тела. Затравленно оглядевшись, он увидел, как к нему, переступая через трупы, приближаются еще два перерожденца. И вдруг Гордон увидел за их спинами прислоненный к стене небольшой баллон с пропаном. Не думая о последствиях, он нажал на спуск.
Гордон успел лишь увидеть вспышку ослепительного огня, звуковая волна щелкнула по ушам, оставив в них глухой звон. Гордона хлестко швырнуло к стене, и все затихло.
С минуту Фриман лежал, не открывая глаз, пребывая в довольно странном состоянии. Он то проваливался в забытье, то вновь начинал осознавать себя. В голову лез совершенно невообразимый вихрь мыслей – ему вспоминались часы диких пирушек с однокурсниками, сцены из разных фильмов ужасов и даже текст его диссертации. Гордон то тщетно пытался понять, жив ли он еще, или уже на том свете, то вслушивался в пронзительный звон в ушах и ноющую спину. Наконец, он решился открыть глаза – по ним тут же резанул прозрачный серый дымок. Гордон, не поднимая головы с дощатого пола, оглядел то, что осталось от комнаты. Трупы были разбросаны в новом беспорядке, и над ними уже натекли свежие лужи затхлой крови. Зомби лежали недвижно, с одного из них даже сорвало хедкраба. Пистолет Гордон все еще сжимал в руке. Но Фриман увидел в полуметре от себя нечто новое – перед ним, шагах в трех лежал грязный револьвер "Магнум". Гордон даже не пытался понять, откуда он тут, хотя, скорее всего, до взрыва он лежал под трупами. Фриман, все еще дрожа крупной дрожью, захотел встать. Но не получилось – от нахлынувшей в спину боли Гордон даже вскрикнул. Зомби приложился основательно… Фриман, преодолевая боль, все же сумел сесть на полу. Быстро посмотрел на мониторчик скафандра, который был на руке. Индикатор показывал сильный ушиб и гематому, но, видимо, взрыв заклинил скафандр – лечебная программа не запустилась. Запустив ее вручную, Гордон наконец почувствовал, как костюм вколол порцию обезболивающего и включил охлаждение на участке ушиба. Через минуту боль начала отступать. Гордон, осторожно порадовавшись, что так легко отделался, дотянулся до револьвера и, правда, с трудом, встал.
Но Фриман не успел даже как следует оглядеть находку – вдруг слабый стон огласил комнату. Гордона бросило в пот, он напряженно оглянулся на звук. И увидел то, что долго не мог забыть. Трупы на полу зашевелились, их словно что-то двигало изнутри. И вдруг из-под тел вылез зомби… Гордон попятился назад, выставил руку с револьвером, но выстрела не последовало. Гордон все жал и жал на курок, отказываясь поверить в то, что барабан пуст. А оно вылезало…. Это был зомби, но не такой, как раньше… Судорожно шкрябая по полу когтями, к Гордону ползло на руках то, что осталось от перерожденца – верхняя часть туловища до живота. Дальше по полу волочились лишь кровавые ошметки, оставляя на досках бурый след… Зомби застонал, и нервы Гордона не выдержали. Вместо крика из горла Фримана вырвался слабый хрип, и он бросился бежать. Он не знал, куда бежит, и что его там поджидает, но он не мог смотреть на это… А сзади еще долго слышались все слабеющие стоны ползущего по полу разорванного надвое перерожденца…
Гордон в панике и ужасе выбежал из этого приюта смерти в какой-то темный внутренний дворик, зажатый между коттеджами европейского стиля. Фриман остановился лишь тогда, когда понял, что ужасное существо больше не гонится за ним. Гордона трясла дрожь. Ему было страшно, как никогда. Он чувствовал себя загнанным зверем, мышонком, брошенным в змеиную яму на забаву хозяевам и змеям. В каждой тени дворика ему виднелись зомби, каждый ствол дерева напоминал ожившего мертвеца. Фриман сжал зубы – в голове снова пронесся этот крик. Последний крик Майка в рации… Перед тем, как его убило такое же порождение Тьмы со звезд. Спина Фримана все еще побаливала – и ему мигом вспомнилась вся боль, которая омывала его в "Черной Мессе". Как его били зомби, как жгли молниями вортигонты, кусали хедкрабы, оглушали "собачки" и врезались в ребра тяжелые армейские ботинки. Гордон вдруг вспомнил, как его на дамбе зацепила пуля – пробила навылет кисть. Странно, но он вспомнил об этом только теперь – тогда было не до того, а потом и вовсе забылось. Фриман со смешанным чувством обнаружил, что рука его совершенно здорова, хотя ее и украшает розоватый шрам. Фриман поежился – он не знал, как это все объяснить. Но понимал, что теперь все намного хуже. Тогда он был в своем мире, вокруг были люди. Хоти и не те люди, каких бы ему хотелось, но все же люди. А здесь…
Фриман презрительно покачал головой – теперь уже вряд ли здесь остался кто-то живой… Но все же – кто-то ведь убил того зомби? Значит, здесь остались уцелевшие. Может, здесь все еще держатся солдаты Альянса? Гордон должен был найти хоть какой-то признак Жизни. Полу-жизнь уже и так заполнила все вокруг.
Фриман оглядел место, куда попал. Луна уже вышла из-за облаков и теперь ровно освещала все вокруг призрачным серебряным светом. Этот свет может творить самые настоящие чудеса, получше любого волшебника из сказок. Этот свет может быть таким разным и так по-разному влиять на мир. Он может быть романтическим – такую луну обожают влюбленные пары, целующиеся в ночном парке на лужайке, вдыхая запах ночных цветов и слушая волшебные трели сверчков. Это свет может быть таинственным и демоническим – как раз подходящим для кристально чистой ночи, в которую уголовник выходит на "дело", взвешивая в руках бейсбольную биту, высматривая в темной аллее запоздалых гуляк и вслушиваясь в тугой ритм собственного сердца. Свет Луны может быть и волнующе манящим, совсем как тогда, когда одинокий матерый волк воет ночью на залитой этим светом поляне, вспоминая стаю, которая бросила его, вспоминая теплую шерсть матери и прислушиваясь к томящему голоду в своем чреве. Этот свет может быть умиротворяющее философским, зовущим подвыпившего парня на минуту остановиться и вслушаться в музыку Тишины, вспомнить о бездне Вечности и о величии Вселенной. Свет Луны может быть призрачным и зловещим, как раз таким, который освещает все то зло, которое копошится по углам, обнажая демонов человечества, которые как раз и ждут этого Света, как гимна их триумфа на поле битвы Добра и Зла. Такой свет – словно вечная индульгенция тем, кто живет злом и не может видеть чужого счастья.
И сейчас Луна светила как раз таким светом. Гордон уже не был уверен, что же происходит – ему казалось, что призраки его прошлого ползут из всех щелей и вышедшие из могил мертвецы пришли за ним, чтобы забрать его с собой, обратно, на поле крестов и плит, где царит вечная мгла и скорбь. Фриман, не понимая, что же с ним происходит, постарался рассмотреть все получше. Но в глаза сразу бросилась вонзившаяся в землю ракета, в самом углу двора. И иссохшее тело в кустах. Фриман, поморщившись, сжал револьвер. Вдруг он вспомнил. Потянувшись рукой в одно из отделений скафандра, он извлек оттуда пригоршню патронов. Тех самых, что нашел в ящике, сброшенном ему с моста неизвестным другом. Да, это были патроны как раз под это оружие. Гордон, впервые за пребывание в этом страшном месте ощутил что-то похожее на уверенность. Но голосок в голове все же шептал: "Это не уверенность. Просто – продление агонии".
Фриман, ступая неслышно, подошел к месту, где дворик заворачивал. Видно было плохо, но все же Гордон сумел пройти бесшумно. Вдруг откуда-то впереди раздался шум, словно кто-то ходил, шаркая ногами. Гордон, ощутив, как его сердце вздрогнуло, быстро выглянул за угол, выставив вперед револьвер. Но там никого не было. Вместо зомби Гордон ошалело смотрел на нечто совершенно немыслимое – большой мотор от станка, к главному валу которого, смотрящему в небо, был параллельно земле прикреплен кусок стального листа, каким кроют крыши. Острый кусок железа вращался на шуршащем двигателе, рассекая воздух, словно лопасть вертолета. Фриман, уставился на это сооружение, стоящее посреди пятен крови, и почувствовал снова то же чувство, которое ощущал, когда увидел перебитого пилой зомби. Это не мог сделать перерожденец. Это сделал человек. И, словно в ответ на мысли Гордона, совсем рядом, откуда-то сверху раздался голос, торжественный, словно читающий проповедь:
– И было сказано, что они стали подобны тем невообразимым демонам, кои пребывают во плоти, и в коих невозможно увидеть Свет!
Фриман вздрогнул, как от удара – и попытался найти говорящего, голос которого звучал совсем рядом. Но он услышал лишь удаляющиеся шаги на одной из крыш. Гордон хотел окликнуть говорившего, но не смог. Что-то задержало его. Он метнул взгляд в сторону – за вертящимся листом железа на моторе показался перерожденец. Фриман, еще слыша в голове прозвучавшие странные слова, заворожено наблюдал за "демоном во плоти" Но зомби, слепо идя на жертву, вдруг вскрикнул и, с фонтаном крови, разорвался пополам – острая, как бритва, железка вошла в его тело, словно нож, и рассекла надвое, отбросив останки назад. Гордон сглотнул – он вдруг понял задумку этой ловушки. Придумано с умом – но кто ее ставил? Человек. Не тот ли, чей голос он слышал только что? Надо быстрее бежать вперед, пока тот не ушел далеко!
Тесно прижавшись к стене узкого прохода, Гордон осторожно протиснулся вперед, с замиранием сердца наблюдая, как окровавленный лист железа рассекает воздух в десяти сантиметрах от его живота… Изо всех сил Гордон старался не дергаться, и это у него получилось. Получилось и не смотреть она зловонные останки перерубленного надвое зомби. Быстро войдя в открытую дверь, он понял, что слишком поспешил. С противоположного конца комнаты уже вставали с пола, изрыгая стоны и кровь, ожившие мертвецы. Гордон даже не успел ничего сделать – на него вдруг справа прыгнуло что-то до боли знакомо шипящее. Гордон со сдавленным ругательством сбросил с бока повисшего на нем хедкраба и судорожно отбросил его ногой в угол. Выхватил револьвер и выстрелил. И ощутил мимолетное удовлетворение – мощным выстрелом тварь разорвало на части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44